56. Лечебница

 

Болиголову лично доверили проверять прокладку спиртовых труб. По новому проекту спиртовая труба должна была пролегать через клеверное поле прямо в хранилище Лечебницы. Попечитель с шофером везли первую символическую серебряную трубу для закладки.
Ожидалась торжественная церемония – с музыкой, с цветами. Чуть ли не все попечители должны были собраться на это важное событие.
В Лечебнице говорили, что Болиголов был совершенно бездушным человеком. Жены попечителей в один голос утверждали, что Бог не дал ему ни нежности, ни добрых чувств, ни мягкой души. Он был уже далеко не молод, но никогда не имел жены и всю свою жизнь залазил в свою спиртовую трубу, а затем как очумелый из нее выкарабкивался.
- Что это все время в моей трубе делается?! – гремел он своим голосом. – Нет, я их всех подлецов-трубососов, всех на чистый спирт выведу!
Стало жарко, и Болиголов приказал остановить машину с трубой возле пивной бочки, на которой было золотыми буквами написано: «Пейте целебный напиток!»  Очередь перед ним расступилась, и девушка, в которой он узнал Розу, налила ему полный бокал белого пива.
- Ну как, красотка, поживаешь? – ущипнул он ее за щеку. – Как твой муж?
Роза, вместо того, чтобы улыбнуться, отвернулась и стала полотенцем вытирать слезы.
- Что же твой Промокашка поддельный Ромашка – пишет свои стихи или не пишет? - он пригляделся к Розе. - Э, да у тебя глаза на мокром месте!
- Заболел он, - проговорила, заревев Роза. Она закрыла полотенцем лицо. – В Лечебницу его забрали. От галлюцинации лечат.
- Лечат или калечат!? – послышался пьяный смешок в очереди.
- Они совершают большую ошибку, высылая лучших людей в Лечебницу, - проговорил какой-то плюгавый профессоришка, который стоял возле Болиголова и дышал ему в пуп.
- Лучших? – возразила полная женщина с белым бидоном. – Это несчастные мечтатели. Они никогда не свыкнутся с нашим темпом жизни.
- А какой у нас темп, позвольте узнать? – спросил худощавый гражданин в очках.
- Конкуренция, бизнес. Желание быть первыми во всем, - пробасил парень с боксерскими перчатками на плече. – Побеждает сильнейший!
- Конкуренция и в литературе, и в музыке, и в искусстве. Не красивая душа ценится, а умение пробиваться! – вставил тощий человек в костюме с серой папкой в руке (похоже редактор какой-то захудалой газетенки).
- Теперь мы навсегда теряем мечту, - вновь сказал профессор.
- Мечту? -  удивленно посмотрела на него толстая женщина.
- Платоны, Коперники, Канты, Паскали, Толстые – все они были мечтателями. Если бы их всех услали в Лечебницу – земля бы много потеряла.
- Да ведь это светила! Не сравнивайте их с этими Ромашками-Букашками.
- Таких только там и держать надо! - послышались голоса в очереди.
- Да ведь он только мечтал, плохого никому не делал.
- Вон сколько мечтателей всяких революций наделали!
- Опаснейшие, опаснейшие мечты!
- И правильно, что его туда упрятали!
- Его от всех галлюцинаций вылечат – и от двойных, и от тройных, - проскрипела сухая, как щепка, старуха, - я его романы все в печке сожгла.
- Ромашку вылечат!!!???
Никто ничего не понял – с небес ли низвергнулся на них этот голос или земля разверзлась. Было слышно, как загромыхала какая-то неземная махина с серебряной трубой – как вылетел из нее пушинкой шофер и трубный рев, заставивший задрожать весь город – огласил второе пришествие. Все, кто дремал, проснулись, кто стоял на ногах, упали на колени, все, кто открывали рты, не могли их больше закрыть – и все почему-то смотрели не на землю, а на спокойные умиротворенные облака.
Нет, небо здесь было ни причем. Никто не знал, что такое Болиголов в гневе. Никто не предполагал, какую огромную мощь обрела его серебряная труба.
- Это Ромашку-то вылечат!!! – гремело на всех улицах, на всех подворотнях, собаки попрятались в будках, коты повзбирались   на деревья, вороны черными стаями взметнулись к облакам.
Его махина на всей скорости мчалась к Лечебнице, пробила ворота, словно бумажные.
- Да я их всех! Всех!
Он направил машину к главному отделению и начал крошить его. Санитары выбегали оттуда, как крысы из щелей, и разбегались в разные стороны.
Его махина врезалась со всех сторон и крошила стены словно бульдозер.
Наконец, здание рухнуло. Под ним где-то рухнул в небытие и главный попечитель Лечебницы психиатр Боярышник. То безумие, спящее в человеке, которого он так боялся, его уничтожило.
На машине была прикреплена труба, в которую могли влезть и два Боярышника. Болиголов разворачивался, подъезжал задом и ударял в двери. Двери крошились: выбегали очумелые люди!
- Ромашку! Ромашку мне сюда подавай!
Он подъезжал к другим дверям и опять крошил. Кто-то прыгнул ему на ступеньку машины и крикнул, что Ромашка в восьмом бараке.
Он подкатил к восьмому бараку и тоже развернулся, проткнул в двери дыру, потом еще раз, и от дверей ничего не осталось.
Болиголов взобрался на кабину машины и оттуда кричал:
- Где Ромашка? Где Ангел? Подайте мне Ромашку!
Люди разбегались от него в разные стороны, принимая его и за бога, и за сумасшедшего, и за дьявола – но эту силу остановить уже не мог никто!
Ничего нельзя было понять. Все кричали, галдели. Все бараки, корпуса были открыты. Всюду бегали беспомощные люди, не понимания, что происходит и что делать.
Одни кричали:
- Конец света!
Другие:
- Лекарь умер!
Третьи:
- На Луну улетел!
Когда я вышел из барака, он, заметив меня, спрыгнул на капот с таким грохотом, словно сам Зевс решил спуститься на Землю. Но это еще… это была еще не земля. Уже там, на капоте, он раскрыл мне широкие объятия.
- Так вот они тебя куда! Так вот они, пилюли отравленные, что с тобой сделать хотели!
Затем он спрыгнул, сжал меня в объятиях и вместо себя поставил на капот машины.
Я всматривался, как из первого отделения бегут женщины. Они, увидев своих мужей, бросались на шею.
Беспомощная Вероника без очков стояла на газоне возле памятника Лекарю. Она не знала, где искать меня в этой суматохе. Но я видел ее хорошо. Я спрыгнул с капота и стал пробираться через толпу. Кого-то толкал, кому-то наступил на ногу. Люди, узнавая меня, стали расступаться передо мной.
Наконец я был совсем близко от нее.
- Вероника!
- Рома!
Мы бросились в объятия и прижались друг к другу, словно хотели слиться так сильно, чтобы навсегда остаться одним целым существом, которое никто и никогда уже не мог бы разлучить.
Болиголов обнял нас обоих своими мощными руками, будто сам Бог нас взял под свою полную опеку. Затем он сделал назад два шага, чтобы полюбоваться нами.
- Идите, голубки, - показал он нам в сторону ворот, - и помните – это не Болиголов вас спас, а ваша любовь спасла этот мир!
Мы направились к выходу.
Вновь и вновь правда совершается на земле, и вновь и вновь в это кто-то не верит. Бог не прихлопывает людей как комаров, слыша их пошлый писк. Он дает им полетать. Дает им насладиться божьим миром. И кто-то думает, что если его не прихлопнули сразу за его дурные дела, то не прихлопнут и потом.
Бойся человек этого хлопка! Ибо ты не комар! Тебе есть для чего жить. Твой мир может стать безмерно богат, но только ты собиратель этого богатства.
Ходи по лесу своей души и собирай полезные ягодки для себя и делись с другими. Да возлюбит всех нас Бог и да падет Лечебница!