Поступь

Отдыхающего Дёмина, взрослого мужчину, крепкого телосложения, подбросило на кровати и скинуло на пол.

Он приподнялся и ошалело посмотрел по сторонам.

Его подбросило опять.

- Что это такое? – недоумевающе спросил он не известно у кого. – Я ничего не понимаю.

Тут его подбросило снова, но на этот раз грубее.

Бросив задавать глупые вопросы, он с животным ужасом пополз к порогу спальни.

- Мамочка! – истошно возопил он, судорожно цепляясь пальцами за ковёр, но его швырнуло об стену.

С ушибленными боками, на ватных ногах, он попытался вскочить и быстро убежать.

- Мама! – кричал он диким голосом, а неведомая сила вращала его деревенеющее тело в полутора метрах от пола.

Приложив его пять раз о стены, нечто швырнуло Дёмина в угол. Не в силах перенести боль от переломов и травм, он потерял сознание.

То, что Дёмин погиб таким странным образом - это ладно. Справедливое возмущение вызывает другое: этот взрослый и солидный мужчина плакал и звал маму.

Магнитный замок двери запищал, и в подъезд вошла женщина лет тридцати двух.
 
Позвякивая ключами, она поднялась по лестнице, освещённой тусклой лампочкой, и открыла дверь своей квартиры.

- Мамочка! Ты плишла! ты плишла! - на пороге её радостно встречала девочка лет пяти.

- Да доченька. Бери сумки, сейчас будем ужинать.

Женщина быстро управлялась с готовкой, а в это время девочка сосала большой пряник и сучила ножками.

Вода в кастрюле закипела, и нужно было высыпать концентрат из пакета, как по потолку кухни кто-то прошёлся.

Звук был громкий, а шаги уверенные.

- Странно, - сказала женщина, - никогда такого раньше не было. В доме хорошая изоляция.

Она хотела представить себе, как это так можно ходить по кухне, чтобы... Но тут те же уверенные шаги прошлись по стене. От того места, где висел маленький шкафчик, туда, где стояла плита с кастрюлей кипящей воды.

Повисла тишина. Вдруг с ужасом женщина увидела старый ржавеющий холодильник, девочку-дуру, из которой вырастет дармоед и всю, жалкую, нищенскую обстановку, и несколько пачек супов быстрого приготовления на столе.

Простояв неподвижно несколько минут, она очнулась и высыпала содержимое пакетика в кастрюлю. Девочка, глядя на маму, продолжила увлечённо сосать пряник. И женщина подумала, что ничего не произошло.

Этажом ниже жила сошедшая с ума старуха Клавдия Никифоровна. Услышав приближающиеся шаги, она спросила:

- Васинька, это ты?

Васинька был её воображаемый сын.

- Да. Это я.

- Ой! А я думала, ты умер. Я не верила. Мне говорили, а я не верила. Меня убеждали, доказывали, даже кричали на меня, а я всё отрицала. Я не верила до конца. Мне говорили, что ты связался с плохой компанией, и что тебя спаивают... – затараторила Клавдия Никифоровна.

- Иди-спи...

- Я так рада тебя видеть! – Клавдия Никифоровна стояла в одной ночнушке и улыбалась накрашенными губами. – Я так рада, что ты живой! Что ты, наконец, вернулся!

- Заткнись и иди-спи... – голос зазвучал строже.

- Я пойду, Васинька, пойду...

Молчание. Клавдия Никифоровна пытается улыбаться.

- Всё-всё, Васинька!.. Я иду, иду... Только не сердись...

Клавдия Никифоровна ложится на диван и, положив руки лодочкой под щёку, закрывает глаза. В темноте она продолжает улыбаться.

- Иди-спи, - повторил голос и направился к ней, уже спящей.