Открытие сезона

   На исходе дня Вовка, на своей машине подъезжал к отчему дому. С огородов, ещё не видимых, тянуло дымком - горела в кострах осень. Запах жжёной ботвы и листьев отдавал печёной картошкой. Малиновое солнце нехотя погружалось в пахоту дальнего поля, заполняя сумерками глубокий овраг. Вдоль него вытянулось родное село, отгородясь от ветров колхозным садом. Проезжая мимо пролёта, невольно бросил взгляд в его глубину, заметив какие-то строения. Не понял. В саду и постройки! Сдал назад и не поверил своим глазам! Кирпичные дома выстроились в ряд. Крайние, недостроенные, пустыми глазницами оконных проёмов, ждали своего завершения. От них веяло бездушным холодом. Его вдруг охватила растерянность, душевное смятение, беспомощное волнение. Это было воплощением чей-то дурацкой идеи. Долго не мог прийти в себя. Удивляло равнодушное отношение к саду, к яблоням и грушам мичуринских сортов. Теперь таких днём с огнём не сысешь. Переживал, словно сам совершил гнусное преступление.
   За столом не выдержал, спросил родителей:
   - Что за стройка в саду?
Отец сморщился болезненно, пояснил:
   - Дома новые ставят.
   - Как же так? Почему допустили? Вы же его, все, сажали, поливали, а теперь на дрова?
   - Теперь,нас, пенсионеров, не больно-то кто спрашивает. Не дело затеяли. Только, поди разберись, кто дал указание. Молдаване - строители, говорят - яблоню загубить - голову отрубить. Сейчас всё идёт вверх тормашками. Творят, что вздумается.
   В небрежной покорности обстоятельствам, угадывалась боль о том времени, когда всей Мало-Сестренской артелью, с энтузиазмом, задором, верой в будущий урожай, а значит и прибыль, размечали лесозащитные полосы не только вокруг сада, но и в полях. Через некоторое время вытянулись саженцы, окрепли, стали защищать своих благодетелей от шатоломных северо-западных ветров. С крыш, только с конька, солому смахивало. Давно это было. Росли яблоньки, радовали сочными подами. Обустраивалось, богатело и село. На смену соломенным, пришли крыши железные да шиферные.
   Обидно стало за земляков. Даже есть расхотелось. Выходит, лезть на рожон, себе дороже, как в былые времена? Слишком они свежи в памяти старшего поколения. Тогда, Косырев Иван, ляпнул, что-то против власти. Так и пропал мужик. Вроде бы время другое, а боязно. Вдруг всё изменится. Не дай бог. Припомнят ведь. Поэтому и помалкивают. Выходит, с молчаливого согласия, городят изгородь не вдоль улицы, а поперёк.
   Но теперь поздно об этом говорить. Чья-то идея начинает слёзно жить, быть может, тем самым, предупреждая ретивых хозяйственников, о будущих, непоправимых ошибках.
   Узнав о приезде Вовки, зашёл друг - сосед Санёк.
   - Слушай! - с порога начал он, - сегодня открытие охотничьего сезона. Давай на твоей к кистеньдейским прудам рванём. Там уток - прорва! Пешком далековато. Они вечером, с кормёжки, на воду летят. Теперь самое время.
   Грунтовка виляет змеёй по полям, ныряет в балку, карабкается на бугор и бежит вдоль посадок. Сейчас будет Степановка. За ней пруды. Но вместо дворов одни развалины, точно после бомбёжки.
   - А где народ? Неужели все вымерли? - полюбопытствовал Вовка.
   - Вымерли мамонты, а эти, - кивнул на останки села, - срубы разобрали да к нам съехали. Укрупнили. И от Чаусово одно название осталось. Поспешили, теперь локти кусают. Заново обживаться надо. В саду новые дома обещают. А всего делов-то надо было сделать - пару километров, до трассы, асфальт проложить и автобус пустить до города.
   Вовка тормознул. Вышел из машины.
"Снова несуразица. Пустяковую проблему решили проще, не беря во внимание людей. Асфальт денег стоит." Захотелось выговорится, выплеснуть недовольство другу. Укорить его, но передумал.
   "Сам-то хорош! Праведник! Родные места бросил. Сейчас уток собрался бить, которых становится всё меньше и меньше. Ещё кого-то судить собираешься."
   - Ну, ты чего? - не понял Санёк, подходя к нему с ружьём. Руки крепко сжимали ствол новенькой пятизарядки, из которой, в этом сезоне, Вовка уверен, не будет сделано не единого выстрела.

   Р.S. По статистическим данным, только за последние десять лет, с 2005 по 2015г., с карты России исчезло более 23-х тысяч населённых пунктов. 40 млн.гектар пахотной земли заброшены.