Только юн-еле

Нет – умирая – не забуду
Твои прекрасные черты,
Твоё стремление повсюду
Сквозь вопросительность мечты.
Сквозь всекафтанное лукавство
Пускай ошибочный, но путь,
Где всё же «стенское бунтарство»
Переполняло часто грудь.
Переполняясь в дебрях гасло
Само движение души,
А понимание, что рабство,
Твердило с тенью: «Не спиши…»
Твердило дерзко непременно
В предметах чётких впрямь вблизи,
Из коих выстроены схемы
Под всебазарный вскользь транзит.
Под постНюрнбергские аккорды
С “холодной поступью войны”
Велись бессмысленные торги,
Да – жертв – с них больше, чем с войны.
Да – данный счёт – дельцам не нужен
Пока с блудницею царят,
Пока холопски ей лишь служат,
И “о величье” говорят.
И ты – в потоке этой своры –
Смогла свой голос заявить,
Поскольку вал их приговоров
Вглубь попыталась отменить.
Вглубь – одуванчик сокровенный –
Так поразивший вдруг меня,
С весенней нежностью мгновенно
Стал смыслом скрытого вдоль дня.
Стал подтверждением стихии
У всякой бездны на краю,
Тем более, в родной Сибири
Судьбу, зато благодарю.
Судьба, как слово, в нас прибудет,
Без тени обретёт свой курс,
Нам только первый шаг был труден,
Но с нами эха «кронный пульс».
Но с нами глубина молчанья,
Она не вместится средь вех,
Она вселенского звучанья
Сквозь «сальватеррский вдаль успех».
Сквозь то, грядущее единство
Что? – надо – смерти от меня:
Ни ей оставлю «НовоРимство»,
А – эре – Белого Коня.
А – умирая – не забуду
Твои манящие черты,
Твои нетронутые губы,
Твои порывы чистоты.