Человек звучит гордо hominis sonos superbia

Дуновением ветра колыхнуло штору приоткрытого окна гостиничного номера-люкс на седьмом этаже отеля Sankara Nairobi. На двуспальной  кровати зашевелилась и подняла голову обложенная подушками темноволосая девушка в брючном пижамном костюме кремового цвета. Она взглянула на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке – тот показывал – 7-45. «Почти два часа до конференции», - подумала девушка, перевернулась на спину и зевнула,но не оттого, что только пробудилась - она не спала этой ночью, - а скорее от усталости, сверкнув ослепительно белыми зубами. Затем она вытянулась во всю длину своего тела, которому позавидовала бы любая звезда подиума.

Сесиль Дормье, двадцатишестилетняя канадка французского происхождения, конференц-секретарь «Tiomin Resources Inc.», компании, занимающейся добычей титана и циркония, оказалась в кенийской столице по случаю конференции, проводимой руководством корпорации здесь, в непосредственной близости от разведанных компанией четырех титано-циркониевых месторождений: Квале, Випинго, Килифи и Мамбруи. Разведанные ресурсы песков тяжелых минералов достигали миллиарда семисот миллионов тонн. К тому же месторождения находились на расстоянии 6-12 км от побережья Индийского океана и были легко доступны, так как соединялись автомобильными дорогами с трассой, проходящей вдоль побережья. В планах компании было освоить эти ресурсы в ближайшие десять лет. Предстояла большая работа и предстоящая конференция была призвана расставить приоритеты и определиться с планами на ближайшее будущее.

Закончив потягиваться, Сесиль соскочила с кровати и проследовала в ванную, где умылась, почистила зубы, внимательно рассмотрела себя в большом зеркале и осталась довольна, не найдя в себе изъяна, если не считать небольших кругов под глазами. «Как всегда, мила, нежна и свежа», - подумала она. Вышла из ванной и решила взбодриться после кокаиново-сексуального ночного безумия, для чего отсыпала на небольшое зеркальце, лежащее на прикроватной тумбочке, немного белого порошка, разровняла его банковской карточкой в полоску длиной несколько сантиметров и втянула ее всю в ноздрю через стеклянную трубочку, которая походила на маленькую колбу с длинным горлом и отверстием в дне. От колумбийского кокаина запекло в ноздре и девушка помассировала носик указательным пальцем. Решила искупаться, вернулась в ванную и открыла воду небольшим напором. Затем прошла в комнату, взяла пачку сигарет из сумочки, стоящей на полу у кровати, и вышла на балкон покурить.

С балкона открывался прекрасный вид на город и его окрестности. В ясный день, - а именно такой день выдался на события, описываемые в рассказе, - отсюда было видно высокую гору Кения к северу от города и гиганта Килиманджаро на юго-востоке. Вышедшая на балкон Сесиль залюбовалась видом на Килиманджаро. В голову ей пришла мысль о том, что шапка Килиманджаро так же бела и чиста, как и колумбийский снег, который она только что приняла. Подумав так, Сесиль поняла, что это в ней действует кокаин. Мысли стали ясны, четки и быстры. Очень быстры. Чертовски быстры. «Провести бы конференцию прямо сейчас, не меняя пижамы на костюм», - подумала девушка. Она закурила и окинула взглядом панораму Найроби: отели по соседству, высотки деловой части города. «Хорошо хоть конференция в отеле и в сити не нужно», - промелькнуло в голове. Компания арендовала бизнес-центр отеля для проведения конференции. Выходить в город лишний раз девушке не хотелось – Найроби ей не понравился. Он шокировал ее душу, еще не окончательно огрубевшую от кокаинизма и беспорядочных интимных связей.

Сесиль специально прилетела в Найроби за два дня до конференции, так как никогда не была в Африке, а бывать в новых местах ей нравилось. Друзья в Оттаве просветили ее на тот счет, что город, куда Сесиль собралась, - один из четырех самых опасных мегаполисов планеты. Она без труда узнала у персонала отеля координаты охранного агентства и явилась туда в день прилета. Забраковав всех темнокожих охранников, которых она почему-то опасалась, она выбрала здоровенного бритоголового серба Штефана, говорящего по-английски. В этой же фирме Сесиль арендовала внедорожник «BMW» белого цвета для перемещения по городу. С брутальным, но почтительным Штефаном ей было не страшно. Выставив локоть левой руки в открытое окно джипа, серб управлял одной правой и успевал еще и пожирать взглядом смуглую Сесиль, которая подумывала о том, чтобы дать ему то, что он хочет. И дала таки. Ей пришлось. Он потребовал эту цену за услугу, которую оказал девушке – купил для нее кокаин. То, что Сесиль привезла с собой во влагалище, закончилось на следующий за днем прилёта день и тогда она подумала, что такой брутальный тип должен знать, что почем в Найроби. Так и оказалось. Серб кивнул головой в ответ на вопрос, может ли он купить для нее кокаин, и тут же поинтересовался: - Чем госпожа отблагодарит Штефана? Штефану не нужны деньги. Штефану не нужны наркотики. Сесиль без лишних слов поняла, что нужно ее охраннику и поспешила заверить его в том, что госпожа даст Штефану все, чего тот пожелает. Тогда серб заторопился и предложил ехать немедленно, словно опасаясь, что от его промедления может сорваться сделка с госпожой.

Штефан быстро вел машину. Сесиль едва успевала фиксировать все увиденное за окном. И все же она поняла, насколько контрастен Найроби: фешенебельные виллы соседствовали здесь с полуразвалившимися лачугами, а высотки штаб-квартир транснациональных корпораций «Coca-Cola» и «Google» - с самыми настоящими трущобами. Наконец, Штефан остановился у здания протестантской школы Святого Семейства, о чем гласила табличка на завалившемся заборе, поправил кобуру с пистолетом под пиджаком, пересчитал деньги на кокаин, велел Сесиль закрыть окно со своей стороны и, не глуша двигатель, вышел из машины, закрыл дверь на ключ и быстро пошел в ему одному известном направлении. В ожидании серба девушка развлекалась тем, что рассматривала школу, представлявшую собой убогий двухэтажный барак. В паре мест школьные стены предохраняли от обрушения деревянные подпорки. В общем, унылый пейзаж. Вот отворилось одно из окон в первом этаже, из него выпрыгнул на землю невозможно худой мальчик лет восьми и засеменил к пустырю размером с футбольное поле, где справил нужду в огромной навозной куче и поспешил обратно к зданию школы, где влез в то же окно, из которого был выпущен учителем в туалет. Увиденное произвело на Сесиль тягостное впечатление. Она устыдилась своего богатства и благополучия, здоровья, трат денег на кокаин, неучастия в благотворительности. Девушка достала телефон и остаток времени провела в интернете.

Лицо вернувшегося Штефана лучилось радостью. Он торжествующе выложил на приборную панель пакетик с восемью граммами колумбийского кокаина и Сесиль обвила руками его шею и поцеловала в щеку, от чего бритоголовый громила издал рычащий звук и тут же облапил девушку. А та уже разложила перед собой на панели зеркальце, стеклянную трубочку, с которой не расставалась, банковскую карточку и вскоре ее раздувшиеся ноздри приняли каждая по белой дорожке. От кристаллов кокаина раздражающе запекло в носу и Сесиль подумала о том, что следовало бы поберечь носовую перегородку  и перейти на другой способ употребления ангельской пыли. Вот она уже спрятала пакетик в клатч и обратила внимание на то, что Штефан держит себя рукой за пах и взглядом призывает ее выполнить свое обещание. Сесиль с готовностью покорилась воле этого большого человека и сделала Штефану минет прямо на школьной парковке. Серб взял девушку рукой за волосы и так активно контролировал процесс, что она боялась захлебнуться.

Удовлетворенный Штефан лучезарно улыбнулся, спросил, располагает ли госпожа временем, и предложил отвезти ее на ферму жирафов. Сесиль согласилась. На ферме она гладила длинные шеи жирафов, кормила с руки зеленью и искренне восхищалась красотой и грацией этих царственных созданий. Штефан показал девушке питомник для слонят-сирот, одного из которых Сесиль покормила молоком из бутылки. Проводя время с этими красивыми благородными животными, она самой себе казалась лучше и чище и думала о том, что не такая уж она порочная и развратная кокаинистка. Покидая ферму, девушка пожертвовала небольшую сумму на содержание животных и почувствовала себя еще лучше. Вообще находилась в приподнятом настроении, как и всегда под кокаином. А вот птицы марабу, на которых показал Штефан в городе, ей вовсе не понравились. Эти гнездящиеся на городских деревьях огромные пернатые с длинными, как у цапель, ногами и большими клювами внушили ей страх и отвращение. Мысленно она назвала их кенийским вариантом ворон.

Глянув на часы, Сесиль вспомнила, что у нее заказан столик в ресторане и она сказала сербу: - Теперь едем в «Carnivore» пообедаем. – Обедать с госпожой – большая честь для меня, - с готовностью отозвался Штефан и прибавил скорость.

Вскоре они уже были в этом удивительном месте. Сесиль не захотела присесть за столик в зале, в центре которого находилась огромная жаровня, на которой приготовлялось все мясо в ресторане на десятках вертелов прямо на виду у посетителей, и пара проследовала во двор ресторана, где нашла место под навесами. Штефан объяснил девушке, что стоимость съеденных мясных блюд она уже оплатила, заказав столик. От предложенных официантом жареных на гриле сосисок серб решительно отказался, шепнув девушке, что таким образом посетителя пытаются накормить до того, как будет подано мясо экзотических животных. Видя, что Штефан хорошо здесь ориентируется, Сесиль предоставила ему свободу действий, чем он не преминул воспользоваться в полной мере и съел поочередно небольшие порции страуса, крокодила, антилопы и верблюда. Девушка подивилась аппетиту здоровяка, на которого официанты посматривали с опаской и уважением; себе же взяла фруктовый салат, свежевыжатый сок маракуйи и чашку кофе. В итоге оплачивать ей пришлось только свой заказ и бутылку колы, которой Штефан венчал свое пиршество. Выйдя из ресторана, серб сказал: - Теперь Штефан покажет госпоже, почему Найроби считают опасным местом. Мы поедем в трущобы Киберы.

- Стоит ли, Штефан? – усомнилась Сесиль.
- Мы проедем через трущобы, не останавливаясь. Выходить не будем. Посмотрим из окна. Здесь экскурсии только так и проводят.

Ехали по холмистой местности. Штефан вел рассказ. История Киберы началась в двадцатом году прошлого столетия, когда британское колониальное правительство подарило группе нубийских солдат, отслуживших в британской армии, клочок земли на склонах холмов Найроби. С тех пор район рос и нищал. Если у человека нет хорошей работы в городе – он попадает сюда. Здесь шестьсот гектаров лачуг и помоек. Приоткрыв на секунду окно, Сесиль впустила поток вони в салон джипа и поняла, почему на языке суахили Найроби означает «болото». Убогие лачуги среди помоек тянулись на километры во все стороны. Штефан продолжал: - Здесь нет электричества, нет воды, нет канализации. Нет ничего. Даже я, даже с этим, - показал он на свой пистолет, - не рискну гулять здесь. Проститутку тут можно найти в течение минуты. Но нельзя: все они ВИЧ-инфицированы. Все до единой. Каждая.
- Штефан, сколько людей живет в Кибере?
- Миллион. Один миллион ВИЧ-инфицированных. Миллион и сто тысяч.
- Но это же четвертая часть населения Найроби!
- Так и есть, госпожа!
- Это ужасно!
- Ты очень добра и чувствительна.

Смотревшая по сторонам Сесиль увидела, как изнуренная женщина, пошатываясь, вышла из хижины и и, положив под собой на землю одноразовый мусорный пакет, присела и принялась справлять в него нужду, не отойдя и пяти шагов от своего жилища. Штефан, проследивший за взглядом Сесиль, объяснил: - Здесь все так делают. – И напомнил: - Канализации-то нет. Вскоре внимание девушки привлекла еще одна картина. Из одной лачуги вышли двое изможденных детей, помогая выйти третьему, совсем слабому. Его усадили, прислонив спиной к стене лачуги, и сами сели рядом. В глазах детей Сесиль прочла муку и какое-то безволие обреченных. Увиденное подействовало на нее угнетающе; в горле возник ком и вот уже из глаз жемчугом брызнули слезы. «Несчастные! – подумала девушка. – Можно ли им помочь? Наверняка можно. Куда же смотрит правительство! Где ООН!»

Штефан увидел, что она плачет, напрягся, а затем провел ладонью по щеке и волосам девушки и сказал: - Не плачь, пожалуйста! Не могу смотреть, как ты плачешь.
- Это неправильно! Люди не должны так жить в двадцать первом веке!
- Такие вещи просто происходят и ничьей вины здесь нет. Этим людям не повезло родиться в Африке. На другом континенте о них позаботились бы лучше.
- Но почему ООН допускает такое? Эти люди нуждаются в помощи. – не унималась Сесиль.
- Пойми, это – черная дыра, Бермудский треугольник; любая сумма, выделенная ООН, исчезает здесь бесследно и безрезультатно. Сколько ни выделяй – люди не живут лучше. Помочь им невозможно.

Сесиль с трудом успокоилась, выкурив сигарету, поблагодарила серба за экскурсию и попросила отвезти в отель, никуда больше не заезжая.

Штефан припарковался у отеля. Селиль открыла дверцу и услышала: - Я поднимусь с госпожой? Она пожала плечами – Как хочешь. Что ж. она госпожа. Госпожа своему слову. Судя по сегодняшнему минету, у него большое достоинство и в постели он должен быть хорош. Они прошли в дверь, распахнутую швейцаром масаем, пересекли вестибюль и на лифте поднялись на седьмой этаж. Сесиль открыла дверь своего номера и жестом пригласила Штефана проходить. Закрывая дверь за собой, она повесила табличку «Не беспокоить». Серб чувствовал себя в номере Сесиль, как дома: он быстро снял и бросил на кресло свой пиджак и рядом же положил кожаную кобуру с пистолетом. Девушка сняла туфли и пошла в душ; вернувшись уже в пеньюаре, отправила туда же Штефана. Находящаяся после поездке по Кибере в каком-то оцепенении Сесиль решила подстегнуть нервную систему и, когда Штефан вышел из душа, то застал девушку склонившейся над столиком трюмо с трубочкой и втягивающей в себя кокаин. Да и он, говоривший раньше, что Штефану не нужны наркотики, принял немного весьма своеобразным способом – втер небольшое количество в слизистую огромного лилового пениса, от чего после долго не мог кончить и кричащая, потерявшая счет оргазмам Сесиль беспокоилась о том, как бы никто не вызвал полицию. Этой ночью девушка давала Штефану щедрой - нет, не рукой - все чего, он захотел и столько, сколько он пожелал и смог; сама же несколько раз подходила к столику трюмо восполнить запас сил. Было далеко за полночь, когда Штефан ушел, поцеловав Сесиль на прощание в лоб.

Такие события предшествовали утру, когда мы оставили Сесиль курящей на балконе.

Итак, девушка докурила и поспешила в ванную. Действительно, воды набралось достаточно и Сесиль закрыла кран, впустила солнечный свет в ванную комнату, приоткрыв створки жалюзи на окне, выключила свет электрический и, сбросив с себя пижаму, погрузилась в горячую воду с пеной. Голову не стала мочить, чтоб не тратить после время на сушку. Выйдя из ванной, занялась макияжем, глядя в зеркало трюмо. Попутно слушала новости по телевизору. Тучный шеф полиции рассказывал о мерах принимаемых к поимке лидера сомалийской исламистской группировки «Аш-Шабаб» Абди Азиза Абу Масада. Закончила макияж и перекусила плодами манго, запив свой завтрак стаканом сока. Когда пришла пора одеваться, девушка открыла шкаф и достала висящий на плечиках деловой костюм серого цвета из пиджака и юбки и белую блузку. Вот она уже и готова. Остались штрихи: надела золотые часы на левую руку и дорогое колье из бриллиантов и с крупным алмазом в форме сердца– подарок одного из любовников – на шею. Из вместительного сейфа достала рабочий ноутбук и перед выходом задержалась у зеркала. В отражении она видела красивую успешную девушку. Лишь, приблизив лицо к зеркалу, бросились в глаза неестественно расширенные зрачки, выдававшие ее тайный порок. «Ничего, - подумала девушка, - все будет хорошо». И вышла из номера. Бизнес-центр, арендованный компанией для конференции, находился на четвертом этаже отеля и Сесиль, решив спуститься на лифте, пошла в его направлении по  ковровой дорожке с замысловатым восточным узором. Сделала несколько шагов и вдруг на талию ей легла рука, а в ухо прошептали: Приветствую тебя, о несравненная Эс! Так ее звал только один человек – Том Прауд, горный инженер, работающий, как и Сесиль, на «Tiomin Resources Inc.». Она повернулась к нему и коснулась щекой щеки со словами: Здравствуй, Томаш! Это была их фишка: Том называл Сесиль не полным именем, а Эс; она же звала его не Томас или Том, а Томаш по имени героя прочитанной некогда в колледже книги Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия». Томас Прауд, тридцатилетний голубоглазый шатен из богатой канадской семьи, получил хорошее образование и работал на компанию уже несколько лет и был, как и Сесиль, на хорошем счету и соответствующем окладе. Помимо работы в одной компании молодых людей связывало еще и то, что они были завсегдатаями гламурных вечеринок с кокаином и групповыми оргиями. Оба были бисексуальны.
- Да ты под кайфом, сучка! – воскликнул Том, присмотревшись внимательно к Сесиль.
-Заткнись, ублюдок! - засмеялась красавица. – Вот отработаем, заходи ко мне, я и тебя ускорю.
- Ловлю на слове! – уже предвкушал двойное удовольствие Том, с удовольствием глядя на смеющийся кукольный ротик Сесиль, который он не раз примерял к своему пенису.
Браниться в шутку было для них привычно – еще одна их фишка.
- Кстати, как твое сафари? – поинтересовалась девушка. – Много бедных животных ты убил, мерзавец?
- Какой там, - махнул рукой Томас. – Постой, ты же шутишь? Ты ведь должна знать, что современное сафари – это фотоохота.
- Нет, я не знала. Думала, вы там животных убиваете, - честно ответила Сесиль.
- Ну что ты. Конечно же, нет. Только фотографируем. Это тоже интересно – ездить по саванне и выискивать стада животных, чтобы снять их на фото или видео. Правда, я попал в низкий сезон; высокий, – время миграции из Кении в Танзанию, - начнется в следующем месяце. Но я был в национальном парке Масаи Мара, и там было полно животных в это время.
- Вот как. Что видел?
- Гну, зебры, другие копытные, львов много видел, гиен, даже одну кошку видел.
- Понравилось?
- Конечно. Тебя только не хватало.
- Иди ты, озабоченный ублюдок!
- Побывал в масайской деревне. Они просто смеялись над нами: было впечатление, что национальную одежду они одели только для нас – туристов; у многих под клетчатыми одеялами была вполне современная одежда – рубашки и шорты. За халупами я видел кучу мотоциклов и даже джип.
- А правда, Томаш, что все женщины бреют головы наголо?
- Правда, Эс, только не все – парочку волосатых дам я там все же видел.
- А бреют только головы или внизу тоже бреют? – съязвила Сесиль.
- Вот уж чем я там не интересовался, так это их бобриками; я тебе верность хранил.
- Ой, ну тебя. Давай уже спускаться, а то ты так договоришься, что и предложение сделаешь.
- Поедем, конечно, - сказал Том и нажал кнопку лифта.

Молодые люди прошли в раскрывшиеся двери лифта и Томаш назвал лифтеру масаю нужный этаж. Лифт начал спускаться, но остановился на шестом этаже и в него втиснулся очень тучный человек, отчего места в лифте сразу же показалось мало, несмотря на то, что до появления толстяка пространства было предостаточно.

Оскар Бакли, рыжеволосый пухлогубый ирландец тридцати девяти лет, юрист, весивший 300 фунтов и очень стыдившийся этого, войдя в лифт, приветливо поздоровался с коллегами и те ответили ему тем же.
- Хорошо выглядите, Оскар! – сказала Сесиль.
- Кажется фунтов десять сбросил, пока я на сафари ездил? – спросил Том.
-Нуу, может быть, - уклончиво ответил Оскар и солгал: буквально накануне вечером, выйдя из сауны, он проверил свой вес и тот составил 301 фунт ровно, что очень расстроило ирландца и вогнало в депрессию. Его мечтой было сбросить сотню фунтов и весить двести при росте метр семьдесят, но ни модные диеты, ни нагрузки в тренажерном зале и бассейне, ни сауна не оказывали желаемого и долговременного эффекта. Стоило с большим трудом сбросить пять фунтов, как спустя неделю оказывалось, что он их уже восполнил, еще и лишних пять взял в плен.

Оскар, в свою очередь сделал комплимент девушке, сказав, что выглядит она божественно, а у Тома поинтересовался его успехами в фотоохоте.

Так, обмениваясь любезностями, спустились на четвертый этаж. Вышли из лифта и направились к самой большой из пяти, бывших на этаже, комнате для переговоров. Оказавшись в комнате, все трое были поражены красотой и зеркальным блеском черного дерева столешницы огромного, тяжелейшего стола для переговоров и не удержались от того, чтоб не провести рукой по гладкой отполированной поверхности изумительной волнистой текстуры. Оскар сообщил коллегам, что это эбеновое дерево – самая дорогая в мире древесина стоимостью сто тысяч долларов за кубический метр. Том присвистнул. Оскар поспешил объяснить, что из эбена выполнена лишь верхняя часть столешницы. В самом центре стола стояла массивная хрустальная ваза с охапкой свежих цветов в воде: местных кенийских фиалок и прекрасных протей разнообразной окраски от кремово-белой до темно-малиновой, привезенных из Южной Африки. До начала совещания оставалось полчаса и все трое нашли свои места за овальным столом по табличкам напротив каждого стула, на которых были указаны имя и фамилия участника с указанием занимаемой должности.

Сесиль, в чьи обязанности входило проведение презентации, готовилась к ней: синхронизировала ноутбук с проектором, закрыла жалюзи на окнах и настроила фокус изображения. Теперь она была готова; можно было начинать презентацию. Оставалось дождаться всех участников совещания и, чтобы не сидеть в темноте, девушка попросила включить свет Оскара, который находился ближе всех к выключателю. Тучный ирландец направился к выходу и уже протянул руку к выключателю, расположенному рядом с прозрачными дверьми, как вдруг раздался взрыв. Все в комнате пришли в движение: Сесиль отбросило в угол у окна и пребольно стукнуло копчиком о деревянную кадку с серебряным деревом; Тома, который стоял, заложив руки за спину, напротив входа с другой стороны стола неподалеку от Сесиль, подняло в воздух и швырнуло на мягкий диван; там же оказался и Оскар, который перелетел через стол и рухнул всеми тремястами фунтами прямиком на Тома; дверь, к которой направлялся ирландец в момент взрыва, вырвало и ударной волной выбросило в разлетевшееся окно за спиной Тома, а прозрачные пластиковые панели, через которые был виден коридор, рассыпались на мелкие кусочки; хрустальная ваза на столе разлетелась осколками по всей комнате. В воздухе стояла плотная пелена строительной пыли и лепестков цветов. Сесиль закричала. Закричал и Том под весом рухнувшего на него юриста; от раздавления его спас мягкий диван. Теперь же, набрав полную грудь воздуха, с которым в глотку попали мельчайшие частицы штукатурки, он крикнул во всю глотку ирландцу в ухо: - Немедленно встань с меня, жирный ублюдок! Ошеломленный произошедшим, Оскар вскочил на ноги, чем освободил, наконец, Тома. В зияющих проемах, на месте которых несколько секунд назад еще были двери и прозрачная стена, метались окровавленные фигуры; отовсюду были слышны крики и стоны. По-видимому, эпицентр взрыва находился где-то на этаже. Сидящая у кадки с серебряным деревом Сесиль почувствовала, что саднит щека. Дотронулась до щеки ладонью и обнаружила на пальцах кровь – при падении жесткие листья растения поранили нежную кожу. Девушка встала на колени и поползла к своей сумочке, которая стояла на полу у стула; осколки пластика, усеявшие ковер, больно впивались в колени и ладошки, но Сесиль старалась не обращать на это внимание и, добравшись до сумочки, нашла в ней влажную салфетку, которую тут же приложила к щеке и поползла обратно к кадке с деревом. Ползти обратно было тяжелее, так как одна рука была занята салфеткой, и усилий пришлось приложить больше. В левую ладошку впился кусочек пластика и с каждым разом, опираясь на руку, Сесиль вдавливала его глубже и глубже. Ей вспомнились увиденные накануне маленькие жители трущоб и она утешила себя тем, что им приходится куда тяжелее. Добравшись до кадки с растением, девушка села на пол и тогда смахнула с колен и ладоней осколки пластика.

Тем временем Том, сидящий на диване, обнаружил, что на левой руке проступило малиновое пятно на кремовом пиджаке и быстро увеличивалось в размерах. «Все понятно, - подумал он, - осколком вазы пробило». Он быстро снял галстук и наложил жгут на плечо, останавливая кровотечение. «Как там шлюшка, интересно?» - подумал он и крикнул: - Эс, ты как? Не ранена?
- Нет, Томаш, не ранена, - раздалось в ответ. – Что это было?
- Похоже на теракт. Наверное, сомалийские исламисты.

Дальше разговор не продолжился и Том счел за лучшее спрятаться подальше от коридора, для чего он спустился с дивана и отполз за большую колонну к целому окну. Отсюда он увидел Сесиль, сидящую под серебряным деревом, поджав ноги.

Прогнанный Томом с дивана Оскар стоял в углу и стыдился своей большой нескладной фигуры. Он дико вращал глазами, не понимая, как и все, что здесь происходит. От строительной пыли, стоящей в воздухе, хрустело на зубах; хотелось пить и смыть эту дрянь, набившуюся в рот. Страдая от одышки, ирландец поплелся к кулеру. Добравшись, он выяснил, что вода в кулере есть, но пить ее нет никакой возможности: было очевидно, что электропроводка повреждена. Оскар открыл дверцу стоящего рядом холодильника: в нем было полным полно соков в маленьких стеклянных бутылках, а также кока-кола. Худеющий Оскар принципиально не пил напитки, с которыми в организм могли попасть лишние калории , и он посетовал на отсутствие воды. После тщательного осмотра была найдена единственная бутылка минеральной воды без газа. Завладев ею, он пошел обратно в угол, из которого салютовал Сесиль, подняв руку с бутылкой.

В следующий момент раздался еще один мощный взрыв; на этот раз он был направлен снизу, по-видимому, с третьего этажа. Время для Сесиль как будто замедлилось: очень медленно поднялся в воздух массивный и прочный черный стол и разлетелся на части по комнате; огромный кусок впечатал в стену все еще салютующего Сесиль ирландца, ударив его в пухлый живот. Когда его голова повалилась на грудь, девушка увидела на том месте стены, где только что была голова Оскара, ярко-красное пятно с пятнами чего-то серого. Вскоре и сам он рухнул на припечатавший его стол и девушка увидела, что голова Оскара на затылке размозжена и приплюснута. Сесиль закричала, но не услышала своего голоса. «Неужели я оглохла?» - испугалась она. Взвесь из частиц стройматериалов в воздухе стала еще гуще и плотнее и вскоре дышать стало тяжело. «Нужно дышать через мокрую повязку», - подумала Сесиль. Но воды не было и тогда девушка сняла с себя пиджак и блузку; пальцы, расстегивающие пуговицы, плохо слушались. Пиджак она одела прямо на голое тело поверх лифчика; белую блузку прижала к промежности, задрав на себе юбку, и помочилась в блузку, не снимая трусики. От страха ее затошнило и она посекундно сплевывала на пол рядом с собой. Блузку, окрасившуюся в желтое от мочи, выжала на пол и сделала из нее повязку, которой закрыла нос и рот, завязав на затылке рукава. Попробовала дышать через повязку: запах мочи бил в нос, кисло-горькие капли ее попадали в рот, но зато теперь при вдохе вся пыль оставалась на повязке. Сесиль сделала несколько зевающих движений челюстью и, кашлянув, поняла, что слух вернулся. Только теперь девушка заметила, что на месте стола в полу зияет проем; оттуда доносились крики людей и, присмотревшись, Сесиль увидела в дыру мечущуюся окровавленную и обезумевшую фигуру. Сидя и вдыхая запах собственной мочи на повязке, девушка услышала и почувствовала по толчкам целую серию взрывов в здании.

Сидящий за колонной Томас не пострадал от нового взрыва. Выглянув из-за своего укрытия, он увидел, как раздавило Оскара: кровь и мозги на стене, струйку крови, вытекшую изо рта ирландца, сбежавшую по подбородку и залившую воротник голубой рубахи; слышал, как с треском сбросил каловые массы агонизирующий Оскар, почувствовал и распространившееся зловоние. Услышав, как закашляла Сесиль, он крикнул ей: - Чертов ублюдок обделался! Вскоре Тому нестерпимо захотелось пить и, видя в повисшей руке мертвого юриста бутылку, он подошел к лежащему на столе телу и попробовал вырвать воду из сжатой ладони ирландца, но ничего не получилось – мертвый не хотел дарить живому. Тогда Том взял безвольно повисшую руку мертвеца и вытянул ее на столе; выходило, будто Оскар тянул руку вперед, чтоб передать кому-то невидимому бутылку. Затем Том огляделся по сторонам и нашел увесистый кусок бетона, вырванный взрывом из плиты между этажами. Взял кусок бетона в правую руку и, придерживая левой ниже локтя руку мертвого юриста с бутылкой, несмело ударил по мертвой конечности. Бутылка по-прежнему была крепко зажата, только рассечена была кожа на запястье. И Том еще несколько раз опустил камень на запястье Оскара. Результатом стал разрыв сухожилия на запястном суставе. Он подумал, что, если продолжать бить по запястью, то вскоре можно будет отсечь кисть с зажатой в ней бутылкой, но тут встретился взглядами с обезумевшей Сесиль, устыдился и изменил стратегию. Рука юриста была развернута ладонью вниз; что есть силы бил Том по основаниям пястных костей и, отделив пальцы от кисти, уже свободно завладел бутылкой воды. Все вокруг и даже брюки инженера было в кровавых ошметках кожи, сухожилий и костей.
- Что ты сделал, мерзавец? – всхлипывая, подала голос Сесиль.
Демонстративно и нарочито медленно открутил Том крышечку от бутылки и, швырнув ею в Сесиль, принялся пить из бутылки. С наслаждением сделал он несколько глотков. В бутылке осталось на треть воды. Жадно следила Сесиль за тем, как пьет Том и, наконец, простонала: - Оставь мне воды, ублюдок!
- Вот уж не думаю, - бесстрастно ответил Том и допил воду. – Без обид, Эс. Ты видела, как мне досталась эта вода.
- Боже, какой же ты ублюдок! – глаза девушки сверкнули гневом.
- Потаскуха, - бросил ей Томас и швырнул в ее сторону пустую бутылочку, - можешь выдавить остатки.
- Педик дырявый! – вскрикнула Сесиль, вскинув указательный палец в сторону мужчины; ее ноздри раздувались, во взгляде сквозила нескрываемая ненависть.
- Педик, значит? – переспросил Том и приложил к уху пальцы, будто бы не расслышав. – Я тебе сейчас покажу педика! Я из тебя дерьмо-то повытрясу! – угрожающе говорил мужчина, приближаясь к Сесиль. В руке у него был кусок бетона, которым он перед тем отбивал кисть Оскара, как отбивную. Девушка со страхом ждала его приближения; она подтянула ноги к груди и обхватила руками колени, сняла свою повязку и бросила на пол рядом с собой. Подойдя к девушке, Том, собравшийся было размозжить ей голову, вдруг передумал и принялся расстегивать ширинку на брюках.
- Я покажу тебе сейчас педика, - пробормотал он и уже громче, - раздевайся, шлюха!
Работа мысли отразилась на лице Сесиль. Она словно решилась на что-то и принялась снимать пиджак. Снимая пиджак, она незаметно вытащила что-то из внутреннего кармана и убрала за спину. Сняла лифчик и обнажила смуглую упругую грудь. Том уже встал перед ней на колени, держа в руке эрегированный пенис, но девушка сказала ему: - Не торопись милый! Иди ко мне, - и привлекла его к своей груди, обхватив левой рукой его голову. В следующее мгновение Сесиль, изо всех сил удерживая голову мужчины, всадила ему с размаху в ухо трубочку, через которую нюхала кокаин. Трубка вошла в ухо полностью, до шарообразного основания. Том закричал и вскочил, отстраняясь от девушки, и оттолкнулся от нее, собираясь бежать, но тут же упал на колени и стал раскачиваться, обезумев от боли. Девушка была уже на ногах; она подняла брошенный Томом кусок бетона и опустила ему на голову в первый раз. Тот застонал и как-то сразу осел. Сесиль, торжествуя, продолжала наносить удары камнем по голове с криками: - Получай, ублюдок! Держи, мерзавец! Вот тебе за потаскуху! А вот за шлюху! Теперь ты доволен?!

Она остановилась лишь тогда, когда заметила, что ее живот и грудь обильно забрызгало кровью и серым веществом. Тогда она, брезгливо сморщившись, отбросила камень и поискала вокруг себя, чем вытереться. Не найдя, Сесиль обшарила карманы пиджака не подающего признаков жизни Тома, выудила оттуда носовой платок и долго обтиралась, поплевывая на платок.

Она стояла вполоборота к зияющему проему коридора и периферическим зрением уловила какое-то движение: мужчина с окровавленной головой, плохо координируя свои действия, бестолково размахивая руками, выхлестывая поочередно вперед ноги и натыкаясь на них, прошел коридором, приблизился к комнате, где была Сесиль с трупами коллег и вдруг завалился прямо на пороге, в проеме. Девушка подумала: «Помочь ему? Но чем? Разве что добить». И мысленно пожелала ему не умереть до прибытия спасателей.

Нервное напряжение начало сказываться: Сесиль встала на одно колено, обхватив руками голову; чертовски разболелась голова и, как назло, ничего не было в сумочке на этот случай. Впервые она пожалела о том, что сидит на благородном кайфе – кокаине; сейчас было весьма кстати иметь при себе хоть немного опиума.

За окном были слышны сирены автомобилей «Должно быть, спасатели», - подумала Сесиль и решила выбираться навстречу им. Идти она не стала, опасаясь новой серии взрывов и разлета несущих смерть осколков. Встав на колени, поползла девушка в направлении коридора, минуя проем в полу. В нежную кожу колен впивался строительный мусор и осколки пластика. Старалась не смотреть на лежащего навзничь на пороге человека с окровавленной головой. Сесиль уже проползла мимо мужчины, как вдруг он открыл глаза с запекшеюся кровью на веках и с агонизирующим хрипом судорожно выбросил руку и схватил ею лодыжку девушки. Та вскрикнула от неожиданности и инстинктивно что есть силы выпрямила ногу в направлении напавшего; высокий каблук полностью вошел в глаз мужчины. Увидев, что она сделала, Сесиль истошно завопила и быстро одернула ногу. Глаз мужчины медленно стек по виску на пыльный ковер коридора слизистой жижей. Вскоре он испустил последний предсмертный хрип и замолк. Сесиль смотрела на него, не отводя испуганных глаз. Головная боль начинала сводить ее с ума. Наконец, решилась двигаться дальше. У бесполезного теперь лифта не задержалась и поползла вниз по мраморным ступеням маршевой лестницы, покрытым ковровой дорожкой.

Страшная картина разрушений и жертв предстала перед глазами девушки. Лестницы и коридоры были обильно усыпаны человеческими телами и оторванными конечностями. Вот розовая детская коляска с изрешеченной осколками люлькой, от дна которой до пола тянулись темно-красные сгустки. Парень, заботливо обнимающий свою любимую за талию и после смерти обоих. Похожая картина: оторванная женская рука лежит на отделенной от детского тельца маленькой головке. Женщина с неестественно выгнутой рукой, лежащая на пороге номера. Сесиль тут же представила, как женщина, пытаясь спастись, выползла в коридор и была буквально раздавлена ногами бегущих в панике к выходу. Повсюду на стенах и полу рукой безумного кондитера ведрами был разлит малиновый сироп. Вскоре девушка присела на ступеньках и, глубоко дыша через вонючую блузку, долго сдерживала приступ тошноты. Нестерпимо хотелось пить и по-прежнему раскалывалась голова. Наконец, девушка продолжила свой путь.
Оказавшись в фойе гостиницы на первом этаже, Сесиль обнаружила, что все пространство большого холла в завалах бетонных плит и выбраться на улицу не представляется никакой возможности. Дожидаться спасателей здесь девушка не стала и уползла в один из коридоров, лучами расходившихся из фойе отеля. Она надеялась найти где-нибудь воду. Забравшись в одно из помещений, увидела большие духовые шкафы и металлические столы. Это была кухня одного из пяти ресторанов отеля. Воды не нашла. У одной из стен в полутьме разглядела лежащую на полу фигуру. Приблизилась бесшумно и увидела, что это девочка азиатка лет восемнадцати. По мерно вздымающейся груди лежащей Сесиль поняла, что та спит. Жажда стала невыносимой и девушка решилась на последнюю отчаянную меру: сняла с лица повязку, затем, приподнявшись на коленях, вытащила из висящего на стене стенда с профессиональными ножами один небольшой хромированный, склонилась над девочкой, рассекла лезвием яремную вену и, припав, начала жадно пить из фонтанирующей раны. Девочка встрепенулась, но Сесиль крепко держала ее за руку и голову и пила теплую кровь. На вкус она была чуть солоноватой с кислинкой и едва ощутимым металлическим привкусом. Сесиль напилась и отстранилась от раны, продолжавшей фонтанировать. Тут же вынужденную вампиршу сотряс желудочный спазм и ее вырвало выпитой кровью прямо на азиатку. Агонизирующую девочку не отпускала. Видя, что кровь бестолково брызжет и льется на пол, сделала над собой усилие и снова припала к ране алыми губами. Вскоре девочка затихла и безвольно обмякла. Напившаяся крови Сесиль пришла в неестественное возбуждение, сменившееся вскоре состоянием какой-то болезненной апатии. Боль в висках усилилась, девушка массировала виски подушечками пальцев. От вкуса теплой крови было противно, но в этот раз выпитое прижилось и через десять минут Сесиль уже свернулась во сне калачиком рядом с телом убитой и обескровленной ею девочки и проспала с полчаса.

Проснувшись, девушка почувствовала приступ голода. На этот раз колебаний не было. Нож, вытертый от крови об униформу азиатки, лежал тут же на полу и Сесиль, задрав на мертвой девочке фартук и приспустив брючки униформы, вырезала из бедра хороший кусок мяса. Оно выглядело как говядина, но было менее красным, с бледно-желтым жиром. Девушка отрезала и отправила в рот небольшой ломтик и долго разжевывала человеческую плоть. Проглотив, наконец, первый пробный кусок, принялась за дело уже смелее и почти без отвращения нарезала и уплетала ломтики и кубики мяса. За один прием пищи ей удалось съесть не более половины отрезанного от бедра. Посмотрев на оставшееся в руке после трапезы мясо, Сесиль, заметно окрепшая, встала на ноги и вышла из кухни, прихватив с собой нож и недоеденный кусок плоти. Вышла в коридор, добрела до его тупика и уселась, мучимая головной болью, прислонясь к стене.

Когда через некоторое время спасатели разобрали в фойе завалы из плит и разошлись группками по двое-трое по коридорам первого этажа, один из отрядов вошел в коридор, в тупике которого сидела на ковре Сесиль.

Спасатель нащупал лучом фонарика девушку с измазанным кровью лицом и, приближаясь, заговорил: - Мэм, сейчас мы подойдем к вам. Скажите, вы ранены? Идти самостоятельно сможете?

Ответом ему был дикий безумный смех, которым залилась девушка. От Сесиль до спасателей оставалась несколько шагов, когда девушка принялась швырять в мужчин собственным калом, который брала из кучки тут же рядом с собой. Свободной рукой она сжимала кусок сырого мяса, который не выпустила, пока не была доставлена до автомобиля скорой помощи.

Руководство «Tiomin Resourses Inc.», благодаря задержке авиарейса не явившееся вовремя на назначенную конференцию и избежавшее таким образом террористической атаки, похоронило своих погибших работников на родине с почестями и выплатило баснословные суммы компенсации семьям. Для повредившейся рассудком красавицы Сесиль Дормье были приглашены светила психиатрии, но они лишь разводили руками и не делали утешительных прогнозов касательно изменения состояния душевнобольной девушки. Она была помещена в одну из лучших лечебниц, расположенную в горах Швейцарии, где ей, судя по всему, предстояло влачить растительное существование.