Стокушко

Появился он пред мои очи, конечно, не в лучшие из времен. Прихожу однажды на утреннюю службу, а народ шепчется «бывший муж Преманджаны пришел – из тюрьмы выпустили». Как вы себе представляете зэка? Во-во: суровый тяжелый взгляд из-под густых бровей, чеканная речь… Ничего подобного! На кухне хлопочет немного смешной и нелепый, но с сияющим милой добротой преданный с личиком зайчика-одуванчика, так увлеченно и кропотливо хлопочет… Помню, его пригласили на вьясасану, он так что-то очень ассоциативно говорил, без тени логики – я вспомнила романы потока сознания. «Улисс» Джойса. И после его несвязной речи ещё приходит Преманджана, встает в дверях и вызывающе говорит «когда Вы принесете деньги детям»?!
Да, три дочки. Да, неудача в бизнесе – тюрьма. Развод. Обида бывшей жены. Но Стока… я не знаю. Я не могла не любить этого чудика, кролика из Винни-пуха при всем моем уважении к Преманджане. Столько в нем было блистательности, остроумия, обаяния, света. Сидит – вкушает, я – ему «приятного аппетита», он – мне своим мелкотараторящим голоском «не дождетесь, самим не хватает». Я опешиваю-соображаю-смеюсь до колик, вернее, угораем вместе.
И всегда с порога, как я прихожу в храм: «Сударшаночка, милая, ну, почему я не могу тебя обнять – что у нас за этикет», - расставляет широко руки и делает воздушно жест. Очень добрый, мягкий, нежный, трогательный… На такого злиться-то было невозможно…
Стоке надо было родиться женщиной: ну не мог он найти работу, но был такой прилежной и хлопотливой хозяйкой, стряпал потрясающий хлебушек, все время предлагал помочь на кухне. Признавался всегда, что вести домашнее хозяйство для него – отдушина и наслаждение.
Бывают люди с тонкой душевной организацией – это о нем. Очень болезненно реагировал на отношение к нему в ятре, порой садился рядышком и жаловался, что видит по взглядам, как его осуждают и недолюбливают, немного даже был чрезмерно мнителен. Ну, переживи столько лет тюрьмы с таким мягким характером.
Он любил воспевать бхаджаны, пуджарить…Я ему все время повторяла (и в этом мы с моей подругой Лалочкой были солидарны): «Стокушка, ну, ты – не от мира сего, ну, не надо тебе заниматься светскими делами. Оставайся жить в храме, служи здесь – идеально же для тебя». Но он так не считал… Да и понятно: фортепиано в детстве, семья врачей-интеллигентов (он никогда не болел. Ничем!)…ему нужны были и театры, и концерты, и музеи. Он обожал Сен-Санса, Малера и модную попсовую французскую певицу Лару Фабиан, которую я слушать не могла. И восклицал: «О, Пари!» Да, пожалуй, ему бы было место в непосредственной и игриво-легкомысленной атмосфере Монмартра 19 века, но никак не в жесткой купеческой Тюмени 21-го…Был бы эдаким флиртующим фатом, очаровывающим дам своими каламбурами… Вот очень мне это все близко по духу, мое-мое, нетюменское-нетюменское…И совершенно вот неважно, что светское. Стока – искреннейший преданный, мог бы служить в храме...но в Париже…
Лучшие его воспоминания – о жизни и служении в Ростове. Постоянно рассказывал, какие там добрые люди – южане намного мягче северян, какая великолепная ятра, как там экстатично жилось. И вздыхал, что в Тюмени ему – душно и тяжко...
Он мне говорил: «Сударшана, ну, поехали в Москву! Поживем полноценно уже наконец!» Но я недавно полтора месяца пожила в Москве – очень впечатлительно (театры, музеи, улицы с добрейшими людьми и веселыми приключениями), но не очень удачно (жестки шеф, жуткая квартира, срывы дочери) и - решила больше не рисковать.
А он таки уехал. Пишет мне трогательнейшие письма. Посылает свои алогичные, но очень искренние и красивые стихи. В том числе на французском. И ведь выучился на психолога, работает… Но и там ему, как мне кажется, немного неприкаянно, несмотря на складывающуюся карьеру. Стоке нужно уютное гнездышко, любящая жена, которая примет его таким, как есть. А всё не случается.
Я его понимаю: он таки решил доказать этому миру свою мужскую состоятельность, наступив на горло своей природе, решил пойти ва-банк. Он таки мечтает как-то помочь дочерям и безгранично их любит. В Москве пуджарил и воспевал в храме на Болотной, - Кришна все равно всегда в его сердце.
…Я очень скучаю по тем временам, когда мы были вместе, наша великолепная мушкетерская четверка: Лалочка, Анируддха, я и Стока. Это была самая замечательная дружба в моей «преданной» жизни, самое светлое и беззаботное время: когда мы все друг друга просто любили такими, как есть, по этой непередаваемой тогдашней атмосфере тюменского храма, где встречались для служения...
И пусть кто-то пишет в фейсбуках о Стоке что-то, что не укладывается в моей голове. И пусть…да что угодно. Для меня он – один из самых добрых и верных друзей. На всю оставшуюся жизнь. И навеки. И в духовном мире мы с ним таки вместе оторвемся – пошалим как следует, повеселимся на полную катушку. Я уверена.