Изгоев. От Риттиха к Лурье

 Коснемся, Арон, ещё разок  форс-мажора пережитому Россией на рубеже прошлых веков. Шестнадцатый год показал со всей очевидностью невозможность осуществления экономических реформ, предложенных Столыпиным без смены политической системы. Думаю, сам Петр Аркадьевич не сумел бы разрешить возникшие перед страной проблемы. Последний министр земледелия царской России  Риттих фактически пошел на конфискацию у крестьян зерна, а затем и других продуктов. Очень быстро последовала обратная реакция. Разверстка дала лишь половину ожидаемого подвоза, а цена  хлеба, как вы уже отмечали, к семнадцатому вздорожала на 5 копеек за фунт.

 В отличии от наших времен копейка тогда имела силу. Но и этот сегмент взаимодействия государства и народа стал расшатываться. Золотой червонец ушел в подполье. Эквивалентом труда стал доступный ещё хлеб. Кто же поверит формально ещё равной золотому курсу, но стремительно обесценивающейся ассигнации? Естественно, что в этих условиях крестьяне стали сберегать плоды своего труда от государства. А оно не нашло ничего другого, кроме спущенного в губернии и уезды планы сдачи и фиксированные цены. И если раньше "верхи" осознавали необходимость политических перемен, одновременно страшась их,  то к шестнадцатому году "низы" почувствовали это на своей шкуре. Очевидно, что не "призрак коммунизма", витавший в то время над Европой, а более "низменная" мотивация перевернула российский мир. Очевидная несправедливость по отношению к и без того обездоленному сословию смела все нравственные критерии общества. Со всей остротой проявились копившиеся веками противоречия монархизма "местного разлива" и из небытия, из шалаша в Разливе, появляется  ничего не значащая до этого фигура. Так знакомо это, уважаемый Арон. Пешкой делается сильный ход и она пожалуйста,-она возомнила себя ферзем. А суть не меняется.

 Естественно, что перехватившие власть не могли, кроме светлых идей, предложить ничего нового. Чистая пропаганда, эксплуатирующая надежды крестьян. Как сказал Столыпин, дайте нам двадцать лет. И вот большевики сулят. Обещают высочайшим Указом, названным ими Декретом мир, и землю. Прямо, как у нас, peace and love. Кто же после этого пойдет за старыми? Только коренная ломка казавшейся незыблемой, построенной на нещадной эксплуатации "верхами" "низов", чиновничьем беспределе, коррупции во всей "вертикали власти" и внешнем единстве всего народа. Вечный лозунг "За веру, Царя и Отечество" моментально, подобно "керенке", девальвировался до мизера. Нет, явно это был не переворот, как трактуют сейчас. Обездоленный предыдущими экономическими "экспериментами" крестьянин был на таком перепутье, что никакому народу не пожелаешь. И виноват в этом, думаю, не Ленин с Марксом, а Николай II, представляющий абсолютную власть, его министры со своими товарищами. Риттих, предложивший разверстку, заложил под под фундамент монархизма такую бомбу, что никакой Засулич и Джугашвили и не снилось.

 Но могли ли большевики, декларирую право крестьянина на землю, реально предложить что-то новое? Сам факт назначения на этот  участок, судя по вашему тексту, не вполне достойного Ларина-Лурье говорит о неподготовленности новых властей к тяжеленной экономической ситуации. Мне хочется вернуться к деятельности бывшего меньшевика и сотрудника "Вестника Европы", переметнувшегося к большевикам. Но об этом попозже, а пока разберем, что же руководитель будущего Госплана предлагает усталому от войны и риттиховской разверстки крестьянину?  Тезисно, исходя из вашего, написанного по горячим следам, текста: хлебная монополия, твердые цены, демократический контроль профсоюзов, замена "бюрократии" свободной "общественностью", демократическая организация производства. Прикинем, возможны ли были эти меры в ситуации хаоса и нравственной деградации общества?

 Хлебная монополия, ни что иное, как предложенная Риттихом разверстка. Как и другие, подобные меры это мероприятие направленно в первую очередь на насильственное перераспределение продукта. Сам Ларин-Лурье был в этой очереди третьим. В марте семнадцатого Временное правительство в лице А.И. Шингарева, возвращается к хлебной монополии. Замечательно, что ваш, уважаемый Арон, однопартиец в этой ситуации пошел стопами Риттиха. На что рассчитывал Андрей Иванович? Что крестьяне, сберегающие плоды своего труда от царских опричников, отдадут их "временщикам"? Кстати, примечательная деталь, которую вы не указали. Оказывается, что Шингарев (где-то я эту фамилию уже слышал) коллега по перу возглавившему отрасль при большевиках Ларина-Лурье. Оба они публиковались в "Русских Ведомостях", либеральной  газете. А итог-преемственность царской политики и стерильность собственных планов.

 Это черта относится не только к самой хлебной монополии, но и сопутствующему расчету за изымаемую у населения продукцию. Царское правительство лицедействовало в этом вопросе, предлагая фактически приговоренным к голодной смерти людям эрзац эквивалента их труда. Объясню, почему с большой долей вероятности можно говорить о наступающем великом российском море, даже без прихода к власти большевиков. При отсталых методах земледелия, обюрокрачивании всех сопутствующих процессов и зачаточной обслуживающей логистике год от года голод волнами накрывал часть губерний. И никакой Столыпин, даже при его искреннем желании, не мог коренным образом изменить ситуацию. Россия была обречена на послевоенный голод, что и показал, кстати, не относящийся к этому историческому периоду, сорок шестой.

 Вернемся к программе Ларина-Лурье. Он уповает на народный контроль за распределением продуктов питания. Да, такое представление существовало у нас до определенного времени. Когда "дедушка Ленин" отдает свою пайку хлеба голодающим детям Питера, когда коммунист Василий Губанов в одиночку борется с косностью и алчностью мироедов. Потом эта благостная картинка оказалась "кином", сродной "Кубанским казакам". Реальность же выцарапывал  переживший расстрел своего сына-белогвардейца Иван Шмелев. В своем "Солнце мертвых" он пишет о других "коммунистах", ошалевших от собственного беззакония и чужой крови. Это и есть демократический контроль за конфискацией "излишков". Слишком поздно поняла (если успела) эту очевидность "бюрократия", сменившаяся "свободной общественностью". Подозреваю, что и сам Ларин-Лурье понимал условность мер. Не зря же он успел написать примечательную  книгу о частном капитале в СССР. Тема отдельная, ремейком отраженная через несколько лет в "Золотом теленке" Ильфом и Петровым.

 Большевики пели в то время, "весь мир насилья...до основанья". В реальности, благодаря таким людям, как Ларин-Лурье, базис опутал смертельно ядовитыми гифами надстройку, предопределив её судьбу.

 На фото Шингарев в кругу семьи. Какие трогательные и милые лица, эта любимая игрушка в руках младшей дочери Елены. Как доверчиво лежит маленькая ладонь другой на папиной руке. Средняя дочь Андрея Ивановича тоже, как и миллионы её сограждан, погибла от голода, но уже позже-в блокадном Ленинграде. Похоже, она не была партноменклатурой. Сам же министр был зверски убит как лидер партии "врагов народа" в январе восемнадцатого. Какие милые лица, как трогательно покоится на коленках младшей дочери тряпичный барашек. Заклание.