Статус

– Кризис в стране. Кризис, – признался, наконец, ведущий.
Страшное веселье охватило Марка Армаоса.
– Как я угадал! – воскликнул он, хлопнув по подлокотнику растопыренной пятерней. – Как я был прав!
Захихикал в кармане его шёлкового халата мобильный телефон. Марк пошарив, выудил елозящий аппарат и гавкнул:
– Слушаю!
Низкий лоб его нахмурился, на скулах выступил багровый румянец.
– Продавать! – наконец, приказал он.
Сейчас каждая минута приносила ему сто тысяч. Но Марка глодало сомнение: нельзя ли из создавшейся ситуации выгадать ещё что–нибудь?!
Напрягая свои серые клеточки, и пообкусав зубами заусенцы на левой руке, он расстроился от того, что сегодня никого более он был не в силах разорить. Тогда он закурил. Дым сигареты, впрочем, его не успокоил. Марк нетерпеливо постукивал ногой в крикливо–зелёном шлёпанце по красному ковру. Вдруг, дверь кабинета распахнулась, и в комнату влетел франтоватый молодой человек с налысо обритой головой.
– Ну и вид у тебя! – укоризненно заявил вошедший Армаосу. – Оделся бы, право!
Марк замахал на него волосатой рукой.
– Отстань. Я работаю!
– Он работает!!! – проворчал Тер–Петросян.
Хлопнулся на диван рядом с Марком и тоже закурил, придирчиво разглядывая стены, мебель и само черномазо–волосатое чудовище – Армаоса.
Вообще–то у Тер–Петросяна когда–то имелось имя, но он его возненавидел ещё в раннем детстве. Поэтому, едва достигнув совершеннолетия, он открестился от своего имени и стал просто Тер–Петросяном.
– Обстановочка–то у тебя, брат, как в какой–нибудь закусочной в штате Юта, – вынес он свой приговор.
Марк бросил мобильный телефон, весь усыпанный бриллиантами на стеклянный столик – чудо безвкусия и, почёсывая голую грудь богатырской пятерней, сказал добродушно:
– Неплохо идут дела в кризис–то! Может и тебе помочь чем? Ты только скажи, подброшу тебе тысчонок пятьсот. А чего?! Ты уж давно грозишься переделать тут всё. Ну, так вот, даю тебе добро. Переделывай!
– Одного дизайна тут, пожалуй, будут недостаточно, – фыркнул Тер–Петросян. Надо взяться за твой имидж.
– Да на что тебе мой имидж–то понадобился? – лениво поинтересовался Марк. – Слушай, а не выпить ли нам по бутылке шампанского? Эй, Антония, шампанского!
– Фу, как пошло! – пискнул дизайнер и, кажется, даже позволил себе фыркнуть.
– Это шампанское–то пошло?
– Да нет, твоя манера мерить всё в бутылках.
– Да не всё я в бутылках меряю… – даже растерялся Марк. – Иногда меряю и в баксах. Особенно, если на бирже выиграть удаётся.
– Ну и лексикон!!! – возведя руки к небу, воскликнул дизайнер.
Но тут Антония принесла им на подносе шампанское, икру и балык. Дружеская перепалка на секунду прервалась.
– А что тебе и лексикон мой уже не нравится? – спросил Марк и присосался к бутылке.
– Да никому он теперь не нравится, – вынес приговор знаменитый вьюноша, поглядывая, как в бокале его играет шампанское. – Откипела страсть к вульгарности. Теперь в моде лощёная пошлость.
При этих словах Тер–Петросян схватил со стены бараний рог, оправленный в серебро, который Марк привёз из Грузии, налил туда шампанского и выпил со смаком.
– Ну, Григорие, друг, научи! При моих–то миллионах, мне просто надо стать пошлым до лоска. – И Марк присосался ко второй бутылке.
– Во–первых, я требовал никогда не называть меня этим страшным именем. А во–вторых, тебе это обойдется в копеечку.
Марк оторвался от бутылки.
– Какого чёрта! Миллиона–то тебе хватит?
– Он будет ещё условия ставить! – возмутился лысый вьюноша.
– Не буду, честное слово! Я уже давно мечтаю жить, как Рокфеллер. Да всё некогда было. Сейчас, в кризис, умному человеку в самый раз деньги заколачивать… Но смотрю, пока я деньгу зашибаю, другие научились жить стильно. А я…
– А ты живешь идеалами буржуазии: стеклянные столики, шампанское по утрам и мазня на стенах.
– Всё, брат, перевоспитывай меня! Даю тебе зелёный свет.
– Предупреждаю, ты у меня вспотеешь!
– Ну, предположим, потел я уже не раз. И когда первый миллион свой зарабатывал.И когда в первый раз разводился. Правда, после четвертого развода я как–то вдруг поумнел. И ничего – готов хоть в пятый раз жениться. Эй, Антония, тащи ещё шампанского!
– Это на ком ты готов жениться? Опять на какой–нибудь фотомодели?
– Не на домработнице же моей жениться! – запротестовал было Армаос.
– Что ты в женщинах–то понимаешь?! Сам–то ты кто есть? Выскочка. Ещё хорошо, что школу окончил. Вот что! Тебе жену обязательно образованную надо. И самодостаточную. А то все твои жены, похоже, придерживались принципа Александра Македонского: «пришёл, увидел, пообщипал».
– Говорю ж, уму только–только набрался.
– Я уж тебе невесту выберу, пальчики оближешь: и умница и богата.
– Небось, уродку несусветную подсунешь. Ну да что делать?! В пятый раз можно и на уродке жениться.
– Ну и дурак же ты, Марк! Ты понимаешь, что такое класс? При такой жене, какую я тебе подберу, можно и в губернаторы.
На следующее утро Марк, одетый в рваные джинсы и дырявую сорочку, скроенные рукой самого Валентино, направился на смотр невесты. Чувствовал он себя, по крайней мере, императором.
Дверь особняка ему открыла прехорошенькая домработница со вздёрнутым носиком и бордовым румянцем во всю щёку.
– Проходите, сказала она и стрельнула в Марка приглашающим взглядом.
– Спасибо, милашка, – ущипнув её, шепнул он.
И поспешно зашагал туда, где его уже ждали.
Дверь в гостиную комнату была отворена. В глубине её стояла крупная девушка в белом спортивном костюме и выговаривала огромной овчарке, разлёгшейся на диване.
– Брысь, Рекс! Брысь! Слушайся, а то побью!
Овчарка в ответ скалила зубы, но с места не двигалась.
– Здравствуйте, Луиза! А меня к вам Тер–Петросян послал, – сказал Марк, входя в комнату.
– Ах, вот вы какой?! – вспыхнула девушка, схватила собаку за ремешок и стала тянуть её с дивана. – А у меня тут, видите, небольшой конфликт с Рексом
– Конфликты надо решать решительно, – посоветовал Марк. Язык у него слегка заплетался от волнения. – Подчинённым и подопечным право голоса не полагается, – и уже обращаясь к Рексу, рявкнул, – А ну, шагай к себе!
Пёс тут же поднялся, поджал хвост и поплёлся к выходу. Но выходить раздумал. И улёгся поперёк дверного проёма. Повернул морду в сторону холла. И только правый глаз его время от времени по–воровски косил на парочку, усевшуюся на белый диван.
– Здорово это вы его! – восхитилась Луиза. – Что вы будете пить: чаю или кофе?
Марк хотел сказать, что ни того, ни другого он не брал в рот в детства, но смущённый роскошью дома, великолепными картинами на стенах, да и самой девушкой, залившейся краской, сказал:
– Выпить можно… кофе…
Девушка взяла со столика изящный колокольчик. Он зазвенел, отдаваясь чудесным эхом по дому. На зов явилась уже знакомая Марку девушка.
– Нана, принеси нам, пожалуйста, кофе и сладкое, – сказала ей Луиза и засмеялась.
Лицо у неё было полное с выдающимися скулами, вьющиеся чёрные волосы были уложены профессиональной рукой. Спортивный костюм на ней был дорогой. Но совершенно не льстил её фигуре.
«О чём с такой разговаривать?» – подумал Марк и сказал довольно сердито:
– А это что ж, ваши предки на стенах висят?
– Да, – сказала она, – мои. Дом раньше вот этому деду моему принадлежал. Вот этому, лысому. Он на Тиносе и банк первым открыл.
И она с неописуемой гордостью обвела взглядом стены. Пока Марк разглядывал портреты,Луиза в немом недоумении разглядывала его рваные джинсы. Молчание становилось всё несноснее.
– А может, вы посоветуете, где мне приобрести что–нибудь похожее? Мне как раз Тер–Петросян дом экипирует.
– Что делает? – подняла брови в удивлении девушка. – Ах, ну да! Понятно! Конечно, я вам помогу… С удовольствием.
И оба опять уставились в разные стороны.
А уже вечером Марк выговаривал другу:
– Ты что, брат, совсем обалдел, меня с аристократкой знакомить? Да она два слова связать не может. И ва–а–ще не знает, чем угощают мужиков. Прям с утра кофе предлагает, представляешь? Да я эту гадость в-а-а-ще в рот не беру. Как эту дуру людям показывать? Всё вам «простите» да «пожалуйста», а по–гречески, ни слова не понимает.
– Дурак ты, Армаос! Такую девушку не оценить!
– Ну, если она так хороша, так сам на ней и женись!
– Как же, пойдёт она за меня! Ты дом–то её видел? Такой дом нужно достойно содержать. Тут миллионы надобны. Да при нынешних-то налогах! А я что? Просто богатый дизайнер.
– Вроде бы в одном классе учились, в одной компании отирались, где ж ты этим словам научился–то?
– Так ты ж на уроках спал. А на улице просторечью набирался. Ну да ладно, найду тебе девушку попроще.
– Нет, класс – это хорошо, если только тёлка чуть повеселей будет.
– Покажется тебе классом два поколения миллионеров? Есть у меня на примете одна такая наследница.
Девушку звали Бася. Была она рыжая, вся в веснушках. И при папе, миллионере. Папа сидел тут же, в большом, уютном кресле и с любовью и со страхом глядел на дочь, как будто ожидал от неё какого–то выкрутаса.
Папа был из старой гвардии рвачей. Воровал при партии ПАСОК. Пускал налево при Нэа Димократия. Брал взятки при СИРИЗе. Словом, высший класс.
Дочка была в отца. Рыжая, с тяжёлой челюстью и ненасытная как десять парламентеров. Её шоу–бизнес приносил ей миллион в год. Совсем неплохо для незамужней девушки. И только амбиции были у неё не папины.
– Вы каким спортом, к слову, интересуетесь? – спросила она Марка с какой–то подозрительностью и, гогоча, хлопнулась в кресло. – Во что играете?
– Я?! Да я вообще только на бирже играю.
– Совсем как я! – умилился папа. – Ну, и как дела в кризис?
– Чудесно! – оживился Марк. – В кризис дела для нас всегда идут лучше всего. Пока лопухи теряют всё последнее, я набираю иногда и по миллиону в день.
– Толковый молодой человек! – потирая ручки, сказал папа. – Нашенский.
Бася посмотрела краем глаза, как шевелятся брови потомственного миллионера и поджала губы.
– Так спортом, значит, не интересуетесь? – подвела она итог. – Ну а как насчёт лошадей? Я вот на Тиносе недавно клуб наездников организовала.
– Лошадей? Ах, лошадей… Всегда покупаю. Правда, всегда перепродаю. Когда цену подходящую предлагают.
– Вот это зять – в моём вкусе! – в восторге закричал папа, глядя на ненаглядную доченьку из–под кустистых бровей с надеждой и ожиданием.
– Папа, ну разве нельзя мне найти кого–нибудь поприличнее? –с истерическими нотками в голосе, проговорила Бася. – Честное слово, уеду искать жениха в Лондон. Только там ещё остались аристократы при деньгах. В остальных странах – либо миллионер и дурак, либо аристократ да нищ.
– Бася! Басенька! – умоляюще воскликнул папа. – Воспитаем!
– Ну, уж увольте!
И Бася выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
– Трудно, брат, быть взрослой девушки отцом, – зашептал исстрадавшийся папа Армаосу с жарким пылом. – Мне ведь что нужно? Чтоб по дому бегали ребятишки, да чтоб найти достойного наследника моим миллионам. Девка ведь совсем не интересуется серьёзным бизнесом. Довольствуется какими–то крохами. Ах уж эти современные девицы! Какое несчастье для отцов!
Возвращаясь домой, Армаос чувствовал холодок в груди. Ну, зачем он только слушал Тер–Петросяна?! Жил спокойно, заколачивал миллионы, женился на ком хотел. Ну и что с того, что вечно неудачно?! Зато сам! И каким далёким теперь казалось ему время, когда он отменно одетый, летал в кабриолете автомобиле по улицам и приглашающее улыбался девушкам.
И ничто тогда не могло его обидеть или огорчить. Там, в том прошлом мире он был королем, а здесь, в этом мире воспитанных воротил, он был просто какой–то игрушкой, которой, играючи, могут отодрать голову. Здесь ему вид ставили породу. И Марк внезапно осознал, что развлекается ли породистый человек, или занимается мошенничеством, он всё–таки, отличается от Марка тем, что осознает свой статус породистого человека. И такому человеку голову никто выдернуть и пробовать не станет.
«Да, порода! – вздыхал Марк. – Но как завоевать место среди них?»