Куплянка гл. 5 Белый кусок кирпича

(Глава из повести "Куплянка")
Сколько людских жизней унесла война, часто спорят историки, называя разные скорбные цифры. А сколько судеб тех, кто остался жив, она попутно поломала – это не поддается никаким подсчетам! У каждого погибшего солдата, матроса, офицера, врача, медсестры остались родные и близкие: матери, отцы, дети, жены, мужья. И всем им пришлось пережить страшные дни,  месяцы, а иногда и годы терзаний в воспоминаниях о своих близких. А сколько осталось юных невест без женихов? А оставшиеся без отцов и матерей дети с поломанной судьбой?  А сколько недополучила страна детей? 
Война все дальше отодвигалась на запад. После освобождения Украины Галина решила уехать на родину, в Винницкую область. Таисия Васильевна хотела, но не смогла ее удержать. Сын Виктора и Галины был очень похож на отца, и бабушке не хотелось расставаться с внуком. Вскоре они уехали. Навсегда. Свидеться им больше не довелось!
  После их отъезда Таисия Васильевна совсем захандрила.
- Мама, вот видишь, на Константина пришла похоронка, а он жив. Виктор тоже найдется, - пыталась Варя  хоть как-то успокоить мать. Это вроде помогало, но не на долгое время. Молчал почему-то и Василий, хотя Варвара регулярно получала письма из Москвы, от Марины. Она писала, что скоро выходит замуж, что отец давно не появлялся, что в их московской квартире живет какой-то милиционер. Почему вместо детей в квартире оказался какой-то милиционер, Варя не могла понять.
-Мама, я должна поехать в Москву и узнать, почему в нашей квартире живет посторонний. Марина ничего толком не объясняет, - сообщила она Таисии Васильевне.
- Как это ты собралась ехать? С детьми или без? И на сколько? – всполошилась мать. – В какую Москву? Поезда, говорят, ходят не по расписанию. Что ты еще себе придумала?
- Как ты не понимаешь? Надо срочно выяснить все: что с Василием, что с квартирой, что там за жених у Марины, где Лиза и остальные дети. Мальчики пусть останутся с тобой, а Любу я возьму с собой.
- Ты думаешь, тебя отпустят с работы? А за самовольный отъезд сама знаешь, что бывает.
- Я уже обо всем договорилась с директором. Он мне обещал.
- Ну, ладно, - сдалась Таисия Васильевна, зная, что с дочерью бесполезно спорить. - На сколько дней ты договорилась?   
- На неделю. Думаю, что справлюсь за это время.
-Как думаешь добираться до станции? Да еще с Любочкой?
-Ну,  должна же я её показать мужу! Как-нибудь доберемся.
Но все оказалось не так просто. Около пяти километров Варе пришлось пройти пешком, благо, что день стоял теплый и солнечный. Любу сначала  через каждый километр приходилось брать на руки и нести. А потом  все чаще. Дороги, казалось, не будет конца. На одной руке дочка, в другой - сумка с продуктами и гостинцами для Марины. Руки у молодой женщины уставали все больше и больше.  Шли они тоже очень медленно. Чтобы девочку отвлечь и развеселить, Варя декламировала стихи С. Маршака, специально перевирая слова:
- Муха, муха-цокотуха, позолоченное ухо…
-Мама, что ты неправильно говоришь? Какое ухо?
-Да? А как?
- Не ухо, а брюхо!
- Ладно, - соглашалась Варя. - А как дальше?
- Лучше, мама, ты сама скажи!
-Муха по дороге шла…
- По полю, мама, по полю! – всплескивала руками  дочка.
- Вот видишь, ты сама можешь рассказать. Давай теперь ты.
- Нетушки, мамочка, говори  ты, не сбивайся только!
- Ну, давай. Если не правильно, ты поправь. Хорошо?
…Пришла муха на банкет, стала кушать винегрет!
-Мамочка, ты опять ошиблась! Пришла муха на базар и купила…Что купила, мамочка?
- Самовар!
- Ой, мамочка, а я тоже хочу чаю и кушать!
Заварка для чая была в то трудное время не из чайных листьев, а в брикетах из сушеной  ягодной смеси: малины, земляники, клубники, черники. Такую «заварку» дети охотно съедали «живьем», прямо из брикета. И жаль, что такую заварку я не встречала в современных магазинах. По-моему, она намного полезнее, чем  привычный для нас сейчас цейлонский, китайский и другие чаи.
- Ну, чаю у нас нет, а есть молочко и пирожок, бабушка испекла нам на дорожку! Давай присядем на пригорочек, немного отдохнем. И молочка попьем.
Уплетая за обе щеки пирожок с капустой и запивая молоком из бутылки, девочка с тревогой оглядывалась по сторонам.
- А Серый волк нам не встретится? – забеспокоилась дочка
-Какой серый волк? – удивилась Варвара. – Сейчас лето, и волки не бегают по дорогам!
-А тот, какой Красной Шапочке встретился? Тогда тоже было лето!
- А, - поняла, наконец, мама, откуда взялся Серый волк, - ты же помнишь, что его убил охотник? Так что нет Серого волка.
Девочка немного помолчала, а потом решительно заявила:
- Мама, нам нужна палка. Если мы все-таки встретим какого-нибудь другого волка, мы его отдубисим!
- Надо говорить – отдубасим, - поправляет мать.
- Нет, мамочка, правильно говорить – отдубисим. Возьмем дубИну и отдубИсим! – стоит на своем юная лингвистка.
Наконец, вдали запылила дорога, а вскоре заурчала грузовая машина. И вновь, как два с половиной  года назад, Варя едет в окружении солдат, только в другую сторону.
-Ух, ты! Какая сероглазка! Хочешь сахару? – покопавшись в вещмешке, протягивает молодой солдат Любочке кусок комкового сахара. Но та прячется за спину матери. Что такое сахар, она не знает. Белый кусок «кирпича» ей ни о чем не говорит.
- Это что же такое?! Ребенок не видел никогда сахара!? – восклицает с болью в голосе пожилой солдат.
 – Ну, ничего! Скоро Гитлеру капут, и сахару у нас будет выше крыши, - произносит уверенно третий солдат.- А ты бери, бери, малышка, это сладкий и очень пользительный продукт. Бери, тебе понравится. Люба берет кусок сахару и тихонько сует его в мамину торбу.
Поезд опоздал на три часа. В Москву приехали в два часа ночи. Вокзал был забит будущими или бывшими пассажирами. Милиционеры время от времени проверяли документы. Паспорт у Вари с  московской пропиской. Это освободило ее от дальнейших проверок.
В шесть утра открылось метро. Добравшись через час до своего дома, Варя позвонила. Через  несколько томительных минут  дверь открыл заспанный мужчина в тренировочных брюках.
- Вам кого? – неприязненно прозвучал вопрос. Мужчина внимательно оглядел женщину с ребенком.
-А Вы кто? – вопросом на вопрос ответила Варя. – Я здесь прописана. А по какому праву живете здесь Вы? И где мои дети? 
- Ты кто такая? Какие дети? Ваша семья эвакуирована. А ты как здесь оказалась? Сбежала? Сейчас я тебя отправлю,  куда следует, дай только одеться!
 Уразумев, что это не простые угрозы, Варя, схватив дочку, поспешно спустилась на второй этаж и позвонила в дверь бывшей соседке, Людмиле, с которой семья Василия была в дружеских отношениях.
- Ой, Варя! Ты? Да заходите, заходите! Вы откуда? – зачастила возбужденно соседка. – А мы тут думали, что вы все погибли. Василий куда-то исчез, детей тоже нет никого. Правда, Нинка из соседнего подъезда говорила, что видела Марину с каким-то молодым человеком. Я думала, что она обозналась.  А это что за чудо сероглазое? Тебя как звать? Сколько тебе лет? Варя, это твоя, что ли?
- Моя. Конечно, моя. Люба, - обратилась к дочери Варя, -  то ты говоришь, не переставая, то молчишь, когда тебя спрашивают.  Это моя подруга, Людмила  Ивановна. Очень добрый и хороший человек, не надо её бояться.
- Я не боюсь, мамочка. Просто ты всегда говорила:  не вмешивайся в разговоры взрослых.
- Правильно, вмешиваться не надо. Но надо отвечать на вопросы.
- Тетя Любовь Ивановна задала сразу много вопросов. Я не знаю, на какой из них отвечать.
- Ах, ты, хитрушка! – подхватив девочку на руки, закружила ее Людмила. – Зови меня тетей Людой!
- Пусти меня, тетя Люда, а то меня тошнит, - закапризничала Люба.
- Как тошнит? Где тошнит? – забеспокоились женщины.
 - Вот здесь тошнит,- и девочка показала под коленку.
Рассмеявшись от «тошноты под коленкой», все-таки проверили состояние кожи в указанном месте, но ничего «крамольного» не обнаружили.
-Так откуда вы взялись? Уже приехали из Ташкента? И где теперь будете жить? – вновь зачастила Людмила.
- Люда, пожалуйста, напои Любочку чаем. И, если можно, положи её где-нибудь. Мы всю ночь промаялись на вокзале, - попросила Варя.
- Вот я дура!  - начала сокрушаться Людмила. – Вы же с дороги! Сейчас я вас напою и накормлю! У меня как раз на плите картошка варится.
- А у нас пирожки с капустой есть, - проговорила Варя, доставая из холщевой сумки сверток  с пирожками.
 Во время короткого завтрака Варя попросила Людмилу присмотреть за дочкой, пока она съездит на работу к Марине и попробует выяснить все о муже и остальных детях. Нужно было бы сходить в   домоуправление и выяснить все о причине  заселения в их квартиру посторонней особы, но воскресенье, и там, вероятно,  никого нет. Заручившись поддержкой Людмилы, уложив сонную Любу на диване, Варвара отправилась на поиски старшей дочери. На проходной фабрики Варвару остановили. Долго и придирчиво расспрашивали, кто она такая и что ей нужно. Подозрение вызывало то, что женщина возраста Варвары никак не могла быть матерью взрослой работницы. Наконец, одна женщина из охраны позвонила куда-то и сообщила, что Марина сегодня выходная и искать ее нужно в общежитии фабрики. Выяснив адрес, Варя отправилась на поиски нужной улицы.
- Мама, ты приехала! Я так рада! – всплеснула руками Марина. – Ты одна? А где моя сестренка? Где мальчики? – засыпала она вопросами Варвару.
- Подожди, Марина, не тарахти. И чего ты держишь меня на пороге?
- Ой, прости. Идем в парк, там поговорим. В комнате девчонки спят после ночной смены. Не возражаешь? – смущенно попросила Марина.
- Не возражаю. В парк так в парк. Пошли.
Погода была пасмурная. Казалось, вот-вот пойдет дождь. Пасмурно было и на душе Варвары. Она предчувствовала, что радостных известий она вряд ли дождется. Во время разговора выяснила, что Марина перебралась в общежитие при фабрике, чтобы не тратить времени на путь домой и обратно. Лиза на смене на той же фабрике, на которой работает Марина. Надя и Герман до сих пор в Кирсанове. А вот Василий появлялся очень редко. Где он живет, Марина не знает. Но что-то в словах падчерицы показалось Варваре неискренним. О брате и сестрах врать ей ни к чему.  Значит, дело в отце.
- Знаешь, Марина, а ну выкладывай все, как есть! – с тревогой потребовала Варя. – Что с Василием? Где он? В больнице? 
- Нет, мама, не в больнице. Он … живет у подруги Нади, Зинки, - нехотя выговорила Марина.
- Что он там делает? – недоуменно спросила Варя. – Почему не дома, в собственной квартире?
- Видишь ли, - замялась Марина, - вначале он тоже ночевал на судоремонтном заводе. Квартира осталась пустой, и ее  занял нахальный милицейский чин. Отец не захотел с ним связываться. А у Зинки… Ты разве не замечала, как Зинка всегда смотрела на отца? Она давно была в него влюблена. Ну, вот и … 
Только теперь Варвара поняла смысл слова «живет». Не на квартире, а в звании… супруга. Вот почему он перестал ей писать, вот почему Марина  обходила  молчанием эту тему и …вот почему они потеряли московскую квартиру! Ради девчонки, подруги собственной дочери, муж отнял, практически, жилье у своих и их общих детей!
После продолжительного молчания Варя нашла в себе силы спросить о Германе и Наде. Пишут ли? Что нового у Домны?
- Надя и Герман еще у тети Домны. Надя писала, что она со дня на день будет в Москве. Место на фабрике для нее найдется. А Гера еще побудет в Кирсанове, с тетей Домной. Мама, ты мне так и не сказала, где твои дети, а мои братья и сестричка? Ты приехала одна или с ними? Как Сережа? Как Павлик? Они уже ходят в школу?
-Твои братья в селе у бабушки, а сестричку я привезла с собой. Спит еще, наверно, у Людмилы, твоей подруги. А школа в селе пока не работает, - устало и как-то равнодушно проговорила Варя. Она встала. – Ладно, я пойду. Сегодня же уеду домой. Здесь мне, видно, делать нечего.
- Подожди, мама, - попросила Марина, - останься хоть на один день! Лиза будет переживать, что ты уехала, не увидевшись с ней! А у меня через три дня свадьба. Вернее, свадьбы не будет, но распишемся. И я хочу познакомить тебя с женихом. Ты ведь должна была получить приглашение на наше небольшое торжество. Останешься?
-Приглашение не получила. Почта работает не всегда оперативно, - вздохнула Варя. - Но ведь нам, мне и Любочке, даже переночевать негде! Как мы можем остаться?
- Поедем к Людмиле. Я с ней договорюсь. А? Заодно с сестричкой познакомлюсь. А вечером приеду  с Лизой и Иваном, моим женихом. Договорились?
-Хорошо, - покорно согласилась Варя. – Поехали. Я, кстати, привезла вам из села гостинцы: яйца и творог – подарок от нашей Зорьки.
 Вечерняя встреча была радостной, но Иван Варе не понравился. Было в его глазах что-то жесткое, неприятное. Работа машинистом на железной дороге освобождала его от службы в армии, отгораживала от войны. Хотя… в этой войне доставалось всем: и на фронте, и в тылу, а железнодорожные составы частенько подвергались бомбежке. Об этом Варя знала не понаслышке. Лиза очень радовалась встрече с Варей, тискала Любочку. Девочка сразу приняла своих сестер и весело щебетала, рассказывая, как они «долго-долго шли, мама забывала слова в стихотворении, а потом дядя дал кусок белого кирпича и хотел обмануть, сказав, что его можно кушать»
-Ну, я же не дурочка! Я потихоньку положила этот кусок маме в сумку! Мамочка, покажи! – потребовала она у Вари.
Вытащив из сумки всё содержимое, Варя обнаружила действительно кусок сахару. Он слегка запылился, но вполне был пригоден к чаю.
- А вот и кирпич, - улыбнулась Варя, показывая всем недоумевающим, о чем идет речь, кусок комкового сахару. Стряхнув прилипшие крошки, она разделила кусок щипчиками для сахара на мелкие части.  Увидев, что её новоявленные сестры положили по одному кусочку «кирпича» в рот, сосут и не выплевывают, решилась и Люба сделать то же самое.    
- Мама, этот «кирпич» такой сладкий! Лучше, чем тыква! – восхитилась девочка.
- Почему Ваша дочь называет сахар кирпичом? – полюбопытствовал Иван. – Разве в Вашей деревне нет сахара?
- Разумеется, нет. Или Вы считаете, что моя дочь…, - покосилась Варя на девочку, - не совсем в себе?
- Я в себе, мамочка, в себе. Как это я могу быть не в себе? А в ком тогда? Я уже большая, и ни в кого не помещусь,– тут же отреагировала Люба.
- Давай-ка, щебетуха, в кровать. Нам завтра рано вставать, - решила Варя закончить поздние посиделки. – А то завтра с утра у железнодорожной кассы еще настоимся.
- Ты не волнуйся, мама, Иван тебя завтра посадит в поезд. Не придется стоять в кассу. Да, Ваня? – спросила утверждающе Марина.
- Постараюсь, - лаконично ответил Иван. 
 Расцеловавшись с Мариной и Лизой, вручив им деревенские гостинцы, Марина прилегла на матрац, расстеленный на полу, но очень долго не могла уснуть, прокручивая в голове полученное известие о муже. Как же ей с тремя детьми жить дальше? Что будет с Герой, тринадцатилетним мальчиком, к которому она привязалась всей душой? Все дети мужа называли Варю мамой, но только один Гера и считал её своей мамой. С дочерьми мужа у Вари сложились хорошие, дружеские отношения, но они все помнили свою настоящую мать. Промучившись всю ночь с печальными думами, уснула только  на рассвете
(Продолжение следует)