Книга 1. Предисловие

Предисловие.
Почти во всякой книге пишут предисловие. Оно служит объяснением или оправданием к написанному. Лично я заранее прошу прощения у читателя (если таковы будут) и оправдываюсь, так как глубоко убеждена в своей бездарности, несовершенстве, боюсь, что не сумею описать то, что глубоко понимаю, чувствую, сопереживаю. Мое незаконченное среднее образование, да еще не лады с родным русским языком, всю свою жизнь я пишу с ошибками, это пугает меня. И все же берусь снова писать, сама не знаю зачем. Наверно потому, что все прожитые годы с конца 2-ой мировой войны меня буквально преследует необъяснимое желание написать эту повесть о жизни: моих предков, родителей, наше трудное детство, годы войны. О ней уже много написано правды и вымыслов, а мне хочется рассказать то, что я видела сама, что пережили мы в оккупацию, как воевали и погибли мои старшие братья. Возможно мой «фанатизм» связан с желанием моего брата Николая, он с отрочества мечтал написать историческую повесть о прародителях. Их жизнь очень заинтересовала его. Помню, как не раз в долгие зимние вечера, он уже в который раз просил бабушку, маму, а иногда и отца, рассказать об их жизни. Я, тогда еще совсем маленькая от шести до десяти лет не раз, затаив дыхание, прижимаясь к бабушке, слушала дивные рассказы, и старалась все это представить. А брат зачастую делал какие-то пометки мелким, бисерным почерком в блокноте, а затем записывал в дневник. Он мог слушать всю ночь, а потом вос-клицал: «Обязательно, как вырасту, напишу книгу». К сожалению, все его записи пропали в оккупацию. Будучи на фронте, он продолжал, тайно, делать короткие записи и хранил их вместе с письмами и фото. Когда после его гибели к нам зашел его фронтовой друг с пакетом его писем и рассказал все о его последних днях, мы с отцом обнаружили эти записки на листках из блокнота, написанные химическим карандашом, многие затекшие и с трудом понятные. Но все равно для меня это был драгоценный клад. Не раз, читая их, я видела его последний визит к нам и запомнила его слова, сказанные мне, не то в шутку, не то всерьез: «Прощай, сестричка, помни обо мне, если я не вернусь с войны, напиши за меня повесть о наших предках». Эти слова запали мне в душу, я жила с этой мечтой, записки брата я помнила как стихи наизусть, ибо сотни раз перечла их в детстве, хранила их с письмами и фотографиями, не доверяя родителям, это было мое сокровище. Но моя жизнь сложилась так нелепо, мой утлый челнок трепали и били «волны житейского моря». Только много лет спустя, украдкой, таясь от мужа, ибо знала, что он не поймет меня и не одобрит, начала писать, пользуясь своими дневниками, которые тоже хранила и писала тайно, но больше всего использовала рассказы бабушки и родителей, которых уже не было в живых. Сначала я писала черновик, с поправками и дописками, затем переписала в пяти общих тетрадях. Прочла свое «детище» и ужасно огорчилась. Все, буквально все не понравилось мне, сухо, лаконично! Мертвая, документальная повесть получилась и читалась с трудом. Черновики отправила с конспектами по психиатрии на чердак, а повесть решила переписать, опрометчиво оставив тетради среди учебников сына. Однажды, вернувшись с работы, я увидела, как муж уничтожал мой «титанический» труд; рвал и топтал ногами, сви-репствуя и негодуя. Он уничтожил все в одночасье. Я горько плакала. Прошли еще годы, и когда я снова сбежала от мужа, уже при взрослых детях и двоих внуках, в поселок Тонельный, я решила заново написать, пользуясь черновиками, я составляла план на каждую часть и главу, теперь я оживила свою повесть, внесла диалог. Да простит меня Господь, если можно, что мне пришлось иногда пофантазировать, представляя себе, что мог сказать тот или иной персонаж в то, свое время. Каким мог быть день, какие мысли витали в их головушках. Я старалась быть объективной и правдоподобной, не углубляясь в фантазию. И все же я осуществила свою мечту. Теперь моя повесть едва вместилась в десяти общих тетрадях. Я посвятила ее детям и внукам. Пять лет писала я ее, мечтала перепечатать. Но, увы! Не удалось, и лежат мои труды, не дети, не внуки, никто ими не заинтересовался. Только кое-кто из друзей прочли, и все сожалеют, что я ее не напечатала. В настоящее время я решила переписать предисловие и несколько глав. Ибо когда я писала, о религии нельзя было говорить вслух, за это жестоко карали. Теперь я хочу написать всю истину о религии, которая играла главную роль в жизни моих предков, и моей тоже. Быть может, когда-нибудь заинтересуются мои дети и внуки историей предков и прочтут мой многолетний труд.
1982год начало, переписано 1997год
Р. Толстова.