Однажды летом

Это произошло однажды летом, когда больше всего на свете хотелось забыть про постоянный клубок мелких проблем, про работу, вырваться из душной, пыльной Москвы, и окунуться в мир моря, солнца, девочек в купальниках — короче, в мир пляжного отдыха. Тогда чертовски вовремя подвернулся достаточно хороший и недорогой вариант поездки на Мальту. Я даже не подозревал, насколько чертовски.

Каждое утро я и мой друг Кирилл выползали из прохлады кондиционируемого двухместного номера на гостиничный пляж, расстилали полотенца на лежаках и подставляли свою бледную кожу утреннему солнцу, растворялись в теплом соленом море и нежном легком ветерке. Окунулся, лег, включил в плеере что-нибудь расслабляющее, тягучее, и вот уже приятный и сладкий голос тянет в сон, настойчиво напоминая, что «this is not a love song…».

Однако загар загаром, но с полудня до четырех вечера солнце злое и загорать не рекомендуется, а море никуда не денется – тысячи лет здесь плещется. Потому, кажется в среду, мы поехали в Валлетту — столицу мальтийской республики — гулять под палящим солнцем, смотреть свысока на порт, щуриться от бликов на воде, снимать развалины, море, старые и не очень «мальтобусы» и все-все-все, что приглянется через видоискатель камеры.

Автобусы — своеобразный символ Мальты. Желто-оранжевые, разномастные,  разновозрастные. Особенно хороши «пожилые», с блестящими хромированными вставками и веревкой, протянутой по потолку — от колокольчика у водителя до последних сидений салона, для остановки «по требованию». Водители двух таких «мальтобусов» могут запросто встать окном к окну на крутом повороте дороги, где только по одной полосе в каждую сторону, и пообщаться на необычном своем мальтийском минут пять-десять, а потом, под звуки сигналящих «хвостов» из немногочисленных машин, широко улыбнуться и тронуться дальше.

Валлетта — старый город, отчасти похожий на провинциальную Италию, отчасти на все приморские курортные города, с узкими улочками, лесенками, арками и переулками, в которых круглые сутки можно найти прибежище от солнца. Чуть в сторону от центра, заполненного туристами и сувенирными лавками, тихих тенистых переулков становится все больше, а магазинов и людей — гораздо меньше. Покоем веет от малоэтажных зданий, хранящих здесь тишину и прохладу.

Однако приходится бросить этот оазис спокойствия и направиться в более живую часть города в поисках какого-то старого двухэтажного антикварно-винтажного магазинчика, который нам насоветовали еще в Москве. Там вроде бы должно быть интереснее, чем в любом музее, да и нетривиальные сувениры, по рассказам, можно найти.

Адрес и карта — очень хорошо. Правда, иногда новый город не всегда легко дается даже с такими подсказками. Но Валлетта ведет себя спокойно и услужливо, четко следуя карте, выкладывает мостовые нужных улиц к нашим ногам.

И вот по указанному адресу стоит симпатичное старое зданьице коричневатого цвета, лестница уходит под треугольный козырек, которые держат ничем не примечательные грязноватые колонны. Возле двустворчатой тяжелой деревянной двери след от висевшей когда-то здесь таблички — может жил кто важный, а может, госучреждение раньше было или даже гостиница. Словом, обычное, не слишком ухоженное здание, оставшееся, похоже, от английских колонизаторов. Вывесок никаких, но количество людей, входящих, выходящих, сверяющихся с картами как мы, убеждает — нашли! Внутри, конечно, не Эрмитаж, но тоже красиво. Потолки, массивные люстры, арки, скрипучие деревянные полы, большие залы и маленькие комнаты. Действительно, очень напоминает музей. Широкое, почти квадратное помещение, второе после небольшого холла с кафельными «шашечками», выглядит как библиотека. Высокие, под потолок, деревянные шкафы-стеллажи, битком набитые книгами, рядом с каждым стоит блестящая сталью стремянка. На нее непременно хочется залезть и сильно дунуть на шкаф, подняв многолетний слой пыли — так это выглядит. Встретившийся на входе стенд с сувенирными открытками и путеводителями, аккуратная женщина на кассе, плюс пара десятков туристов ничуть не подходят под антураж спецмагазина для библиофилов.

Размеренный шум магазина прервал короткий вопль листавшего книгу на стремянке экскурсовода или старшего какой-то англоязычной группы, которая сгрудилась под ним:
 — Нашел! Ребята, я нашел! Да! Да! Да!

Разумеется, взгляды всех посетителей метнулись на кричавшего, похожего на двухметрового коротко стриженного пионервожатого в круглых очках-велосипедах. Или скаута, не знаю, как у них принято. Мы переглянулись — какой-то фанатик умалишенный — ищи он хоть альтернативный финал Гарри Поттера, хоть чашу Грааля. Группа «скаута» загалдела, а сам он ловко соскочил со стремянки с темно-синей книгой в руках. Из обрывков слов и общего жужжания этой команды, приближавшейся к выходу, можно было расслышать, что искали они, то ли скрытый вход в это здание, то ли тайник. Я до конца не понял, но проснувшееся любопытство заставило пойти и посмотреть на находку.

Двухметровый «скаут», которого все звали Джеймс, совершенно безнаказанно вынес из магазина и книгу, и стремянку, светясь счастьем в обезумевших глазах и торопливо подпрыгивая при ходьбе. Тайник находился почти на том же месте, что и след от снятой таблички, на который я обратил внимание при входе, только с другой стороны от двери. Джеймс дважды ударил кулаком по камню на этом месте, вроде бы что-то услышал, быстро достал из наплечной сумки молоток, долото, и методично застучал по стыку камней, снова не получив ни одной претензии от работников магазина. Наверное, имел разрешение.

Ребята из группы долго выдалбливали этот камень из стены, и я уже успел пару раз подумать о возвращении в магазин. Даже не знаю, что заставило меня остаться. Выбитый камень оказался не очень толстым, но достаточно большим, чтобы увидеть в получившемся отверстии аккуратную деревянную рамку со вставленной картонкой или чем-то похожим. Такая «пустая» картина. Джеймс долбанул по ней молотком, и картонка выпала из рамки внутрь тайника. Почему-то это событие команда «искателей» встретила аплодисментами, к которым присоединились собравшиеся вокруг крыльца зеваки вроде меня. Джеймс повернулся к нам лицом, на котором застыла радостная улыбка, но у меня сложилось ощущение, что у него нет дальнейшего плана действий. Возникла пауза. Ребята смолкли. Пара пожилых туристов, задержавшихся посмотреть, что за действо происходит на лестнице, взялась за руки и двинулась вниз по улице.

Молчание слишком затягивалось. Похоже, ребята из группы Джеймса боялись спросить своего старшего о том, что же делать дальше. В силу скромности и нежелания вмешиваться в чужое дело, я тоже промолчал. Большинство зевак стали неспешно расходиться. Паузу прервал шорох в тайнике, а через мгновение оттуда выскочила белая и довольно здоровая летучая мышь. Она ударилась о плечо опешившего Джеймса и грохнулась на пол.

Я летучих мышей видел только по телевизору, если не считать их расплывчатые очертания в сумраке на дачном участке. Может поэтому я подошел ближе, чтобы ее рассмотреть. Мышь лежала, сложив крылья, абсолютно без движения, окруженная группой исследователей и зевак. Я стоял совсем рядом. Джеймс посмотрел на меня серьезно, но в то же время, растерянно, и спросил:
 — Что делать будем?

А что я ему скажу по-английски? Я не очень хорошо знаю язык, а тут еще такая неожиданная ситуация. Не придумав ответа, я пожал плечами и пошевелил ногой мохнатую тушку животного.
 — Ты что делаешь?! Идиот! — почти завизжал двухметровый искатель приключений. Бережно взяв мышь двумя руками, нежно погладил её, с ненавистью зыркнул на меня сверху вниз и проворчал:
 — Это же живое существо! У нее сердце бьется, паника, а ты ее ногами! — в этот момент мышь ловко вывернулась и впилась в руку «скаута». Джеймс заорал уже в полную силу и начал давить пальцами на мышиную голову.

Ситуация стала походить на какой-то дешевый ужастик, где «скаут» Джеймс ночью должен был превратиться в вампира, и я снова подумал, что пора вернуться, наконец, в магазин. Скаутских тайн и секретов я уже насмотрелся вдоволь. Но, как только я собрался уходить, подошел Кирилл:
 — Что тут у вас происходит?
 — Да, какие-то искатели приключений нашли тайник за стеной. Видишь? А оттуда вылетела летучая мышь и вцепилась очкарику (он у них старший группы) в руку, как бультерьер.
 — Нормальные дела, — Кирилл посмотрел на суетящихся вокруг Джеймса тайноведов. — Поехали отсюда, магазин так себе. Обычная антикварная лавка, есть кое-что, но дорого, а остальное — хрень, олдовая рухлядь, а часть вообще, похоже, подделки.

Мы оставили скаутов освобождать руку своего лидера и решили пройтись по «магазинной» улице, чтобы купить хотя бы магнитов на холодильник. Время близилось к полудню и раскочегарившееся пляжное солнце загоняло нас в каждую третью лавку — и в продуктовые, и в шмоточные, и, само собой, в сувенирные. Покупать что-то в большинстве из них нам было ни к чему, но погулять еще немного хотелось. Мы уже собирались двигаться к морю, в порт, а потом обратно на автобус в Сэнт-Джулианс, но на пути попалась сувенирно-винтажная лавка, того же плана, что и магазин с летучей мышью, только более компактная. Мы остановились у входа:
 — Может, сюда еще зайдем? Вдруг что неожиданно интересное попадется?
 — Ну, не знаю, Кирюх. Мне кроме магнитов особо и не нужно ничего, а тут опять сейчас нарвемся на какое-нибудь дурачьё с летучими мышами.
 — Да ладно, пошли! Плюс-минус пять минут ничего не решат, — закончил Кирилл, входя в магазин.

Внутри было светло и темно одновременно. Интерьер, если можно так назвать убранство крошечного магазинчика, изобиловал оттенками черного, при этом множество светильников, ламп и лампочек давали намного больше света, чем нужно такому небольшому помещению. В центре комнаты, у красного кресла на ножках с высокой спинкой, стоящего напротив настенного зеркала, как в гримерках, симпатичная и фигуристая девушка-продавец в черных джинсах и маечке что-то объясняла приземистой женщине, похожей на московскую рыночную торговку восточного вида. Когда мы вошли, звякнули колокольчики над входом, и продавщица мотнула длинными прямыми черными волосами и повернулась в нашу сторону:
— О, ну вот и вы! Мы вас уже давно ждем, — это было сказано на очень хорошем русском. Наверное, поэтому Кирилл обаятельно заулыбался. — Вы так быстро убежали от магазина. А мы даже ничего не успели сделать, — она показала ладонью на зеркало.

Точнее в оправе было три зеркала — центральный овал в человеческий рост и два маленьких, схожих по форме и расположенных по сторонам большого, ближе к верхней его части. В зеркале отражалась не приземистая женщина-клиент, а вытянутое лицо с впавшими выцветшими глазами и достаточно тощая шея кривляющейся, как в припадке, абсолютно седой женщины, в левом маленьком синхронно, насколько это, возможно, корчилась белая летучая мышь, а в правом — что-то среднее, между мышью и женщиной в центре. И это что-то билось в том же ритмичном припадке. Но глаза! Все заключенные в зеркалах существа не сводили с меня взгляда, пристального, хищного, от которого сразу стало не по себе.
 — Видите, как она вас ждет! — улыбалась продавщица, — Извелась вся.

В это сложно поверить, но тогда я почувствовал что-то очень нехорошее, обреченность что ли. В черноволосой красотке не было ничего отталкивающего, она будто только предлагала свой товар, приятно улыбаясь. Вся мрачная мощь исходила от седой ведьмы в зеркале. В своем человеческом обличье она напоминала не то больную раком в последней стадии, не то сумасшедшую анорексичку, но белесыми глазами, взглядом, она была здесь, рядом со мной и, казалось, почти была мной. Транс. Состояние гипноза. Ступор. Не знаю, что это было. Никогда такого не испытывал. Я не мог или боялся шевелиться – одновременно было страшно и интересно.
 — Может, вы сначала клиента отпустите? — напомнил я продавщице, — А со мной успеется.

После этой фразы я провалился не то чтобы в сон, а в какое-то воздушно-кисельное состояние. В иную реальность, только без участия специальных препаратов. Уснул или нет — непонятно. Голосов вокруг не слышно, одна музыка, что играла в магазине и в моём плеере, «this is not a love song…» по кругу, и тепло, и будто бы нет подо мной и надо мной ничего. Я вспомнил, что с детства, хотел летать, если не как птицы, то хотя бы без помощи огромных железных тубусов с крыльями. Как было бы здорово лететь ночью, видеть рассвет над облаками, посреди этого слоеного пирога с орешком-планетой внутри. А в облаках бывает, то вигвамы какие-то выстроены, то скалы, а хоть бы и молочные реки! Летишь, а месяц совсем рядом, казалось бы, а всего-то на десяток километров ближе. Или вот, смотрю как-то раз ночью в иллюминатор, а там внизу небо, космос. Звезды в созвездия складываются. А на деле просто свет городов пробивается сквозь пелену облаков. Но не подлетишь, не потрогаешь, пусть даже и трогать там нечего. Двигатель мерно шумит, как море, по лицу шуршит ветерок, вес тела, земля и небо — и есть они, и нет. И есть сон, а вроде и не сон.

Вас никогда не выдергивали грузовиком из ванны, крепко обмотав веревкой? Когда там водичка тепленькая, глаза закрыты и все так хорошо-хорошо? Нет? Меня тоже. Но примерно с такой скоростью меня понесло сквозь эту негу и эти облака куда-то. Быстро-быстро. Холодать стало, ветер свистит всё громче, облака в тучи превращаются, но глаза не открываются — сон это, сон. Прохладно. Холодно. И… Странно, но вот она передо мной, на расстоянии ладони от моего носа. Лужица. Пленкой льда подёрнута по краям, а центр еще не замерз. И воды в ней на два глотка, но ледяной, чистой, темно-синей воды, такой в Москве не бывает. Я аккуратно трогаю пальцем лед по краешку, он проваливается неровно, но красиво. Просыпаюсь, кажется. Замерз. Сел. Асфальт подо мной.

Нет. Нет-нет-нет! Так ведь не бывает! Я — это же я! На Мальту поехал, к морю, принимать солнечные ванны, отдыхать от городской суеты. Отель… Нет. Мост. Вверху поезд. За спиной — три вокзала. Чем-то мерзко воняет. Вскочил. Разглядываю себя. Засаленный рыночный пуховик, грязный коричнево-зеленый свитер, неопределенного цвета штаны. Воняет от меня! От меня! Несет, разит, смердит! Я… Бомж?! Как это так, я — бомж? Как в таком виде ехать домой? А есть ли у меня теперь дом? Нету дома. Приснилось мне это всё, наверное. И Кирилл не живет там, где жил. И в моей квартире незнакомые люди. Проверял, конечно. А вы слушаете меня и думаете — алкашня вонючая, допился, сказки сочиняет, пусть и складные, сейчас денег будет просить. Не буду. И сказок у меня других нет. Скажите лучше, ребята, скажите, мужики, если у вас знакомые журналисты, издатели может, или другие какие люди? Попробовать хочу продать сказку свою. Уже переписал 10 копий от руки. Пойду у Дома Литераторов постою, а потом к «Литературной газете». Может кому там расскажу-покажу — вдруг приглянется. Шансов почти ноль, понимаю, скорее от себя напишут мою историю, но видал я уже чудеса, черт бы их побрал.