88. Корона карнавала. Idol mio

                87. Idol mio

И он мурлыкал: Benedetta иль Idol mio…

Без идолов не обойдется ни один фэнсион искусства. Они тут повсюду торчат – над омутами, в скалах, по берегам рек, весьма оживляя мистическую географию. Поклоняться им грешно, творить их опасно, есть и человеческие жертвы (даже в нашем веке), но идолопоклонников на свете не убывает, они инфицируют друг друга.

Нельзя никого любить слишком сильно. Ближнего своего надо возлюбить, как самого себя, именно как самого себя (и не больше). Надо себя полюбить (как господнее чудо, как достойное создание божье).  Приобрести опыт,  научиться этому трудному делу, чтобы понять, как любить другого. А не пройдя эту школу, не помудрев в романе с самим собой, не полюбишь и ближнего, не осчастливишь никого, не  получится.

С обожанием христианину пристало относиться только к Богу.

Пианист и композитор Антон Рубинштейн, занимавший довольно долгое время  квартиру на Троицкой, теперь улице своего имени (женившийся на ней), пользовался в тогдашней России эпической славой. Красавицы на него охотились. Зрители в антрактах становились в очередь, чтобы пройти в
Длинной вереницей вокруг мага, поцеловать ему руку. Студенты выносили его из Консерватории на руках, впрягались вместо лошадей в его карету.

Идол сей совершенно заслоняет застенчивого юношу, фортепьянного вундеркинда, голодавшего когда-то на венском чердаке, в учениках у Листа.

Но он не сделался поэтом, не умер, не сошел с ума? Сделался. Сошел.

Сумел вытащить самого себя за волосы из каморки, обрел уверенность и с богемного чердака переселился в респектабельный бельэтаж.

Завидуем мы ему, уж признаемся, разве не ради таких эффектов все начинали сами? Так почему он, а не мы?

Зачем людское признание (гремучая смесь любви и зависти) – выбирает того, а не другого артиста? Где (в линиях ладони,  узоре родинок, рельефе черепа, механизме улыбки) – это скрыто? «И что особенного в этих словах: буря мглою небо кроет»?…

Зачем арапа своего младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.

Смирись, гордый человек.

Камене, ей видней.

Рубинштейн – конечно, замечательный музыкант, но Мусоргский, к примеру, замечательней, а у него такой «глории» не было.

Кое-кто из гениев вообще прожил жизнь в глухой безвестности, а литавры меж тем звучали в честь бог знает кого, и любовь Дездемон доставалась арапам.