Мертвая как снег

ЗАПИСЬ 1


Холодные и твердые, камни у подножья заснеженных скал. Бледная кожа под теплыми и толстыми тканями. Каштановые волосы, висящие из-под шапки, будто побледневшая кора дерева.
 
— Эти камни похожи на когти. — Замечает Джеф идущий рядом. — Может они принадлежат какому-то древнему дракону, и эта гора его кости подвергшиеся фоссилизации. В такой огромной морозилке можно хранить даже трупы драконов. — Смеется он, но я и вправду задумываюсь над его словами.

Остальная группа идет вперед и с интересом делают снимки и записи. А мы с джефом плетемся за ними следом, по растоптанному снегу.

«Зачем вы все здесь?»— если задать это вопрос кому-то из нас, то ответы будут разные, но подразумеваться будет одно. Мы все здесь, потому что, хотим отдохнуть ОТ самих себя живущих в душных каминных симметричных горах с окнами! От паутины проводов запутавшей нас — от паутины мыслей запутавшей нас. Здесь в условиях «внезапной смерти», ты забываешь что кто-то когда-то обозвал тебя тупым. Ты забудешь все, когда тебе к горлу приставят нож!

— Ох, зря я столько всего взял! — завопил Джеф — я эти книги не успеваю даже читать, а они такой вес занимают. Сью, можно я тебе парочку переложу?

— Хорошо. — Отвечаю полу отрешенным голосом.

— Эй, Сью. может, вернешься к нам. Ни то ты явно не на этой планете.

— А для неё это нормально. — Звучит голос Эмбер из-под ткани закрывающей рот.

Она стягивает шарф вниз и касается языком моего уха, мой затылок захватываю ледяные мурашки. Эмбер игриво улыбается, а я всё еще погружена в себя.

Джеф удаляется для того чтобы помочится с огромного ледяного обрыва.

Здесь, среди суровых холодных пейзажей, чувствуешь себя живым. По сути, становишься полным реалистом, и думаешь только что будет сейчас, а не что будет потом или было перед этим. Тебе об этом некогда думать.

Есть температура тела, которую нужно поддерживать! есть мышцы, которые устают! Есть лавины, которые с радость обнимут тебя! Есть высокие скалы с острыми камнями у подножья и надо всегда смотреть под ноги!

Мы выбрались на одну гору по уже протоптанной дороге и на этой горе оказались у подножья другой скалы.

— Боже — вновь вопит Джеф — моя моча превращается в снег, только выходя из уретры, у меня чуть не отпал конец!

— А я нашла чье-то ребро! — крикнула Эмбер.

А я сняла капюшон и, дав волосам свободу, посмотрела на чистое и глубокое небо, будто полотно для еще не существующего мира. На скалы усыпанные снегом, будто пломбирное мороженое с кусочками камней.

Но визг Мануэлы оторвал всех от привычных дел. Все посмотрели в сторону доносившегося звука и увидели, как Мануэла созерцает последний шаг в пустоту Генри. Он расправил руки, с которых скинул перчатки и полетел с обрыва так расслаблено, будто его конечности свободные ленточки.  Но все видели, как он от страха на половине замахал руками и ногами, а затем превратился в красный потек на камне.


ЗАПИСЬ 2


Я сделал себе хвостик, почувствовала, как одна половина волос туго натягиваются резинкой, а другая колыхается, свисая с затылка. На лбу остались две маленькие пряди — весящие струйки волосяных фонтанчиков.

Часть группы сидела у ручного и смотрела, как плачет Мануэла, а другая травила истории у другого рунного фонаря.  Я отошла к другой группе, потому что уже не в силах слушать, что Генри был весь такой веселый, но вдруг его «перемкнуло» и он бросился вниз.

У меня осталось тошнотворное чувство после его смерти, будто кто-то теребит мои кишки, просунув руки сквозь кожу, каждый раз, когда я вспоминаю тело человека, превращающееся в красное пятно.

Китаянка Янлин сидела и рассказывала историю, как  она однажды видела человека в петле.

—…я слышала, как у него сломалась шея! — говорит Янлин — Это самое ужасное, что я когда-либо слышала. Вы когда-нибудь хрустели шеей так, чтоб хруст ваших позвоночных суставов вышел одновременный. Знаете, такой жесткий «хрусь!»? Такой же был и у того парня, только после этого он умер. Предсмертные звуки запоминаются надолго.

Я присела в эту компанию любителей поговорить обо всем, что попадает на их глаза; Эмбер сидела и слушала музыку в стороне от всех, глаза её иногда сверкали в мою сторону и сверкали они отбивающимся огнем на зрачках. Фонарь мило тлел в её мокрых зеркалах, будто по глазному дну шастает человек с факелом.

— Мне кажется, чтоб не запомнить человека нужно не смотреть ему в глаза — начал какой-то парень с коричневой бородой, редкой, будто волосы на лобке 16 летнего. — Я однажды спал со шлюхой, и когда она отсасывала, она взглянула на меня. Таким длительным и внимательным взглядом... Он отпечатался у меня здесь. — Парень указал пальцем на голову. — У меня была ни одна за все мои путешествия, но её взгляд я не могу выкинуть. Не смотрите в глаза! Особенно умирающим зверям. Не знаю, почему так, может это внушили нам фильмы или книги, где главные герой обмениваются тяжелыми взглядами, но это есть у нас.

Кто-то крикнул «у меня нет», затем послышалось и у меня «и у меня такого нет». Больше ни одного слова не было с его стороны.

Эмбер вертела в руках безымянное ребро, уже окончательно забыв о нас. А после, когда все спали, я видела, как она мастурбирует с помощью этого ребра.


ЗАПИСЬ 3


Клюв ледоруба впился в холодную стену скалы, как изголодавшийся по крови вампир. Я вдохнула холодный воздух, который пытался заморозить мою слюну и превратить легкие в лед. Руки уже трясутся, а до выступа три метра вверх. Я повисла на веревке, одной рукой придерживая себя на ледорубе, а второй за крепление веревки.
Повсюду висели веревки и еще веревки, всё те же провода что и в городе, будто протянуты к горизонтально торчащим из скалы столбам. Где-то там вверху за слоем белого облаков остальная группа. Я взглянула назад, а там только снежные холмы, стеклянные озера и маленькие скалы. Нигде не было видно даже намека на город или деревню. Нас не будет, кому спасти. Никто не услышит предсмертный крик и не посмотрит в глаза. Мы можем, просто растворится здесь. Но возможно кто-то, найдет наши кости и будет использовать их, как захочет он, даже не думая кто мы.

От моей головы отскакивает скомканная бумажка, я поднимаю голову. Эмбер кричит мне с уступа:

— Ты там повеситься решила?! Давай быстрее, они уже нас на метров 15 обогнали!

Чем выше, тем труднее дышать, может даже заложить уши от давления, но всем насрать, здесь жаждут экстрима!

Делаю рывок ногой, отцепившись кошками ботиков от стены, взбираюсь к Эмбер. Крошки камней падают вниз. Когда я сваливаюсь рядом с ней, она протягивает мне конфету.

— Возьми, если заложило уши, то это должно помочь. — Говорит она.

— Слушай, мне конечно неприятно об этом говорить, но я видела тебя вчера ночью с ребром в руках.

— Так я с ним весь вечер носилась, мне с ним все видели. — С ухмылкой отвечает она.

— Ты знаешь про что я!! — настаиваю я. — Я про ту странную хрень, которую ты творила ночью. — Постепенно понижаю тон.

— Успокойся и послушай. Я тебе сейчас расскажу забавную историю про своего брата, а ты постарайся меня понять. — Она делает паузу.  — Однажды я зашла на кухню в два часа ночи, а мой брат, стоял в темноте и варил в кастрюле свои фекалии. А нет, так лучше будет. Он собственное дерьмо варил в кастрюле!!

— Что?! — я от удивления не смогла больше ничего выдать.

— Я имею виду то, что у каждого из нас есть свои старинности, если они не вредят никому из окружающих, то зачем их трогать.

— Стой. А как же брат?

— Не знаю, я тогда выпила воды и пошла спать. Хотя вонища была.

Я смотрю, как бумажный самолетик сверлит воздух и летит вниз, а затем его сбивает струя чая из чьего-то термоса сверху, самолетик в момент комкается, замерзает и падает ледяной стрелой. Примерно так я себя чувствую. Сверху звучат слова «ну ты падла! Зачем ты его сбил?»


ЗАПИСЬ 4


Очередная ночь, мы сидим у ручной лампы, бородатый рассказывает историю.

— Как-то раз вел экскурсионный автобус. Подработка у меня летом была такая. В общем, визу людей на раскопки одного города. — Он активно жестикулирует, разводя руки. — И вижу, тучи собираются, а все легко одеты: майки, футболки, легкие платья. На половине пути как польет!! А там куда я их визу нету крыш — открытая местность. Я смотрю на них и замечаю, что они тоже это понимают. Но я все таки их довёз туда. Мы сидели и смотрели на дождь из автобуса.

Меня кто-то дёргает за волосы, я поворачиваюсь. И вижу на снегу следы от набоек в форме слов «за мной». Я иду по этим следам прямо в палатку к Эмбер. Захожу и вижу обнаженную спину Эмбер

— Так древнегреческие проститутки рекламировались — говорит Эмбер — они делали набойки на каблуке оставляющие призыв «следуй за мной».  Ты же понимаешь к чему это я?

— Я вижу, ты всегда издалека заходишь. То история про брата, то эта про проституток.

— Ага — она подходит ко мне, прикусывая губу в улыбке, затем расстегивает мою куртку. — Я же видела, как ты смотрела тогда. Я думала о тебе той ночью с ребром в руках.

Я строю из себя непокорную, но когда её рука скользит по моему животу в штаны, я губами бросаюсь в её губы. И мы стукаемся зубами… — это конечно анти романтичный момент, так как я разбила её губу, но она сама решает продолжить поцелуй, размазывая кровь по губам.

Мы с Эмбер познакомились всего 4 дня назад, а такой страсти у нас даже с Джефом не было, с которым мы уже год. Хотя у нас с Эмбер всё тоже не пошло гладко: то лобковые волосы за ширинку зацепятся, то она пальцем мне в глаз попадет, потому что, палатка тесная и конечности иногда некуда деть.

***
Я просыпаюсь в её платке, обвита её руками, с её волосами на лице и её укусами на теле — розовые дуги на бедрах, икрах и краях живота. На голени  осталась корка крови запекшейся крови, как и на её губах.

Мы встаем первые, потому собираемся быстрей и идем первыми. У нас приподнятое настроение, но вдруг его сшибает мысль о том, что скоро всё это закончится, и мы вернемся домой. Обратно в душные квартиры, шумные улицы, забитые людьми магазины…

— Эмбер — я беру её за руку, и она останавливается — ты хочешь обратно домой? В город.

— Ну не умирать же здесь. — Она улыбается.

— Я как вспомню, что нужно будет вернуться к рутине, так сразу настроение падает. Ужасное чувство.

Она сталкивает меня в сугроб и говорит:

— Я знаю, как всё исправить

Эмбер ложится на меня, а группа кричит, поддерживая нас. Джеф подходит ко мне, в то время как Эмбер целует меня, он достает из моего портфеля свою книгу, целует в щеку и говорит «удачи вам». В её сладком поцелуе с привкусом железа, я забываю о городе.


ЗАПИСЬ 5


Я просыпаюсь с ужасным гнетущим чувством, оно царапает меня из нутрии, пытаясь вырваться наружу слезами или криком. Я смотрю на спящую Эмбер, затем оглядываю свои покусанные бёдра, пальцами провожу по шершавым царапинам на ребрах.

Сегодня утром я поняла, что не хочу больше никогда уходить отсюда, эти молчаливые скалы мне интересней симметричных зданий.  Но одна я здесь точно не останусь. Сначала меня охватила тоска, но потом когда веки Эмбер потихоньку начала разлепляться, по всему моему телу пробежала ярость. Я не хочу, чтоб она, даже, уходила с этого места! я схватила ледоруб и с размаху погрузила его коготь в затылок. Глаза широко раскрылись и замерли в таком положении навечно.
 
Приложив немного усилий, я вынула ледоруб из её головы, на когте орудия висели мокрые волосы.

Надев куртку, я вылезла из палатки, ледоруб естественно у меня в руках готов оставить еще кого-нибудь на этой скале. Всё спят в огромных палатках, а я обдумываю, как убить каждого так чтоб он не разбудил остальных. В случае с Эмбер было просто, никто не слышал полу мокрый звук, с которым лезвие вошло в её череп. Но в остальных палатках всё спали рядом, по пять человек в каждой.

Я долго размышляла, пока не увидела Джефа и Янлин целующихся за камнем и меня осенило. У Джефа есть зажигалка, а у Эмбер керосиновая лампа. Я просто сожгу их! Но для начала мене нужно прикончить эту парочку.

Я вернулась в палатку и прихватила веревку.

Затем подкралась к Янлин прижавшею Джефа к камню. Я накинула на её горло самозатягивающуюся петлю, а на другом конце у меня был камень, который я придерживала над обрывом, наступив на веревку. Странно как они меня не заметили, хотя они были так поглощены друг другом. Петля затянулась, камень полетел вниз, Янлин спиной скользнула по снегу, а я поставила ледоруб так, чтоб он вспорол ей живот, пока та мчится к краю.

Конфетти из органов и крови полетело за ней вниз. Джеф побледнел, но собравшись, кинулся на меня. Он схватил меня за волосы и попытался нагнуть для удара коленом в нос. И это у него почти получилось, но я воткнула ледоруб в ахиллово сухожилие, и он упала на тающий от крови снег. Чтоб он не начал кричать, я обухом ледоруба ударила его в висок, кость скрошилась, а глаз вылетел на снег, оставшись прицепленным только зрительным нервом. Я вынула из его куртки зажигалку…

Как иронично, сгореть заживо в одном из самых холодных мест. Перед тем как сжечь их я украла у бородача двуствольное ружье, на случай, если кто-то выживет. И такой был, но его голова удачно превратилась в конфетти, и его горящее голое тело с половиной головы шлепнулось в тающий снег.

Я оставила красавицу Эмбер целой, ну почти, не считая слипшихся от крови волос. Её тело было как снег, тон кожи точно слился со снегом. Я целовала бледно разовые губы, и кусала за горло. Я вскрыла её живот и грудную клетку, выгребла оттуда всё органы. Я высасывала кровь из разрубленной аорты и гладила её обмякшую грудь, затем лягал в неё. Она была холодной, скользкой и липкой.

Она лежала на снегу выпотрошенная, окровавленная, но кожа её сливалась с оттенком снега. Даже так она была прекрасна.