Учёба

               
                Учебный процесс
    
                «Учиться, учиться и учиться…»
                (В.И. Ленин)

               
        Чтобы не складывалось впечатление, что круг занятий слушателя ВКШ КГБ в те годы был ограничен только казармой, похоронами, встречами делегаций и отбытием наказания на гауптвахте, немного расскажу об учебном процессе, знакомстве с вычислительной техникой и некоторых других событиях того счастливого времени.
        К третьему курсу окончательно определился численный состав нашего курса, из 50-и, поступивших в 1967 году, осталось 43, которые потом и получили дипломы об окончании ВУЗа. В основном мы понесли потери из-за неуспеваемости. Получение одной «двойки» во время сессии смертельным ещё не было, но повторение «успеха» было практически фатальным. Бывало, что после «дубля», слушателя просто «валили»,  даже на таком предмете, как «История КПСС».
                Это было время очень крепкого социализма. Отчисленные ребята переводились в хорошие московские ВУЗЫ (не без помощи начальника факультета – членкора АН СССР, профессора Верченко И.Я.) и там вполне успевали. Мы частенько встречались с ними, никогда не слышал от них никаких обид на ВШ.
                На третьем курсе мы начали изучение спецдисциплин № 7 с буковками русского алфавита (например,  7 «Б»). Стало жутко интересно, потому, что нас начали знакомить с методиками дешифрования, при этом мы многое  узнали из истории развития этой отрасли. Это вам не скучная сухая математика, изучая которую, не совсем представляешь себе, где можно будет применить базовые знания. Первые  полученные навыки  были тут же применены на практике.
         Предмет – электротехника. Форма практических занятий – решение контрольных (около 10 за семестр), в каждой по 10 вопросов, для каждого из которых 3-4 варианта ответов, один  из которых, верный. Каждому ответу соответствует  двузначное число (при этом первая цифра - есть номер вопроса). Испытуемый  набирает код правильного на его взгляд ответа и жмёт «ввод». При удаче загорается одна из десяти лампочек на панели гениального изобретения самой же электротехники – маленького такого аппаратика. Врождённое любопытство заставило посмотреть на аппаратик не только сверху, но и снизу. Обнаружился некий идентифицирующий этот приборчик номер.
              С самой первой простенькой контрольной я стал фиксировать все наборы  кодов стопроцентно правильных  ответов, естественно, с помощью коллег. Очень быстро обнаружилось, что приборчики не подвергаются изменениям, а лишь переставляются в пределах кабинета. Заключительную контрольную я решал, не заглядывая в задание, а лишь проверив номер своего «экзаменатора», набрал коды правильных ответов, которые к концу семестра уже полностью были определены. Все десять лампочек дружно загорелись. Мои успехи на контрольных были замечены преподавателем. Это дало мне возможность сдать экзамен  досрочно и без лишних вопросов. Вот что значит репутация!

           Была на факультете в те времена вычислительная машина японского производства, так называемый  «JOBMASTER», совершающий около 100 операций (десятичной арифметики) в секунду. Не смейтесь, первый самолёт тоже был смешён. Общаться с этим дивом было вполне интересно. Я даже защитил курсовую работу с его посильной помощью.




            Сначала мне дали тему, которую я воспринял как несложную комбинаторную задачку. Взявшись за дело серьёзно, я пришёл к выводу, что мне нужно ни много, ни мало решить одну из проблемных математических задач, а именно: Вывести формулу для подсчёта всевозможных таблиц Виженера. По крайней мере, к ней сводилась тема моей  «курсовой» работы.   Так вот, упомянутая задача, слышал, была разрешена только  в начале ХХІ века одним российским математиком. А тогда один из сотрудников спецкафедры просто решил: «А вдруг сдуру решит».
            Пришлось менять тему с проблемной на прозу жизни: «Составить программу для JOBа, которая бы оперативно готовила учебные примеры для практических  занятий слушателей по теме ОЛЗ с отдельно оговоренными техническими требованиями.» Мы с JOB-ом  были на высоте, он - выше, ибо оценка мне шла уже из четырех баллов (естественно, из-за замены темы курсовой).

              Осенью 1971 года, уже  на пятом   курсе, нас  всех распределили для прохождения преддипломной практики. С понедельника по четверг мы были практикантами, а в пятницу и субботу – слушателями на родном факультете.
              Я попал на практику в Главный Центр специальной службы ГРУ ГШ МО СССР на «Фрунзенку». В отделе уже служили выпускники нашего факультета, они то и помогли быстро влиться в коллектив, адаптироваться в новой обстановке. Несколько уже немолодых капитанов – выпускников МФТИ были серьёзной научной силой отдела. Особенно запомнился мне Борис Михайлович Кругликов, который впоследствии стал доктором ФМ наук. С ним мы неоднократно пересекались потом по службе, встречались в Москве, иногда общаемся и сейчас. 

         Проработав два семестра во 2 отделе ГЦСС, у полковника Бориса Петровича Гаврилова, я стал почти полноправным членом коллектива.  Я принимал участие во всех торжествах, отмечаемых в отделе, подключался к решению трудоёмких задач, правда, на правах статиста, участвовал  в проводимой на стадионе в «Лужниках» физподготовке, был в курсе всех  значимых событий того времени.
             Тогда же я познакомился с таким анахронизмом, как социалистические обязательства. Старшие товарищи об этом «недоразумении» говорили иронично, без злобы, но как о чём-то не то, что негативном, а просто мешающем, надоедающем факторе.
             Я расскажу о том, как секретарь партийной организации ГЦСС, условно, полковник Иванов Иван Иванович, проверял выполнение этих самых обязательств. Он был, безусловно, очень далёк от выполняемых офицерами задач, совсем не разбирался в оперативном деле, да и в математике, очевидно, был слаб. Пункт обязательств гласил: «Исследование статистических свойств псевдослучайной двоичной последовательности с использованием математического аппарата» Офицер, взявший на себя это обязательство, был в формулировке лаконичен и осторожен. Совершенно неясно, с какой целью производятся исследования, каких результатов следует ожидать. Человек был опытным, под такой пункт можно всегда легко отчитаться, особенно когда проверяющий не совсем компетентен.
          Однако, начавшаяся почти в доброжелательном  русле проверка, приняла неожиданный оборот. Иван Иванович, со свойственной ему прямотой, указав на разместившийся  на столе арифмометр, констатировал: необходимый инструмент для проведения исследований – математический аппарат, налицо. Остаётся самая малость: проверить наличие собственно самой псевдослучайной последовательности и полученных результатов её исследования. Результаты были немедленно предъявлены. Они были выписаны в специальной, секретной, тетради вместе с громоздкими скучными формулами.



          «А где же последовательность, так называемые исследуемые данные? А?» «Понимаете, последовательность была сгенерирована специальной программой, использующей подпрограмму – датчик случайных чисел, и её, то есть, самой  последовательности, объём столь велик, что её  и в тетради невозможно разместить, да и незачем это»  «Ну это не вам решать. Исследуемый материал должен, я настаиваю, обязан присутствовать, как подтверждение добросовестно проделанной работы. Ясно вам, или нет?»
                «Да, но, товарищ полковник, 2 в степени N, где N равно…» «Отставить! Ишь ты, тетрадки мало! Я дам команду, чтобы вам выдали ещё одну, но чтобы последовательность ваша вся была на бумаге!» Вот так закончен был этот спор, но, думаю, тетрадей никто не портил, наверное, парторга тихо «просветили».      
              Осталось уделить несколько слов «математическому, точнее арифметическому аппарату», если я этого не сделаю, то, боюсь, что потомки могут о нём ничего и не узнать. Арифмометр был электромеханическим прибором, размером, хотел сказать с портативную пишущую машинку, но тогда пришлось бы и о ней что-то сказать. Размеры этого полезного аппарата приблизительно: 25х15х15 см. На общей оси были собраны несколько «колёс» - дисков, по ободу которых выбиты цифры. Число этих колёс – разрядная ёмкость числа - операнда. В разрядной сетке набиралось число – первый операнд, затем надо было прокрутить ручку сбоку прибора, которая «загружала» операнд. Аналогично загружался второй операнд, после чего переключателем выбиралась одна из четырёх арифметических операций. И, наконец,  прокручиванием ручки, производилось действие. После небольшого шума, в установившейся тишине, читали результат в окошечках набора. Аппарат интеллектом, как и Иван Иванович, обременён не был, поэтому его (аппарат) можно было заставить делить на ноль. Остановить этот скрежет, от которого болели зубы, можно было, выдернув шнур питания из розетки. Плохо объяснил – загляните в википедию, там есть и про это.
                Ну, ещё пару слов о Иван Иваныче, для полноты портрета. На утреннем футболе в Лужниках он всегда бегал (в основном стоял, немного перемещаясь) на месте центрального нападающего, был в хорошей спортивной форме (я об одежде), и очень любил забивать голы.
            Однажды Коля Круглов сильно прострелил с правого фланга и угодил прямо в лоб принципиального замполита. Мяч и форвард дальше продолжали свой путь каждый по своему маршруту: мяч влетел в «девятку», а твердолобый нападающий рухнул в нокдаун. Было сыро, мяч был как кирпич: твёрд и тяжёл. Иван Иванович просто не успел убрать голову, и всё красиво получилось. Многие бросились поздравлять безрассудного героя, от чего он и пришёл в сознание.  Постепенно гримасу боли сменила глуповатая  улыбка, потом появилось что-то вроде торжества и радости. Ну а сотрясения мозга, как нетрудно догадаться, не произошло.
           Последний штрих: за глаза Иван Иваныча звали «Достоевский», и это не только потому, что он всех доставал. Имелось в виду короткое название знаменитого романа Фёдора Михайловича, а вот оно, в свою очередь, метко и ёмко характеризовало титулованного политработника.
          
           Мне как-то хорошо лёг на душу спецкурс  Юрия Фёдоровича Давыдова, который был посвящён механическому шифратору «Хагелин» и последующему семейству шифрмашин этого типа (класса «Х»). Поэтому на практике я выбрал тему дипломной работы, связанную с определением некоторых элементов  долговременного ключа.
             Потом в реальной работе, уже во Львовском ЦСС, я успешно применял знания, полученные в Москве по этой тематике. Можно смело утверждать, что я добился хороших практических результатов, работая над объектами, использующими шифраторы этого класса.  А какое удовольствие  я испытывал при вскрытии долговременных установок на этих объектах, что позволяло оперативно читать перехваченные  шифрматериалы. Об этом потом  расскажу подробней.







        Только небольшому числу слушателей удалось избежать «двоек» на экзаменах. Из 43-х, успешно закончивших ВШ, таких было, если не ошибаюсь, не более десяти человек.  Горжусь, что был  в их числе. Бог миловал, а скорее оберегал. Честно скажу, никогда не шёл сдавать экзамен, не зная предмета. Бывало, что где-то что-то было нетвёрдо, туманно, но всегда был шанс вытащить из тайников знаний хоть что-то, похожее на ответ.

        Даже сейчас иногда снится, что предстоит что-то сдавать, а знаний то нет. Спокойно начинаю конструктивно соображать, как быстренько загрузиться знаниями. Но, увы, всё позади. В лучшем, самом фантастическом,  случае, может,  придётся принимать экзамен, а вот сдавать, разве что,  Всевышнему, но это уже экзамен всеобщий, от которого  никому не уйти. 
               
           Потихоньку настало время защищать   диплом и сдавать  государственные экзамены, главным из которых был, безусловно, экзамен по математике, общий объём вопросов включал в себя материал, который усваивался нами в течение всей учёбы в Школе.
               Руководитель Госкомиссии – известный математик, академик Марджанишвили К.К. Время на подготовку – месяц. Сдал, вышел. Результаты  сдающей экзамен группе объявляют по окончании процесса сдачи, спорить, или пытаться исправить что-либо, бесполезно. Оглашает  академик. В нашей, 452-й, группе моя фамилия завершала список. При объявлении моей оценки из гаража КГБ , что напротив нашего факультетского здания в Кисельном  переулке, с рёвом выезжает автомобиль – оценки не слышно. Константин Константинович спрашивает, есть ли вопросы. И тут вся  452-я группа хором: «Что у Шимановича?». В ответ: «ОТЛИЧНО!». Вот он, момент истины.
                ВСЁ!!!