Проститутка Максимка или Правила съема в большом г

Холодно. Выше поднять воротник, на последнюю пуговицу застегнуть дорогое кашемировое пальто. И шарфик потуже. Пнуть ногой в дорогом ботинке за ползарплаты отца полусгнившие вялые листья.
Перебежать на красный светофор, выматерить сигналящие железные коробки, набитые людьми. Коробки за триста зарплат отца.
Отца уже нет…

Забежать в бар. Дорогой бар в центре. Отец никогда не бывал в таких. Заказать виски с колой. Оглянуться. Развязать шарфик, расстегнуть последнюю пуговицу пальто. Потереть друг о друга застывшие ладони. Увидеть в конце барной стойки одинокую тетку лет под много. При параде. Она вышла, чтобы найти сегодня его – свое сладкое развлечение, мальчика на один вечер. Максимку.
Подойти. Поздороваться, с полуулыбкой выдавить: «Максим!». Услышать в ответ очередное имя, сразу выкинуть его из головы. Подсесть, обнять, отметить несопротивление, отвесить комплимент. Увидеть на столике ключи от «Lexus», широко улыбнуться на ее ответный комплимент. Предложить выпить. Подозвать официантку, попросить повторить виски с колой. Дважды. Со льдом.
Под стойкой нащупать ее подзаплывшую жиром ляшку, провести по ней своей ухоженной ладонью. Ладонью, знающей толк. Умеющей ладонью.
Сделать второй глоток виски, подняться выше. Выше. Кружево. Кто бы сомневался… Наверняка, красные. Еще глоток.
Все понять с полувзгляда. Расплатиться мятой двухсоткой, небрежно вынутой из кармана пальто. Последней двухсоткой, заработанной еще на той неделе. Вылизанной еще на той неделе. Отцу хватило бы дня на три. Подмигнуть официантке, придержать пониже спины свою сегодняшнюю спутницу, легонько подтолкнув ее к выходу. Пошла, милая… Пошлая. Не милая.
Вдохнуть.

Холодно. Моросит осенняя мерзость. Застегнуть пуговицу пальто, открыть двери водительской стороны «Lexus». Наклониться, провести еще раз рукой под дорогущей норкой. Закрыть дверь, сесть на пассажирское, улыбнуться. Пристегнуться. Хер ее знает, как она водит, эта баба… Всю дорогу руку держать на ее немолодой ляшке. Правила съема ты помнишь наизусть.

_____________________________________________

Холодно. Прочь, через парк Шевченко, подальше от «Башен», на набережную. Его дважды вырвало. Первый раз под подъездом, второй раз уже в парке. Он бежал, не замечая дождя, ледяного ветра и полусгнивших скользких листьев под ногами. Мял в кармане две серо-зеленые сотни. Новые сотни и визитку с ее мобильным, записанным перьевым Паркером на обратной стороне.
Мял так, как мял ее обвисшую грудь, сплевывал ее солоноватый прелый вкус старого тела. Вдыхал жадно воздух, выдыхал тяжелый запах ее дорогих старческих духов. Сбрасывал с себя воспоминания о проведенном с этой бабой вечере. Очередном вечере, который должен был стать последним. Но Максимка не может, Максимке лень жить по-другому. Он любит свободу, деньги и дорогие шмотки. Любит все, что не покупал ему в детстве отец. И машину охота. Такую бы, как у этой бабы. Такой же темный «Lexus». Она же у кого-то насосалась, чтобы такой подарили. Небось, тоже не пахучий молодой член, а прогорклое старое висячее дерьмо… На визитке не написана должность, значит его догадки обоснованы.
Так он думал.
Беги, Максимка. Беги навстречу дождю, отмывай свои мысли. Выкинь шарфик, ты испачкался об нее, ты слишком низко целовал. Ты чересчур низко опустился. Выкинь визитку, ты же никогда ей не позвонишь. Дважды опорожнить желудок – это слишком даже для тебя. Ты взрослеешь.
И скоро поймешь, что деньги не стоят таких жертв. Не целуй за них старые губы, которые не хочешь. Не шепчи признаний в уши с бриллиантами. Не засовывай язык в неприятные для тебя места. Не жри таблетки, чтобы показать, как ты хочешь их нежеланные тела, Максимка. Там места тебе нет.
Но иначе ты уже не сможешь. Твой отец работал на заводе, пил, бил твою мать. Большой город укрыл тебя от прошлого. Укрыл солоноватой слизью женского желания, устричным запахом спермы, стодолларовыми мятыми купюрами, грехом и дорогими номерами днепропетровских отелей.
Большой красивый город.
Голубоглазый красивый Максимка…
Беги. Ночь еще только началась, сегодня город твой.