Глава тридцать первая

 Две недели прошло с того момента, как Корн начал поправляться. Рука - кость,
обтянутая синей от болезни кожей, начала двигаться, жить привычной жизнью.
Наши дни протекали в смене повязок и обработке раны. Пока Корн болел, я
выбросил балахон с железками в мусорный контейнер, купил нормальную одежду,
запретив ему устраивать истерики с переодеванием в то, что я приобрел.
Корн покорно принял одежду, критично осмотрев каждый кусок ткани.
 - И не смей вешать на новые вещи крышечки от пива!
Теперь он стал похож на обычного двадцатилетнего пацана; ему шла человеческая
одежда, делая Корна взрослее и серьезнее.
Я работал, оставляя его на целый день одного, ведь на фальшивые деньги
Корна не протянуть долго. А вечером мы разговаривали. Он умел общаться, если
хотел, знал много того, что для меня было не ведомо, поражая осведомленностью.
Его словно прорвало, никогда не видел Корна столь жаждующего общения со мной.
Он заставил рассказать об отце, о Мартине. О себе он распространялся все
также нехотя, сказав, что рос по приютам,и родителей своих не знает.
Я и раньше предполагал, что Корн из тех, кто не имел нормального детства с
игрушками, семейными пикниками по выходным, с велосипедом и друзьями, гоняющими
рядом. Я задумался, а было ли у меня такое детство?
Мы ни разу не говорили о Бойде и Дженн, словно и не было того страшного
марафона событий, бешеного адреналина-всего, что свело нас и держало крепче
любых обязательст. Он молчал о ночи в пустыне, только по взгляду можно было
понять, Корн не забыл, он живет своими поступками в себе, не разрешая мне
чувствовать вину или пытаться помочь убрать воспоминания навсегда.
И с каждым днем я ощущал готовность сесть в машину и уехать, чтобы потом
было куда возвращаться. Мое кочевое сердце билось чаще при мысли об отъезде.
Корн зорко подмечал любые движения во мне. Однажды спросил, пуская клубы
дыма:
 - Ты все решил уже, хочешь сбежать?
 - Да, я готов, пожалуй, ну а ты?
Корн сделал паузу, докурил.
 - Я с тобой, ты же знаешь...
Мне показалось, он то ли сомневался, то ли задумал что - то. Я сделал вид, что
не придал значения его выразительному взгляду и паузе. Я знал теперь
отличный способ дознаться,о чем молчит Корн. Схватил его не сильно за дреды,
прижал к  подушке, спросил:
 - Что задумал, Корн, ведь ты подумал о чем-то, когда спрашивал.
Он всегда поддавался мне в наших детских дурачествах, ни разу не проявил силу,
не угадывающуюся за худосочным телосложением. Если я,шутя,как теперь, начинал
возню, он только защищался, снисходительно посмеиваясь, никогда не нападал в
ответ. Я столько раз провоцировал, он словно жалел меня, хотя я думал, что
крепче Корна физически. Его запрет на любое прикосновение растворился с раной,
все быстрее заживающей.
Тогда Корн,уличенный в тайне, растерялся, не думал, что я пойму его скрытые
значения слов.
 - Да ничего я не задумал, пусти!- Он высвободился, недовольно встряхнул
головой, потом осторожно сказал-Забавно, в детстве мечтал попасть в Нью-Йорк.
Все представлял, как окажусь там волшебным образом.
Я удивился:
 - Зачем тебе нужен Нью-Йорк? Там холодно,снег идет зимой.
 - Хочу увидеть снег...Ты сможешь отвезти меня туда?- Он с надеждой посмотрел
на меня.
 - Конечно.- Я подумал, что Корн большой ребенок, несмотря ни на что.
 - Да все ерунда, детские наивные мечты. Забудь!
 - Мечты должны сбываться, Корн. Когда едем?- Я подсел рядом.
 - Как только ты посчитаешь, что пора, Греди. - Корн смотрел на меня своим
задумчивым взглядом, я знал, как трудно ему сдерживать себя. Сверлил меня
прищуренными глазками и молчал. Порой он хотел казаться слабее, чем есть.
Пауза затянулась, я опасался таких моментов, так что вышел на балкон покурить.
Корн обычно оставался в комнате, включал телевизор или начинал крутить
свои винтики-гаечки, которые постепенно появлялись здесь. Еще чуть - чуть,
и их станет больше, чем позволяет пространство. Но на этот раз он вышел следом,
держась за перевязанную руку. Он остановился позади, какое-то время стоял так.
Я чувствовал его кожей, когда от неминуемой близости шевелятся волоски.
Потом сделал шаг и уткнулся лицом в мое плечо. Я знал, не стоит
сводить его порыв в шутку именно теперь, позволил сделать это. Не знаю,
почему, каким непостижимым образом... но мне стало приятно.
 - Я люблю тебя, Греди. Постарайся понять...
 - Корн,- я замялся, совсем перестал контролировать ситуацию,- я понимаю,
можешь не сомневаться во мне. Дон, прекрати, нас увидят и будут проблемы!
 - Плевать мне на остальных!- Он все же отошел от меня, присел на корточки,
закурил.
Я помог прикурить, заметил как дрожит его рука. Я опустился рядом, видел
его тонкий точеный профиль, полуприкрытые глаза. Ветер трепал дреды на худых
угловатый плечах.
 - Ты прав, малыш, я должен держать себя в руках, как договаривались.- Он
медленно повернул ко мне голову, слабо улыбнулся.
Я многое позволял ему, порой, слишком. Не мог сам ответить на немой вопрос-
зачем? А может и не стоит копаться в себе, чтобы не наделать глупостей. Корн
курил и смотрел на верхушки деревьев, окрашенных розоватым отсветом солнца.
Трогательное существо, умеющее убивать, любить и мечтать! Мне стало жаль, что
я не могу подарить ему весь мир. Я сам прижал его косматую голову к себе, пусть
смотрят, не важно уже.