Глава 1. Путники
Старая облезлая корабельная крыса, забравшись на планширь и вытянув длинный нос, с интересом принюхалась. В воздухе разносился приятный запах протухшей рыбы. Довольно пропищав, грызун заспешил к лацпорту и, уцепившись коготками за волокна, перебрался на канат. Пробежав по швартову над самой водой, зверёк спрыгнул на землю и нырнул внутрь мусорной кучи. Догадывался ли серый путешественник, насколько ему повезло, что на рассвете его изрядно потрёпанному штормом грузовому генуэзскому нефу всё-таки удалось бросить сходни в узкой тихой бухточке у небольшого рыбацкого посёлка где-то между Тулоном и Марселем? Сейчас судно уже опустело — свободные моряки, соскучившиеся по кабаку и шлюхам, не дожидаясь обеда, давно сбежали на берег, на палубе, лишь одинокий вахтенный, босой, в потёртых холщёвых штанах, латал рваный парус.
— Господа, вы желали сойти в Марселе, — привычно смешивая слова чуть ли не всех диалектов Италии и юга Франции, обратился шкипер к двум сеньорам, непринуждённо беседующим на юте. — Сожалею, но мы не сможем выйти в море, пока ветер не переменится. До Марселя отсюда не так далеко, и вы ничего не потеряете, если отправитесь туда верхом.
— Прекрасно! — обернулся к шкиперу тот из собеседников, кто был помоложе. Он говорил по-итальянски с заметным акцентом и едва уловимым генуэзским говором. Здесь, в графстве Прованс, его, возможно, приняли бы за бургунда, а в Бургундии за выходца из Прованса. — Это будет как раз то, о чём мы мечтали! Надеюсь, барон не станет возражать? — молодой человек повернул голову в сторону своего спутника.
— О, ккнняя… — старший собеседник запнулся, — шевалье, не будучи особым любителем морских путешествий, я с радостью готов ступить на это побережье и попытаться позабыть все прелести нашего плаванья. — Старший говорил на местном диалекте почти безупречно — так чисто, что создавалось впечатление, будто этот язык для него родной.
— Господин шкипер, — продолжил барон, — распорядитесь вывести наших лошадей, мы сходим здесь.
Поклажи у сеньоров почти не было, и особо не задерживаясь, они сошли по сходням и, желая поскорей забыть о корабельной тесноте, повели лошадей в поводу.
— Не находите ли вы, барон, что наши однообразные обеды на борту этой скрипучей старушки, — шевалье кивнул в сторону доставившего их судна, — порядком поднадоели, да и удобства там были минимальные.
— Всё-таки старушка нас не подвела. И если бы не встречный ветер — уже бы достались до Марселя. Но я благодарен Господу и за это.
— Да, когда мы покидали Кафу, я слабо надеялся добраться даже до Генуи. Нам несказанно повезло… Вот, как оно будет на обратном пути?
— Даже не знаю… — сокрушённо покачал головой старший. — После падения Константинополя судам компании всё сложнее продираться через охраняемые османской эскадрой проливы.
— Да, ни компания, ни генуэзцы не хотят думать о защите своих подданных…
— И всё-таки когда-нибудь придётся…
— Не надо о плохом. Я предлагаю не ехать на ночь глядя, а до утра остановиться в портовой гостинице. Насколько я вижу, она совсем недалеко. Уверен — мы найдём там кое-что получше свежего ночного воздуха.
— И это сказано серьёзно, мессер? Неужели вы жаждете побывать в столь убогом пристанище?
— А сколько лье нам придётся покрыть до порядочной гостиницы? Иль барон предпочитает провести ночь в седле?
— В крайнем случае, и оно меня устроит.
— Эх, барон! Подобное недопустимо. Спешить нам некуда, и мы остаёмся… — сказал шевалье, и потянув своего скакуна за уздечку, свернул на тропинку, ведущую к небольшому трактирчику. Конь его спутника вздрогнул и, посмотрев вслед удаляющимся, потряс гривой. Барон глубоко вздохнул и направился следом.
Услышав перестук копыт, хозяин гостиницы распахнул окно. Его заведение обычно предпочитали моряки да застигнутые непогодой торговцы из близлежащих деревушек. Заметив двух господ, хоть и без сверкающих лат, но с тяжёлыми золотыми рыцарскими цепями, с длинными узкими испанскими мечами на перевязях, с кинжалами за поясами — трактирщик побагровел и провёл засаленным рукавом суконной куртки по лбу, смахивая крупные капли. Сеньоры, видимо, выполняют тайное поручение своего сюзерена. Довольно опасное, раз из их седельных сумок выглядывают по рукояти петринали. Удивившись непредвиденному появлению знатных гостей, он окликнул служанку и, прокричав ей, чтобы она поторопилась приготовить две лучшие комнаты, поспешил спуститься вниз.
— Буду рад услужить сеньорам, — поклонился хозяин вошедшим в двери гостям. — Меня зовут Жак. Вы можете полностью мною располагать.
— Примите и накормите наших коней, — окинув пристально-брезгливым взглядом внутренности постоялого двора, а заодно и находящихся там людей, проговорил барон, — и распорядитесь принести нам ужин.
— Будет исполнено, — стал раскланиваться Жак.
— Одну минуту, сер Жак, — остановил его второй из рыцарей. — Не нужно лишних толков. Обращайтесь ко мне шевалье д’Аген, а к моему другу — барон де Сантьян. Мы путешествуем.
Хозяин гостиницы снова поклонился и, удаляясь, тихо кашлянул, чтобы прочистить горло. Отсутствие у сеньоров обременительной поклажи, а также слуг, опять же наводило на мысль, что господа выполняют какое-то спешное поручение, однако ради собственного спокойствия Жак не любил вдаваться в чужие дела, как и болтать языком, хотя последнее время он всё чаще сомневался в правильности такого поведения. Звон чужих золотых монет всё больше не давал покоя. И когда уж попытаться подзаработать, если не теперь?
Неплотно прикрыв кухонную дверь, трактирщик прислушался.
— Надеюсь, вы не забыли захватить одну из своих петриналей? — поинтересовался у шевалье барон, видимо, желая беседой скоротать ожидание.
— Вообще-то я всё наново перезарядил, — с лёгкой улыбкой ответил тот, — да вот позабыл в седельной сумке. Думаю, их уже отнесли в наши комнаты… И не похоже, что здесь есть кто-либо опаснее нас, — усмехнулся шевалье, — и оружие нам здесь вряд-ли понадобится.
— Не уверен, — де Сантьян покосился в сторону разгулявшихся пьяных моряков, — хотя тоже думаю, что не пригодится, только вон та разношёрстная братия слишком уж пристально таращит на нас глаза, и мне это совсем не по душе.
— Вот ваш ужин, — вернулся хозяин трактира, поднося яства. — Это лучшее, что могу предложить. Ещё вино. Надеюсь, оно вам понравится.
— Хорошо, — кивнул головой барон. — Ставь всё сюда.
— Не столь плохо для дешёвого трактира, — проглотив кусок, сделал заключение де Сантьян, как только прислуживающий им хозяин ушёл.
— Думаю, что в этой глуши он единственный, — усмехнулся д’Аген и, вынув из чехла нож, отрезал от пирога немалый ломоть.
Далее рыцари трапезничали молча, заменив беседу созерцанием помещения и всех в нём присутствующих. За широким обеденным столом веселилась изрядно набравшаяся вином шумная компания. Шевалье заметил несколько знакомых лиц — матросы с генуэзского нефа. Остальные: явно местные крестьяне и моряки из экипажей купеческих судов, также застигнутых бурей. У маленького отдельного столика, недалеко от полупьяных весельчаков, сидел пожилой человек мрачноватого вида. На нём был потёртый чепец и длинная серая туника. Он неторопливо поедал постный ужин, обильно запивая его разбавленным водой вином. Сеньоры расположились довольно далеко от компании выпивох, и до них доносились лишь обрывки слов и выкрики. Одинокий же пожилой господин мог слышать всё, о чём болтают матросы, но казалось, совсем не интересовался их болтовнёй. И всё-таки, если бы кто-нибудь уделил ему более пристальное внимание то, несомненно, заметил, что персоны и тех и других всецело занимают его мысли.
Появление двух незнакомых дворян во всеми позабытой провинции вызвало понятный интерес местных зевак, сгрудившихся вокруг шумной компании. Иногда после редких оговорок матросов, что сеньоры рыцари прибыли именно на их судне, слушатели бросали в ту сторону любопытные взгляды. Приближаться же к рыцарям никто не решался. Уже совсем опьяневшие моряки травили свои привычные байки и, перекрикивая друг друга, сокрушались, что на пути к Марселю их застал довольно обычный в эту пору встречный ветер и шторм. Длинными галсами они долго и безрезультатно боролось с набегающими волнами, но в итоге сдались и завернули в ближайшую бухту-укрытие. Их россказни окутывались ореолом некой таинственности, склонной мореходам. Учитывая, что и здесь, в глуши, последние события не сходили с уст, ведь отголоски затянувшегося раздора между королём и герцогом Бургундским давно докатились до самых отдалённых провинций, и ни для кого не были секретом, — появившихся в посёлке рыцарей тут же записали в число сторонников герцога. Все слышали, что Карл Смелый собирает сильное войско; переглядывались и перешёптывались, о соглядатаях Людовика рыскающих по всему королевству, выявляющих сторонников Карла, и в открытую вербующих наёмников. Вот, по-видимому, отчего местные обыватели, забредшие на постоялый двор, кидали в сторону сеньоров настороженные и косые взгляды.
Закончив трапезу, уже ранее упомянутый одинокий пожилой господин подступился к хозяину трактира, и заговорил с ним будто со старым знакомым:
— Ну как твои дела Жак?
— В последнее время я очень доволен, моя гостиница редко пустует.
— Вижу, даже венецианцы пожаловали?
— С чего вы взяли, что эти сеньоры из Венеции? — возразил Жак. — Матросы болтали, что они прибыли из Генуи.
— Из Генуи? — переспросил пожилой господин. — Всё возможно, только их камзолы явно вышли из рук венецианского портного, и ткань одежды соткана там же.
— Откуда вам это известно?! — удивился Жак. — Хотя, когда я говорил с одним из них, кажется, мне послышался итальянский акцент.
— А ты в состоянии так запросто отличить генуэзский выговор от тосканского диалекта, или какого иного, тем более, когда он лишь кажется? Я же поставляю сырьё, продаю ткани и даже торгую подержанной одеждой, и хорошо знаю не только местную моду. В диалектах я, как и ты, могу ошибиться, но в вопросах моды — навряд ли. Комната мне приготовлена как обычно? Тогда я найду сам.
Взяв свечу, пожилой господин стал медленно подниматься по лестнице ведущей на второй этаж, а Жак, обернувшись, пристально посмотрел на барона и шевалье, которые уже перестали разглядывать убогую обстановку трактира, и вполголоса беседовали между собой. Несколько повеселевший от крепкого вина барон что-то рассказывал д’Агену, молча качающему в ответ головой, и пьяные улыбки блуждали по их лицам.
Хозяин гостиницы успел заметить плотоядный взор, коим шевалье одарил его молоденькую и смазливую служанку, но, поймав не очень лестный взгляд барона де Сантьяна, сделал вид, что торопится на кухню. Где уже и отчитал девицу за приподнятый подол юбки и слишком откровенное покачивание перед постояльцами бёдрами.
— Зачем вы заставили его убежать, — усмехнулся д’Аген. — Он мог бы стать довольно занятным собеседником.
— За неимением лучших! — продолжил фразу за шевалье барон. — Проклятье! Здесь ужасная скука!
— И премиленькая служанка… — кивнул шевалье.
— Шевалье д’Аген! — Попытался напустить на себя самый строгий вид барон де Сантьян. — Неужели вы, сударь, опуститесь до служанки из трактира!
— Согласен, генуэзские потаскушки были получше,— засмеялся д’Аген.
— Шевалье, что вы говорите! — уже не в шутку испугался барон. — Не забывайтесь…
— Полно вам сердиться, барон, — улыбнулся шевалье. — Я не серьёзно, а просто констатирую явное.
— Ну, тогда я спокоен, — ответил де Сантьян.
— Господин Жак, — позвал барон хозяина трактира, — мы желали бы закончить ужин в своих покоях.
— Я проведу вас, — с готовностью отозвался Жак, — для сеньоров уже давно готовы две лучшие комнаты моего постоялого двора.
Не услышав возражений, трактирщик повёл рыцарей вверх по поскрипывающим ступеням старенькой деревянной лестницы, попутно продолжая размышлять о причине появления столь знатных гостей. Поначалу Жак собирался ограничиться хорошим кушем за сданные им лучшие комнаты своей гостиницы, но после разговора со знакомым торговцем, ведь Жак считал себя не глупым малым, его денежные аппетиты существенно возросли. То, что сеньоры скорей итальянцы, чем французы, Жак понял сразу, но что они — венецианцы подсказал знакомый торговец; и здесь, несомненно, присутствовала некая недоговорённость, Жак чувствовал её всей кожей своего тела. Вот только что ему это сулило... Тут пахло политикой. А Жак боялся политики и всегда избегал. Так стоит ли предлагать услуги какой-нибудь из сторон, или спокойнее, как обычно, прикинуться простофилей? Логика подсказывала, что идти против осведомителя, каковым, несомненно, являлся его частый постоялец, а значит и прево, не следует даже за всё золото, которым сеньоры могли купить его молчание, и это стало решающим аргументом в рассуждениях хозяина трактира.
Показав сеньорам их комнаты, Жак извинился и, поспешив уйти, постучал в соседние более скромные покои, где остановился его знакомый.
— Это ты, Жак? — спросили оттуда.
— Да, — словно заговорщик шепнул трактирщик.
— Хочешь рассчитаться? — снова спросил постоялец. — Сейчас не слишком подходящий момент, ну да ладно, входи.
Многозначительно кивнув, трактирщик плотно прикрыл дверь и приблизился к письменному столу, за которым восседал его собеседник.
— Вот, возьми… — развязав кошелёк, торговец выложил на скатерть несколько мелких монет и, отвернувшись, потянулся за пером, но вдруг обернулся и произнёс: — Заезжие рыцари уже рассчитались с тобой?
— Да, — пожал плечами Жак. — Я разменял им золотой венецианский дукат.
— Утром задержи их, насколько удастся, хотя бы под предлогом обильного завтрака, который вот-вот будет готов, — постоялец отвернулся и снова взялся за письменные принадлежности.
Жак, желая посудачить о двух приезжих сеньорах, ещё недолго потоптался на одном месте, но, поняв, что его буквально выпроваживают вон, кляня себя за нерешительность, убрался восвояси. А постоялец, плотно задвинув за трактирщиком щеколду, обмакнул перо в чернила, и стал писать:
«Ваша Милость!
В гостинице “Попутный ветер” остановились два сеньора, прибывшие сегодня морем из Генуи. Они не шпионы, но у меня нет сомнений, что они — венецианцы; и думаю, что именно они и везут интересующие Вас письма. Два эти рыцаря путешествуют явно под вымышленными именами, кои, по понятным соображениям, я не привожу в письменном виде. С ними нет слуг. Однако они хорошо экипированы и вооружены. Очень осмотрительны. У них свои лошади, коих они не меняют, так как это — породистые быстрые и выносливые животные, способные без устали с поклажей и всадником преодолевать дальние расстояния. Рано утром означенные мною два сеньора собираются продолжить свой путь».
Предрассветная тишина сменилась громкими стуками лошадиных подков и грохотом колёс повозок, и один из постояльцев, неразборчиво выругавшись, поднялся и раздражённо закрыл окно. Это был более молодой из рыцарей, расквартировавшихся здесь накануне. По коридорам гостиницы вслед за хлопками дверей разнёсся запах горелого мяса; поняв, что сон больше не вернётся, постоялец потянулся к кувшину с водой и, не найдя зеркала, развернул к себе медный таз. Закончив утренний туалет, рыцарь стал одеваться. Поверх нательника и лёгкой короткой кольчужной безрукавки он надел облегающую светло-жёлтую рубаху и чуть доходящий до пояса зелёный шёлковый камзол с золотыми пуговицами и длинными широкими рукавами с разрезами на плечах. Сверх полосатого черно-белого трико натянул кожаные штаны и высокие всаднические сапоги. Свой костюм постоялец дополнил зелёным беретом с серебряной пряжкой и пером. На шею набросил тяжёлую золотую цепь. Ещё раз осмотрев экипировку и оставшись довольным, он застегнул широкий вышитый золотом пояс с сумкой и нацепил перевязь с длинным обоюдоострым клинком. Заткнув кинжал за пояс, и накинув на плечи тонкий суконный плащ с отверстиями вместо рукавов, рыцарь замаскировал оружие складками костюма, и спустился вниз.
— Сеньор желает позавтракать? — поинтересовался вышедший из кухни Жак, обильно пропахший луком и специями.
— Нет. Но хочу, чтобы вы разбудили моего друга и сказали ему, что я жду его внизу, — с лёгкой улыбкой на лице кивнул трактирщику д’Аген. — И распорядитесь вывести наших лошадей. Завтракать здесь мы не станем. Соберите нам что-нибудь с собой.
— Хорошо, сеньор, — неловко поклонился трактирщик и, услышав скрип ступенек, увидел второго рыцаря, тоже готового отправиться в путь.
— Что же, — усмехнулся молодой рыцарь, — первую половину моего распоряжения можете не выполнять.
Кони шли самым тихим аллюром по утрамбованному бесчисленными копытами и колёсами фургонов широкому проезжему тракту чем-то напоминающему древние римские дороги. Ориентироваться на нём было несложно даже для чужеземцев, за которых и принимали двух сеньоров встречные путники. Ровная и размеренная лошадиная поступь позволяла непринуждённо беседовать их седокам и тем разгонять скуку и сонливость, накатывающую под лёгкий стук подков. Невнимательному наблюдателю могло показаться, что путешественники не торопятся, но опытный глаз скорее рассмотрел бы в этом осторожность бывалых воинов. Добравшись до очередной развилки, всадники остановились.
— Итак, планы не меняются? — проговорил шевалье д’Аген, подъезжая к указателю. — Марсель совсем рядом. А если мы поедем прямо, то через несколько дней будем в Париже. Свернём левее, и уже завтра окажемся в Марселе. Подбросим монетку? Иль не будем надеяться на случай и провиденье? Как и планировалось, выбираем Марсель! — шевалье поворотил коня влево.
— Не стану перечить, — ответил барон де Сантьян, — как вам известно, мессер, когда-то давно, ещё в молодости я немало побродил в окрестностях этого города. Где-то недалеко от этих мест есть и руины небольшого замка, где приняла меня повитуха, только не хочу бередить боль утраты. Добраться до Марселя по воде нам не дала морская стихия, теперь же не должно помешать даже второе пришествие.
— Будем надеяться, — согласился шевалье д’Аген. — В Марселе находится отделение компании, через которое мне ещё в Кафе советовали подыскать подходящих слуг для дальнейшего путешествия.
— Без этого нам не обойтись, — подтвердил барон.
— Вроде бы, кто-то скачет вслед за нами? — полуобернувшись в седле, прислушался шевалье. — Так торопятся, если желают от кого-то сбежать либо нагнать.
— Только не нас. В этих местах я никогда ранее не был, а даже и там, откуда я родом, меня уже давно никто не помнит, — ответил де Сантьян.
Между тем, поднимая копытами тучу пыли, всадник быстро приближался. Обогнав сеньоров, он натянул поводья и перевёл коня на шаг.
— Господа! — прокричал всадник. — Извините за моё бесцеремонное вторжение в вашу беседу, но я должен предупредить…
— Кто вы, мессер?! — перебил речь незнакомца барон.
— Это более чем неважно. Я хочу лишь помочь вам. Вас ошибочно приняли не за тех людей, и тех — других стремятся убить. Далее на пути засада. Сворачивайте с проезжих дорог, особенно которые ведут в сторону городов.
— Мессер, объяснитесь, что всё это значит?! — настаивал барон.
— Простите, господа, но большего я не имею право вам сказать! — заявил незнакомец.— Мне нечего добавить. Разве только, что не надо тратить время попусту!
— Кто и почему нам угрожает?! — отчётливо выговорил д’Аген, пристальнее вглядываясь в его лицо. Густо осыпанное веснушками оно располагало к доверию своими правильными чертами.
«Веснушчатый!» — непроизвольно прозвал про себя незнакомца шевалье.
— Прощайте, господа, и желаю вам удачи! — Тот поворотил коня, стремясь объехать собеседников, однако, наткнувшись на наставленное шевалье д’Агеном жало клинка, снова натянул поводья.
— Такова-то будет награда за мою к вам доброту? — Усмехнулся Веснушчатый.
— Клянусь, что заколю вас, мессир, если немедленно не получу объяснений, — предупредил его шевалье.
— Поздно… — Почему-то засмеялся тот в ответ. — Взгляните туда, — он указал рукой вперёд на дорогу, — они тоже ничего вам, господа, объяснять не станут!
Посмотрев в направлении протянутой руки, шевалье заметил группу конных солдат, спешащих навстречу. Незнакомец, не обращая внимания на оружие в руках молодого рыцаря, пришпорил коня и, переведя его с шага на карьер, поскакал обратно. После чего сеньорам осталось лишь последовать наглядному примеру их спасителя.
Какое-то время шевалье надеялся — это ошибка и погони не будет, но, оглянувшись, уверился в обратном: гнались именно за ними. Обнажив мечи, преследователи скакали во весь опор. Скоро шевалье заметил, что усталая лошадь незнакомца всё больше отстаёт, и даже нещадные шпоры не заставят её ускорить бег. Имея под собой быстрых и выносливых коней, друзья могли легко уйти от погони, но некая доля признательности к человеку, предупредившему их об опасности, не позволяла поступить подобным образом. Окликнув барона, шевалье попытался сообщить о бедственном положении незнакомца и жестами объяснить свою задумку. Уловил ли де Сантьян его мысль или нет, д’Аген не понял, но когда Веснушчатый отстал уже шагов на тридцать и преследователям осталось столько же, чтобы нагнать его, барон кивнул шевалье, и сеньоры перевели коней в галоп, а потом и вовсе остановились. Не разгадав их замысла, Веснушчатый тоже попридержал лошадь, однако шевалье замахал ему руками, как умея, показывая: скачи вперёд и не останавливайся. Убедившись, что тот правильно понял его жесты и быстро удаляется прочь, шевалье, вслед за бароном, спрыгнул с седла. Быстро развернув коней поперёк дороги, сеньоры закрепили стволы петриналей на передней седельной луке, подсыпали затравку на полки и, запалив фитили, замерли в ожидании.
Позиция была выбрана удачно. Тракт, сделав поворот, спускался в узкую ложбину, способную ненадолго скрыть беглецов. Усталая лошадь незнакомца уже вынесла его на пригорок, и всадник, то исчезая из виду, то появляясь вновь, мелькал среди ветвей густого кустарника обильно разросшегося вдоль дороги. Преследователи, достигнув спуска, не видели за зелёной завесой двух сеньоров изготовившихся к стрельбе, однако заметили Веснушчатого по другую сторону и, ошибочно приняв за всех беглецов, не предугадали подвоха. С гиканьем кавалькада солдат безрассудно устремилась в ложбину. Когда зажатые крутыми склонами, они увидели направленные на себя стволы — было поздно, как отступать, так и нападать.
Раздался ужасный грохот. Овраг окутал сизый пороховой дым. Рыцари, с трудом удержав коней, хоть уже и приученных к огнестрельному оружию, но всё-таки вздрогнувших от выстрелов, вскочили в седла и понеслись вскачь. Лошади преследователей, не столько пострадавшие от выпущенных в них зарядов, сколько напуганные страшным громом, внезапно раздавшимся с ясного неба, а ещё заполнившим ноздри запахом гари: кто взвились на дыбы, сбрасывая и топча наездников, кто, закусив удила, испуганно шарахнулись в стороны.
Оставив растерянных и оглушённых преследователей далеко позади себя, три всадника свернули с проезжей дороги и спешились. Шевалье и барон искоса наблюдая, как незнакомец поправляет подпругу, молча перезарядили петринали.
— Ловко вы их придержали, — затягивая ремень, заговорил он. — Я обязан вам спасением и возможно жизнью.
— Разрешите всё-таки узнать, с кем нас свела судьба? Нам из своих имён тайну делать незачем. Я — шевалье д’Аген. А мой друг — барон де Сантьян. Мы — простые путешественники.
— Де Виньон, — наконец представился незнакомец.
— Тогда надеюсь, мессир изволит объяснить мне и барону из-за чего же произошло это наше маленькое приключение? — спросил шевалье.
— Я дал слово пославшему меня, что не стану ничего вам рассказывать, а только предупрежу, — ответил их собеседник. — Но раз вы меня спасли, могу разрешить прочитать вот это письмо, — с явным нежеланием он протянул сложенную пополам записку.
— Насколько я понимаю, здесь говорится о нас, — пробежав глазами содержание бумаги, д’Аген передал её другу. — Что же, если мессир не может сообщить нам большего, то я не настаиваю, мы изменим свой маршрут.
— Особа, упоминаемая в письме, весьма влиятельна? — задал вопрос де Виньону барон, возвращая бумагу.
— Я даже не представляю насколько… — уклончиво сообщил тот.
— Благодарю вас, мессер, — кивнул де Сантьян, не желая больше продолжать беседу.
— Тогда разрешите мне откланяться, — простился де Виньон с загадочной ухмылкой на лице.
— И всё-таки этот господин выручил нас совсем не бескорыстно, — заговорил шевалье, когда силуэт де Виньона превратился в крошечное пятно на горизонте. — Он, либо тот, кто за ним стоит, желает навести своих врагов на чужой след, на нас, и если бы мы сейчас попали в засаду, то всё бы открылось; а если мы действительно попадём в руки их врагов, то и тогда они тоже ничем не рискуют — мы абсолютно посторонние люди. Теперь де Виньон и его сообщники в безопасности, покуда нас не выследят, и не поймут, обыскав наши трупы, что несколько ошиблись.
— Выходит, и имя у него фальшивое, — развил мысль д’Агена барон. — Впрочем, кто знает?!
— Не нанять ли нам отряд засидевшихся без дела ландскнехтов? — предложил шевалье. — Золота у нас хватит.
— Где же? — ухмыльнулся барон, — В Марселе? До него ещё нужно суметь добраться.
— А если в Италии! Пошлём к дьяволу Марсель! Вернёмся в Италию! Наймём там с дюжину наёмников, да отправимся с ними дальше!
— Конечно, в Италии можно спокойно переждать пока утихнет эта канитель. Нанять там отряд головорезов и вернуться к цели нашего путешествия. Только и до Италии тоже ещё нужно суметь добраться. Да и времени потратим на это слишком много.
— Отправляемся в Италию, — подытожил шевалье д’Аген. — Наймём солдат и слуг и с ними повернём на Марсель. С компании не убудет. Занесём это в список непредвиденных расходов. В крайнем случае, вербовать переселенцев можно где угодно. В здешних рыбачьих посёлках, возможно, ещё неизвестно, что из Кафы, впрочем, как и из Чембало, все бегут. Если бы не запрет на выезд, уже бы давно никого не осталось.
— Что же, попробуем, — не без сомнений согласился барон де Сантьян. — Собственно мне абсолютно всё равно где меня убьют.
— Не шутите так, — помрачнел шевалье. — Я ещё верю в провидение и в то, что держу судьбу на острие клинка.
Друзья вскочили в сёдла и снова пустили коней тихим аллюром. На проезжую дорогу они возвращаться не стали, а сориентировавшись по солнцу, отыскали петляющую тропинку, ведущую на восток, и свернули на неё. Тропка металась то в одну, то в другую сторону, хотя, в общем, направление не меняла. Приближающийся вечер заставлял подумать о ночлеге, но сколько шевалье и барон ни ехали по уже почти не различимой в сумерках серой полоске, они не находили даже признаков человеческого жилья. Вместе с тем чувствовалось, что оно где-то рядом, возможно за следующим изгибом путеводной нити. Наконец стемнело полностью, и путешественники остановились.
— Сколько мы проехали? — спросил д’Аген.
— Не знаю, — честно признался де Сантьян.
— У меня такое впечатление, — продолжал вслух размышлять шевалье, — будто наша дорожка намеренно обходит стороной любое поселение.
— Скоро должна взойти луна, и мы сможем продолжить путь. А пока дадим передохнуть себе и лошадям, — спешившись, барон де Сантьян опустился на траву.
Шевалье д’Аген несколько поколебался, опасаясь испачкать богатый дорожный костюм, но потом, повесив берет на луку седла, последовал примеру барона.
— Не думал я сегодня утром, что вечером, вместо того чтоб веселиться в Марселе, буду безумствовать от усталости неизвестно где, — горько вздохнул шевалье, — ничего, даже становится интересно. Мы искали приключений и вот — нашли их!
— Лучше сказать, что это они нашли нас! — съязвил барон.
— А звёзды уже яркие, — заметил д’Аген, подняв голову, — значит, ждать осталось не слишком долго.
И действительно, не прошло и получаса, как диск ущербной луны, медленно выползая из-за горизонта, осветил местность, и путешественники увидели море. Тропинка, больше не петляя, исчезала на побережье.
— Прямо тропа контрабандистов, — пошутил барон.
Не теряя надежду встретить поселение рыбаков, сеньоры двинулись вдоль кромки прибоя. Но, если попадёшь в полосу невезения, то это — надолго. Луна дошла до зенита, а всё оставалось по-прежнему — берег казался необитаемым.
Шевалье и барон выехали на высокий утёс и, оглядев залитую светом месяца округу, поняли, что ночевать им придётся в сёдлах. Силуэты двух всадников отчётливо отпечатались на фоне лунной дорожки и растаяли в полумраке, как только они тронули коней.
Вдруг рядом с д’Агеном вспыхнул огонь факела. Что-то просвистело, и шевалье машинально пригнулся к конской гриве, хотя стрела летела поверх его головы. Ни де Сантьян, ни д’Аген не успели даже опомниться, как их окружили вооружённые верховые.
— Не советую хвататься за оружие! — услышали сеньоры хриплый голос.
— Что это значит?! — возмутился барон де Сантьян.
— Таможенная стража, — отозвался тот же человек.
— Ну да! А мы, стало быть, контрабандисты! — решил отшутиться барон.
— А других здесь не бывает! — Зловеще оскалился таможенник в свете ближе поднесённого кем-то из солдат факела.
— Среди вас есть офицер? — спросил д’Аген.
— Кому-то нужен обязательно офицер, чтобы сдать оружие? Или кто-то уверен, что мы ничего не нашли, когда обыскивали побережье?! Сдавайтесь! Иначе мы применим силу!
— Нас не интересуют ваши находки! — возмутился шевалье. — И к нам они не могут иметь ни малейшего касательства!
— Ваше оружие! — настаивал стражник.
— Своё оружие мы отдадим только офицеру и дворянину, если в том возникнет надобность! — заявил д’Аген. — И не советую пробовать разоружить нас силой!
Таможенник казался несколько смущённым, но и выпускать из рук возможную добычу тоже не спешил.
— Господа могут сообщить, кто они будут такие, и подтвердить, что не имеют к контрабанде никакого отношения? — Не желал так просто отступать стражник.
— Свои имена мы назовём только офицеру! — рассердился барон. — И не думаю, что это доставит вам удовольствие! Соблаговолите проводить нас к нему!
— Ладно! — согласился таможенник. — Наш лагерь недалеко. Только не пробуйте бежать! Мои люди вооружены арбалетами, и они вас просто застрелят.
Отряд тронулся, и д’Аген понял, отчего таможенная стража, столь уверенная, что задержала именно тех, кого нужно, не решилась прибегнуть к силе, а вступила в переговоры. Хорошее вооружение и экипировку двух путников не заметить было нельзя, как и не уловить их желание подраться, и даже умереть, но только не отдать клинков в чужие руки. Вместе с тем отряд таможенной стражи насчитывал всего шесть человек, явно уступающих сеньорам по ловкости обращения с оружием. К тому же назвать этих людей солдатами — оскорбить воинское сословие: вооружены таможенники были кое-как, всего двое держали в руках лёгкие арбалеты, а у остальных виднелись лишь длинные кинжалы. И только у их начальника, задумчиво надвинувшего испанский шлем на лоб и заметно колеблющегося по поводу задержанных сеньоров, оттопыривал полы плаща меч да выглядывал стальной нагрудник.
Поняв, что направление движения конвоя совпадает с выбранным ими маршрутом, сеньоры без дальнейших возражений подчинились старшему таможенному стражнику и поехали рядом, однако стараясь оставаться от солдат на таком расстоянии, чтобы сделать внезапное нападение затруднительным.
Будучи в уверенности, что путь займёт продолжительное время, путешественники несказанно удивились, вскоре увидев широкую походную палатку, костёр и стреноженных лошадей.
— Хорошего ночлега здесь нам не найти, — оглядев лагерь, заключил де Сантьян. — Видно, ночь их тоже застала врасплох.
— Господин офицер спит, — донеслись до конвоируемых обрывки слов кого-то из солдат.
— Ничего! — обращаясь неизвестно к кому, громко произнёс барон де Сантьян. — Разбудите его. Он, конечно, не будет нам очень рад, но что тут поделаешь!
Видимо слова барона проникли сквозь тонкую материю палатки, и её полог откинулся, выпуская полураздетого человека.
— Почему шум?! — спросил он. — Кто меня требует?
— Мессер, простите нас за бесцеремонность, — продолжал говорить барон, взмахом руки приветствуя офицера, и словно невзначай, распахивая дорожный плащ, чтобы в свете факелов ярко блеснула тяжёлая золотая рыцарская цепь. — Будьте любезны, взять фонарь, и прикажите вашим людям отойти в сторону.
Офицер замер в нерешительности. Начальник отряда, задержавшего сеньоров, наклонился к уху командира и шепнул ему несколько слов, после чего тот неохотно поднял фонарь и шагнул к ним. Де Сантьян спрыгнул с коня и, передав поводья д’Агену, неторопливо двинулся навстречу.
— Я слушаю вас, — опасливо покосившись на уверенно восседающего в седле спутника барона, произнёс офицер.
— Прежде всего, — начал разговор барон, — вы должны дать мне слово офицера, что сохраните в полной тайне нашу с вами встречу, если конечно мы не нарушили закона.
— Даю, — нерешительно кивнул офицер.
— Не стану ничего особо объяснять, впрочем, моё имя вы узнаете из документа, который я вам покажу. Если этого для вас не будет достаточно, то мой друг — тоже дворянин — предъявит вам мои родовые грамоты, вместе с вызовом на поединок.
Стянув перчатку, барон де Сантьян вынул свиток и, не выпуская его из рук, приблизив к огню, развернул. Офицер прочёл содержимое документа и извинительно развёл руками.
— О барон, — несколько заискивающе произнёс он, — не судите строго моих служак, и я приношу вам самые глубокие извинения за глупость своих подчинённых. Мы заметили судно контрабандистов, устроили засаду, только им удалось уйти. Я послал по побережью отряд солдат, и никак не думал, что они поймут мои слова: «Задерживать всех без исключения!» — настолько буквально. Ещё раз приношу извинения. Если вы нуждаетесь в ночлеге, то я с радостью предоставлю свою палатку.
— Не нужно таких жертв, — ответил барон. — Мы будем продолжать наш путь.
Простившись с офицером, де Сантьян взгромоздился в седло, и сеньоры продолжили путешествие.
— Вы показали ему нашу дорожную грамоту? — спросил шевалье.
— Да, — подтвердил барон.
— Не рискованно ли здесь ею пользоваться? Ведь компания не везде в почёте. Да и на подвластной французской короне территории к ней относятся неоднозначно.
— Власть французского короля здесь, в Провансе, чисто номинальная. Влияние Венецианской компании гораздо сильнее. А этот таможенный офицер всё-таки являет собой должностное лицо и по роду службы знаком с деятельностью компании. Кроме того, я взял с него обещание молчать, — де Сантьян слегка пришпорил коня, чтобы поспеть за нетерпеливым скакуном д’Агена, — только не уверен, что он его сдержит. Мне не особо понравилось хитрое выражение его акульих глаз. Вот почему и не рискнул остаться ночевать под защитой его солдат.
— Нужно было хотя бы расспросить его о местности, — посетовал де Аген. — Может, поблизости есть постоялый двор либо поселение?
— Не знаю, — покачал головой барон, — но если они разбили к ночи лагерь, значит до ближайшего посёлка не так близко.
Луна светила достаточно ярко, мерцание звёзд наводило на философский лад, и потихоньку усыпляло обоих искателей приключений. Перебрасываясь короткими фразами, они хоть как-то отгоняли вялость. Ближе к утру шевалье и барон уже не могли точно сказать: куда они движутся и зачем им это надо. Предрассветные тени и миражи влекли их вперёд к неизвестности.
— Вот и переночевали! — воскликнул д’Аген, следя глазами за медленно всплывающим солнечным диском. — И снова одна глушь кругом!
— На этот раз вы ошиблись, мессер! — засмеялся де Сантьян. — Гляньте налево…
Де Аген последовал совету барона и увидел торопливо шагающего крестьянина, совсем небогатого, судя по простой деревенской одежде.
— Эй! — окликнул путника барон. — Постой!
Человек оглянулся на окрик и, заметив манящего его вооружённого всадника, застыл на месте, явно колеблясь: сразу сбежать в кусты, или вначале всё-таки выслушать, чего же от него хотят.
— Как нам добраться до ближайшего поселения? — быстро прокричал де Сантьян, покуда крестьянин раздумывал.
Парень как-то резко оживился и, указав рукой в сторону, откуда пришёл, ответил:
— Скачите туда…
— Долго скакать то? — продолжал расспрашивать барон.
— Только через лощину переберётесь, а там будет видно.
— Проводи нас! — скорей потребовал, чем попросил де Сантьян, звякнув медяками.
По-видимому, не собираясь терять возможность подзаработать, крестьянин кивнул, сразу и без слов согласившись с предложением барона, и быстро зашагал в им же указанном направлении. Этот деревенский парень был рослым и довольно крепким на вид. Делал широкие твёрдые шаги, слегка помахивая им в такт руками.
— Мы не особенно спешим, — умерил пыл поводыря шевалье. — Скажи, порядочный дом для короткого постоя там удастся найти?
— В деревне найдётся пара таких домов, но если вы проедете чуть подальше, то увидите красивый замок здешнего сеньора. В округе лучшего не найти. Если господа рыцари пожелают, то я могу довести их до замка.
— Хорошо, веди, — согласился д’Аген, и снова задал вопрос: — А что тебе известно о местном сеньоре?
— Я знаю, что он не старше меня и редко куда выезжает, старого же сеньора, его отца, хорошо знали в округе и побаивались; он был строгим, но справедливым, а молодой хозяин себя ещё никак не показал, я только один раз видел его верховую прогулку. — Крестьянин ненадолго умолк, и осмелился спросить:
— Рыцари ехали всю ночь?
— Да, поэтому и желаем немного отдохнуть. А почему это тебя интересует?
— У нас стало очень неспокойно. Конечно, простые грабители не решатся даже в темноте напасть на двух вооружённых рыцарей, только теперь у нас появились ещё и бесчинствующие отряды ландскнехтов. Время от времени их нанимают на службу местные бароны, кто побогаче, но чаще эти головорезы без работы и жалованья. И тогда они требуют откуп с простых крестьян. Наш же молодой сеньор заперся в замке и носа не кажет, ему нет дела до этих новых поборов.
— И вы платите?
— Куда же денешься?! Сеньор не может нас защитить, вот каждый и даёт, что может.
— И налог ещё собирает ваш господин?
— Да, мессер, — стал жаловаться крестьянин, — хотя мне не столь много оставил отец, чтобы я мог взять в ренту землю, вот и приходится наниматься на работу к соседям. Конечно, если бы нашёлся господин, желающий нанять меня в слуги, то было бы лучше, только у нас в округе с этим тяжело.
— Как тебя зовут? — поинтересовался де Аген.
— Жан Пэнтер, — ответил крестьянин.
— И ты действительно хорошо рисуешь?
— О нет, это всего лишь прозвище. В детстве, когда меня учили читать и писать, я так старательно выводил буквы, что мне и дали такое прозвище.
— Значит, ты сейчас ни у кого не служишь? — продолжал расспрашивать шевалье.
— Увы, сеньор, я могу распоряжаться собой как пожелаю, и думаю скоро отправиться в Марсель. Попробую поступить в услужение к какому-нибудь зажиточному горожанину или богатому сеньору. Ведь здесь трудно найти хорошую службу.
Откровенно рассмеявшись, шевалье пришпорил коня и, обскакав вокруг несколько растерявшегося Жана Пэнтера, заговорил:
— Так получилось, что у меня сейчас как раз нет слуги. Последнему пьяная матросня проломила голову в драке по пути сюда. И, если ты не трус и согласен верно служить шевалье д’Агену, то я возьму тебя к себе на службу. Пока за не особо высокую плату, а там посмотрим. Только предупреждаю, здесь мы задержимся всего на пару дней, и возможно довольно скоро нам предстоит длительное путешествие.
— Сеньор рыцарь, — не раздумывая, ответил Жан Пэнтер, — я родился всего лишь бедным крестьянином, вот почему мне мало на что приходится надеяться. И я поступлю к вам на службу. Только смогу ли вам угодить? Если чистить коня или костюм, то это я умею, а вот оружия я даже не держал в руках, кроме грубого деревенского ножа.
— Это не беда. Ты ведь, насколько я понял, обучен грамоте, а это для меня важнее, хотя пока ты — наш проводник.
— Я буду старательным и усердным и надеюсь, что вас не разочарую. Если надо будет я не прочь и подраться. Кулаки у меня ого, какие!
— Прекрасно, — хлопнул ладонью, обтянутой толстой кожаной перчаткой с нашитыми серебряными пластинами, по плечу Жана сеньор, — Тогда с этой минуты ты находишься на службе у шевалье д’Агена.
Глава 2. Замок в Провансе
Ведомые Жаном путешественники увидели серые башенки вотчины местного барона сразу по выходу из лощины. Скоро они выбрались на посыпанную жёлтым гравием утрамбованную дорожку, что и вела к воротам. Разглядывая приземистые башенки с резными завитушками, д’Аген понял, что не так давно замок подвергся основательной перестройке. Массивные и угловатые формы прежнего строения частично сменили новомодные и изысканные архитектурные новшества, возможно и более красивые, но малопригодные в оборонительных целях. Реконструкция не дошла до конца: часть внешних стен была разобрана, а проёмы лишь наспех закрыты коваными решётками. Когда-то широкий ров с водой местами заменил ухоженный палисадник, огороженный невысокой чугунной оградой, хотя с противоположной стороны ров расширили, создав небольшой пруд.
— Жан! — крикнул д’Аген. — Пойди, передай хозяину замка, что два путешествующих рыцаря: де Сантьян и д’Аген — желают воспользоваться его гостеприимством и остановиться на ночлег. И надеются, что он удовлетворит их просьбу.
В ожидании ответа, шевалье спрыгнул с седла и, разминая затёкшие мускулы, потопал ногами. Поддавшись необъяснимому предчувствию, он вытянул из седельной кобуры петриналь и проверил, не отсырел ли на полке порох. Скрипнула калитка в ржавых воротах. Шагнувший в сторону привратник пропустил пожилого слугу одетого в ярко-синюю ливрею управляющего. Усмехнувшись тому, как забавно путаясь в длинном, явно с чужого плеча балахоне цветов своего сеньора, дворецкий спешит им навстречу, рыцарь отстегнул ремни крепления и перекинул сумку с оружием через спину.
— Мой господин, барон де Фантуа, примет вас, — придерживая полы ливреи, поклонился слуга. — Попрошу рыцарей следовать за мной.
Гостей провели в невысокий сводчатый зал, цветные витражи и не свойственные провинции яркие ткани убранства которого добавляли сходства с небольшой Византийской базиликой. Вышедший из внутренних дверей хозяин замка сдержано поприветствовал двух рыцарей.
— Прошу сеньоров простить мою неучтивость, только прежде я желал бы ознакомиться с вашими грамотами. — Нарочито вежливо произнёс он, каким-то приглушенным голосом. — Времена нынче беспокойные, и мне не безразлично, кого я принимаю в своём доме.
— О, я не вижу в том ничего неучтивого, — натянуто улыбнулся де Сантьян и вынул свиток. — Вы имеете полное право.
Покуда шёл обмен любезностями, шевалье с интересом озирался по сторонам. Гобелены со сценами охоты, кабаньи и волчьи головы, лосиные рога — лучше любого рассказчика говорили о пристрастиях владельца замка. Однако бросив пристальный взгляд на местного дворянчика, д’Аген презрительно усмехнулся: обтягивающий жакет с пурпурными лентами, пояс с фибулами и подвешенным на цепочке кинжалом, высокий кружевной воротник с длинным шлейфом, шляпа с широкими полями. Выступающая сиреневая рубашка заметно обвисает на его худощавом, будто у подростка, теле. Надета лишь левая перчатка, вторая зажата в руке.
Пробежавшись глазами по развёрнутому перед ним свитку, владетель горделиво и напыщенно кивнул головой. И это означало, что он разрешает двум проезжим рыцарям остановиться до утра в своём доме. Склоняясь в ответном поклоне, шевалье брезгливо поморщился. Чем пристальнее он вглядывался в хозяина замка, тем больше замечал в нём ту красоту, что совсем не красит мужчину. Столь прелестное личико пристало бы скорее придворной даме, а не мужу, воину и защитнику земель. Возможно, такое сходство было б не столь заметно, не будь владелец женственен даже в мелочах: тонкие и ухоженные пальцы его рук мелко дрожали, пушистые ресницы беспрестанно моргали; и подрагивали то розовеющие, то бледнеющие щёки — ну словно у пугливой девицы. Тут же вспомнив неуклюжие шутки по поводу местных нравов, д’Аген решил сократить пребывание в гостях у здешнего дворянства до минимума.
День только начинался, но плотно задвинутые портьеры наполняли анфилады замка полумраком. Прикрыв ладошкой колеблемый лёгким сквозняком огонёк свечи, молоденькая миловидная служанка остановилась, и забавно шевеля пухлыми губками произнесла:
— Вот ваша комната, господин рыцарь, — она игриво скосила глаза на массивную дубовую дверь, и, полуобернувшись, кивнула: — А ваша, господин барон, находится напротив. Чуть позже я принесу тёплую воду и полотенца.
«Что же, — войдя в отведённые покои, пробурчал себе под нос де Сантьян, — этот местный барончик, хоть и носит древнее родовое имя, но легко заметить, что осторожен и пуглив до неприличия, и явная молодость, отнюдь, его не оправдывает».
Тут с громким стуком распахнулась дверь, и через порог бесцеремонно шагнул шевалье, на ходу спрашивая:
— Вы что-то говорили, сударь?
— Да так, — отмахнулся тот. — Бурчу по-стариковски, когда вспоминаю о своих годах. Ещё меня просто возмутила настойчивая просьба барона взглянуть на наши верительные или родовые грамоты. Я давно привык, что моим словам верят.
— Оставьте, барон, он прав, и я бы в своём поместье поступил так же с совершенно незнакомыми мне господами, если бы они без приглашения напросились ко мне на постой и не предоставили бы верительных писем. Прошу прощения, барон, но я вынужден покинуть вас столь же поспешно. Мне необходимо проверить нового слугу.
Спустившись по лестнице во дворик, д’Аген сразу заметил Жана, мило любезничающего у давно пересохшего фонтанчика с ещё совсем молоденькой служанкой барона.
— Ты мне нужен! — отозвал шевалье Жана в сторону. — Вот тебе моё первое поручение. Возьми эти деньги и отыщи себе хорошего коня со всей амуницией, можно недорогого, главное, быстрого и выносливого. Это ещё не всё. Смени свой костюм, на что-то получше. Чтобы походить не на крестьянина, а на слугу дворянина. И особо там не разгуливайся.
— Бегу, господин! — радостно закивал Жан.
— Постой, — удержал его шевалье, — Я приготовил для тебя верительное письмо. И, пожалуй, тебе ещё может пригодиться и вот это… — Д’Аген вытащил из-за пояса кинжал, и со словами: — Ну, теперь ступай с Богом! — протянул его своему слуге.
Поздним вечером Жан Пэнтер прискакал на крепкой лошадёнке, в купленном у торговца подержанными вещами костюме, не совсем новом, хотя довольно приличном даже для обедневшего дворянчика. В это время сеньоры непринуждённо трапезничали в обществе барона де Фантуа. Д’Аген видел, как вернулся его слуга, что не удивило и не обрадовало рыцаря, он только ненадолго отвлёкся от хода скучной застольной беседы, чтобы вновь в неё погрузиться.
— Нет, — отвечал на какой-то пропущенный шевалье мимо ушей вопрос хозяина замка де Сантьян. — Мы держим путь в Марсель.
— А почему бы и вам, барон, с вашим состоянием и титулом тоже не отправиться в Марсель, или ко двору, где жизнь в отличие от местной глуши бьёт ключом? — снова вклинился в разговор шевалье д’Аген.
— Я никогда не отправлюсь в Марсель, и тем более ко двору, — резко заявил де Фантуа. — Тем более что моего состояния, как такового, уже нет. Думаю, что до конца своих дней я буду прозябать у себя в поместье.
— И в том виноват двор? — проговорил д’Аген.
— Совсем нет, — спокойно ответил де Фантуа, — Виновно расточительство и гордыня моего отца. Только все виноватые уже на том свете, и из уважения к их чести я не стану больше ничего говорить об этом.
Хозяин умолк, и больше ни о чём не заговаривал. Гости тоже не склонны были продолжать разговор и далее ужинали молча. Всё бы так и закончился в полной тишине, если бы в трапезную не ворвался перепуганный дворецкий.
— Господин! — закричал пожилой слуга. — Замок окружили какие-то вооружённые люди и требуют передать вам вот это послание, — он протянул перевязанный тесьмой свиток.
Пока владетель разворачивал и читал записку, сеньоры встревоженно переглянулись. В свете того, что с ними приключилось в пути, каждый озадачился невысказанным вопросом: «Не являются ли именно они невольными виновниками происходящего?»
— Боже мой! — резко воскликнул де Фантуа, скомкав послание. — Сколько же там этих разбойников?!
— Как, так — это разбойники, господин? — испугался дворецкий.
— Не могу же я иначе назвать этих головорезов, если они требуют от меня денег, и грозят сжечь мой замок! — возмутился барон. — Сколько их там?
Не могу сказать точно, — дрожал слуга. — Очень много!
— У меня нет и сотой части требуемой ими суммы. Я не в состоянии откупиться! — Барон в порыве ярости зашвырнул бумагу в камин. — Заприте ворота! Они не посмеют на меня напасть!
— Ворота уже заперты, — сообщил дворецкий. — Только боюсь, что они не уйдут.
— Прикажи привратнику вооружиться арбалетом и стрелять, как только разбойники попытаются проникнуть внутрь, — распорядился де Фантуа, — Вас же барон, и вас шевалье, — владетель поворотился в сторону своих гостей, — я выведу через потайную калитку, и вы сможете спокойно продолжить ваше путешествие.
— Плохого же вы о нас мнения, барон, — ответил молодой рыцарь, — если предлагаете нам сбежать.
— Какую же сумму они требуют? — поинтересовался де Сантьян.
— Её не в состоянии выплатить даже министр финансов! — попытался съязвить хозяин, но дрожание его голоса выдавало полную растерянность.
— Ну, тогда на наши мечи вы можете вполне рассчитывать, — галантно кивнул барон де Сантьян, пытаясь хоть как-то вывести хозяина замка из прострации.
Шевалье же, прерывая оцепенение владетеля, наверное, решающего дилемму: стоит или нет довериться своим гостям, озвучил более конкретный вопрос:
— Сколько у вас слуг способных держать в руках оружие?
— Что? — отрешённо переспросил де Фантуа, выходя и задумчивости. — У меня совсем нет слуг, я всех рассчитал после гибели отца и брата. Из прислуги в замке только — четыре служанки. Ещё здесь проживает моя кормилица, она сейчас на кухне. А из мужчин лишь: привратник и дворецкий. — Владетель замолчал, и, озираясь по сторонам, беспомощно развёл руками. По всей видимости, это означало, что он не знает, как распорядиться обороной поместья.
— Мало! — удивлённо присвистнул рыцарь. — Ладно! Барон! У вас есть оружейная комната? Берите своего управляющего — и ведите меня за оружием. Одной моей петриналью и мечом нам явно не обойтись.
— Я иду с вами, — отозвался де Сантьян. — Поспешим же!
— Погодите! — Заприметив Жана, передумал д’Аген, — я лучше спущусь во двор к воротам и посмотрю, что там происходит, а за оружием с вами пойдёт мой слуга.
Не прощаясь, он выбежал из трапезной. Заскочив по пути к себе в покои, схватил суму с петриналью и, перепрыгивая сразу через две ступени, поспешил вниз по лестнице. Выскочил в узкий дворик замка и сразу налетел на трясущегося от страха привратника, дрожащими руками пытающегося вставить стрелу с металлическим наконечником в тяжёлый арбалет, и ему это давно удалось бы сделать, если б не мешала зажатая под подмышкой алебарда.
Д’Аген облегчённо вздохнул: «Слава богу, ворота заперты и внутрь никто не пробрался». Осмотрев подъёмный механизм, рыцарь расстроено покачал головой: ржавый и сломанный. Хотел выглянуть в бойницу, но вдруг с моста раздался звук трубы, а следом на створки ворот и предваряющие их башенки обрушился град арбалетных стрел. Перепуганный привратник выронил алебарду, но поняв, что ничего не смогло влететь внутрь замка, перестал трястись и наконец, сумел привести свой самострел в боевое состояние. Подтолкнув привратника к одной из бойниц, д’Аген стал у другой, поджёг фитиль от тлеющего у ворот факела и поднял петриналь.
У ворот раздались неразборчивые насмешки и ругательства. Кто-то с силой ударил в окованные металлом доски.
— Открывай ворота! Иначе подпалим! — закричали с моста.
Опасаясь высовываться, рыцарь толком не мог рассмотреть нападавших. Он видел лишь тени на перилах моста, а арбалетчики, очевидно, укрылись за валом — низким и поросшим высокой травой.
Видимо разглядев в узких проёмах бойниц защитников, стрелки стали стрелять из довольно быстро перезаряженных арбалетов. Пригнувшись за парапет, шевалье насчитал более двух десятков щелчков стрел о каменную кладку стен, сбился в счёте, и понял всю безнадёжность обороны замка столь малочисленным гарнизоном. Заскрипев зубами, рыцарь поднялся и пальнул из петринали в сторону моста, вынуждая разбойников отступиться от ворот. Спрятавшись за зубцом, д’Аген достал рожок и стал заряжать оружие. Вновь защёлкали стрелы и арбалетные болты нападающих, а затем раздался протяжный рёв трубы теперь уже как призыв к штурму.
«Ну, вот и всё! — невесело усмехнулся шевалье д’Аген. — Через эти низкие стены они перелезут без особых усилий. Двоих, может троих, я свалить ещё успею, прежде чем мне проломят башку. Одного уложит привратник, если не струсит и не сбежит. Были бы на мне тяжёлые доспехи и шлем, возможно, и продержался бы до прибытия барона с владетелем и всех тех, кого они сумеют вооружить».
Размышления шевалье прервал показавшийся из дверей большой замковой башни Жан Пэнтер с рапирой в одной руке и алебардой в другой. Следом появился барон де Сантьян с аркебузой на плече. За ним показался барон де Фантуа вооружённый лёгким арбалетом и узким мечом в ножнах на поясе. На владетеле красовался шлем с серебряной инкрустацией и позолоченный стальной нагрудник. Замыкал шествие дворецкий с тяжёлым рыцарским мечом и щитом.
— Они атакуют ворота! — крикнул шевалье, и выстрелил в бойницу из петринали по идущим на приступ разбойникам.
Услышав предостережение шевалье, а следом и грохот выстрела, местный барон растерянно застыл посреди двора. Бесцеремонно, оттолкнув нерасторопного хозяина в сторону, барон де Сантьян вставил аркебузу в проём свободной бойницы, и окутался сизым дымом. Выпустил в кого-то из разбойников стрелу из тяжёлого арбалета и привратник. Звук второго выстрела заставил де Фантуа очнуться. Он стал бездумно перебегать от бойницы к бойнице, наводя всеобщую сумятицу. Пытаясь не обращать внимания на бестолковое поведение хозяина, сеньоры переглянулись, и удивлённо покачивая головами, присели. Вставив рожки в стволы, они всыпали порох и заряды, загнали пыжи. Затем, выпрямившись у проёма бойниц, дали одновременный залп. Шевалье был уверен, что получив столь серьёзный отпор со стороны защитников замка, нападающие должны стушеваться и отступить — если, как уверял владетель, это всего лишь шайка бандитов. Однако происходило нечто несуразное. Умело рассредоточиваясь, ловко маневрируя, и толково уходя из-под обстрела со стен — разбойники и не думали отходить. Их действия скорее походили на тактику наёмников и ландскнехтов, а не простого сброда с большой дороги обычно разбегающегося после первого же выстрела аркебузы. Желая задать хозяину неприятный вопрос по поводу происходящего, шевалье осмотрелся по сторонам, но уже не увидел барона во дворе замка.
Выражая своё возмущение, шевалье д’Аген гневно прорычал: «Что же тут такое происходит?! Местный баронишка сбежал, словно трусливая девчонка! А нам-то теперь как быть?»
Поманив к себе Жана, шевалье указал ему на петриналь, как бы спрашивая: «Умеешь ли пользоваться этим?»
«Нет», — покачал головой Жан.
— Тогда встань с алебардой у ворот, и если через них будут ломиться, то руби всех подряд и не жалей! — прокричал ему шевалье.
— И не надейся, что они нас пожалеют, — раздалась из-за спины д’Агена, реплика барона де Фантуа.
Оглянувшись, шевалье увидел невесть откуда возвратившегося хозяина замка, который сообщил, что послал самую толковую служанку за помощью в ближайшую деревню.
— Очень хорошо, — ответил ему шевалье.
Раздавшийся стон заставил собеседников обернуться: прикрыв руками лицо, барон де Сантьян оседал на брусчатку двора. Подбежав к нему, сеньоры поняли, что старый рыцарь умирает. Арбалетная стрела вошла ему в левый глаз и, пробив череп насквозь, вышла из затылка.
— Я соболезную… — только и смог прошептать владетель.
Словно ещё не до конца осознав, что другу уже не помочь, д’Аген нагнулся, и бережно подсунув тому под голову полу плаща, попытался осторожно вытянуть стрелу. Когда же он понял, что сделать это невозможно, и бессильно опустил руки, то увидел, как барон задрожал в предсмертных конвульсиях, издал слабый хрип и испустил дух.
— О! Господи! — вдруг закричал дворецкий. — Они перебираются через стену!
Этот вскрик вернул шевалье в реальный мир, напомнив, что если он не хочет распластаться рядом с другом, то должен не горевать над мертвецом, а драться рядом с живыми. Поднявшись с колен, д’Аген обнажил клинок. Оглядевшись вокруг, он увидел, что трое разбойников спрыгнули со стены, примыкавшей к воротам. Один оглушил нерасторопного привратника рукоятью меча и сбил его с ног ударом в грудь, а двое других бросились к калитке. Первый же, склонившись над бесчувственным стражем ворот, безжалостно перерезал тому горло длинным ножом.
— Жан! — крикнул шевалье, — Не позволь им открыть ворота.
Грозно взмахнув мечом и громко заорав, д’Аген побежал на негодяя, убившего привратника. Молодой рыцарь рубанул лишь воздух: разбойник ловко ушёл от его клинка, но не от опустившейся на голову хоть и не перезаряженной, однако тяжёлой петринали, по-прежнему зажатой в левой руке. Сильный удар прогнул шлем. Теряя равновесие, противник зашатался. Не дожидаясь когда тот упадёт, д’Аген проткнул его клинком. Тут же повернулся в сторону двух оставшихся разбойников, и оскалился в зловещей гримасе. Неожиданно швырнув в лицо одному сломавшуюся петриналь, он накинулся с мечом на второго. Сделал ложный замах. Ожидая рубящего удара, соперник ушёл в защиту, но шевалье провёл длинный колющий выпад, попав прямо в горло. Достать очухавшегося первого он не успевал, да и не мог — беспрестанно отирая кровь со лба, тот подобрался слишком близко — мешала длина клинка. Тянуться за кинжалом было долго: меч противника уже завис над головой. Д’Аген зацепил и отвёл его гардой, но тут ему на макушку обрушился кулак, и если бы не берет, то точно проломил бы череп. Перед глазами рыцаря всё потемнело, и он привалился к решётке. Разбойник вынул нож, но добить сеньора ему не судилось — подоспевший Жан Пэнтер огрел головореза алебардой.
Ворота защитники отстояли. Однако это была скорей передышка, чем победа. Осаждающие подобрались под самые стены. Помогая один другому, поочерёдно влезали наверх. Шестеро спрыгнули во двор замка. Загоготали, завидя владетеля и дворецкого. Поспешно выпущенная хозяином замка стрела из арбалета цокнула о камень, и разбойники с гиканьем бросились в атаку. Неумело взмахнувший тяжёлым для него мечом дворецкий тут же упал, зарубленный насмерть, и захватчики обступили барона, вытащившего клинок из ножен и ставшего в защитную позицию. На него накинулись сразу двое. Де Фантуа удачно парировал удар меча одного из противников, но остриё рапиры второго прошло между пластин нагрудника и вошло барону в грудь. Он охнул, в шоке ещё не ощущая боли, попытался отступить назад, но подсечка древком копья сзади по ногам, заставила владетеля упасть на колени, а удар по запястью, выбил из его руки оружие.
— Мы, конечно, ничего ему не должны, но согласно кодексу чести обязаны помочь… — поборов головокружение, заговорил с Жаном шевалье д’Аген. — Отвлеки их немого, а я попробую отогнать с помощью этой вот штуки, — шевалье подобрал уцелевшую аркебузу погибшего друга и торопливо стал насыпать в ствол пороха и дроби чуть ли не вдвое больше, чем требуется для обычного заряда. — Возможно, что разорвётся в руках, но от дыма и грохота, они растеряются, а мы подхватим барона, и запрёмся внутри главной башни. Стены там толстые на окнах решётки…
— Понял вас, господин, — многозначительно кивнул Жан Пэнтер.
Подняв длинную алебарду, Жан дико выпучил глаза и, что есть мочи заорав, побежал на врага. Он угрожающе размахивал широким топорищем то, делая шаг вперёд, то отступая назад. Пэнтеру удалось задуманное. Наёмники повернулись к нему и оставили беспомощного владетеля. Не замечали они того, как шевалье д’Аген поднимает аркебузу. Её ствол заметно раздулся при выстреле, но все-таки не разорвался. Заряд дроби и частички догорающего пороха полетели в разбойников. Убить их это не могло, но вынудило испуганно укрыться за каменным выступом. Всё окуталось едким дымом. Откинув бесполезную теперь железяку, шевалье подскочил к барону и стал поднимать. Застонав, владетель лишился чувств. Бросив тяжёлую алебарду, Пэнтер подхватил де Фантуа с другой стороны. Вдвоём они быстро затащили раненого внутрь и задвинули засов.
— Подопри ещё и эти чем-нибудь! — указав на двери, ведущие в кухню, приказал Жану шевалье. Пэнтер еле успел повалить тяжёлый шкаф, как где-то громко затрещало, и раздался отчаянный многоголосый женский визг, а следом довольное улюлюканье ворвавшихся туда громил.
— Пускай пока отвлекутся на баронских служанок, — улыбнулся д’Аген. — Тащи всё к дверям!
Покуда Жан крушил мебель, шевалье нагнулся над владетелем. Из-под доспехов вытекала струйка крови. Под ними утянуть бы рану. Женские крики из-за дверей сменились всхлипываниями и томными вздохами, и сеньор решился.
Де Фантуа не пришёл в чувство, и на сознательную помощь рассчитывать не приходилось. Расстегнув застёжки стального нагрудника, д’Аген осторожно снял его с барона. Потом разорвал широкий кружевной воротник и, вынув кинжал, вспорол ткань. Шевалье отогнул пропитанные кровью складки одежды, обнажая грудь раненого, и пальцы рыцаря невольно задрожали от изумления. Оглянувшись в сторону Жана и убедившись, что тот ничего не видит, всецело занятый сооружением баррикады у затрещавших уже под ударами захватчиков дверей, шевалье вновь повернулся к владетелю. Пробежавшись глазами по лицу, по освобождённой от тугого воротничка шее, по гладкой и нежной коже — только теперь до конца понял, что же его сразу неосознанно смутило в хозяине замка — это слишком явная женственность. На миг в голову вползла мысль, ведь эта женственность настолько сразу очевидна, что не догадаться, что перед ним переодетая в мужской костюм ещё совсем молоденькая дама, мог только полный идиот. Непроизвольно тихо выругавшись, шевалье стал искать, чем бы перевязать маленькую, но глубокую дыру от четырёхгранного клинка, слава Богу, чуть выше лёгкого. Увидев кипу чистых полотенец, очевидно, забытых служанкой на обеденной тумбе, д’Аген свернул в рулон одно из них, уложил на рану и, прикрыв одеждой, туго перетянул кожаной перевязью, снятой с хозяина, или теперь уже вернее — хозяйки замка.
— Мессер! Двери долго не устоят! Может отсюда есть ещё один выход?! — закричал Жан Пэнтер.
— Возможно… — ответил шевалье и, закончив с перевязкой, стал легонько похлопывать по щёкам лжебарона, пытаясь привести его в чувство.
Наконец его подопечная открыла глаза, и шевалье поинтересовался насчёт тайного выхода. Разобрав смысл вопроса, хозяйка замка приподнялась на локтях и, поняв, где находится, слегка скосила глаза на узкие ступени лестницы в подвал. Большего не требовалось. Жан и д’Аген подхватили девушку под руки и поспешили в полумрак подземелья. Владетельница хорошо ориентировалась в подвале, и беглецы недолго пропетляв по сумрачным коридорам, наконец, остановились перед сплошной стеной.
— Отсюда есть выход наружу, — тихо прошептала хозяйка, вздрогнув на руках, когда конец её фразы приглушил громкий грохот, раздавшийся сверху. Очевидно, захватчикам удалось выбить двери, и это разлетелась сооружённая Пэнтером баррикада.
— Не бойтесь, они уже не успеют нас догнать, — добавила она, — и этот тайный ход никогда не сумеют найти.
— Как открывается проход? — спросил шевалье.
— Здесь есть скрытый рычаг… — произнесла хозяйка замка, трогая какой-то выступ на стене, и та тут же повернулась на невидимой оси.
Беглецы втиснулись в узкий невысокий проход и, возвратив кусок стены на прежнее место, шагнули вперёд. Их окутала полная тьма, и шевалье даже растерялся, приостановился и, стянув с ладони левую перчатку, стал ощупывать холодную и скользкую от влаги каменную кладку подземелья.
— Здесь должны быть сухие факелы, — продолжала говорить девушка. — Ищите их где-то справа от входа.
— Есть! Нашёл! — обрадовался Жан. — Тут даже огниво имеется.
— Тогда запаливай, — приказал д’Аген.
Свет от язычков пламени закоптившего факела заполнил тёмные от сырости своды потайного хода, и в кажущихся кровавыми отблесках беглецы спешили покинуть подземелье, словно это была их могила. Идти пришлось сгорбившись, гуськом и по одному, непрестанно поддерживая еле перебирающего ногами лжебарона. Проход вначале не очень круто уходил вниз, потом выровнялся, повернул и пошёл на подъём. Ход вышел на поверхность в маленькой заброшенной часовне, и выбравшиеся на свободу беглецы снова увидели баронское поместье, только уже со стороны. Над строениями медленно поднималось огненное зарево. Видимо, разбойники не ограничились только грабежом, а ещё и подпалили замок. Разглядев пожар, владетельница чуть снова не лишилась чувств. Потом лишь слёзы потекли у неё из глаз, и она впала в полную апатию, уже не понимая, куда и зачем волокут её эти два господина.
Осмотревшись: не притаились ли и здесь наёмники, беглецы тронулись в путь. Дороги особо не выбирали, просто старались обходить густые заросли и высокие бугры. Наконец Жан сориентировался и вывел на еле заметную лесную тропку, уверяя, что именно по ней они смогут достигнуть ближайшего поселения как можно быстрее; к тому же на этом пути им не встретятся любопытные зеваки. И шевалье был вынужден всецело с ним согласиться. Ведь три измученных путника для всех встречных и поперечных сейчас представляли как жалкое и забавное, так и могущее вызвать ненужные вопросы зрелище. Залитая чужой кровью одежда д’Агена, сумевшего где-то в сумятице потерять: плащ, берет и одну перчатку — выглядела не слишком привлекательно. В правой руке он держал окровавленный меч, периодически опираясь им о землю при ходьбе, а левой поддерживал за талию раненого с кровавым пятном на груди, коим в действительности являлась наряженная в мужское платье девица. На голове у неё ещё остался лёгкий рыцарский шлем, без забрала, но с плюмажем, а между ног, словно хвост, болтались пустые ножны от длинного меча. С другой стороны раненой помогал идти Жан Пэнтер, чудом ухитрившийся уберечь во всех перипетиях свой новый костюм от заметных повреждений, крови и грязи, — и не ведающий, что сжимает в объятьях хрупкий девичий стан.
Уже темнело, когда путники вышли на окраину прибрежного посёлка — чего-то среднего между большой деревней и маленьким городишком, и приостановились.
— Нужно найти дом, — обратился к Жану шевалье, — только получше и поспокойнее, и чтобы хозяева не были любителями посплетничать.
— Знаю такой дом, — улыбнулся Пэнтер. — Там поблизости даже живёт врач. Я ещё хотел наняться ему в помощники, однако меня опередил какой-то аптекарь-недоучка.
— А кто хозяин того дома, куда ты нас ведёшь? — продолжил расспрашивать д’Аген своего слугу.
— Хозяйка… — хитро прищурился Жан. — Вдова. Она не шибко зажиточная, и если ей немного заплатить, то всех нас приютит и накормит да и болтать лишнего не будет.
В сгустившейся ночной темноте ведомые Жаном беглецы подобрались к воротам столь необходимого им временного пристанища. Пэнтер затарабанил в окно, и спустя некоторое время испуганный женский голос поинтересовался: «Кого это могли так поздно черти принести?»
— Это вернулся я, Жан Пэнтер! — отозвался возмутитель спокойствия. — Отопри!
— Даже и не подумаю! — раздалось из дома. — Убирайся!
— Перестань ругаться, — продолжил Жан. — Со мной два сеньора. На нас напали разбойники. И мы чудом спаслись. Один из сеньоров ранен. Ему нужна помощь.
— Ладно, — смилостивилась женщина. — Сейчас впущу!
Лязгнули запоры и усталые путники обрели хоть и не особо презентабельное, но всё-таки не такое уж плохое пристанище, где можно было отдохнуть и подлечиться.
Женщина провела гостей в просторную комнату с самой обычной крестьянской кроватью и старым растрескавшимся шкафом. Шевалье уложил раненую на чистую постель. Выгнав Жана во двор, д’Аген подозвал хозяйку дома и прошептал:
— Сударыня, эта знатная сеньорита ранена в грудь и почти без чувств. Переоденьте её в чистую одежду и перевяжите рану. Я вынужден на несколько дней оставить эту сеньориту на ваше попечение. Ухаживайте за ней как можно лучше. И постарайтесь сделать так, чтобы до моего возвращения в округе об этом не проведали, ну а если зайдёт кто любопытный, то выдайте её за вашу дальнюю родственницу. Поверьте, что от этого будет зависеть жизнь этой девушки. Вот возьмите пока эти деньги, — шевалье отвязал со своего пояса кошелёк и высыпал в ладонь женщине несколько золотых монет, — а по возвращении я заплачу ещё.
— Господи… — Взмахнула руками женщина. — Смилуйтесь надо мной сеньор! Неужели вы с Жаном похитили эту бедную девушку?!
— Не надумывайте себе ничего плохого! — повысил голос шевалье. — Так уж случилось, что мы с Жаном вырвали её из рук грабителей, а может быть и подосланных убийц.
— Жан! — позвал он. — Мы с тобой сейчас недолго передохнём, приведём себя в порядок, и сделаем ещё одно дело. Прости, что не даю тебе полноценного отдыха после всех этих событий, но даю слово дворянина, что потом позволю тебе славно отдохнуть. Возьми эти деньги, и достань нам двух верховых лошадей. Надо будет позаботиться о бароне де Сантьяне. Следует нанять нескольких крестьян с повозкой и доставить его тело к брату в родовое поместье. Сам я не здешний, а вот де Сантьян родом откуда-то из этих мест. Мы — младшие сыновья в роду потому и поступили на службу в Венецианскую компанию. Там он и стал мне старшим товарищем и другом, и вот теперь пришла пора отдать ему последние почести, как мне не жаль…
Глава З. Рыбачий посёлок
Не прошло и недели как у ворот дома, где у бездетной вдовы внезапно объявилась болезненная дальняя родственница, остановились два всадника. Любопытные зеваки с интересом разглядывали прибывших. В одном из запылённых седоков кое-кто из поселян мог узнать Жана Пэнтера, гордо восседающего в седле на пегом мерине. А вторым, на кауром жеребце, был богатый сеньор в изысканном костюме из зелёного бархата.
— Ей хуже, — сообщила хозяйка, встретив в прихожей шевалье д’Агена, коим и был тот самый сеньор. — У неё началась горячка. Я позвала эскулапа. Он сейчас там.
— Кому это ей? — оторопело приостановился Жан, принимая перевязь с клинком.
— Хозяйка, видимо, говорит о нашей баронессе, — пояснил д’Аген, проходя в комнату к раненой.
— В здешних краях он считается хорошим целителем? — при входе в спальню поинтересовался д’Аген у женщины, бросив взгляд на уже не молодого человека склонившегося над постелью.
— Я лучший лекарь в округе. Можете тут, у кого угодно спросить! — не отворачиваясь от подопечной, ответил за вдову тот.
— Что вы собираетесь делать? — д’Аген скептически осмотрел разложенные инструменты.
— Кровопускание. Нужно вскрыть жилы на руке, и выпустить часть нездоровой крови. Потом больная пусть больше пьёт воды с молоком и плохую кровь заменит хорошая. Тогда больная пойдёт на поправку.
— Позвольте, я сам осмотрю её, — стянув перчатки, и отпихнув врачевателя, шевалье приблизился к очнувшейся девушке.
Она приоткрыла глаза и, испугано переводила взгляд с одного на другого, порываясь что-то сказать. Поднеся палец к губам, шевалье изобразил знак молчания. Отвернув покрывало, он вынул нож, и разрезал рубашку на у неё на груди.
— Посмотрите, — показал д’Аген. — Это удар рапирой. Рана колотая и глубокая. Сверху она уже засохла, однако внутри воспалилась. Отсюда и горячка. Нужно сделать здесь новый прокол и выпустить нагноение наружу.
— Всё выйдет с плохой кровью, когда я вскрою жилу на руке, — возразил целитель.
— Вот, возьмите за ваши труды, и уходите, — развязав кошелёк, д’Аген швырнул лекарю несколько мелких монет.
— Но я же ещё не закончил! — возмутился тот.
— Пойдите вон! — почему-то разозлился шевалье.
— Мессер, вы не имеете право так со мной разговаривать! — осклабился лекарь.
— Убирайтесь! Я не повторяю дважды! — злобно зашипев, шевалье схватил эскулапа за шиворот и вытолкнул из дома.
— Выходит, вы всё знаете, — прошептала больная, вернувшемуся сеньору. — Как вы узнали мой секрет?
— Ещё в замке, когда вы лишились чувств, мне пришлось перетянуть вашу рану. Она сильно кровоточила. А потом мы с Жаном доставили вас сюда. Но не беспокойтесь, я сохраню всё в тайне. Как мне следует к вам обращаться? — улыбнулся он.
— Поверьте, я никого не собиралась обманывать. Не так давно мой отец получил этот лен за верную службу от графа Рене... Здешние земли опустошила война и чума. Крестьяне бедствовали, обираемые разбойничьими поборами. К тому времени отец уже был вдовцом, поэтому и прибыл сюда только с моим братом и челядью. Они согнали крестьян и работников с окрестных деревень и занялись реконструкцией старого поместья. Меня же оставили на время при аббатстве Сен-Виктор в Марселе. Женский монастырь аббатства ещё не был отстроен, и с аббатисой и двумя монахинями мы жили при церковном приходе. Не знаю почему, но прошёл слух, что у нового владетеля два сына, а не сын и дочь. Догадываюсь, причиной стало, что мужской монастырь аббатства известен, а женского как такового больше нет. Вот местные и подумали про младшего сына. Отец не счёл нужным их переубеждать.
— Значит, обращение сеньорита баронесса будет уместно, — улыбнулся шевалье.
— Думаю, да, — явно пересиливая боль, с трудом чуть привстала его собеседница. — Хотя прежние владетели этого лена баронами не были, но отец уговорил Его Светлость даровать вместе с землёй и титул.
— Ну что же, сеньорита, не беспокойтесь и постарайтесь быть послушной пациенткой. Этот лекарь-шарлатан убил бы вас, вот почему я его выгнал. Я знаю, как надо лечить подобные ранения. Ещё у меня есть чудодейственный ранозаживляющий бальзам. Правда, это будет болезненно. Придётся потерпеть. Я пошлю Жана за бренди. Вы выпьете его, сколько сможете, и надеюсь, что это немного пригасит боль. Ну, а потом если станете соблюдать уже мои предписания, то очень скоро будете здоровы, и сумеете по достоинству оценить то платье, которое я вам привёз из Марселя, и которое, надеюсь, вы примете в подарок.
— Я не стану жеманиться по поводу гардероба, — вздохнула она. — Соглашусь, что нынешний наряд не совсем подходит к моему полу и положению.
Приказав Жану позвать хозяйку, д’Аген расстегнул ремни поясной сумки и кинул её на стол. Он долго рылся в многочисленных карманчиках и отделениях, но вот услышал за спиной шаги и обернулся: в дверях услужливо замерла моложавая женщина в плотном длиннополом тёмно-сером платье и белом чепце. Шевалье попросил хозяйку принести горячей воды и поинтересовался по поводу бренди. Услышав в ответ, что есть лиши пару бутылок вина, он сокрушённо покачал головой и добавил, что тогда надо передать Жану, чтобы тот сбегал за напитком покрепче.
Баночка с лекарственным бальзамом нашлась сразу, а вот кинжал с длинным тонким лезвием попался под руку д’Агена лишь на самом дне сумки. Наконец вернулась хозяйка, с кувшином воды и глиняной бутылкой бренди или, судя по исходившему запаху, того, что здесь им считалось — крепчайшего деревенского самогона. Шевалье попросил полить себе на руки, и потом принести ещё пару чистых полотенец, а заодно поинтересовался насчёт серебряной посуды.
— А зачем вам серебро? — удивилась хозяйка.
— Мне нужна серебряная пиала, — пояснил он.
— У меня есть неглубокая маленькая серебряная чаша, — поразмыслив, слегка заикаясь, ответила отчего-то вдруг разволновавшаяся женщина. — Сейчас принесу.
Терпеливо дождавшись её возвращения, д’Аген забрал всё принесённое и вежливо попросил хозяйку ненадолго покинуть комнату.
— Ну, что же, приступим помолясь, — перекрестился шевалье, убедившись, что проявляющая явные признаки неудержимого любопытства вдова вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Расстелив у изголовья больной полотенце, он поставил на него баночку с бальзамом и чашу.
Его подопечная широко раскрытыми от волнения глазами смотрела, как сеньор наливает бренди в чашку и поджигает от свечи. Прокалив на огне остриё кинжала милосердия или стилета, как его называют итальянцы, он задул пламя. Потом долил крепкого напитка до самых краёв и поднёс к её губам, напомнив, что надо выпить.
Закрыв глаза, она сделала несколько больших глотков жгучей жидкости, почти задохнулась, но все-таки продолжала пить, пока не проглотила всё до последней капли. Еле отдышавшись, приоткрыла веки и увидела у губ ещё одну наполненную бренди чашу. В голове начинало шуметь, перед глазами кружиться, зато вторая порция крепкого напитка прошла легче. На третьей кружке сеньор не настаивал. Да и не было уже надобности. Перед глазами у раненой всё больше расстилался разноцветный туман, и скоро она пьяно откинула голову на подушку.
— Теперь внимательнее осмотрим вашу рану сеньорита, — прошептал шевалье и, смочив руки всё тем же дешёвым деревенским самогоном, стал прощупывать воспалившееся место. — Да вы вся горите! Будет очень больно, но нужно потерпеть!
После этих слов д’Аген скрутил в плотный рулончик полотенце и вставил девушке промеж зубов. Смочив место ранения жгущим бренди, шевалье посмотрел прямо в глаза своей подопечной:
— Сейчас будет очень больно, и мне надо бы позвать кого-нибудь себе на помощь, так как вас потребуется удерживать. Либо мне нужно вас крепко привязать к кровати, — шевалье умолк, однако уловив нотки возражения в глазах сеньориты, продолжил: — Но я вижу, вы — девушка стойкая и сможете перетерпеть любую боль. Я сейчас начну. Сожмите зубы и старайтесь сильно не дёргаться, иначе мне придётся позвать Жана и хозяйку, чтобы они вас держали.
— Я полностью доверяю вам, мессер, и буду терпеть. Не нужно никого звать или привязывать меня, — невнятно проговорила баронесса. — Начинайте!
Прищурив глаза, больная откинула голову на подушку. Ощутив на себе его холодную ладонь, непроизвольно задрожала и, желая разглядеть, что происходит, чуть склонила голову: левой рукой шевалье ощупывал её рану, время от времени несильно надавливая, и тогда боль усиливалась. Вот пальцы её лекаря замерли на самом болезненном и пульсирующем месте. Сеньор медленно поднял стилет. Она отвела взгляд, и тут правую сторону груди пронзила резкая и острая боль.
Брызнула кровь. Напрягшаяся девушка вздрогнула, крепче стиснув зубы. Из уголков глаз проступили слезинки, и она непроизвольно сомкнула веки, мелко дрожа и чувствуя, как пульсация в груди постепенно проходит, а следом уходит и боль. Дышать стало легче и тут снова обожгло — выпустив из раны гнилую кровь, шевалье плеснул самогоном.
— Тихо! Тихо! — успокаивал свою пациентку де Аген. — Уже всё закончилось, и больше боли не будет! Сейчас наложу бальзам, и всё. Потом его нужно будет наносить два раза в день. Он не позволит ране затягиваться снаружи, и заживать она станет медленно изнутри. Дырочка от рапиры здесь очень маленькая и когда всё заживёт, то шрама, думаю, почти не останется.
Выразив мимолётной улыбкой на исхудалом лице полное доверие и согласие с этими словами, де Фантуа кивнула головой, и вопросительно подняла на сеньора глаза, как бы спрашивая: «Откуда вам известно ремесло лекаря?»
— Здесь нет особого секрета, — устало усмехнулся де Аген. — Мне довелось поучаствовать в длительном военном походе, где поневоле пришлось научиться многому, в том числе и лечить раны. Не овладей я этой премудростью и мне бы не удалось тогда выжить. Мы были слишком наивны и юны, когда поступили на службу в Венецианскую компанию и отправились в Анатолию. Окрылённые первыми успехами, были уверены в себе, однако османы в итоге пересилили. В числе избранных судьбой мне удалось не остаться в тех песках. Мы все были ранены. Голодали и долго скитались. У нас кончились стрелы, а тетива на луках пришла в негодность. Нам пришлось съесть своих коней, чтобы не умереть с голода. Одежда изодралась в лохмотья, но мы сохранили мечи и рыцарские знаки и избежали пленения. Возможно, когда-нибудь я подробнее расскажу вам историю своих скитаний. А сейчас спите, думаю, что проснётесь вы уже наполовину здоровой.
— Вы просто кудесник, — пьяно прошептала охмелевшая от бренди девушка, прикрывая глаза. — У меня уже ничего не болит. Погодите! Пока сон не сморил меня, хочу рассказать и объяснить. Не останавливайте меня, пока я не передумала.
«Я урождённая Беатрис де Фантуа. Мои отец и брат меньше года назад были подло убиты их же компаньоном. А всё дело началось с того, что лен почти не давал доход. Отцовы средства кончились. Он даже не смог довести до конца ремонт замка. И ему пришлось заняться не совсем честными делами. В компаньоны он взял главаря местных контрабандистов. Поначалу это было выгодно им обоим. Всё происходило через доверенных лиц, и отец не боялся, что его имя свяжут с незаконным промыслом. Я по-прежнему жила в Марселе, только теперь в новом доме. Там же отец приобрёл несколько складов и судно. Дело процветало.
Я не знаю, что случилось, но в первый день весны отец и брат приехали в наш дом в Марселе. Они были взволнованы и вооружены и с ними были наёмные ландскнехты. Отец приказал собираться. Посадил меня в закрытую повозку без гербов, и словно простолюдинку, отвёз к монахиням. Оплатил моё пребывание у них наперёд. Уже потом, после того как их всех убили я поняла, что он хотел меня спрятать и обезопасить.
Когда настоятельница сказала, что отец и брат погибли, я растерялась и проплакала два дня. Матушка предложила мне стать послушницей. Но я не желала быть монашкой. Из монастыря я ушла и вернулась в наш дом в Марселе. Только оказалось, он заложен.
Средств не было. Прислуга забрала последнее и сбежала. Я была в панике, и тут появился компаньон отца. Принёс закладные на все дарованные нам земли. Предложил выйти за него. Тогда бы он получал баронство без лишних тяжб, а я не сделалась нищенкой. Однако на закладных была не отцовская рука. Я отказалась от предложения, но компаньон лишь рассмеялся мне в лицо и приказал своим людям запереть меня в моём же марсельском доме.
На следующий день он снова пришёл и поинтересовался, не передумала ли я.
В ответ я обозвала его иудой, но он снова расхохотался и заявил, что хочу ли я того или нет, но церемония бракосочетания состоится уже завтра, а брачная ночь будет накануне, и чтобы я готовилась. Он ушёл устраивать дела, и обещал вернуться дотемна.
Слава Господу! В доме отец устроил потайную калитку. Я смогла сбежать. Добралась до матушки аббатисы и всё рассказала. С её помощью через поверенного оспорила закладные. Пошла тяжба за тяжбой. Только скоро оказалось, что женщина ограничена в правах, и я не могла выиграть ни одного дела. Тогда в отчаянье я взяла одежду брата. Мы с ним похожи. Он был всего на полтора года старше. Я только чуть ниже ростом. Под именем брата я вернулась в поместье. Под именем брата сумела доказать ложность притязаний отцовского компаньона. Замок я покидать боялась, действовала через поверенных. На это ушли последние средства, и мне пришлось отпустить почти всю прислугу и продать золотую утварь и большую часть серебряной. Сбор ренты с крестьян немного поправил мои дела.
Дальнейшее вы уже знаете. В том послании, которое я сожгла, компаньон отца утверждал, что ему известно, кто я на самом деле. Он грозился захватить замок и взять меня силой, а потом принудить к венчанию с ним. Там ещё была приписка, что если я буду артачиться, то он убьёт меня, а право на лен просто купит!».
— Вот вся моя история, — пьяно и нерадостно улыбнулась рассказчица. — Боюсь, что всё-таки им удалось лишить меня земель. Поместье сгорело дотла, а заодно и все грамоты и пожалования. Теперь у меня нет состояния, нет лена и возможности вести судебные тяжбы. Нет денег, чтобы нанять лекаря или заплатить за ночлег, не за что даже купить еду. У меня даже нет своей одежды! Обращаться за помощью к сюзерену и просить у него аудиенции и справедливости наивно и бесполезно. Он занят войной, и мои хлопоты его не интересуют. Ему сейчас как никогда нужны деньги и солдаты, и он отдаст баронство моего отца в руки того, кто больше заплатит. Ох, сударь! Лучше вам было бы не вмешиваться и оставить меня умирать на руинах поместья!
— Зато теперь у вас, сеньорита, есть друг! — горячо воскликнул шевалье. — Я здесь чужеземец, но всё-таки у меня найдутся кое-какие средства и возможности!
— Вы не сумеете мне помочь! — с жаром произнесла она в ответ. — Я хочу вас попросить лишь об одном. Если мне станет получше, то отвезите меня в монастырь, к матушке аббатисе. Она знает меня. Я передам все свои земли церкви и приму послушание. По крайней мере, так баронство моего отца и брата не достанется их убийцам! Вырвать из рук церкви лен они точно не сумеют.
— Я обещаю вам свою помощь и защиту, — ответил д’Аген. — Если стать монахиней никогда не являлось настоящим вашим желанием, то пусть уход в монастырь будет отложен, на случай, если наши совместные попытки не увенчаются успехом.
— Хорошо, — чуть заметно кивнула молоденькая баронесса. — Я отдаюсь под вашу защиту и надеюсь, что потом смогу отблагодарить за это. Вначале отыщите мою кормилицу. Она, наверное, думает, что я заживо сгорела в замке и очень переживает. Ей наверняка удалось спастись. Я посылала её за помощью в деревню. Уверена, она до сих пор — где-то там.
— Я пошлю на поиски Жана. Он местный и малый не промах, и, думаю, ему удастся её разыскать, — сказал шевалье.
— Извините, мессер, но меня неудержимо клонит ко сну. Если Жану удастся её найти, то пусть сразу же приведёт сюда.
— Вам незачем извиняться. Спокойно засыпайте и набирайтесь сил, они вам понадобятся в самое ближайшее время, чтобы без помех прогуливаться по собственным землям.
Осторожно задвинув полог её кровати, д’Аген тихонько вышел из комнаты и позвал Жана Пэнтера.
Выполнить просьбу Беатрис особого труда не составило. Жан нашёл кормилицу бродящей среди обгорелых стен поместья. Вместе с тремя уцелевшими молоденькими служанками она пыталась отыскать хоть что-нибудь на пепелище. Женщина не переставала плакать, видя в каждой головешке погибшую сеньору, а тайком переглядывающиеся за её спиной девицы беспрестанно хихикали, не слишком переживая, ни из-за гибели хозяйки, ни из-за потерянной в момент захвата замка невинности. Для девушек их положения это было обыденным делом на войне.
Когда шевалье д’Аген навестил свою подопечную, женщины уже привычно хлопотали вокруг её постели. При виде шевалье щёки баронессы, давно проснувшейся от бурных причитаний служанок, покрылись чуть заметным румянцем. Смущённо кивнув вошедшему рыцарю, она умолкла на полуслове, но потом, с самым искренним выражением лица вторя своему окружению, продолжила удивляться, что жар спал, и дело пошло на поправку.
— Оставьте нас! — указал прислуге на двери д’Аген.
— Я, наверное, вчера спьяну много чего наговорила? — потупив взгляд и ещё больше покраснев, пробубнила Беатрис.
— Не переживайте. Если потребуется, все ваши тайны, умрут вместе со мной, — улыбнулся сеньор.
— Я очень вам благодарна! — подняла она глаза.
— Не благодарите. Я поступил согласно рыцарской чести. И сейчас зашёл попрощаться.
— Понимаю, и не могу просить большего, — бледнея, слегка приподнялась на локтях Беатрис. — Вы сделали для меня очень много и я благодарна за это.
— Вы не так меня поняли, — покачал головой д’Аген. — Мне лишь требуется завершить кое-какие дела, а потом я вернусь. Жана оставлю здесь. С отливом в Геную уходит небольшой бот. Я отправляюсь на нём. Не думаю, что это будет продолжительное путешествие.
— Возвращайтесь поскорей, — снова заливаясь румянцем, произнесла Беатрис. — Хотя за мной теперь есть кому присмотреть, но вас мне будет не хватать.
— Рад слышать это от вас, сеньорита, — улыбнулся он. — Выздоравливайте. По возможности чаще бывайте на свежем воздухе. Я дам вашей кормилице подробные наставления по поводу моего бальзама, хотя она женщина сведущая и сама хорошо всё знает.
— Да, моя кормилица Силвана, прекрасно разбирается в травах и настоях, — кивнула баронесса. — Какое счастье, что вам удалось так быстро её отыскать.
— Пойду, — помялся у дверей шевалье. — Отлив не станет долго ждать.
Став в силах совершать небольшие пешие прогулки в сопровождении кормилицы или кого-то из прислуги, Беатрис облюбовала уединённую беседку внутри двора. Заботы Силваны не прошли даром, и госпожа уже могла непринуждённо и без устали болтать со своими служанками под прохладными зелёными сводами. Сейчас она была с Жанеттой — самой молоденькой из всех.
— Те травы, что даёт вам пить Силвана, заметно прибавляют бодрости и сил, та же горькая гадость, которой она пичкает меня, вызывает лишь тошноту и головокружение.
— И всё-таки тебе нужно продолжать пить её настои до наступления кровотечения, как и у остальных, чтобы полностью вывести мерзкое семя тех ублюдков.
— Ну от того молоденького, кареглазого, что сунул мне это серебряное колечко, — она словно украдкой погладила надетый на пальчик блестящий ободок, — пусть простят меня госпожа и моя святая, — странно вздохнула девица, понурив взгляд, — я совсем не прочь бы понести. Он до сих пор мне снится. В нём чувствовалась благородная кровь не то, что у нашей деревенщины. Хотя, если будет от того плешивого, — она вздрогнула и подняла на сеньору глаза, — то лучше я продолжу пить настои.
— Ты продолжишь их пить в любом случае! — строго произнесла Беатрис. — Смотри! Я прикажу следить за тобой!
— Да, сеньора, — кивнула служанка.
Тут в оплетённую виноградом калитку почти на полном скаку въехал усталый всадник. Испуганно ойкнув, Жанетта присела на корточки, но увидев озарившееся улыбкой лицо сеньоры, вскочила и отбежала в сторону. Откуда-то из дровяного сарая наперерез лошади выскочил с тяжёлым колуном в руках Жан Пэнтер, но узнав шевалье д’Агена, остановился и облегчённо смахнул выступивший на лбу пот.
Спрыгнув с седла, сеньор чуть заметно кивнул Жану в ответ на его поклон. Заметить сквозь неплотную листву яркий наряд баронессы было не сложно и, указав Пэнтеру на притороченные к бокам жеребца сумки, шевалье направился к беседке.
Шагнув ему навстречу, Беатрис живой статуей застыла посреди зелёной арки и вдруг протянула дрожащую ладонь для поцелуя.
— Я спешил, как мог. Слава богу, что вы уже почти здоровы! У меня есть для вас подарок. Даже два. Флорентийское платье и изделие некого мастера Леонардо. — Распрямившись, произнёс д’Аген, так и не выпустив кончиков её пальцев из своей руки, а она слушала его, смотрела в глаза и словно не замечала этого. — Оно называется ручницей или пистолетом. Он небольшой, как раз для дамы. Его удобно прятать в складках одежды. И у него два ствола. При желании можно выстрелить сразу из обоих, либо поочерёдно. Но самое главное — это механизм! Здесь нет фитиля! Только колёсики. Курки взводятся специальным ключиком. Тот, у кого его нет, не сможет стрелять. Я сам ещё не до конца разобрался в премудрости этого оружия, и учиться пользоваться им станем вместе.
— Благодарю вас, — наконец смогла прошептать Беатрис, высвобождая руку. — Я рада, что вы вернулись.
— А ещё я оставил службу в Компании и получил всё причитающееся мне жалование. Теперь я могу распоряжаться собой как пожелаю, и без помех помочь вам в вашей тяжбе. И я прямо из Марселя. Сопроводил туда из Генуи очень ловкого адвоката. У тамошних нотариев мы задними числами оформили некую сделку. Эти бумаги со мной, вам лишь требуется их просмотреть и поставить свои подписи и скопировать роспись отца.
— Ведь это было очень опасно и безрассудно с вашей стороны — отправиться одному в столь дальнюю дорогу! — переменилась в лице девушка. — Пообещайте же мне, что больше никогда не станете так поступать!
— Обещаю, но покуда ещё ненадолго отлучусь, чтобы после дороги привести себя в порядок к уже скорому обеду, — улыбнулся шевалье, раскланиваясь в прощальном поклоне.
Проходили дни, и в каждый из них, уже ощущая себя бодрой и полной сил, Беатрис порывалась сесть в седло и проехаться по пожарищу, что когда-то называлось её поместьем. Однако шевалье, в который раз удавалось отговаривать сеньориту от этого. Да она особо и не настаивала.
Дом приютившей их вдовушки стоял на отшибе рыбацкой деревни в глубине тихой бухточки, недалеко от огромного деревянного колеса старой водяной мельницы. Совсем рядом за плетёной оградой ленивые волны перекатывали гальку уютного пляжа. Кричали чайки, вторя визгу купающихся ребятишек. Полоскались под ветром полотнища парусов куда-то спешащих судов. Прямо с высокого чердака можно было бесконечно любоваться солёными бирюзовыми барашками, накатывающими на каменистый берег. Густые шатры зарослей вдоль петляющего ручья заманивали под свой полог любовные парочки.
Это место могло бы стать настоящей идиллией, если бы не назойливость вездесущих мошек. Вот и сейчас, пожелав наиболее приставучей особи поскорей попасть в птичий клюв, сеньорита сонно потянулась и неохотно покинула тёплую постель. Выглянув в распахнутое окно, она увидела бродящего у полоски прибоя шевалье д’Агена. Свежий ветерок колыхал перо на берете сеньора, а сам он, стащив с ладони правую перчатку, швырял плоские камушки по гребням волн.
Не желая звать служанку, баронесса схватила первое же попавшееся платье и стала торопливо натягивать. Встревоженная девушка не понимала, что её заставляет так спешить, наверное, опасение, что шевалье куда-нибудь уйдёт. А в это солнечное утро ей хотелось быть рядом со своим рыцарем. Она вспомнила, как скучно и одиноко ей было в окружении вечно поддакивающей прислуги, а этот немного загадочный генуэзский дворянин казался не таким как остальные и бередил душу. Так и не сумев до конца закончить туалет, с рассыпавшимися по обнажённым плечам локонами волос, придерживая полы длинной юбки, Беатрис выбежала в калитку.
— Доброе утро, сеньорита! — Повернулся на шум лёгких шагов шевалье. — Сегодня прелестная солнечная погода!
— Скучаете? — сорвался с губ баронессы озорной вопрос. — А, вас, наверное, тоже мошки спозаранку разбудили? Меня так они просто заели!
— Они здесь так всех пробуждают, видимо на радостях от солнечного света после долгой ночи, — шутливо отозвался сеньор. — А мне нравится смотреть на утреннее море. Кажется, что в нём отражаются все таинства мироздания.
— Оно действительно имеет какую-то притягательную силу, — согласилась девушка. — Бывает, что оно манит к себе, и в него хочется погрузиться и уплыть.
— Если желаете прокатиться вдоль берега, то можно нанять лодку у любого рыбака.
— О, нет… — кокетливо засмеявшись, Беатрис повела плечами. — Я пошутила. Лучше научите меня кидать камушки так, чтобы они прыгали по воде также как у вас.
— Это довольно просто, — д’Аген нагнулся, подняв две плоские гальки, и протянул одну из них своей собеседнице. — Смотрите внимательно! — Бросил он камушек.
— Теперь я… — она в точности повторила движение сеньора, и её галька, прежде чем утонуть, дважды подпрыгнула на волне.
— Вы замечательная ученица! — похвалил шевалье Беатрис. — Лично у меня сразу так не получилось!
— Просто я здесь немного слукавила, — засмеялась она, — бросание этих камушков напоминает мне о лучших днях моего детства! Наша семья жила в пригороде Марселя. Я не слишком любила заниматься и предпочитала сбегать с братом и крестьянскими мальчишками к морю. Как-то отец сильно отругал нас за это. Потом отвёл в сторону и стал учить стрелять из арбалета. Брату эта забава сразу понравилась, а я поначалу боялась и плакала. Арбалет был очень тяжёлым. Мне совсем не хотелось его держать. Я желала поскорей вернуться к своим куклам. Позже отец нанял для брата учителя фехтования, а меня иногда сам обучал премудрости обращения с лёгким испанским мечом или шпагой и кинжалом. Помню, уже повзрослев, я как-то с обидой сказала, что не мальчишка и мне это совсем не нужно. И тогда он ответил, что именно потому, что я не мальчик, а скоро стану красивой девушкой, то эти знания будут нужны мне гораздо больше, чем им. Смысл его слов я поняла гораздо позже, когда осталась одна, и мне пришлось защищать как дарованный лен, так и честь и достоинство.
— Понимаю, как вам тяжело вспоминать всё это, — покачал головой шевалье.
— Да, — утвердительно кивнула сеньорита.
— Но не будем говорить о плохом и бередить старые раны, — при этих словах д’Аген неосознанно сжал пальцами эфес клинка. — Поверьте, я смогу защитить вас!
— Надеюсь, что выказывать свою храбрость вам больше не придётся, — улыбнулась Беатрис. — Я внимательно просмотрела бумаги, которые вы привезли. Нанятый вами поверенный хорошо их подготовил. Теперь мы обязательно выиграем судебную тяжбу. И здесь мы в полной безопасности.
— Да, — согласился шевалье. — Тут безопасно, но только покуда они не узнают, что вы здесь.
— Теперь мой брат похоронен окончательно, — тяжело вздохнула она. — И я стала официальной наследницей. Правда, ещё не соблюдены все формальности. Для этого нужно время.
— Да, похоже, пока нам остаётся только ждать. Как вы относитесь к тому, чтобы потренироваться не в метании камушков, а в стрельбе из изделия флорентийского мастера?
— С удовольствием! — улыбнулась Беатрис. — К счастью, ваш подарок не слишком для меня тяжёл и очень мне понравился! Я сейчас за ним схожу.
— Можете воспользоваться моим. Я приобрёл себе такой же, правда, он чуть побольше и потяжелей вашего, но гораздо легче арбалета. Всегда держу его при себе. Скажите Силване чтобы она приделала ко всем вашим платьям потайные кармашки и тоже носите свой с собой.
Показав на прибитое волнами к берегу трухлявое бревно, сеньор вложил рукоять пистолета в руки Беатрис.
— Цельтесь из него также как и из самострела, и осторожно, механизм я уже взвёл. Держите крепко и обеими руками.
Грянул выстрел.
— Ой! — покачнулась сеньорита, окутанная сизым дымом. — От волнения я, кажется, нажала сразу на оба спуска! — засмеялась она. — Совсем не страшно, только громыхает сильно, и уши заложило!
— Привыкнете, — озорно усмехнулся шевалье. — Давайте я покажу, как заряжаются стволы и заводится механизм.
Пальнув дважды в сторону бревна, Беатрис перезарядила пистолет и, передав его шевалье, прикрыла уши ладонями в ожидании грохота нового выстрела.
— Не бойтесь, я больше не стану стрелять! Давайте лучше восхищаться прелестью здешней природы и слушать шум прибоя, шелест листьев и волн.
— Вижу, у вас сегодня поэтическое настроение, как и у меня, — засмеялась сеньорита. — Давно хочу задать один вопрос, только никак не решусь, — выдержав неловкую паузу, и словно заняв уверенности у свежего морского ветерка, она продолжила: — Вы не покинули меня умирать, позаботились обо мне, когда я была ранена и беспомощна, и сейчас занимаетесь моими делами, защищаете и оберегаете от возможной опасности. Только благодаря вашей помощи мне удалось почти восстановить себя в правах. А что будет потом, когда всё закончится? Вы оставите меня одну, прозябать в одиночестве среди каменных стен с глупыми служанками, а сами исчезнете столь же внезапно, как и появились в моей жизни? Вновь отправитесь воевать на восток? Может, вы предпочтёте остаться здесь? Вы же знаете, что одинокой даме не удастся сохранить свою независимость. Сюзерен непременно навяжет ей супруга.
— Даже не знаю, что вам ответить, — призадумался д’Аген. — Мне довелось много путешествовать, и с уверенностью могу сказать, что всё здесь имеет какое-то особое очарование. И море и скалы и берега — очень напоминают мои родные. Здесь я словно дома, и если бы мог…
Сеньор замялся на полуслове и умолк.
— Я верно поняла, что моему рыцарю, понравилось здесь?! — глядя прямо в глаза шевалье, прошептала Беатрис. — Мне тоже нравятся эти места. Помните, я рассказывала, как в детстве тайно убегала на похожий пляж. Иногда одна, а чаще с подругой — дочерью бакалейщика. Ранее наш род не был столь знатен, и отец закрывал глаза на эту дружбу. Голяком мы купались дотемна. Мечтали о женихах и строили рожи подглядывающим за нами мальчишкам. Как бы я хотела хоть ненадолго вернуть те счастливые дни! Скинуть весь лоск напускного этикета и, как и раньше, нагишом войти в эти тёплые воды! Но, увы! Я уже не могу и не имею права так поступить! Разве что если ненадолго сойти с ума от всей этой прелести, скинуть с себя все заботы вместе с одеждой, забыть, кто и что я есть, и окунуться в воду и в воспоминания. Посмотрите! Как здесь тихо и восхитительно!
— Да, тут красиво и хорошо, — согласился шевалье. — Хотя в мире существуют уголки куда лучше этого, только и для меня сейчас нет места краше, ведь именно здесь я встретился с тем, что отняло у меня покой и разрывает мне душу.
— Вы, мой рыцарь, снова говорите непонятные вещи, — с улыбкой продолжила разговор она. — Скажите мне проще, я не люблю иносказательности.
— Хорошо, — опустил голову шевалье. — Вы пленили моё сердце. Я постоянно думаю о вас и страдаю, но бессилен разрушить ту стену, что нас разделяет.
Д’Аген взволнованно сжал в своих ладонях кисть Беатрис, ей было немного больно и вместе с тем сладостно, она пошатнулась, будучи готова упасть в его объятия, чувствуя, как приятно расползается по телу тепло от его пальцев.
— Я знаю, что не привлекательна. Как частенько говорит моя кормилица: слишком худосочна, чтобы было за что зацепиться мужскому взгляду. И вместе с тем она же уверяет, что кости у меня крепкие, а остальное нарастёт.
— Как вы ошибаетесь! На востоке вы бы слыли настоящей красавицей! И для меня вы — восхитительны. Я влюблён в вас и хотел бы просить вашей руки, — продолжал говорить он, — но не могу, не имею такого права!
— Вы обручены?! У вас обязательства перед другой?! — Вырвав свою руку из его ладоней, сеньорита подалась назад.
— О, нет! — рассмеялся шевалье. — Здесь совсем другие причины…
— Тогда я совсем ничего не понимаю! — воскликнула Беатрис, постепенно заливаясь румянцем. — Может, вы считаете, что у меня нет к вам настоящего чувства, и только признательность толкает к вам?! Но это совсем не так! Я тоже люблю вас! Почему вы молчите?! Почему ничего не отвечаете?!
— Ради всех святых не спрашивайте! Я не могу сейчас ничего ответить и объяснить! — взмолился сеньор.
— Надеюсь, что вы: не принц крови и не наследник престола! — обиженно заявила девушка, бледнея.
— О, конечно же, нет! — энергично замотал головой шевалье. — Здесь другое…
— Другое?! — повторила она его последние слова. — Теперь я окончательно запуталась и совсем не понимаю вас.
— Помните, как странно вы посмотрели на меня, когда я перекрестился? — не выдержав вида её несчастных глаз, воскликнул сеньор. — Моё настоящее имя Агатангел, но вам будет удобнее по-прежнему называть меня д’Аген. Я родом из очень далёкого отсюда княжества Феодоро. Думаю, вы даже никогда не слышали о таком. Происхожу из всаднического рода, но младший сын. А ещё у нас в семье бытует поверье, что наш род уходит корнями и к одному из князей русичей. Мне надлежало вступить в дружину государя, но я мечтал о странствиях. Генуэзцы из Кафы и Чембало нас, мангупцев, не слишком жалуют, впрочем, как и мы их. У меня появилась возможность поступить в Венецианскую компанию — хорошие воины там всегда востребованы — и отправиться за море на войну с османами. Барон де Сантьян, он был родом из этих мест, и стал мне там другом. Он и посоветовал переиначить моё имя на уже вам известное. Я вам уже как-то рассказывал, что приключилось дальше. Усталых и обессиленных нас подобрали генуэзцы. К моей удаче между Мангупом и Кафой был заключён мирный договор. Собственно наш контракт с венецианцами можно было считать расторгнутым, и мы стали агентами банка Святого Георгия. Сюда, в Прованс, прибыли как вербовщики переселенцев в Кафу. Османы всё больше угрожают, и людей очень не хватает.
— Я не понимаю, — прошептала девушка. — Почему из-за этого мы не можем быть вместе?
— Сеньорита! — приблизившись к девушке и снова взяв её за руку, заговорил д’Аген. — Мы оба христиане, только вы — католичка, а я — православный, и ни один священник, не освятит наш брак.
— Уверена, что местный кюре охотно обратит вас в католичество! — засмеялась Беатрис. — Не вижу в этом особого препятствия.
— Нет, — покачал головой шевалье. — Отказаться от веры предков выше моих сил. А значит, нам не суждено быть вместе.
— Даже если я соглашусь принять православие? — зарделась сеньора.
— Но тогда сюзерен лишит вас лена. Я же младший сын и вынужден мечом добывать себе пропитание. Как иноверец, я не смогу поступить на службу ни к графу Рене, ни к кому бы то ни было в Провансе. Мне жаль, но я не пара для вас!
— Тогда найдите православного священника, — выдержав долгую паузу, бледнея, заговорила Беатрис. — Я тайно приму вашу веру, и также тайно мы обвенчаемся.
— Вы готовы ради меня отказаться от своей веры, пусть даже и в тайне?
— Да, — кивнула сеньорита. — Сами же говорили, что у нас один Бог.
— Хорошо! Я сегодня же отбуду. Пообещайте мне — что бы с нами ни произошло, вы будете верить в меня! Я люблю вас, и мы будем вместе!
— Пусть Жан отправится с вами, — настоятельно сдвинула брови сеньорита. — На дорогах полно бродяг и разбойников, и вам он будет нужнее. Прислуги у меня теперь хватает.
— Я не буду прощаться, — приблизил к своим губам руку девушки шевалье. — Говорят — это плохая примета. Лишь постараюсь обернуться как можно скорей.
Поклонившись, сеньор стал быстрыми шагами удаляться в сторону конюшни.
Чтобы не задеть нависающую деревянную балку, шевалье д’Аген низко пригнулся и выехал из увитой лозой калитки. Уже хотел пришпорить каурого и тут увидел Беатрис. Всё-таки она пришла! Прислонившись к дверному косяку, смотрела на него манящими глазами. У д’Агена тяжело заныло под сердцем. Нарочито отстранённо кивая на прощание, шевалье внезапно встретился глазами с недоумевающим взглядом девушки, перегнулся в седле и, обхватив её стан, приподнял и стал с жаром целовать тёплые губы не противящиеся и не отстраняющиеся.
Отпустив возлюбленную, рыцарь вонзил шпоры в бока лошади и, желая унять каскад чувств и жар в груди, понёсся во весь опор. Жану Пэнтеру пришлось несколько раз подхлестнуть своего пегого, чтобы поспеть за хозяином. Проскакав пол лье, сеньор, наконец, попридержал коня, и Жан смог с ним поравняться, не переставая беззлобно поругивать мерина медлительной клячей.
— Мессер, — с непривычки ёрзая в седле, произнёс Пэнтер. — Я не настолько хороший наездник как вы. Куда мы так спешим?
— Всего лишь хотел немного охладиться, — пояснил шевалье. — Мне требуется священник. Не совсем обычный. В этих землях такого найти нелегко. Возможно, после небольшого пожертвования для церкви, я что-нибудь полезное узнаю у настоятеля..
— Может, не нужно ехать так далеко? — ухмыльнулся Жан. — Мне ведомы развалины старой часовни. Малым лазил по ним. А ещё там жил сумасшедший отшельник. Гонял нас. Правда, о нём давно уже ничего не слышно. Но может, он и до сих пор там. Говорят, иногда его встречают в лесу наши охотники и лесорубы, и из сострадания оставляют еду и обноски.
— А зачем мне спятивший святой отец? — Непонятливо покачал головой сеньор.
— Вы же сами сказали, что нужен необычный священник. А куда уж необычнее, если по слухам он как-то предал анафеме нашего кюре, ну а тот его?!
— Вот как?! — воскликнул д’Аген. — Расскажи о нём подробнее.
— Да нечего говорить. Я ничего больше не знаю. Могу только отвести к тем развалинам. Хотя поговаривают, что он проповедует, будто вера наша не истинно Христова, и все мы должны окреститься у него заново.
— Действительно странный отшельник, — согласился шевалье. — Давай навестим руины часовни. Будем надеяться, что Господь ещё не призвал его к себе.
— Скорее дьявол! Наш кюре частенько поминал этого старика самыми недобрыми словами! Даже просил графа доминиканцев туда послать. Только кому нужен нищий монах?! Они приехали, обвинили в ереси местного лавочника да конфисковали всё его имущество. Старый владетель, говорят, хотел заступиться за несчастного, да сам за это и поплатился. По наущению инквизиторов милорд отобрал его земли и приказал захватить самого и разрушить замок. Это уже новый господин его отстроил. Да вон оно, как и против него обернулось.
— Так обычно и получается, — усмехнулся рыцарь.
— Нам лучше свернуть вот на эту тропу, сеньор, — указал Жан.
Уже смеркалось, когда два усталых всадника подъехали к остаткам древнего строения.
— Вот мы и на месте! — сказал Пэнтер.
— Когда-то это была базилика, — оглядывая одинокую уцелевшую колонну, заключил д’Аген.
Спешившись, он перелез через обвалившуюся кладку.
— Здесь совсем недавно кто-то жёг костёр, зола ещё свежая, — шевалье поворошил носком сапога обгорелую головёшку. — Но это не отшельник: не стал бы он ставить очаг так близко к алтарю.
— Монах жил где-то недалеко. Там есть пещерка. — Жан Пэнтер показал на густые заросли у подножья высокой скалы.
— Или вырубленная в скале келья, — предположил шевалье.
Раздвинув плотный зелёный полог, д’Аген действительно отыскал узкий вход заложенный камнями. Увидеть его было не так просто, и если бы не подсказка Пэнтера, то, пожалуй, и не найдёшь. Рыцарь слегка толкнул камни, и они посыпались вовнутрь, будто их укладывали именно оттуда. Достав кремень и кресало, Жан зажёг факел. Искатели попали в маленькую и тесную природную пещеру, её лишь немного расширили ударами медной колотушки да вырубили длинную каменную нишу, где сейчас стоял неказистый деревянный гроб.
Шевалье сдвинул крышку и перекрестился. Высохший, словно мумия, отшельник лежал на голых досках, сжимая руками деревянный православный крест. Монах давно был мёртв. Очевидно, понимая, что умирает, он сам лёг в гроб и закрылся.
— Уверен, это воистину был святой человек, — прошептал д’Аген. — Только мы опоздали…
Опустившись на колени, шевалье одними губами пробормотал молитву. Поднявшись, он отковырнул от креста маленький кусочек и вложил его в ладанку на груди. Затем, вернув крышку на место, повернулся к Жану.
— Пойдём! Келью монаха нужно будет обратно заложить камнями. Я сделаю это сам. Ты же приведи к пещере коней. Заночуем здесь.
Закончив свою работу, сеньор тщательно отряхнул перчатки и оглянулся. Почти стемнело. Жан уже успел стреножить, развьючить, расседлать лошадей и пустил их пастись. Отвязывая котелок, он жестами показал, что собирается сходить за водой. Шевалье кивнул, и Пэнтер припустился по склону к одному ему ведомому ручью. Вернулся он очень уж скоро.
— Там какие-то люди! — тихо сказал он. — Большинство не здешние, хотя двоих я, кажется, знаю. Они из местных контрабандистов. А вот остальные больше похожи на разбойников.
— Где?! — Изменился в лице шевалье.
— У найденного вами кострища, — пояснил Жан.
— Хорошо, — прошептал д’Аген. — Всё собирай, и готовь коней. Только тихо! Я пока подберусь поближе и посмотрю.
Достав из-за пояса пистолет, шевалье завёл ключом колесцовый механизм и стал красться к белеющим вдали руинам базилики. Приблизившись насколько возможно, рыцарь притаился за разрушенным алтарём. С опаской выглянув, д’Аген насчитал восемь человек. Не очень яркое пламя костра отбрасывало на лица сидящих красноватые отсветы.
— Хорошее вино! — донеслись до сеньора чьи-то слова. — Завтра возьмёшь ещё! И каплуна не забудь прихватить. От этого уже мало что осталось. Эх! Жаль, девок нет! — говорящий засмеялся.
— Есть, да не наши… — сокрушённо поцокал языком другой.
— А кто-то ведь сейчас уже вовсю развлекается с лярвами той баронессы.
— Не думаю. Ни их, ни саму её, им не велено было трогать. Хозяин сказал, что у него на девок особые планы. А ещё, что если их сильно не попортят, то выручит за них не меньше чем дюжину тюков добротного шёлка. И пригрозил, что отрежет непонятливому его естество, а самого продаст вместе с ними!
— И всё-таки я не пойму, как он собирается выкрасть женщин прямо из деревни? Из рыбаков, конечно, вояки никудышные, но вилами управляются, будь здоров, и своё добро стерегут.
— Ха! Голова у него варит! Не то, что твой пустой котелок!
— Главное, чтобы брюхо было полное, да деваха помягче под боком! — снова раздался смех.
Поддавшись внезапному волнению, шевалье задел коленом небольшой камушек в непрочной кладке и вывалившись, тот громко покатился.
— Кажись, там кто-то есть?! — Привстал один из собеседников.
— Оставь, это, верно, хорёк крадётся за объедками, — он швырнул в сторону шума обглоданную кость.
Больше сеньор не слушал. По возможности тише выбравшись за пределы базилики, он припустился к месту своей стоянки.
— Ну, что там? — шёпотом спросил Пэнтер.
— Плохо дело, — зашептал в ответ шевалье. — Кажется, другой их отряд собирается напасть на рыбацкий посёлок, и боюсь, что мы не успеем. Ты управился со сбруей?
— Почти, — кивнул Жан.
— Всё тяжёлое, кроме оружия, бросай, — распорядился д’Аген.
Путешествие со Слезой богини Исиды Часть 1
© Copyright: Анатолий Столяров, 2014
Свидетельство о публикации №214070501502
Свидетельство о публикации №214070501502
Рецензии