Егоркины сны или как закалялся жлоб

Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим восемнадцатилетнего возраста.

Пролог.

Они зашли в электричку. Пройдя почти до середины вагона, облюбовали два места у окна и уселись друг напротив друга. Один – кучерявый крепыш, а другой – высокий, хамоватого вида блондин. Было им на вид лет по пятнадцать. Не больше. Они перекинулись друг с другом парой слов, после чего крепыш сунул руки в карманы, опустил голову на грудь и задремал, а другой уставился в окно.
Невероятно, но их как будто взяли и перенесли с конца восьмидесятых на двадцать лет вперед. Те же лица, манера держаться и разговаривать. Скорее всего, они не знают точно, зачем и куда едут, как и те, что ездили тут за двадцать лет до них...


Сентябрь 1988 года. Школа.

Голос Марьи Степановны звучал, как всегда, убаюкивающе. А за окном было настоящее бабье лето! Теплынь стояла обалденная. Солнце светило, словно осень еще где-то далеко за кудыкиной горой. Совсем не думалось о том, что скоро начнутся дожди и слякоть. Какая уж тут алгебра.
Игорек сидел на галёрке и смотрел в окно, положив одно ухо на парту, а другим – слушал лепетанье учительницы математики.
Она влетела в приоткрытое окно и как немецкий «Мессер-Шмидт» закружила над двадцатью пятью головами.
Огромная навозная муха.
Игорек услышал мощное жужжание и начал вертеть головой в поисках источника шума.
Эта ****ь была обнаружена.
Вот она облетела вокруг головы Марьи Степановны и устремилась к задним партам. На мгновение задержалась возле Таньки Арбузовой и полетела дальше.
Игорь не отрывал от нее глаз.
Муха села впереди него на предпоследнюю парту, за которой сидели Саня Ляхов и Ольга Боброва. Ляхов махнул рукой, и муха с утробным жужжанием снова поднялась в воздух, но не стала улетать далеко и приземлилась Сане на макушку.
Игорь схватил свой новенький учебник алгебры и со всей дури ударил летучую засранку. На учебнике осталось только два крылышка и немного волосатой жопы, а остальное (перебитые лапы, размазанные кишки и ничего не понимающие глаза) осталось на Саниной башке.
Саня застонал и обхватил голову руками. На шум обернулся весь класс.
- Егоров, встать!!! – закричала учительница.
- Простите, Марья Степановна, я больше не буду, - Игорь медленно поднялся со стула и встал в проходе рядом с партой.
- Вон из класса!!!
Игорь сунул руки в карманы и, насвистывая, двинулся к выходу. Проходя между доской и спиной учительницы, он жестами показал, как хватает ее за волосы и притыкает лицом к своей ширинке. Пацаны откровенно ржали, а девчонки отворачивались, пряча улыбки. Марья Степановна обернулась, но Игорь, как ни в чем не бывало, открыл дверь и вышел в коридор. До звонка оставалось пятнадцать минут, и он уселся на подоконник в рекреации.
Игорь на уроках вел себя ни тихо, ни громко (он просто в рот **** все уроки). Нет, он никогда не ругался с учителями. Даже тогда, когда в шестом классе забросил с улицы в открытое окно учительской «бомбочку» из альбомного листа, набитую серой. Ни слова он не сказал, когда выбил ногой дверь в кабинете русского языка. И уж тем более молчал, когда в тиши сочинения совал под нос Бобровой пластиллиновый ***, до этого заботливо слепленный под партой, а после в раздевалке зажал и пытался засунуть ей в ****у средний палец правой руки.
Все-таки Игорь был молчалив.
    Почти все учителя спали и видели, как провожают его куда-нибудь в тюрьму, в спецшколу, к ****ой матери, лишь бы подальше.
А он все молчал.
И их, таких чертей-закатай-вата, было трое. Три друга.
Егорка (Егоров Игорь Алексеевич) родился четвертого января тысяча девятьсот семьдесят четвертого года в семье монтажника и поварихи заводской столовой. С раннего возраста проявлял сильное влечение к противоположному полу, курению и алкоголю. Неразговорчивый. Реакция молниеносная. В действиях непредсказуем. Рост 179 сантиметров. Телосложение худощавое. Волосы светлые.
    Никанор (Никаноров Евгений Юрьевич) родился шестнадцатого марта тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года в семье арматурщика и крановщицы, работавших на заводе железобетонных изделий. Волосы русые, вьющиеся. Рост 168 сантиметров. Телосложение крепкое. С самого детства отличался подвижностью и общительностью, а также ранней заинтересованностью противоположным полом.
    Самым же младшеньким у них был Геныч (Иванов Геннадий Петрович). Родился сий отрок двадцать первого октября тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года в семье электрика и продавщицы. Рост 180 сантиметров. Телосложение спортивное. Физически очень силён для своего возраста. Склонен к агрессии. Особые приметы – очень низкий голос. Генка учился с Игорем в одном классе, а Женька – в параллельном...
    Завуч, Строганова Екатерина Семеновна, проходя по коридору, увидела сидящего на подоконнике Игоря, и подошла к нему.
- Егоров, ты чего здесь сидишь? Урок ведь еще идет.
Игорь встал с подоконника.
- Меня Марья Степановна выгнала.
- Что ты опять наделал?
- Убил навозную муху, - Игорь потупился и сцепил руки за спиной.
- С каких это пор у нас за это из класса выгоняют?
- Не знаю, Екатерина Семеновна, что на нее нашло. Мухи, они ведь заразу распространяют, верно?
- Верно.
- Вот я в целях санитарной безопасности и прибил ее.
- Что-то здесь не так, темнишь, Егоров. Марья Степановна – отличный педагог и не стала бы так нелогично поступать.
- Я сам удивился, Екатерина Семеновна, - Игорь сделал невинные глазки и пожал плечами.
- Ладно, Егоров, я с этим разберусь.
Строганова пошла дальше, стуча каблуками по деревянному полу рекреации и виляя затянутой в серую юбку жопой.
«Разбирайся, разбирайся», - думал Игорь, снова усевшись на подоконник, - на пипиську бы тебя натянуть в темной подворотне, строгая Строганова. Ходишь тут, бродишь, на мой *** тоску наводишь. Я бы тебе булки помял на досуге.
И помял бы, можешь мне поверить, дорогой читатель.
Екатерине Семеновне Строгановой было тридцать три года, но выглядела она от силы на двадцать пять. Лишь мелкие предатели-морщинки залегли возле ее серых глаз, напоминая, что она уже не девочка (в остальном ей могла позавидовать любая девочка). Многие старшеклассники, переживая сильнейший спермотоксикоз, бросали на нее робкие, но многозначительные взгляды.
Она имела упругую грудь третьего размера (упругую, точно), потрясающе стройную фигуру, а глядя на ее лицо с красивыми серыми глазами и чувственными губами, у вконец дозревших шалопаев могло начаться непроизвольное семяизвержение.
Когда она скрылась в кабинете русского языка и литературы, Игорь тяжело вздохнул. Ему надоели малолетки. Игорь мечтал оседлать именно такую, как Строганова, которая не будет лежать бревном и думать, чтоб ты провалился куда-нибудь подальше. Чтобы от нее не воняло ни дерьмом, ни перегаром, как от обитающих на блатхатах потаскушек.
Он мечтал скорее вырасти и претрахать целую кучу, таких как завуч Строганова. До одури вафлить их неутомимые губы.
Игорь в ту пору был очень романтичным...
Ну вот, наконец-то, звонок. Женька стоял у окна на втором этаже и жевал апельсиновую жвачку.
-  Здор;во, Жека, - Игорь встал рядом с другом.
- Привет брателло, в развалку идешь?
- Да, и Генка собирался.- Ладно, давай через пять минут там встретимся.
Развалкой они называли полуразвалившееся четырехэтажное здание из красного кирпича наверно еще дореволюционной постройки. На уровне четвертого этажа только в некоторых местах сохранились куски стен. Перекрытия между этажами и вовсе отсутствовали. Входа было четыре, но самым легким для прохода был только один. Обычно все курильщики школы считали своим долгом после школы зайти туда покурить. Внутри были горы мусора, воняло жутко, но традиций никто не нарушал.
Как обычно, мелочь с протяжным воем носилась друг за другом по школе. В конце коридора был живой уголок, там опять толпа неизвестно чем кормила морскую свинку (как она еще была жива?! Парадокс). В аквариуме плавал чей-то школьный пиджак.
Игорек перевесил сумку через плечо и пошел вниз по лестнице, по пути отвесив фофана пробегающему мимо сопляку. Выйдя из школы, он вдохнул полной грудью  и поплелся в развалку. Перейдя дорогу, он прошел мимо грубо сколоченного шалаша торчавшего из кустов. Откуда в детстве такая страсть к строительству шалашей? Везде, где только можно. В оврагах, в старых гниющих на берегу катерах, на деревьях. Везде строили шалаши...
За домом Игоря стояла будка от ЗИЛ-130. Внутри вдоль стен были широкие лавки. Скорее всего, в ней во времена молодости царя Гороха перевозили людей. Игорь с Женькой заколотили фанерой окна и вуаля!!! блатхата готова!!!
Местные девчонки боялись и близко подходить к этой будке, но Вика один раз подошла...
Тогда, два года назад Игорь оказывал знаки внимания соседской девчонке Вике. В школе на переменах он подолгу болтал с ней, стоя у окна. Провожал её до дома.
И вот, как-то раз, возвращаясь из школы, они зашли в эту будку.
- Ты хочешь? – спросила Вика.
У Игоря сердце сильно ударило в грудную клетку. Во рту пересохло, и задрожали колени.
Ну, наконец-то!!!
- Хочу, - ответил Игорь и сделал судорожный глоток.
- А ты это уже делал?
- Нет.
- И я не делала.
Она подошла и обняла его. Он в ответ поцеловал её в щёку. Игорь почувствовал, как напрягся ***.
Они присели на широкую скамейку и начали целоваться.
- Сейчас, подожди, - прошептала Вика.
Она разулась, легла на спину, задрала школьное платье и сняла с себя трусики.
Красные в белый горошек!!! ****уться!!!
Игорь отбросил в сторону этот «мухоморчик» и, опустив свои штаны с трусами до колен, улёгся у неё между ног.
Пионерские галстуки прижались друг к другу.
- Ай, больно, - выдохнула Вика. Но он уже ничего не слышал.
Крепость пала…
Любовь прошла быстро. А точнее, тогда, когда с Викой уединился Женька, а потом, когда они вместе с Женькой несколько раз уединялись с Викой.
Игорь понял, что такое настоящая любовь.
Он это понимал, когда Вика отсасывала его пипирку, постанывая от удовольствия. Когда они с Никанором завалили ещё одну соседку прямо у неё дома, и нечаянно зашла её мать. Они метались по комнате без штанов, а мать долбила их хозяйственной сумкой...   
Не дойдя несколько метров до входа в развалку, Игорь остановился, прислушиваясь. Изнутри доносился какой-то шум. Игорек бегом забежал внутрь. А там, в очередной раз мудохали друг друга два девятиклассника – Сыч (Саня Сычев) и Сопатка (Леха Дорожкин). Бились в кровь раза четыре уже. И чего делили? То кто-нибудь из них не так посмотрит, то еще что-нибудь. Короче, хрен их знает. Игорек встал в толпе «болеющих» и закурил. У Сопатки были реально плохи дела с «сопаткой». Кровь залила весь отворот пиджака, рубаха тоже была в крови. Он стоял, сжав кулаки в боксерской стойке, и не думал отступать. Сыч тоже стоял, тяжело дыша, губа была сильно разбита, рукав пиджака наполовину оторван. Тут Сыч изловчился, и боковым ударом ноги в бедро, свалил Сопатку с ног. Подскочив, сел на него сверху и начал бить по лицу. Потом встал, сплюнул на своего лютого врага и поплелся из развалки. Толпа зашумела. Все уважительно смотрели вслед Сычу. Через несколько секунд очухался Сопатка, кто-то помог ему встать и повел на колонку умываться. Подошли Женька с Генкой, достали сигареты и прикурили.
- Здо;рово Сыч нахуячил Сопатке по «сопатке», – Генка улыбался, затягиваясь «Астрой».
- Молчал бы, мудила, а то сам кровью умоешься, - из толпы вышел рослый пацан  совсем уж с недобродушной физиономией.
- Хорош, Славик, не нарывайся, - кто-то попытался его одернуть  сзади.
- Да, да, пирожок, не нарывайся, - Игорек картинно схватился за сердце. В толпе дружно заржали.
- Щас ты у меня пирожков нажрешься, - Славик ринулся на Игоря, сжав здоровенные кулаки. Игорь резко ушел в сторону и нанес ему вслед сильный удар кулаком в затылок. Славочка, как мешок с говном грохнулся на грязный пол. Генка взял его руку и ткнул бычком ему в ладонь. Слава взвизгнул и попытался встать, но Женька просто ударил его по башке портфелем. Стоящие рядом пацаны начали испуганно пятиться к выходу.
- Куда ж вы, девочки? - ехидно улыбаясь и пританцовывая,  Женька направился к толпе затихших пацанов.
- Хорош блатовать, Жека, почалили домой, - устало сказал Игорек. Они жили с Женькой в одном доме, он в шестом подъезде, а Женька во втором. Дружили с самого детства, а учиться попали в разные классы.  Генка жил поближе к реке.
- Ну ладно, пацаны, давайте до вечера. Я к тебе, Игореха, зайду часиков в семь – сказал Генка.
- Лады, давай. Надо сегодня в подвал слазать, посмотреть.
Генка развернулся и потащился домой. Игорек с Женькой тоже зашагали прочь от «боевой развалки». Шли, молча, пиная по пути все, что валялось под ногами. Пройдя возле старой котельной, обогнув маленькую насосную станцию, они подошли к своему дому. Дом являлся типовой пятиэтажкой. Рядом, параллельно ему, стоял такой же, на сто квартир, а перпендикулярно еще один. Вот и вся улица. Во дворе, прямо у всех на виду стояла тракторная телега с мусором. Ее периодически увозил трактор на свалку, но набить ее успевали до такой степени, что одна треть падала обратно. Эстетика была, я вам скажу, просто потрясающая. Лучше не придумать столовой для крыс, бродячих кошек и собак. Жирные мухи, как истребители, носились вокруг.
Игорь вошел в подъезд и, не спеша, пошел по лестнице на пятый этаж. Стены были исписаны напрочь. С первого этажа по пятый тянулись надписи, рисунки откровенно похабные, матерщина. Подниматься по лестнице было чрезвычайно интересно….
Игорь подошел к своей двери, сунул ключ в замок, открыл и вошел в квартиру. Разувшись, он прошел на кухню. На плите стояла кастрюля с остатками супа. Игорь зажег газ под кастрюлей и пошел в комнату переодеваться. Переодевшись, налил себе суп в тарелку и начал его с энтузиазмом поглощать. Поев, он лег на диван и включил телевизор. Ни по первой, ни по второй программе, ни хрена хорошего не было. Оставил какую-то нудную программу про сельское хозяйство и потихоньку задремал.


Рассказы Борзого.

Длинный заливистый звонок в дверь вырвал Игоря из объятий Морфея. Игореха вскочил с дивана как ошпаренный, сердце отчаянно молотило в грудь. Пошатываясь, он побрел к входной двери, посмотрел в глазок – конечно же, Женька. Он открыл дверь и впустил друга в квартиру.
- Жека! Мать твою! Так разрыв сердца будет.
- Чего это ты спать завалился среди белого дня?
- Не знаю, потянуло что-то.
- Давай покурим на балконе, - Женька разулся и по-хозяйски прошел на балкон.
Игореха, зевая, побрел за ним.
Женька вытащил из пачки «Меридиана» сигарету и прикурил. Глубоко затянувшись, он выпустил колечко.
- Богатый ты сегодня – «Меридиан» куришь.               
- Последние сорок копеек потратил, - еще раз глубоко затянувшись, Женька, на сей, раз просто выпустил струю.
- Закурю «Меридиан», буду толстым как кабан, - Игорь затянулся с таким умиротворением, что Жека захохотал.
- Тихо ты! Чего ржешь как лошадь?
- Ну, чего, в подвал полезем?
- Давай Генку дождемся, он обещал в семь прийти.
- Борзый тоже хотел прийти.
- Если Борзый с нами, поприкалываемся.
Игорек Борзый был на три года старше нашей троицы. Учился на водителя перед армией. Он любил рассказывать про свои сексуальные подвиги, всегда собирая возле себя толпу пацанов. Талантом рассказчика Борзый обладал отменным. Они с Лосем постоянно снимали кого-то на железнодорожном вокзале. У них даже место свое было - у входа на второй этаж. Игорь, иногда проходя мимо, пытался подойти к ним, а они прогоняли его, чтобы не путался под ногами. Какая-нибудь краля, ожидая поезда, раньше дожидалась фуфайки под жопой да получасового хлюпанья между ног. А еще отберут что-нибудь. Зажигалку красивую, или деньги, или пачку сигарет.
Они умудрялись разводить на двоих совсем не знакомую им чувиху играючи, без боя и напряга. Притом трахали ее тут же, где-нибудь неподалеку. За вечер они могли отпустить одну и снять другую. Даже Саня, Женькин брат, известный в городке ебарь-перехватчик, никуда не годился в сравнении с ними.
Женька сунул в рот очередную сигарету.
Они долго болтали еще о том, о сем.
- Сейчас Генка зайдет, уже почти семь часов.
И тут зазвонил дверной звонок. Игорь открыл дверь и впустил Генку.
- Я не буду разуваться, давайте собирайтесь.
Боевая троица вышла и направилась ко второму подъезду.                Вход в подвал был и с другой стороны, но во втором подъезде спуститься было удобнее. Они перебрались через трубы отопления и, согнувшись, вошли в помещение, облюбованное ими еще прошлой  зимой, когда лазали в подвал погреться.
- А чего, нормальное помещение.
- Нормальное, только грязно.
- Главное тепло и места много.
Только они уселись за импровизированный стол, как в проеме появился Олег Баранов с целой сумкой чего-то. Этим чем-то оказались две бутылки водки и банка соленых помидоров с хлебом.
- Здорово, хлопцы, - произнес Олег и поставил на стол водку и закуску, - Борзый за мной следом спускается...
- Я говорю вам на будущее, - Борзый сидел на деревянном ящике и вещал, - Вы сейчас в силу входите. Вы и так ****юлей кому хошь навешаете, а дальше – только хуже вашим врагам. Мне скоро в армию... или на «зону» (Борзый грустно улыбнулся). Хочу уверенным быть, что наша братва рожей в грязь не ударит.
Тут Борзый отвинтил пробку с бутылки и плеснул себе водяры, с улыбкой напевая:
В каморке Папы Карло
У камина
Валялся в жопу пьяный
Буратино.
Четыре человека, сидящие на скамейках в одном из закутков подвала, слушали его внимательно, ни разу не перебивая и буквально заглядывая в рот. Борзый имел мощный авторитет. Как будто разница в возрасте между ними была лет десять (как минимум), а не три года. В сером помещении подвала, при свете одного лишь, и то заляпанного грязью, настенного фонаря, они казались беглыми преступниками, прятавшимися от правосудия. Марево табачного дыма зависло над буйными головами. Они сидели, не спеша пили водку, и слушали.
Мать Борзого была учительницей, а отец – врачом!!!
Вот так вот. А ещё говорят – всё зависит от воспитания. Видать – не всё.
Борзый с детства был хулиганом. Родителям с ним пришлось туго. В кабинете директора школы и на комиссии по делам несовершеннолетних он был частым гостем.
После восьмого класса он ушёл из школы и поступил в техникум в областном центре. Но, проучившись там полтора года, и наломав немало дров, был исключён. Потом работал то слесарем, то грузчиком, то нигде не работал. И вот осенью пошёл учиться на водителя в ПТУ. И там уже успел отличиться.
Вечерами они с Лосем пропадали на железнодорожном вокзале, начищая до блеска ****ы незадачливых путешественниц.
Про Андрюху Игнатова (Лося) нужно отдельный рассказ писать. Он был пьянью, наркоманом и отчаянным хулиганьем. Лось был высок ростом, широк в плечах и силищей обладал неимоверной. А еще у него был трехлетний сын, но об этом потом как-нибудь может быть...
Изрядно захмелевший Борзый, курил «Астру» и стряхивал пепел прямо на пол.
- Вы знайте, - продолжил он, - я за вас любому «башню» снесу. Если кто-нибудь обидит, говорите мне.
И тут он был прав.
Какой бы он ни был пьяный и злой, своих пацанов он никогда не трогал, зато чужому мог ****юлей навешать в два счёта.
- Игорян, расскажи ещё, как вы с Лосярой кого-нибудь динь-динь-пердинь-тыгыдыщь, - попросил Женька.
Борзый задумался, почесав макушку.
- Да вот, месяц назад подцепили одну «кралю». Стояла, ждала электричку. Она сперва ни в какую, а потом – смотрю – сигарету закуривает да разговоры о жизни заводит. В общем, отвели её в кусты, и давай «чё-по-чём». Она раздеваться не стала, спустила штаны с трусами до пяток и ноги кверху задрала. «Звездой», значит, захотела. Ну, Лось ей «пазухи» прочистил и – в сторону. Она, падла, раскраснелась, штанишки с трусишками сняла совсем, ноги развела в стороны, смотрит на меня и спрашивает: «Долго я ещё стоять буду?». А у меня не стоит, прикиньте!!! А она – «тёлка» такая – ничего, жалко отпускать просто так. Я ей и говорю: «Придётся, красавица, языком поработать». Она вылупила на меня глазёнки свои ****ские и говорит: «Нет, мы так не договаривались». И меня это очень разозлило.
Не договаривалась она!!!
Да кто с тобой, тварь ебучая, разговаривать ещё будет!!! В общем, «приткнул» я ее. Вроде встал. Она меня обмуслявила всего, падла. Ну, засадил я ей. Ебу потихонечку. А она, паскуда, начинает лизать меня за ухом и пытается в губы поцеловать. Я крутился и так и сяк, скорость прибавил, но не могу кончить и все тут. А она разошлась не на шутку, «подмахивает» так, что того и гляди, выкинет в крапиву. И целует меня, целует...
Пока я там «уворачивался», Лосяра у нее из штанов ремень вытащил и по карманам прошелся.
Случилось чудо – я, наконец, кончил!!!
«Телка» барахло свое хвать, а ремня, сигарет и зажигалки нету. А Лось сидел в стороне и курил, по ходу дела, ее сигареты. И вид у него был такой, что не приебаться. Сама невинность. А «телка»  и говорит: так, пацаны, поступать не стоит. Я дала вам без проблем, а вы еще и вещи «тиснули».
Я не при делах вообще, а Лось даже ухом не ведет.
Она и говорит опять: я сейчас в милицию пойду. Сами понимаете, изнасилование плюс грабеж. Гопники хреновы.
Тут Лось подходит к ней и затягивает ее ремень на ее же шее. Она захрипела, руками машет, а Лось и говорит: знаешь ли ты кто мы?  Она начинает задыхаться. Лось продолжает: мы – священные воины клана «отсоситысука». Мы очищаем нашу землю от всякой пакости вроде тебя. Счет ****ям, испустившим дух от наших рук, идет на тысячи. Но сегодня мы добрые.
Лось снял с нее ремень и влепил пинка. Голожопая «телка» понеслась сломя голову с выпученными от страха глазами и крича, что мы извращенцы поганые.
- Здорово, - сказал Женька, - ну и куда она убежала с голым «очком»?
- Не знаю, мы ушли сразу.
- Представляю, - смеялся Игорь, -  жаль, что я не видел.
- Подожди, - сказал ему Борзый, - насмотришься еще. С этими ****ями свяжешься и не такое увидишь. Я не рассказывал, как мы с Лосем на свадьбу попали?
- Нет, не рассказывал.
- Идем мы, значит, по улице, никого не трогаем, а во дворе частного дома свадьба гуляет. Столы на улицу вынесли и пьянствуют. Жених с невестой, как положено, во главе стола. Он уже изрядно «хваченый», а невеста тоже не отстает – шампанское водкой догоняет. Мы одного знакомого увидели, другого, третьего и каким-то макаром затесались между гостей. Вместе со всеми за стол сели и давай водяру глушить. Кому любопытно было, сказали, что друзья жениха. Весело было. Я с одной «чиксой» познакомился. Пока я с ней «тары-бары-растабары», смотрю, Лося нигде нет. Я забеспокоился. Походил промеж пьяных рож. Нету. Жених сидит за столом, лыка не вяжет. Я в дом зашел. Там упитанная, в цветастом фартуке, тетка по дому хлопочет. Родственники «кучкуются». Нет Лося, как в воду канул.
Ну, думаю, хрен с ним, потом сам объявится. Пошел я по тропинке через огород в сортир. Думаю – щас поссу и своей «кралей» займусь. Прохожу мимо сарайчика. Слышу  звуки какие-то. Я остановился, прислушался. Точно какие-то шорохи.
Открываю дверку. Е-мое!!! Лосяра сидит на лавочке, а невеста на коленях перед ним, фату на башку закинула...
- Ни фига себе!!! – воскликнул Генка, и чего, никто не видел?
- Вот и ***, что никто, невеста оказалось давней знакомой Лося, - ответил Борзый. Жених сидит водярой заливается, а невеста тренируется, готовится к долгой семейной жизни.
- И чего дальше было? – спросил Олег Баранов.
- Ну, чего, чего, - Борзый налил себе еще стакан, - невеста  вернулась к жениху, а тот, по-моему,  и не замечал «пропажи». А мы подругу, с которой я познакомился, зацепили и ходу оттуда. На заброшенной подстанции ее «рачком» дернули и по домам – спать.
- Слушай, Игорян, - а сколько баб у тебя было? – полюбопытствовал Женька.
- Последний раз, когда считал – сорок две было.
- Расскажи ещё чего-нибудь этакое.
- Вот как-то познакомился я с «чиксой» на дискотеке, когда в технаре учился. Туда-сюда, потанцевали, поцеловались, а вести некуда. В общаге у нас пять человек в комнате. Мы на лавочке у подъезда какого-то дома присели. Она разомлела вся, говорит, что я ей очень понравился, что я нормальный парень и всю такую лабуду. Я огляделся. На лавочке ****ь стрёмно, в подъезде тоже. Смотрю – в подъезде дверца в подвал не заперта. Я ей и говорю: «Пойдём в подъезд, поцелуемся по нормальному». Зашли мы, значит, туда, а я открываю дверку, пригибаю чувихе башку, чтобы башню себе не снесла. Она упирается, но куда там. Второй рукой хватаю её за жопу и швыряю в тёмноту подвала. Слышу, как она там обо что-то ударилась и упала. Сам залез – темно, как у негра в жопе. Достал спички, посветил. Смотрю – она на карачках стоит, подняться пытается. Юбка задралась, колготки порвались. Мне её, бля, так жалко стало, что я подошёл и ёбнул кулаком в живот. Она, бедная, опять повалилась на грязный пол. Я снова зажёг спичку – она лежала на полу и плакала. Я стащил с неё юбку, трусняк и отодрал её за милую душу. Потом она  оделась, и мы вылезли из подвала. Она мне сказала, что я козёл, что она и так бы мне дала.
- А нафига ты её тогда парашютировал? – спросил удивлённый Женька.
- А если б не дала, тогда что? – ответил Борзый. Я что, просто так что ли с ней целый вечер бакланился? Я таких знаю. Наобещают с три короба, а потом – то, да это. И к тому же, в подвал она ни за что бы не полезла. Это точно.
Борзый наклонился вперёд и негромко сказал:
- А один раз иду по улице домой, а передо мной через дорогу из одних кустов в другие баба голая с бутылкой в жопе пробежала...
Пацаны смеялись. По подвалу такой гогот прокатился, что все крысы, наверное, посъебались наружу. Борзый, как всегда, был на высоте. Пацанам было хорошо в его компании, и они бухали и веселились от души.


Машка.

Игорек с Женькой отправились в гости к Женькиному брату Сане. Был Саня Никаноров старше Женьки на семь лет, жил отдельно от родителей и пил как потомственный сапожник. Нигде толком не работал. Ошивался постоянно на блатхатах.
Еле-еле дотянув восьмой класс, он пошел работать слесарем, потом армия… и все. Стройбат научил его отделять плохое от хорошего. Две колотые раны штыкножом, сотрясение мозга от удара табуреткой, госпиталя, гауб-вахты и все такое прочее. Пришел из армии он «настоящим человеком». Женька сильно гордился братом.
В тот день они пришли к Сане просто поговорить, послушать рассказы об армии, о его новых победах на сексуальном фронте, да и вообще посидеть по-взрослому. Женька постучал в дверь, зашаркали неуверенные шаги и довольная, пьяная физиономия Сани появилась в дверном проеме.
- Чего, салабоны, в гости пожаловали? – Саня улыбался, -  заходите, раз пришли.       Игорек с Женькой протиснулись в коридор.
- Выжрать что-нибудь принесли? – он смотрел на них смеющимися глазами.
- К тебе же без водяры не придешь, ты сразу звереешь, - промямлил Женька, доставая из-за пазухи бутылку «Пшеничной».
- Другой разговор.
Они прошли в квартиру и стали, как вкопанные. На грязном матрасе, на полу, свернувшись калачиком, в чем мать родила, спала деваха. Стойкий запах перегара, табачного дыма, да еще чего-то не совсем приятного ударил в нос гостям.
- Что, бабу голую увидели и обосрались, мальчики-колокольчики? – Саня, как всегда стебался, -  Не бздите, это Машка, своя девчонка. Зашла тут недавно, дня три назад... Ладно, наливай по одной, трубы горят.
Саня достал стаканы и кусок совсем засохшей копченой колбасы.
- Чего встали, уроды, особое приглашение надо выписать?
         Игорек с Женькой плюхнулись за стол. Саня лихо налил три стопаря.
- Давайте вздрогнем по первой, господа молокососы, - он одним глотком опорожнил содержимое стакана, гости сделали то же самое.
- Ну что, Никаноров, рассказывай, как до жизни такой докатился, - сигарета из пачки «Астры» перекочевала в рот Саньке. Как там родичи, матюгами меня вспоминают?
- Да нет, привыкли уже. Ты бы хоть в гости зашел.
- Время будет, зайду, - Саня разлил по второй. Давайте за слабый пол под нашими ногами. Еще один глоток и сигареты зажглись в полумраке комнаты.
- А ты, Игореха, как поживаешь? – старший Никаноров млел от наслаждения, глаза заблестели, - Машка! скотина мохнорылая, вставай, не хера спать тут!!!
Игорек посмотрел на голое спящее тело.
Машка заворочалась и перевернулась на спину. Увесистые груди заколыхались всем на радость. На вид Машке было лет двадцать пять, фигура у нее была хорошая, да только на лице был отпечаток долгого, беспробудного пьянства.
- Сань, выпить есть? Че за два подснежника? -  Она приподнялась на локтях, отчего розовые соски уставились на присутствующих. Затем встала и подошла к столу, налила себе водки в Игорехин стакан и выпила. Сунув в рот кусок колбасы, она хотела было пойти в коридор, соблазнительно виляя задом, но Женька обхватил ее ноги и его указательный палец с невероятным проворством залез ей прямо в жопу. Машка от неожиданности хрюкнула, и колбаса встала у нее поперек горла. Любезный Игорь так похлопал ее по спине, что она, схватившись за бочину, повалилась на пол, стянув за собой со стола грязную скатерть.
Саня дар речи потерял и сидел на стуле, тихо охуевая над таким продолжением банкета.
Ай, да братец!!! Совсем большой стал!!!
Изрезанная битым стеклом, волочимая за руки и за ноги, Машка исчезла за перегородкой.
Бедная Машка!!!
За перегородкой стояла софа, на которой Саня спал, почти всегда, не раздеваясь. Туда и поволокли «сорванцы» пахнущее позавчерашней мочой визжащее тело.
Саня смотрел на стекляшки и растекшиеся по полу остатки водки и ерзал на стуле.
А за перегородкой послышался просто шквал глухих ударов. Возня и сдавленное шипение сопровождались трехэтажными матюками.
- Суки еб… - вскрикнула Машка, и последнее слово оборвалось на половине. Как будто ей зажали рот, или накрыли лицо подушкой.
Наконец софа заскрипела и квартиру наполнила ужасная вонь из Машкиной ****ы.
«Да уж, ептыть» - подумал Саня. Молодежь нынче пошла. Обоссут и заморозят, как гестаповцы Карбышева. А сперва притихли, будто стеснялись. Мальчики-колокольчики, помидор им в жопу.
Отчаянный скрип софы не прекращался минут пятнадцать, но вдруг послышался булькающий звук и из-за угла выскочил Игорь. Снимая с рожи вонючую блевотину, он пулей проскочил в ванную. Следом, подтягивая одной рукой штаны, а другой, зажав нос, вышел Женька.
- Ну что, укачали девку на своих буксирах? – Саня раскатисто смеялся.
- Эта падаль Игореху всего с головы до ног заблевала.
- Видел. Как кот помойный прошмыгнул.
- Чем ты ее тут кормил-то? Вонища невозможная.
- Бабы, они такие, - Саня корчился от смеха, - снаружи красивые да желанные, а изнутри вонючие да сраные.



* * *

Игорь уже битый час бродил по летней лужайке с венком из ромашек на башке и собирал нежные васильки. Солнце почему-то было то спереди, то сзади, а то и вовсе по бокам.
Вдруг мимо него по траве промчался белый гриб на маленьких ножках, а за ним на всех парах катилась румяная баранка.
«Странно – подумал Игорь – что он ей мог плохого сделать?»
Парочка помчалась к реке.
Игорь почесал макушку и пошёл дальше. Солнце начало стремительно сереть, а потом стало чёрным. Оно покачалось немного и упало на землю. Но небо осталось прозрачным, и на улице было светло...
- Женские половые органы состоят из больших и малых половых губ, влагалища, - Ирина Дмитриевна поправила очки на переносице и посмотрела на учеников...
Игорь понюхал букет из васильков. Сзади послышался звук, напоминающий десятки трущихся друг о друга тел. Игорь резко обернулся и увидел огромное волосатое чудовище. Оно было похоже на большую гору с вертикальной расщелиной посередине, только всю покрытую волосами. Чудовище шевелилось. То сжималось, то разжималось, как будто дышало. Вонь стояла невыносимая. Среди отвратительных складок розовой плоти были видны две пещеры, расположенные одна над другой. Из верхней пещеры вытекала густая прозрачная слизь.
Игорь подошёл поближе, коснулся рукой складки, прищурил один глаз и заглянул в верхнюю пещеру. Его начало засасывать внутрь. Сперва в пещере оказалась голова. Он упирался руками и ногами, но сил не хватало, и вот его кроссовки с зелёными от травы подошвами исчезли внутри чудовища. Венок из ромашек и букет васильков остались сиротливо валяться на земле. Его потащило по скользкому, влажному коридору,  вертело и швыряло о стены...
- Матки, - вещала Ирина Дмитриевна...
Игоря ударило о возникшую, откуда ни возьмись мягкую розовую стену. Он упал ничком на пол. Встал. Присмотрелся. Посередине стены  дырка.
Так. Вход в третью пещеру.
Это необычно.
Игорь поднялся на ноги и заглянул в этот вход. И его тут же втянуло туда. Он очнулся в просторной комнате, поднялся в полный рост и огляделся по сторонам.
- Ты кто такой? – послышался тонкий визгливый голос, - Ты как сюда попал?
К Игорю подходил маленький человечек в белом халате, колпаке и в марлевой повязке на лице.
У Игоря  волосы встали дыбом.
Мужичок сорвал с себя повязку.
- Ты здесь уже был, - произнёс мужик, - Второй раз сюда нельзя. Пошел вон отсюда!!!!!!!
Мужичок начал медленно превращаться в огромную жабу. Жаба встала на задние лапы и, растопырив перепончатые лапы, бросилась на Игоря…
С пронзительным криком Игорь поднял голову со школьной парты. Холодный соленый пот заливал глаза и стекал по губам на подбородок. Сердце стучало как отбойный молоток, того и гляди выскочит. Мутные глаза начали потихоньку проясняться.
Сон!!!!!!!!
Это просто невероятно!!! Это нелепо!!! Но это всего лишь сон!!!
- Егоров!!! Ты спятил? – Ирина Дмитриевна смотрела на него поверх очков, - ты чего орешь как сумасшедший? И что у тебя за вид? Ты что спал?
- Слишком много вопросов, - сказал Игорь.
- Выйди-ка из класса, проветрись.
- Мне нельзя.
- Почему это?
- Строение и функции женских половых органов пропущу.
В левом ряду послышался смех.  Конечно же, Геныч.
- Ирина Дмитриевна, - сказал Генка, - ему и вправду нельзя, пожалейте его, не оставляйте неграмотным в половом вопросе.
- Вас оставишь, конечно, сами кого хошь оставите без нервов. Даже во сне за кем-то гоняется, аж мокрый весь.
- Я не гонялся, - вмешался Игорь, - просто меня постоянно засасывала тема нашего урока.
Весь класс покатился со смеху. Ирина Дмитриевна только покачала в ответ головой.
- Кем же вы вырастите? – печально сказала она, - для вас сейчас все пути открыты. Образование – пожалуйста. Спортивные секции – пожалуйста. А вы все по подвалам шляетесь. Ничего вам не надо. На тимуровскую работу вас не зашлешь. Родителям тоже не помогаете. Жалко мне вас.
Но в смотрящих на нее глазах она не видела того понимания и уважения, какие она видела в глазах прошлого поколения учеников. На нее смотрели отстраненные, холодные глаза. Не все конечно, но…
Наступало  Новое Время.
И Новые Сны.


Лимонный ликер.

- Чего-то водяры нигде нету, - Женька покрыл бубновую девятку дамой.
- На окраине водочный магазин есть, - Игорь бросил девятку пик, - там всегда бывает. Только нам не дадут.
Игорь с Женькой уже второй час резались в «дурака» в подвале своего дома.
- Давай Бармалея пошлём, ему всё-таки семнадцать уже, а выглядит на все двадцать, - предложил Женька.
- А денег-то, сколько у нас? – Игорёк дал ещё одну даму.
Женька снял.
- Двадцатка. На две бутылки точно хватит и на сигареты останется.
- Ладно, не сдавай больше. Не твой сегодня день, - Игорь встал на ноги, потянулся и сунул в рот сигарету, - щас покурим и пойдём к Бармалею.
Когда они вылезли из подвала, было уже три часа дня. Порывистый ветер раскачивал  деревца возле дома. Бармалей жил в соседнем доме на первом этаже вдвоём с матерью. Отец от них ушёл, когда Серёга (так звали Бармалея) был ещё маленький. Мать у него была хорошей женщиной. Ещё довольно молодой. Но иногда прикладывалась к бутылке. После ухода мужа она так ни с кем толком и не жила. Для Бармалея она старалась изо всех сил. Он всегда был хорошо одет и не голодал. Да он и сам бросил школу после восьмого класса и пошёл работать. Так что жили они вполне прилично. К ним домой постоянно приходили его друзья. Она не противилась. Тётя Нина (так её звали) наоборот была рада его друзьям. Даже когда Бармалея не было дома, а кто-нибудь из них заходил, она впускала их и провожала в комнату сына, предлагая подождать.
Вот так, как-то раз к нему зашёл и Игорёк Борзый. Она проводила его в комнату, а сама ушла на кухню поставить чайник. Позвала его оттуда. А когда он пришёл, задрала домашний халат (трусов на ней не было) и нагнулась, опершись руками о кухонный стол…
Когда Борзый, весь мокрый от пота, отстранился, она, опустив глаза, бросилась в ванную...
Бармалей был дома.
Его заспанная рожа появилась из-за двери.
- Здорово, затворник, - Женька пожал ему руку, - выходи на улицу.
- Здорово, - Бармалей вышел на площадку, - чего там делать-то, на улице? Холодно же.
- У нас двадцатка есть, согреемся.
- Щас выйду, - Бармалей резко исчез за дверью квартиры.
Через две минуты Бармалей выскочил, на ходу застегивая «Аляску». Они вышли из подъезда и направились в магазин.
Без приключений они добрались до магазина «Вино-Воды». Игорь с Женькой остались снаружи, а Бармалей вошёл внутрь и встал в очередь.
А очередь была немаленькой. Человек пятнадцать стояло. В основном работяги да «бичи».
А водки-то не было. Была только «бормотуха» и лимонный ликёр. Бармалей чуть не плюнул с досады на пол.
«Ладно, *** с ним, будем жрать ликёр» - он занял очередь и вышел на улицу к пацанам.
- А сколько в нём градусов? – полюбопытствовал Женька, - наверное, мало?
- Да нет, я бы не сказал. Мы такой с Борзым у меня дома пили, вроде ничего.
Игорь щелчком выбросил «бычок» и надел капюшон. Холод собачий. Хотелось побыстрее заныкаться в тёплый подвал, да стаканищу вмазать. Но делать нечего, придётся стоять.
Они вместе зашли в магазин. Продавщица вылупила на них глаза:
- Вы-то чего сюда припёрлись? – обратилась она к Игорю и Женьке,-  вам всё равно спиртное не дам.
- А у тебя, кошёлка старая, никто и не просит, - Игорь смотрел на неё отсутствующим взглядом, - ты взрослых, хотя бы, обслужи, (он кивнул на Бармалея) да колпак свой постирай, дура, а нам бы погреться.
Какой-то мужик (наверняка, бля, каменщик) с красной харей и огромными кулачищами закончил трамбовать в сумку ликёр и отошёл от прилавка. Проходя мимо пацанов, он потрепал по голове Игоря и ласково сказал:
- Молодец, мужичок, так их, ****ей висложопых. И вышел, гремя бутылками, на улицу.
Народ одобрительно зашумел. Люмпены заголосили, что советскому человеку совсем житья не стало. Со всех сторон прижимают. Что «Горбатый» - пидор – всю страну продал американцам. Женщина, возраст которой невозможно было определить, пропела, шепелявя, сиплым голосом:

Перестройка, перестройка,
Я и перестроилась.
У соседа *** большой –
Я к нему пристроилась.

Продавщица надела на себя невозмутимость и продолжала бойко выставлять на прилавок бутылки с ликёром.
Дошла очередь до Бармалея.
- Мне две бутылки, - заявил он.
Продавщица посмотрела на него убийственным взглядом.
- А чё так мало-то? Вас же вон сколько! – она посмотрела на Игоря с Женькой, - советские школьники много не пьют?
Она явно издевалась, сука.
Бармалей выжидающе уставился на эту нимфу в грязном колпаке. Она, не спеша, дала ему две бутылки, отсчитала сдачу, и Бармалей двинулся к выходу.
- Губы свои не крась так ярко, - бросил напоследок Игорь, - а то у меня эрекция.
- Что???!!! – продавщица уставилась на него.
- *** у него встаёт на твой рот поганый, - ответил за Игоря Женька и вышел на улицу, оставляя в магазине онемевшую продавщицу и гогот покупателей.
Игорь внимательно посмотрел по сторонам и прислушался, после чего скрылся в подвале, закрыв за собой дверцу. Они втроём расположились на кое-как сколоченных деревянных лавках и выложили «покупки» на такой же стол.
Женька, как зашёл в подвал, сразу уселся на трубы отопления. Бармалей потёр ладоши и принялся распечатывать бутылку.
- Никанор, иди сюда, - сказал он, - чего ты там уселся, как кот помоечный? Щас ёбнешь стакан и сразу согреешься.
Игорь выпил первым. Внутренности обожгло, а во рту, видать надолго, поселился привкус лимона. Бармалей с Женькой тоже выпили.
- Хорошо жить не запретишь, - улыбался довольный Бармалей, - что ещё надо человеку? Выпить, закусить да покурить.
- А как же бабы? – Женька потащил из пачки «Астры» сигарету.
- А что бабы?
- Ну, выпить, закусить, покурить, а бабу выебать?
- Это тоже хорошо, но я не озабочен. Есть – хорошо, нет – ещё лучше. Меньше проблем.
- Ну, ты даёшь! А пятки по ночам не мёрзнут? – подмигнул Женька, и все разразились дружным хохотом.
Одна бутылка была пуста.
Послышался шорох за стеной. Пацаны прислушались. Кого ещё *** несёт, интересно? А хуй принёс Олега Баранова, и его довольная рожа появилась в коморке.
- Всё пьём, значится?
- Ага, пьём и тебе советуем, - заулыбался Игорь.
- Проходи – не бойся, выходи – не плачь, - чуть заплетающимся языком проговорил Бармалей.
- Зайти – зашёл, а выходить пока рано, - Олег уселся на скамейку рядом с Женькой, - наливай, не зевай.
Стограммовый стопарь с желтоватой жидкостью возник перед Барановым.
- Что это вы пьёте? – удивился Олег, - что, водяра в мире кончилась?
- Вот и ***, что кончилась, - Бармалей опять налил стакан, - хорошо хоть эту гадость успели взять. А то бы и ликёр кончился, и продавщица эта ****ая без зубов осталась.
- Чего, не продавала бухло?
- Ага, маленькие, говорит, ещё. Посмотрела бы она на наши маленькие.
- Ладно, забейте, сигареты продают и ладно.
Когда вторая бутылка была выпита, ребятушки, мягко сказать, были очень навеселе. Но всё равно чего-то не хватало.
То, чего не хватало, зашло в комнатушку. Это было человечище метр девяносто ростом и неслабое в плечах. И звали его Андреем Николаевым. Андрюха чуть ли не с детского сада занимался боксом. В последнее время он что-то подвязал с боксом и всё больше прикладывался к бутылке. Вот и сейчас он вынул из-за пазухи бутылку водки.
Крышу у него рвало капитально. Когда он был пьяный, его старались обойти за тридевять земель, чтобы не получить «****янок» ни за что. Когда у него перемыкало, кровью наливались глаза, как у раненого быка, и он начинал крушить все на своем пути. Даже Борзый и тот старался с ним не связываться. Себе дороже. Андрюха потом, когда трезвел, извинялся, чуть не плача, просил простить его. Но разбитому ****у этим не поможешь.
Андрюха  по-хозяйски расположился за столом.
Плохо дело.
Он накатил себе стакан и залпом выпил его. А остальные уже были похожи на лимон.
Полчаса прошло без происшествий. Андрюха пил водку, курил и болтал о том, о сем.
Но вот он уставился в одну точку, которая была, по всей видимости, в черноте входа. Игорь попытался встать, но Андрюха удержал его и посадил обратно.
- Они там, - указывал он пальцем в темноту.
- Кто? – Игорь медленно скользил жопой по лавке, всё дальше отодвигаясь от психопата.
Женька был похож на сжатую пружину.
- Они там, - повторил Андрюха.
Он вскочил, да так быстро, что никто не успел опомниться, и поднял лавку в  воздух.
Игорь кубарем покатился по полу, пользуясь при этом очень сильными выражениями недовольства.
Андрюха швырнул лавку в проход и ногой опрокинул стол.
- Бежим!!! – Женька ломанулся как слон и исчез в проходе следом за лавкой.
Олег прыгнул Андрюхе на спину, пытаясь его завалить, но тот смахнул его, как надоедливую муху.
Игорь, Бармалей и Баранов скучковались у дальней стены и не знали, что им делать. А стол уже летел в них и разбился о стену прямо над их головами. Женька вернулся обратно, осторожно подполз на коленях к Андрюхе и встал на четыре мосла позади него.
Трюк старый, но иногда срабатывает.
Игорь с Олегом одновременно попёрли на Андрюху и толкнули его. Психопат споткнулся о Женьку и упал, задрав «копыта» кверху. Путь был временно свободен. Четыре человека протиснулись в соседнее помещение и понеслись к лестнице, ведущей наверх. Игорь первым вылез наружу, затем Бармалей, Олег, и Женька с криком «ебит твою коляску» вывалился из подвала.
****утая громила осталась внизу.


Женская баня.

Раз, два, три... восемь... семнадцать... Двадцать два лобка разного окраса и различной степени волосатости, сновали туда-сюда, разговаривали между собой и звенели алюминиевыми тазиками.
Бля, как же мала эта дырочка!
Игорь, Женька и Грач по очереди подглядывали через маленькую дырочку в стене женской бани.
- У-у-у, - Грач испустил что-то вроде стона и Женька тут же оттолкнул его в сторону.
Высохшая и сморщенная жопа какой-то старухи неторопливо проковыляла перед Женькиными глазами.
«Извращенец поганый – подумал Женька и отвернулся».
Когда он повернулся вновь, из дырки на него смотрел внимательный, не моргающий глаз. Потом глаз исчез, мелькнули два тёмных соска, и появилась молодая девичья жопа. Две половинки разошлись в стороны, и жопа превратилась в щекастого циклопа со слюнявым ртом, редкой бородёнкой и коричневым «дудком» вместо глаза.
Пацаны, отталкивая друг друга, смотрели в дырку, и весь остальной мир перестал для них существовать. Они не успели даже удивиться, когда две крепкие бабёнки схватили Грача и уволокли его за угол бани.
Представляете, какие хитрюги? Грач-то был самый доходной среди пацанов. Справились, бля!!!
- Надо Грача выручать, - заметался Женька.
Игорь снова посмотрел в дырочку, но «циклопа» уже не было.
- Ты что, предлагаешь вломиться в женскую баню и всем тазики на уши понадевать?
- Грача жалко.
Игорь вновь посмотрел в отверстие.
Что же они задумали?
- Ну что там? – спросил Женька.
- По ходу дела, его одетого в парную поволокли. Сейчас до полусмерти напарят и на улицу выкинут.
- Хорошо, если так, а то – залупой на горячую каменку...
- Чего делать будем?
- Придётся врываться.
- Ты чё, сдурел? Там и сторож сидит, и банщица, да их двадцать с лишним человек.
Через минуту они ворвались в предбанник. Женька оторвал от стены огнетушитель и замахнулся им на румяную банщицу. Та ойкнула и спряталась под стол. Игорь за шиворот стащил со стула сторожа и приложил его рожей об свою коленку. Деду было этого достаточно, и он повалился на пол.
- Будете знать, уроды, как беспредел допускать! – крикнул Женька, и они вломились в баню.
Бабы впали в ступор, а Женька выдернул чеку. Мощная струя пены заткнула рот первой заоравшей, а Игорь подбирался к парной. Женька, как лихой пожарник, поливал пеной визжащих бабцов. Но вот, пена закончилась, и он бросил огнетушитель на пол.
Грач выполз из парной одетый в куртку и войлочные сапоги.
Две бабы пытались затащить его обратно, но Женька отобрал у кого-то веник и от души нахлестал одной из них по жопе.
Пацаны схватили за руки Грача и поволокли его к выходу. Бедный Грач еле дышал.
- Прочь, вонючки!!! – заревел Женька, и бабы снова завизжали.
В предбаннике только дедок сидел на полу и затравленно смотрел ни них.
Трое друзей вывалились на свежий воздух.


* * *

Ноги не слушались. Как будто на них были надеты чугунные сапоги. Злобное ворчанье и пыхтенье было уже совсем близко, и у Игоря начиналась паника. Он изо всех сил пытался бежать, но чувствовал, что ему не уйти.
Помогите!!!
Но никого не было рядом, только злобное сопение, да громкий топот маленьких ножек позади.
У Игоря уже открывалось и второе дыхание, и третье и четвертое.
Но это был предел.
Все отчетливей был слышен хриплый булькающий звук, очень напоминающий победный смешок.
«Я ведь так молод еще – думал Игорь. – У меня вся жизнь впереди».
Помогите!!!
«Сейчас эта тварь догонит меня и мне кирдык – сожрет как цыпленка.
Что же делать???!!!
Игорь упал на землю. Она подбежала к нему.
Злобная волосатая тварь. Рот, расположенный вертикально, раскрылся. Двойные розовые губы ухмылялись. Игоря обдало уже знакомой нестерпимой вонью…
Женька искал его повсюду.
Куда же он мог деться?
Заглянул на чердак – любимое место Игоря, который любил поспать там, когда прогуливал уроки. Какой то умник притащил туда старый мат из спортзала.
Перед Женькой предстала очень странная картина. Игорь полз по мату и стонал.
Спит!!!
Лицо Игоря всё было покрыто капельками пота.
- Игорян! – начал трясти его Женька, - Ты чего? Давай, просыпайся!
Женька чудом успел увернуться от удара ногой. Он уселся на Игоря сверху, прижал его руки к мату.
- Просыпайся, чудило.  Опять в ****у умудрился залезть? Сусанин хренов.
Через две минуты, когда Игорь пришёл в себя, они спустились вниз и долго смеялись, сидя на подоконнике.



Беспредел на блатхате.

В школьной столовой кормили до того отвратно, что ходили туда далеко не все. Да еще с родичей сдирали пять рублей шестьдесят копеек…
Игорь давился хлебной котлетой и запивал ее компотом цвета «детской неожиданности».
- Приятного аппетита, - раздался за спиной знакомый бас и Игорь чуть не подавился.
- Чего, испугался?
- Чего тебя, гамадрила, бояться? Женька где?
- У них сейчас физика.
- Он там Маргарите Федоровне лампочку в «дупло» еще не закрутил?
- Ты че, он Маргошу уважает. Говорит, что готов применить к ее статике свою кинетику и не один раз за ночь.
- Так она ему свою «турбину» и подставила. Дрочи «маятник».
- Ладно, пусть они со своими полюсами сами разбираются, а у меня дело есть.
- Я вас внематочно слушаю, - Игорь допил, наконец, паршивое пойло, - только не женская баня.
- Да нет, баня – это всё ***ня. Ты Мишу Фофана знаешь?
- Нет, не слышал.
- Он алкаш конченый и дом свой в блатхату превратил. Грязища там, вонища – одуреть можно.
- Ну и нафига тебе этот Миша сдался?
Игорь с Генкой спускались по лестнице.
- Миша мне не нужен, - объяснял Генка, - Но у него постоянно бабы разные ошиваются.
- Так они, наверное, такие же «хорошие» как Миша.
- Говорят, что и молодые заходят. Ишак рассказывал, что забрёл туда как-то, а там баба лет тридцати в жопу пьяная валяется, и никого больше. Он к ней. Раздел её, присунул, а она даже не очнулась. Пару палок бросил и ушёл. Вот так вот.
- Слушай больше Ишака своего, - ответил равнодушно Игорь, - На****ит – дорого не возьмёт.
- Пойдём, сегодня прогуляемся туда. Всё равно делать нечего.
Смеркалось, когда три весёлых друга плелись по старым железнодорожным путям на улицу Заречную. Там и жил Миша Фофан.
- Вот тут должно быть, - указал пальцем Генка. Ишак сказал, что дом номер пятнадцать.
А на дом номер пятнадцать страшно было смотреть. Весь скособоченный, крыша в дырках, в терраске стёкла разбиты. И вообще, было такое ощущение, что это ****ская избушка скоро просто развалится на части.
- Я пойду на разведку, - сказал Игорь. Стойте пока здесь.
Он подошёл к терраске, заглянул в разбитые окна, потом пошёл по тропинке вглубь двора.
Вдруг скрипнула дверь и на улицу выскочила баба в мужской рубахе на голое тело, с всклокоченной головой и чуть отвисшей жопой.
Игорь прижался к стене.
Баба задрала рубаху и присела прямо на тропинке. До Игоря донёсся смачный пердёж и мощное журчание.
«Любая лошадь отдыхает» - подумал Игорь.
Баба встала с корточек и зашла в дом.
Игорь отлепился от стены и пошёл дальше. В доме, как ни странно, окна были целыми. В одном из них горел свет. «Разведчик» подошёл к окну и осторожно заглянул внутрь. Там, знакомая уже баба, лежала сиськами на столе, а сзади её пердолил мужичок с длинными седыми волосами. А на железной кровати в углу спал, наверное, сам господин Фофан. Больше никого не было. Игорь вернулся обратно к пацанам.
- Ну, чё, - сказал Женька, - Давай вломимся, да и всё.
И они вломились.
Генка оторвал седого от его занятия и отшвырнул в угол. Миша спал мёртвым сном. А, может, и правда помер? Женька подошёл к нему, присмотрелся – дышит.
Баба уже сосала у Генки, а Игорь с Женькой побуцкали ногами седовласого и принялись изучать содержимое шкафов. В одном из них они нашли две бутылки самогона. Закуски никакой не было.
- Давай эту тварь «вертолётом» запустим, - предложил Женька.
Генка развернул её жопой к себе, Игорь сунул ей в рот, а Женька вложил свою «пипирку» ей в руку.
И понеслась.
Они развернули «лопасти» и после получасового полёта «вертолёт» приземлился. Пацаны принялись за бухло. «Вертолёт» тоже заправили. Баба только икала и махала рукой.
- Давай, пей, шалава, - Генка гладил её по грязной башке. Набирайся сил, а то сейчас опять полетим.
И они полетели…
- Да, - сказал Игорь, - Ишаку нужно пузырь поставить. Идею подкинул что надо.
- Ладно, почапали домой, - сказал заплетающимся языком Генка, - Хорош на сегодня. Правда, тварь?
Он взял бабу за подбородок и повернул мордой к себе.
- Да валите вы все, - пробубнила та.
- Вот видите, и она говорит, что нам пора.
Женька подошёл к Мишиной кровати и нассал на бедолагу.
- Ты чего это сделал? – удивился Игорь.
- Пусть человек хоть раз на море побывает.
Они вышли на улицу довольные и пьяные и побрели по ржавым рельсам домой.


Игривые шалуны.

В вечерней электричке, как обычно, было мало народа. Большинство людей в это время предпочитали ужинать да таращиться в телевизор. А уж те, кому приспичило, укутавшись в пальто и куртки, сидели на обшарпанных сидениях и безразлично пялились в окно.
Раздвижные двери с грохотом открылись и в вагон зашли трое молодых людей.
Первым шел высокий крепкий парень в бежевой короткой куртке и широких серых брюках. Вторым шел тоже высокий, но худощавый блондин. И замыкал шествие самый маленький из них – кучерявый плотный парубок.
«Бежевый» схватился руками за металлические ручки на сидениях и, изобразив в воздухе ногами «велосипед», двинулся дальше. Невозмутимый взгляд блондина был холодным и колючим, а на лице играла мерзкая полуулыбка. А кучерявый, положив руку на сердце, отвешивал короткие поклоны пассажирам.
Все немногочисленные пассажиры заметно напряглись и старались не смотреть на проходящую мимо шпану.
Кучерявый затормозил около женщины лет сорока-пяти и со словами: «висячку хряпнешь?» начал расстегивать ширинку. Блондин вернулся за ним и еле-еле оттащил его от покрасневшей, словно вареный рак, бабы-ягодки.
Тем временем, молодой человек в бежевой куртке, взяв за шиворот пьяного в усмерть мужчину неопределенного возраста и, судя по всему, места жительства, долбил его лбом о грязный пол, всякий раз поворачивая к себе разбитую рожу с прилипшей к ней семечной шелухой. Блондин оттащил и этого молодого человека. Потом легкими тычками в спину вытолкал обоих друзей в тамбур.
В следующем вагоне сидели три хорошо одетых молодых человека и слушали магнитофон.
Один из них, поцеловав спинку сидения, со сломанной переносицей упал на пол. Второй, получив под дых ногой, скрючился у окна, а третий сиганул в проход и был таков.
Парень в бежевой куртке взял в руки компактную однокассетную «Легенду» и, вне себя от счастья, прижал ее к себе. Кучерявый показал кулак с поднятым вверх большим пальцем, и они с трофеем пошли дальше.
Чуть не до смерти запинав маленькую собачонку, которая вцепилась в штанину проходящего мимо нее блондина, и, погасив одним ударом оба глаза ее хозяину – худосочному мужичку в клетчатом плаще, они перешли в третий вагон.
Кучерявый уселся напротив мужика в кепке светло-коричневого цвета в черную крапинку. Он сложил руки на груди и пристально смотрел мужику в глаза. Тот, не зная в чем дело, посмотрел направо, налево, оглянулся назад в надежде, что эта отмороженная беда с кудрявой головой пришла не к нему, а к кому-нибудь другому.
- Ну, ты и сволочь, - наконец выговорил крепыш.
- П-п-п-почему? – заикаясь, спросил мужик.
- Какая же ты все-таки сволочь, - покачав головой и плюнув на пол, продолжал хулиган.
- Ты чего, парень? Я тебя не знаю совсем.
- Ах, не знаешь???!!! – заорал кучерявый и, подскочив к несчастному, схватил его за грудки и принялся трясти как грушу, - а когда нас с мамкой и двумя недоразвитыми сестренками бросил, знал???!!!
Глаза мужика стали абсолютно круглы, а кепка слетела с седой головы и куда-то укатилась. Блондин с «бежевым» от смеха согнулись пополам и прыгали по проходу.
- Слышь, ты, брошенный недоразвитый детдомовец, - вытирая рукавом слезы, крикнул блондин, - отстань от «папочки», а то он, бедный, сейчас со страху всю электричку обосрет.
- Ничтожество!!!! Говно!!!! – истерично визжал кучерявый. Он побледнел, и по его щекам реально текли слезы. Он тряс мужичонку  что было мочи, и сам трясся ничуть не меньше. Как будто все злые демоны вселились в него одновременно.
Блондин с парнем в бежевой куртке просто угорали от дикого хохота.
Кучерявый с самого детства мог спокойно входить в любую роль. Ему все прочили профессию актера, да только в актеры таких не берут (раньше не брали). И выходил он из роли так же быстро, как и входил в нее. Вот и теперь, когда он с криком «сейчас ты за все ответишь» второй раз за вечер начал расстегивать ширинку и два «экзорсиста» все-таки оттащили беснующегося дьяволенка от посеревшей жертвы, он со словами «ладно, живи, паскуда, пусть тебя всю жизнь совесть мучает» отпустил «папочку» и с улыбкой пошел дальше.
- О, пацаны, наша станция, - тревожно произнес блондин, увидев как тетка в нелепом вязаном берете нажимает кнопку вызова милиции.
Электричка остановилась и три игривых шалуна вышли на платформу и дали деру.


Не надо милицию.

Обшарпанный автобус по имени ПАЗ остановился напротив автостанции и выплюнул из себя зевающих пассажиров. Девушка кое-как вытащила из автобуса две большие сумки и встала, осматриваясь по сторонам.
Откуда ни возьмись подбежали блондин и кучерявый, подхватили сумки и помчались с ними в сторону заброшенного здания, стоявшего неподалеку. Девушка свела вместе колени, чуть наклонилась и закричала:
- Стойте, воры, я милицию вызову!!!
- Не надо милицию, - послышался над ухом сочный бас, - Не волнуйтесь, девушка, я Вам помогу. Меня зовут Василий, а Вас?
- Рита, - ответила удивленная девушка, - А ты кто?
Блондин, кучерявый и сумки исчезли в чёрном проёме давно не существующей двери.
- Я – юный помощник милиции. У нас в школе есть такая организация. Нас тренируют, как настоящих спортсменов, чтобы мы могли задерживать таких, как эти (он махнул рукой в сторону этих). Мы патрулируем вечерние улицы. Если не можем справиться сами, то вызываем милицию по рации.
Василий показал Рите чёрную коробочку с антенной. Она посмотрела на коробочку, на внушительные габариты юного помощника и спросила:
- А как же ты мне поможешь? Они же убежали давно.
- Не волнуйтесь, Рита, далеко не убегут. С той стороны этой развалки все выходы блокированы. Я сообщил своим. Ничего не бойтесь, мы давно за ними охотимся.
Девушка недоверчиво посмотрела на дружинника, но его манера держаться, спокойный голос и рация успокоили её окончательно.
- Я сейчас войду внутрь, - продолжал Василий, - А Вы постойте возле входа на всякий случай. Если я долго не буду выходить, то бегите в милицию.
Девушка кивнула.
Они подошли к старой, давно заброшенной постройке и остановились возле чёрной дырки входа. Василий прижал палец к губам, призывая девушку к тишине. Потом жестами попросил подойти поближе и послушать.
Девушка наклонилась и, повернувшись ухом к темноте, получила такой силы удар, что звёздочки у неё в глазах сложились в слово дура, запрыгали, мерзко хихикая, а потом наступила тишина. Чёрные лакированные туфли уползли внутрь, оставляя каблуками тонкие бороздки на земле.
«Василий» посмотрел по сторонам, поднял воротник бежевой куртки и вошёл вслед за ними.


Нечеловеки.

У Игоря с детских лет была одна выдающаяся способность. Он умел зевать так, что нервная система находящихся рядом с ним людей и животных могла дать серьезный сбой. Этот истошный, гортанный вопль было трудно с чем-либо сравнить. Это было похоже на крик натянутой на залупу болотной выпи, попавшего в капкан облезлого шакала и накачанного наркотой сельского бухгалтера одновременно.
Когда Игорь с пацанами заходил в зал ожидания железнодорожного вокзала и начинал зевать, у пассажиров, ожидающих поезд, падали из рук различные предметы и вещи. Старые бабки что-то бормотали и крестились, а маленькие дети начинали отчаянно плакать. У телок и вовсе «очко» сводило от страха. Было в этом зевке что-то первобытное, глубинное и беспредельное, заставляющее дергаться левый мизинец на правой ноге. Игорю очень нравился такой его талант, и он использовал его на всю катушку.
Но это далеко не все беды, которые обрушивались на головы бедных пассажиров, когда они имели честь видеть перед собой «Егорку» сотоварищи.
Однажды на вокзал вломилась толпа из двадцати пяти человек, и кто-то начал тихонько смеяться.
Просто смеяться!!!
Да так лихо это у него получилось, что сперва два-три человека начали ему вторить, а затем смехом заразились все.
Вы представляете себе двадцать пять одновременно смеющихся придурков в небольшом зале ожидания обосранного мухами вокзала в зачуханном провинциальном городке???!!!
А вы представьте!!!
Это был не просто смех. Это был выворачивающий наизнанку дикий хохот, не ослабевающий ни на секунду в течение долгого времени. Пассажиры чуть в штаны не наложили от такого веселья. Менты сидели в своей каморке на первом этаже, боясь даже нос высунуть наружу. А когда, дождавшись подмоги, все же ворвались в зал ожидания, то никого там не застали, кроме оставшихся без кошельков и трясущихся от страха пассажиров, нескольких оторванных от пола и превратившихся в мелкое крошево деревянных сидений и пухлой старухи, лежавшей на полу со здоровенным огурцом в заднице.
Были приняты беспрецедентные меры по поимке хулиганов, но они, конечно, ни к чему не привели. Никто не мог точно описать внешность хоть одного из беснующихся малолеток. Поговаривали вроде о том, что среди них был длинный белобрысый парень, который кричал нечеловеческим голосом. Но таких белобрысых в городе пруд пруди. А для ментов они все были нечеловеками. Все кричали как сумасшедшие.


Петушок-убийца.

Голубь уже еле махал крыльями, перелетая от одной стены к другой, а Женька, Игорь и Ваня Грач носились по залу ожидания вокзала, махали руками, топали ногами и улюлюкали, не давая голубю никакой возможности приземлиться.
Под потолком не на что было сесть, и бедная птица из последних сил продолжала летать.
- Еще чуть-чуть и ****ется! – восторженно вопил Грач.
- Не жалко тебе собрата? – усмехнулся Женька.
Голубь опять летел, спасаясь от придурков, но в этот раз гораздо ниже, чем обычно. Грач сорвал с головы свою вязаную шапку-петушок и запустил им в голубя. «Снаряд» достиг цели. Несчастная птица была сбита.
- Есть!!! – заорал Грач, - вы видели? Я попал!!!
Голубь лежал на полу недалеко от петушка-убийцы.
Женька подошел, поднял шапку и удивленно присвистнул:
- Чего он тяжелый то такой?
- Тебя бы два года не стирали, тоже потяжелел бы.


Мото-гопники.

- Ты че, урод, оборзел совсем? – Игорь отбирал новенький мопед марки ЗИФ-77 у Сани Огурцова, - у тебя же просят прокатиться только, а ты чего? Зажопил, падла?
- Да ладно, пацаны, перестаньте, «мычал» в ответ Саня, - меня отец убъет за него.
- Я ж тебе объясняю, залупа ты хрустальная, - мы просим прокатиться, а не отбираем насовсем.
- *** ли ты с ним нянькаешься? – Женькино терпение улетучилось в отличие от выпитой водки, - бей его, козла.
Женька вцепился в колесо и дернул так, что Саня выпустил из рук «чудо техники», но снова ухватил мопед за руль.
Игорю надоело «бакланиться» с этим уродом-жопником и он кулаком засадил ему в бочину. Тот рухнул на асфальт.
Игорь запрыгнул на мопед и на педалях начал разгонять его, выжав «сцепление». Женька прыгнул сзади на багажник, и Игорь отпустил «сцепление». Моторчик ожил и зафырчал.
Два пьяных молодых жлоба с довольными улыбками на рожах помчались навстречу осеннему ветру. Облезлая кошка хотела перейти дорогу, но, увидев летящих на всех парах придурков, передумала и прыгнула обратно в придорожную канаву.
А на дворе стоял ноябрь. Морозец покрыл землю ледяной коркой. Так что «гонщики» наши далеко уехать не смогли. На первом же повороте мопед потерял управление и юзом «ушёл» с дороги в кювет. Женька успел спрыгнуть с багажника, и по инерции понёсся за ним. Через два метра он ёбнулся на обледеневшую дорогу. А Игорь вместе с мопедом и с криком: «бля-я-я-я-я-я-дь» уехал в кювет. Мопед заглох, а Игорь выполз на дорогу. Женька лежал на боку, стонал и матерился, как стадо пьяных сапожников.
Огурец выбежал из-за поворота и, увидев два «тела» на дороге, направился к ним. Подойдя ближе, он увидел в канаве свой мопед. Вытащив его оттуда, он покатил его вручную, подальше от этих «мото-гопников».


Первый снег.

Пушистые красивые снежинки падали с неба на землю и тут же таяли, оставляя после себя только грязь.
Одна снежинка приземлилась на кончик ее носа и, превратившись в прозрачную каплю, скользнула вниз.
Она шла по улице, смотрела на падающий снег и радовалась, сама не зная чему. Может этому первому, такому ненадежному снегу? Или тому, что она скоро будет дома? А кому радоваться дома? Пьяному отцу и бледной задерганной матери?
Худощавый блондин вышел на дорогу до неприличия неожиданно. Ее детородный орган резко опустился куда-то на уровень пяток, а ноги предательски задрожали. Она развернулась и побежала обратно. Блондин тоже сорвался с места и кинулся за ней.
Как ты думаешь, дорогой читатель, были у нее хоть какие-то шансы убежать?
Никаких!!! Можешь мне поверить.
Блондин прыгнул и страшный удар в спину положил ее лицом в вонючюю лужу с цветными разводами, а безмолвные и неподвижные фонари все так же выхватывали из темноты сотни мокрых снежинок и сопровождали их своим светом до самой земли.
Первый снег часто поднимает людям настроение и они, облепленные с ног до головы, улыбаются. Вмиг уходят куда-то все неприятности и проблемы.
Идешь, бывало, по улице и не нарадуешься этой красоте. Деревья все в снегу стоят, алкаши, присыпанные, у забора валяются. Тебе хорошо и уютно, молодость делает твою походку пружинистой и легкой, голову холодной, а чресла горячими...
Шел первый снег.
Намокшие и слипшиеся волосы патлами свисали вниз и раскачивались из стороны в сторону, когда она, переброшенная через плечо блондина, исчезла за углом дома.
Отношения между мужчиной и женщиной полны неразгаданных тайн. Женщина всегда являлась для мужчины загадкой, и мужчина пытался эту загадку разгадать.
В тесной подвальной каморке зажегся свет и она, увидев толстую, розово-синюю залупу, торчащую из ширинки блондина, обреченно вздохнула и села на корточки, прижавшись спиной к бетонной стене.
Пузырящиеся слюни вместе с серебристыми бусинками слез стекали по подбородку и, падая на белый вязаный шарф, исчезали между хитросплетениями шерстяных нитей.
Они вышли на свежий воздух и щеки ее сразу зарумянились. Блондин благодарно посмотрел на нее и, подмигнув, быстро зашагал восвояси. Настырная снежинка снова опустилась ей на кончик носа и тут же растаяла.
Шел первый снег.


Что, тебе жалко, что ли?

- Ты думаешь, что если сейчас мне не дашь, то «дупло» свое спасешь? – Женька устало поучал забитую им в угол туалета девчонку, а она дрожала, как осиновый лист, и сплевывала разбитыми губами кровавую слюну.
- Неужели тебе хочется своим симпатичным фейсом в этот обосранный унитаз нырять? – продолжал Женька, - не понимаю я вас, девчонок. Тебе что, жалко, что ли? Всего и делов-то – спустить трусы да постоять у подоконника минут пять-десять. Зато я никому не скажу, и если кто тронет, я ему глаз на жопу натяну и моргать заставлю. Ну, давай, а? Ну очень хочется.
- А ты, правда, никому не скажешь?
- Вот, видишь? – Женька засунул большой палец руки в рот и чиркнул им по переднему верхнему зубу, - сама, если что, мне все зубы выбьешь.
Девчонка поднялась на ноги и наклонилась над подоконником.
- Давно бы так, а то прет в отказ, как танк.
Женька задрал ей куртку на горбушку, стянул трусики кремового цвета и сходу засадил ей по самые «помидоры». Девчонка тихо заскулила, а схватившись за горячую батарею отопления, отдернула руку и закричала во весь голос.
- Ты чего, ебу далась? – Женька прикрыл ей рот ладонью.
- Я обожглась, - прерывисто выдохнула она после того, как Женька убрал руку.
- Бедная моя. Давай подую.
- Ты и так дуешь будь здоров.
Женька держал ее за упругие прыщавые ягодицы и млел от удовольствия. Он даже два раза сдержался, когда сильно припирало, но природа взяла свое и он, вытащив «пипирку» и прижав ее к мосластому девичьему бедру, запустил струю между стеной и батареей.
«Телка» по-быстрому натянула трусы, опустила куртку и собралась уходить, но в этот момент за перегородкой кабинки кто-то пернул.
- Что это было? – спросила малолетка.
- Да, ерунда, - успокоил ее Женька, - это мой друг, Игорь.
- Ты же говорил, что никому не расскажешь?!
- А я и не собирался. Он наверно сидел здесь и срал. Я ж не видел.
- Зато я все видел, - произнес вышедший из кабинки Игорь, - я всем расскажу, и завтра тебя будет отлавливать половина города. Это я тебе обещаю.
Она опять подошла к подоконнику и наклонилась. Игорь деловито раздвинул половинки и медленно вошел в ее узкий сморщенный «дудок».
«Телка» закричала от боли, а, снова схватившись за батарею, завизжала как недорезанная свинья. Женька привычным уже движением зажал ей рот, а Игорь сосредоточенно толкал ей «калик к шейке». Потом как-то неожиданно появился Генка, и она почувствовала этот солоноватый вкус…
Она поняла, что крепкая мужская дружба – это хорошо. Настоящий мужчина делится со своим другом буквально всем, что у него есть. Но ей-то от этого не легче. Когда в туалет «случайно» зашли еще двое «друзей», она поняла, что ее просто развели, а когда зашли еще двое, она хотела только одного – чтобы ее не били.
Когда все ушли, она уселась на телогрейке, принесенной кем-то из парней, обспусканной вдоль и поперек, потому и брошенной. Руки и ноги отчаянно дрожали, а сперма, казалось, вытекала даже из пор ее прыщавой кожи.
Она, конечно же, не пойдет в милицию, потому, что родители не переживут такого позора. Все будут тыкать в нее пальцами и ни один нормальный парень не подойдет к ней ближе, чем на два метра. Ей было страшно и гадко до такой степени, что не хотелось больше жить.
В кармане ветровки обнаружилась измятая пачка «Меридиана» и коробок с двумя спичками. Она прикурила сигарету. Теперь ее измордуют так, что пробу ставить будет негде. Как бы она не скрывалась и не оберегалась, ее будут выслеживать, и отлавливать везде. А ведь до этого она всего два раза трахалась с Юркой Скоковым у него дома.
Она курила сигарету и думала о том, как сделать так, чтобы дома ничего не заметили, когда в сортир зашел один из насильников. Он подошел к ней и протянул огромное краснющее яблоко, так нелепо сверкающее наливными боками в этом вонючем мареве. Она машинально взяла его левой рукой, ошарашено смотрела то на яблоко, то на парня, а тот тяжело вздохнул, пожал плечами, и вышел из туалета. Потом ее рука, будто вмиг ставшая неживой, упала на фуфайку, и яблоко, подпрыгивая, покатилось по загаженной плитке.


Апрель 1989 года. Барашек.

Огни уличных фонарей сплывались в разноцветный калейдоскоп. Игорь протер глаза, но видимость не стала лучше. Идти было невыносимо тяжело.
«Вот сейчас упаду в какую-нибудь лужу и ****ец», - шевелил проспиртованными мозгами Егорка.
Надо добраться до дома!!!
Вот и родной подъезд. Он почти у цели. Дома отец, наверное, выпивши. Авось не унюхает. Самое трудное – это подъем на пятый этаж. Этот подъем не раз был последним и непреодолимым препятствием к родной кровати. И даже преодолев это препятствие, Игорь не всегда выигрывал «бой». Один раз он, уже войдя в квартиру, упал на пол вместе с вешалкой для одежды и вырубился. Пару раз падал мимо кровати…
Вот Игорек открыл входную дверь и вошел в квартиру. Отец действительно был под «шафе», но сидел на диване и смотрел телевизор. Игорь сделал над собой огромное усилие и прошел на кухню, почти не качаясь. Выпив кружку воды, он ушел в спальню, разделся и упал на кровать.
Вот и все!!! Финиш!!!
Игорь уснул, но, как оказалось, ненадолго. Он очнулся оттого, что ему было очень плохо. Тошнило, и болела голова. Он понял, что придется встать и проблеваться. Но отец не спал и все так же сидел перед телевизором.
Вот блин!!!
Игорь решил одеться и выйти на улицу поблевать в ближайших кустах. Он быстро спустился вниз и зашел в кусты, растущие возле дома.
И тут началось. Он ползал на коленях и блевал, издавая звуки, похожие на рёв охрипшего барана.
Неподалёку послышались девичьи голоса и смех.
Вот ещё несёт нелёгкая!
Две «тёлки», лет двенадцати, шли по дороге и, услышав нелицеприятные звуки, остановились у обочины.
- Бе-бе-бе, бе-бе-бе, - начали они прикалываться, - Барашек, выходи сюда.
Они смеялись как ненормальные.
«Ну, суки недоразвитые» - думал Егорка, - если б только мне не было так плохо, я бы вам волосёнки то на ****енках повыдёргивал. Уж будьте в этом уверены.
- Бе-бе-бе, - надрывалась тощая.
Игорю в свете фонаря их было отлично видно, но сил догнать и вломить по первое число уже не было.
- Баран, выходи, - издевались молодые шалашовки.
- А ну, пошли на *** отсюда – заревел Игорь.
- О! – воскликнула одна из соплячек, - наш барашек научился разговаривать по-человечески. А мы-то думали, что он только блеять и пердеть умеет.
Весь в собственной блевотине, с прилипшими к рукам мелкими ветками и бумажками, Игорь выполз на дорогу.
- Вот он, вот он! – закричала тощая, - хороший барашек, чумазенький.
Вторая подошла к нему и хлестнула крапивой по лицу.
- Я вас, падлы!!! – ревел Игорь, - всё равно достану. Сам лично каждой «дупло» разворочу!!!
Он полз по дороге, а они бросали в него мелкие камешки и смеялись тем особенным смехом, каким смеются только шалавы.
Игорь не сомневался, что перед ним и есть будущие ****и. Он знал, что найдёт их потом, и позавидовать им будет сложно. Но сейчас он ничего не мог сделать. Две отмороженных пидерсии издевались над ним. Это был явный «откат» за все его прегрешения перед женским полом.


Погоня.

Сердце её бешено стучало в груди, а лёгкие готовы были разорваться от быстрого бега. Силы были на исходе. Вытирая рукавом со лба капельки пота, она думала только о том, сможет ли сегодня добраться до дома в целости и сохранности.
Вроде бы оторвалась.
Она сиганула на стройплощадку, когда за ней погнались четверо пацанов после дискотеки. Она спряталась в железобетонных плитах, а они долго её искали. Один из них проходил в полуметре от её забившегося между плитами тельца, но всё обошлось. Ушли. Она вылезла потихоньку из своего укрытия и начала петлять по тёмным улочкам, боясь снова выйти на центральную. Благо, она хорошо знала эту часть городка. Она перешла на шаг, а потом и вовсе уселась на деревянную лавочку у забора. Дрожащими руками, достав из пачки «Космоса» сигарету, только с третьей спички смогла её прикурить. Дыхание постепенно восстанавливалось.
Кто эти уроды? – думала она. Они не могут быть местными, потому что на дискотеке стояли в сторонке и ни с кем не общались. И одеты они были не так, как наша шпана.
Главное – добраться до дома. Осталось не так много.
Она поднялась с лавочки и пошла, осторожно переставляя ноги, чтобы сильно не шуметь.
Она была не из робких девчонок. Скажем так, совсем не из робких. А если ещё точнее – она была далеко не робкой. Не раз на дискотеке она таскала за волосы расфуфыренных красавиц и прикладывала нежными фейсами о свою коленку.
Но в этот раз испугалась не на шутку. Эти пацаны ей не понравились сразу. Было такое ощущение, что они просто стояли и выбирали жертву. И выбрали ее.
Из местных никто даже не подошел к ним, не спросил, откуда они.
Им было не больше семнадцати, но держались они, как будто были намного старше.
Она увидела их. Все четверо выскочили на улицу, по которой она шла, и кинулись к ней.
Бежать было бесполезно, и она села прямо на дороге, закрыв лицо руками. Удар ногой по лицу опрокинул ее навзничь и в глазах засверкали разноцветные огоньки.
Ее взяли за ногу и поволокли...
Это только в кино красиво уходят от погони. Если негодяи гонятся за девушкой, то непременно какой-нибудь сильный и смелый «Иван Царевич» забивает их как кроликов, а девушку провожает до дома и **** её там, в одно лицо на белых простынях.
В жизни всё гораздо прозаичнее. Обычно «Рэмбо» где-то не здесь распускает на ремни маленьких вьетнамцев. Сколько ни крути бестолковкой, нигде его не увидишь.
Она плакала и мычала, потому что в рот ей забили её же собственные трусы, а невероятной толщины *** лихо прыгал из одной оставшейся дырки в другую.
Ничего себе, сходила на дискотеку!!! Надо же так...
Вот и сказки конец, в которую она так и не попала.
А могла бы...


Невежи.

Игорь держал за ошейник низкорослую дворнягу и методично вламывал ей ****юлей. Пес скалился, рычал, вырывался, скулил, но укусить даже не пытался.
- Внучок, оставь ты его, - проговорила вышедшая на крыльцо бабка в белом платке.
- Сейчас я этого скота научу старших слушаться.
- Эй, добрый мальчик Егорка, - послышался голос Генки со стороны калитки, - он что, косточкой с тобой не поделился?
- Здорово, Геныч, заходи.
Генка уселся на лавочку.
- Здравствуй, баб Насть, - поздоровался он с бабкой.
- Таких бы здоровых, да в доброе дело, - проворчала бабка и ушла обратно в дом.
Генка закурил сигарету и закинул ногу на ногу.
- Так по что животину-то мучаем?
- Эта животина уже давно ****юлей просит, с самого своего собачьего детства.
- Что так?
- Видишь, какой мы ему вольер просторный отгрохали? Живи да гавкай. А он первый раз подкоп сделал и срулил на два дня куда-то. Потом объявился, стоит хвостиком машет, глазки невинные. Второй раз фанеру оторвал. Неделю его не было. Я все что мог, заколотил. И что ты думаешь? Этот пидор прогрыз дырку в заборе и все равно съебался.
- Да, - усмехнулся Генка, - серьезный кобель. С таким шутки плохи.
- Тебе смешно, а у нас – что есть собака, что нет ее.
Собака-невидимка глухо рычал.
- Давай, топи его в бочке с водой.
- Я бы с радостью, да бабка меня тогда самого утопит.
Игорь залепил дворняге последнюю затрещину и отпустил ошейник. Пес сразу же ломанулся через огород и исчез из виду.
- Вот видишь, какая шалава?
- Я бы, если честно, после такой воспитательной работы тоже помчался, куда глаза глядят.
- Пусть этот Артемон ****ский совсем не возвращается.
- Из него Артемон, как из твоей бабки мальвина-***соска, - Генка захохотал, - на дискотеку сегодня пойдешь?
Они шли по улице в обнимку и орали «огней так много золотых на улицах Саратова», пока не вышли на площадь перед ДК.
Пацаны кучковались  по трое, по четверо, размахивали руками, что-то объясняли друг другу.
А шалавы-то, как вырядились!!! Сроду и не подумаешь на них... И нахрена так рядиться, если все равно в грязи изваляют? Где логика?
Вот двое пьяных пацанов потащили одну чиксу в бурьян.
Началось!!!
Игорю кто-то постучал по плечу. Он обернулся – никого. Старый трюк. Улыбающийся Паршивец поднялся с корточек.
- Здорово, Егор.
- Ну, здорово, шутник, блин.
- Здорово, брат, - Генка ощутимо хлопнул Паршивца по плечу.
Паршивец отступил на два шага и сказал:
- Потише ты, - вырос здоровый – все можно?
- Извини, брат, - Генка хотел стукнуть его еще раз, но тот увернулся.
- Только вы можете до ****юлей доздороваться, - проговорил Игорь, - какая у нас сегодня культурная программа?
- Тоже мне культуристы, - Паршивец старался близко к Генке не подходить.
- Да хорош тебе, бурчать-то! Посоветуй лучше, чем сегодня заняться.
- Вы, я вижу, и так уже назанимались.
- Ты, бля, хорош, бля, надоел, бля!!!
- Ладно, ладно, молчу.
- Ты говори, только по делу.
- По делу – так по делу. У меня три рубля есть...
- Маловато, - заявил Генка, - Но мы можем настрелять.
- Ага, - кивнул Паршивец, - Я тут два часа ошиваюсь. Скорее тебя пристрелят.
- Сейчас пойду, кому-нибудь ****о вскрою, и сразу «бабки» найдутся – угрожающе заявил Генка.
- Смотри, как бы тебе не вскрыли, - ответил Паршивец.
- Ты чё, бля, не веришь?
- Верю, верю.
- Хорош бычить, - цыкнул на них Игорь, - думайте лучше головами.
- Чего тут думать, - Генка закинул обратно спадающую на глаза чёлку, - глушить надо кого-нибудь.
- Да уймёшься ты, глушитель хренов!!! – терпению Игоря точно пришли кранты.
- Всё, всё, не буду больше, - Геныч отвернулся и начал насвистывать какую-то блатную песенку, что-то типа «подай на пропитание червончик золотой».
Потом он резко схватил за шиворот проходящего мимо пацана. Тот от неожиданности потерял равновесие.
- Слышь ты, падла, - Генка тряс его двумя руками, - «бабки» есть?
- У меня «полташ» на дискотеку.
- Давай сюда.
Парень выгреб из кармана мелочь и протянул Генке.
- Вот так-то лучше, - сказал молодой жлоб, - А теперь вали отсюда, чтобы я тебя здесь больше не видел никогда.
Генка повернул его спиной к себе и отвесил такого пинка, что парень дал ходу, держась за жопу.
- Ну вот, - Генка протянул Паршивцу мелочь, - уже три пятьдесят.
- Браво! – Паршивец состроил радостную гримасу, - Похлопайте ему. Осталось человек пятнадцать угондошить, и всё, полный порядок.
Игорь, ни слова не говоря, вынул у Паршивца из руки пятьдесят копеек, схватил Генку и потащил его к билетным кассам. Купив ему билет, он затолкал Генку внутрь, потом вернулся обратно.
- Пусть сходит, потанцует, а то пол города передушит за «полташ».
- Слышь, Миха, тут недавно два пацана ****ь какую-то потащили вон в те кусты, - Игорь показал рукой с вытянутым указательным пальцем на бурьян, - может, навестим?
Они заглянули в кусты.
Один ебаришка сидел на кирпиче и курил, а второй – «пялил» девчонку с такой скоростью, что было удивительно, как у неё из ****ы дым до сих пор не пошёл.
«Так ведь можно её и с лица земли стереть» - подумал Игорь.
Вот парень напрягся, весь изогнулся и с криком «Хорошо-то как, сука!!!» кончил ей на живот.
- Бог в помощь, - сказал Паршивец.
Пацаны уставились на непрошенных гостей, а «тёлка» села и прижала к груди колени.
- ****ся, значит, - Паршивец подошёл к злоумышленникам, - Извращенцы хреновы, вы кто такие? Что-то я раньше вас не видел.
Тот, который хвалился суке, как ему хорошо, застегнул штаны. А тот, что курил, ответил:
- Я Вовка-Борода, а он - Капитан.
- Слушай, Капитан с Бородой, - сказал Паршивец, по борзому растягивая слова, - Прыгайте на свою баржу и плывите отсюда, пока я вам по рынде не настучал.
- А ты чё, борзый-то такой? – усмехнулся Капитан, - директор этих кустов что-ли?
Игорь, стоявший сбоку от Капитана, молча нанёс ему удар в челюсть. Тот рухнул на землю, как подкошенный. Борода попятился назад.
- Ну и моряки, мать иху, - Паршивец смеялся взахлёб, - Игорян, давай запидорасим этих козлов. Будут знать, как кучерявиться.
- Не надо, оставь их. Пусть валят отсюда.
Капитан очухался, перевернулся на бок и выплюнул два зуба вместе со сгустками крови. Борода поднял Капитана, и они побрели прочь, как побитые собаки.
- Ну а с этой «дыркой» что делать будем? – спросил Паршивец.
- Выебем, завафлим и убьём. А что ещё с ней делать? – дежурным тоном проговорил Игорь и пожал плечами.
«Тёлка» сидела на земле и дрожала как осиновый лист на берёзе.
- Ладно, мы из трёх действий сделаем только одно. Выбирай, красавица, - Игорь повернулся к обезумевшей от страха прошмондовке, - Я вот лично думаю, что её надо просто убить, а ты, Миха, как настроен?
Игорь подмигнул Паршивцу.
- Я тоже думаю, что не хрена с ней возиться. Кирпичом по башке и закопать.
«Тёлка» заревела, завыла, заблеяла, запищала и поползла на жопе назад.
- Куда ж Вы, мадам, заскользили-то? – крикнул ей Игорь, - «Очком» гадость ещё какую-нибудь зацепите и до конца своих беспутных дней чесаться будете. Ладно, мы передумали. Живи, дырка вонючая. Отсосёшь только у меня, у него, - Игорь показал пальцем на Паршивца, - и ещё у одного молодого человека. Как зовут тебя?
- Наташа, - промычала «тёлка».
- Вот, Наташа, - продолжил Игорь, - Если я увижу или услышу ещё раз, что ты с кем-нибудь ебёшься, то мы тебя убьём. Ясно?
Наташа подскочила к Игорю и начала расстёгивать ширинку. Пока она сосала, Паршивец сбегал в танцевальный зал за Генкой. Наташа обслужила всех троих и скоренько срулила домой, а пацаны опять задумались о том, где же достать денег на водяру. Задача не из лёгких.
- Я знаю, куда нужно идти, - Геныч плюнул сквозь зубы.
- Ты и здесь неплохо справляешься, - пробурчал Паршивец.
- Нет, я серьёзно. Тут недалеко Юрка живёт. У него родичи – не бедные люди. Шмотьё у него всегда новое и «видак» свой есть.
- Геночка, я тебя прошу, - Игорь положил руку на сердце, - Не надо больше никого бить.
- Да чё вы, бля, как не родные сегодня? Уже давно бы деньги были. С него и «чирик» можно стрясти. И пожрать ещё.
- И поебаться пусть в газетку завернёт, - вставил Паршивец.
- Поебаться мы и так найдём, - Генка хотел опять стукнуть Паршивца по плечу, но тот отошёл в сторону, - Главное бухнуть, как следует, а «тёлки», вы же сами видели, по кустам валяются.
Юрка жил действительно недалеко. Генка поднялся на четвёртый этаж и позвонил в дверь. Игорь с Паршивцем остались ждать этажом ниже.
Дверь долго не открывали, но, наконец, послышались шаги, и обеспокоенный женский голос спросил:
- Кто там?
- Здравствуйте, - ответил Генка, - А Юра дома?
- А ты кто такой?
- Я его знакомый.
- У него нет знакомых с такими голосами. Проваливай отсюда.
- Слушай, ты, синьора Донна ****ческа, - ответил на это Геныч, - Если нет его дома, так и скажи, нечего орать.
- Сейчас ты получишь, будь уверен, - сказал голос за дверью и послышались удаляющиеся шаги.
Потом послышался тяжёлый топот. Входная дверь резко распахнулась перед носом у Генки, и на лестничную площадку выскочил небритый мужик в белой майке и семейных трусах. Он схватил Генку за шиворот и поволок вниз по лестнице. Следом за ними бежала баба с бигудями на башке и в домашнем халате. Генка вырывался, как мог, но мужик держал его крепче бульдога.
- Вася, выкидывай его на улицу!!! – орала баба.
Мужик заметил два силуэта на тёмной площадке этажом ниже, но было поздно. Игорь прыгнул ему на спину и мужик, отпустив Генку, вместе с Игорем кувырком покатился по лестнице. Мужик упал на спину, а Игорь ударился спиной о стену. Генка с Паршивцем подскочили к мужику и начали мутузить его в ноговую. Он только охал и хрюкал, но подняться не мог.
Баба подбежала к своему Васятке, встала на колени и начала причитать, а очухавшийся от удара о стену Игорь, подполз к ней сзади и задрал халат. Перед его глазами возникла аппетитная жопа без трусов. Он с жадностью хищника впился зубами в белую плоть. Баба завизжала, как недорезанная свинья, а Генка с Паршивцем подхватили под руки Игоря и потащили его вниз. Несколько человек, выйдя на площадку, смотрели на избитых и покусанных соседей, ничего не понимая, а трое друзей выскочили из подъезда и понеслись со всех ног подальше от невежливой семейки.


Вело-гопники.

Женька флегматично жевал яблоко, сидя на рамке велосипеда по имени «Десна», свесив с неё ноги, обутые в серые кроссовки на липучках. В таких же кроссовках, только чёрного цвета, Игорь крутил педали этой же самой «Десны».
- Жрать охота, - жаловался Женька, - С утра только тарелку супа съел.
- Точно. Так исхудал, что я взмок весь тебя везти.
- Но ты же меня сильней, - сказал Женька.
Железная логика!!!
Навстречу шагала «тёлка» лет четырнадцати. Лёгкий сарафан то и дело поднимало ветром.
- Дави её, суку!!! – во всю глотку заорал Никанор, - давай, Игорёк, намотай её ****у на катафоты!!!
Игорь направил велосипед прямо на неё и прибавил «газу». «Тёлка» заметалась на дороге, выпучив глаза, и не зная куда бежать. Игорь велосипедом прижал её к забору. Женька, не слезая с рамки, отвесил ей хорошего «фофана», и они поехали дальше. «Тёлка» присела на корточки у забора и заплакала.
Куда они ехали, они и сами не знали. Игорь уже устал крутить педали и предложил Женьке посидеть где-нибудь покурить. Женька согласился, и они уселись на лавке напротив мусорных баков.
Нашли место!!!
А что делать? Другой лавочки не было поблизости...
Парень спокойно ехал на велосипеде. Он явно никуда не спешил.
Не мог в другом месте кататься!!!
Весь чистенький, аккуратно причесанный. Сразу видно, что мамочка за ним следит. Велосипед ему новый купили…
Он уже проезжал мимо, когда Игорь с Женькой вскочили с лавочки и бросились к нему. Парень испуганно посмотрел на них и сильней надавил на педали.
Но съебаться ему было не суждено.
Женька схватил велосипед за багажник, а Игорь за шиворот стащил беднягу с сиденья. Они схватили его за руки и поволокли к мусорным бакам. Тот упирался и брыкался, но пацаны все-таки дотащили его до цели, перевалили через борт контейнера, и парень исчез в общественной помойке.
Потревоженные мухи целым роем закружились над неожиданной добычей.
Довольные собой велосипедисты сломали велосипед классового врага и, прыгнув на своего железного коня, помчались прочь, пока кто-нибудь ментов не вызвал.
Старенький дедушка ковылял вдоль дороги, опираясь на палочку и неся большую сумку, полную хлеба. Игорь прямо на ходу выхватил из сумки батон и передал Женьке.
- На, жри, а то ты вечно голодный и худющий у нас.
Они больше не оборачивались и не видели,  как дед стоял на дороге и махал им вслед палкой.


* * *

Мерцающий огонек свечи превратил обыкновенную маленькую комнатенку в сказочную пещеру. Пещеру любви.
Ольга Николаевна Кудрявцева – молоденькая учительница химии – сидела напротив Игоря и смотрела на него своими огромными черными глазами. На столе стояла бутылка шампанского и два бокала на длинных тонких ножках.
Ольга закинула ногу на ногу и взяла Игоря за влажную от волнения руку.
«Не может быть!!! – думал Игорь, - мечта всех старшеклассников школы (сопливые, думаю, тоже мечтали) сидела напротив него, выставив на показ голые ляжки, и взглядом обещала незабываемую ночь...
Она была красавица. Длинные темно-русые волосы волнами спадали на плечи...
Здоровенные упругие груди прерывисто вздымались. Немного цыганские черты лица придавали ей невероятное очарование. И конечно глаза. Большие черные бездонные глаза, в которых «утонул», наверное, не один воздыхатель. Они притягивали к себе, словно магнит, заставляли быстрее биться сердце.
Игорь тоже «утонул» в этих глазах с тех пор, как они (эти глаза) год назад появились в его школе. На ее уроках у пацанов происходили совсем другие химические реакции...
И вот она сидит рядом с Игорем, а он не верит в происходящее.
Может, это сон?
Она встала из-за стола, подошла к нему и села на колени.
- О! – проговорила она, - ты мне очень «рад».
- Конечно, рад, - Ольга Николаевна.
- Какая я тебе Николаевна? – обиделась Ольга.
- Прости... Ольга.
Игорь вдохнул еле заметный  аромат духо;в, и у него закружилась голова. Она ласково гладила его по светлым волосам и шептала на ухо какую-то чушь. Игорь даже не заметил, как они оказались на кровати. Он долго целовал ее тело, а она, томно-медленно, моргала своими глазищами и приоткрывала пухлые губки.
Он вошел в нее…
По телу Игоря пошли судороги. Он все быстрее и быстрее уносился...   в вонючую даль…  Почему вонючую?
Вонючую???!!!
Что-то не то. Что-то... чудовищно не то.
Чудовищно???!!!
Игорь похолодел. Вместо Красавицы Ольги он увидел старую знакомую -  волосатую тварь!!! Та смотрела на него маленькими красными глазками и бормотала:
- Игор-р-рюня, тебе не убеш-ш-шать. Я найд-д-ду теб-б-бя все рав-в-вно!
Игорь попробовал освободиться, но тварь держала его крепко. Она начала засасывать его…
Игорь почувствовал, как его тянут за ногу. Он открыл глаза и увидел, как мать пытается оторвать его от плюшевого медведя, которого отец подарил ей ещё в молодости.
- Да отпусти ты его, - говорила она, - Вцепился, как крокодил. Он и так скоро рассыплется от старости.
Игорь отпустил медведя.
- Тебе приснилось что-то плохое? – спросила мать, глядя на его лицо, покрытое капельками пота.
- Нет, всё нормально, мам. Просто достали эти метаморфозы.
- Чего? – не поняла мать.
- Ладно, мам, иди, занимайся своими делами, - сказал Игорь и, вытерев с лица пот диванным покрывалом, с облегчением улыбнулся.


Деликатес.

Андрюха Смирнов был краснее пролетарского кумача и, выпучив глаза, пытался выплюнуть кусок сосиски, а Игорь долбил его портфелем по горбушке и приговаривал:
- Угораздило тебя, падла. Давай, бля, харкай её обратно! Надо было с пацанами делиться, а то в одно лицо решил деликатес спровадить. Жмот ****ый.
 Андрюха не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Наконец, после очередного удара, злополучный кусок сосиски выскочил изо рта жадины и упал на тетрадь.
- Спасибо, Игорян, - задыхающимся голосом проговорил Андрюха.
- Спасибо на хлеб не намажешь, - Игорь поставил Андрюхин портфель на пол возле парты, - С тебя сосисок столько, сколько сможешь. Не принесёшь, я тебе в глотку что-нибудь такое забью, что точно подохнешь.
- Здорово, бескорыстный спасатель пионеров, - Генка прошёл мимо Игоря и уселся за свою парту.
- И тебе – не хворать, - ответил Игорь.
- Со мной поделишься?
- Ага, если этот куркуль принесёт.
Куркуль хмурился и поправлял пионерский галстук.
- Андрюшенька поделится, Андрюшенька не жадный, - Генка разговаривал со Смирновым, как с маленьким ребенком, при этом состроив весьма гаденькую физиономию, - правда, Андрюшенька?
- Как хочет, - присоединился Игорь, - если «дупло» не жалко, пусть не приносит ничего. Мы не обидимся.
Андрюха стал белее самого белого полотна и исподлобья посмотрел на  одноклассников.
- Смотри, как косится, падла, - продолжил Геныч, - молодец, за «очко» свое опасается. Знает, что потом сосисками не откупишься. Не ссы, мы ж не звери какие-нибудь. Вазелин- то у нас всегда найдется.
- Ладно, Геныч, хорош парня пугать, а то еще заикаться начнет, чего доброго, - Игорь уселся за свою любимую заднюю парту, - Куда сегодня после школы пойдем?
- Пойдем в парк костер жечь?
- Да не охота что-то. Опять все, как кочегары, дымом провоняем.
- Может, к Светке Агеевой в гости заглянем?
- Туда и без тебя найдется, кому заглянуть. Она нарасхват. Паршивец говорил, что она сосет так, как, будто специальные курсы проходила.
- Этот и там побывал?
- У нее большие пацаны постоянно ошиваются. После армии, которые. Могут по «тыкве» настучать, делать не фиг.
- Пусть только попробуют. Борзому скажем. Он их со своей толпой так отметелит, что мало не покажется.
- На фиг тебе это нужно? Борзого впрягать. Разборки всякие учинять.
- Ну, не знаю тогда, может на вокзал?
- Там Борзый пасется. Путаться под ногами?
- Тогда литровку водки и в беседку?
- Эх, сосиски бы сейчас не помешали…
Игорь выпил стакан водки и откусил кусок сосиски. Это была уже восьмая сосиска, и он не мог больше есть, но все равно ел. Генка валялся на скамейке с раздувшимся животом и курил. А рядом лежал кулек с оставшимися двенадцатью сосисками.
- Смотри!!! Агафонова!!! - закричал Игорь, тыча пальцем в сторону дороги.
Генка выскочил из беседки и, выпрямив спину и высоко поднимая колени, помчался наперерез сутулой девичьей фигуре, а сутулая девичья фигура ломанулась вперед.
Вот ей дома не сиделось!!!
Генка не успел наперерез. Танька мчалась словно ветер.
Ох уж этот сладкий миг погони!!!
Геныч увидел на дороге огромную, по ходу дела лошадиную, кость, поднял ее и метнул в Агафонову. Здоровенный уродливый мосол попал ей в аккурат по хребтине и отскочил в сторону.
Таньке хрен бы что.
«Какие же эти шалавы живучие» - подумал Генка и подобрал валявшийся у забора стоптанный кирзовый сапог. Сапог, засвистев, отправился догонять беглянку.
Есть!!! Прямо подошвой по затылку!!!
Агафонова остановилась, схватилась за голову и присела.
Через пятнадцать минут вся растрепанная, испытывая дискомфорт в промежности и тупую боль в затылке, Агафонова сидела на скамейке в беседке и доедала уже пятую сосиску…


Служу Советскому Союзу.

Игорь внимательно смотрел на дорогу сквозь металлические прутья своего балкона. Рядом сидел Женька, а в тазиках лежали два здоровенных гондона, наполненных водой.
- Главное – совместить траекторию падения со скоростью движения, - волновался Игорь.
- Не ссы, - успокаивал его Женька, - Может, повезёт, попадём.
Как назло, на дороге никого не было, и друзья напряжённо ожидали. Вот проковылял старый дед с палочкой, супружеская пара с ребёнком, но подходящего объекта не было.
Через десять минут терпение «снайперов» было вознаграждено. По дороге шла «тёлка». Весёлая девчонка шла лёгкой пружинистой походкой, и белое платье раздувало ветром во все стороны.
- Объект приближается, - сообщил Игорь, - Орудие к бою.
- Есть, орудие к бою, - ответил Женька и аккуратно взял тазик с  гондоном в руки.
- Трубка двадцать, прицел сто двадцать, - командовал Игорь, - Пли!!!
Женька выбросил гондон через перила балкона.
Послышался громкий хлопок, а затем – пронзительный визг.
- Кажись, попали, - неуверенно сказал Игорь.
Они посмотрели вниз.
«Тёлка» в мокром платье продолжала визжать и вертела головой по сторонам.
- Ура!!! – крикнул Игорь, - Поздравляю Вас с первой победой.
- Служу Советскому Союзу!!!
- Готовьте второй снаряд.
- Есть, готовить второй снаряд.
- Пли!!!
И второй гондон полетел вниз. Опять хлопок, опять визг и грязная мокрая «тёлка», закрыв лицо ладонями, сидела на асфальте.
Женька с Игорем ударили в ладоши и с чувством полного удовлетворения покинули балкон.


Динка – Коровья Лепешка.

Здоровенный полосатый кот, глухо ударившись о стенку, упал на пол и затих, но с помощью крика «ах, ты, сука» и хорошего пинка сразу ожил и, вскочив на разъезжающиеся лапы, выскользнул из подъезда.
Следом за котом из подъезда вышел Женька и отправился к реке. День стоял до того жаркий, что даже мошкара не летала, боясь запотеть, а жирные чайки лениво ковырялись на помойке. Тридцать градусов в тени и ни одного облачка. Пляж был переполнен и Женька, не раздумывая, направился вверх по течению, туда, где на берегу были кучи песка, выгруженного с баржи.
Народу там было значительно меньше, чем на пляже, потому что неудобно было загорать, и дно после трех шагов от берега резко обрывалось глубиной.
Трое пацанов соорудили самодельный мостик для ныряния из доски и тяжелых камней, и теперь устроили «олимпиаду».
После постройки такого мостика, прежде чем нырнуть, нужно обязательно обследовать дно в этом районе. Как-то раз перепивший придурок прыгнул с такого вот мостика. Он красиво вошел в воду, а потом его достали оттуда с большой корягой в бочине. Весть о дурацкой смерти вмиг облетела весь городок и с тех пор прыгуны начали проверять дно весьма тщательно.
Женька прикрыл глаза ладошкой и начал высматривать место, где можно было раздеться.
Кучи песка представляли собой затейливую «горную гряду». Высокие «горы» перемежались с теми, что пониже. А местами были небольшие ямы, наполненные водой, попросту называемые лягушатниками. В этих лягушатниках любили резвиться маленькие дети, не боясь утонуть.
Женька обошел  такой визжащий и копошащийся лягушатник, и увидел «телку», бесстыдно валявшуюся на жарком полуденным солнышке. Она лежала на каком-то, то ли одеяле, то ли покрывале, на спине, широко раскинув руки и ноги. Рожа ее была прикрыта газетой, но Женька и думать не думал о роже, пялясь на еле прикрытые купальником женские прелести. Он судорожно сглотнул и осмотрелся по сторонам.
Никого с ней?! Неужели так бывает?!
Он достал из пачки сигарету и направился к этой бля – морской звезде.
- Девушка, у Вас спичек не найдется? – спросил похотливый юноша.
Телка стянула газету и, приподнявшись на локтях, удивленно посмотрела на кучерявого незнакомца.
- Нет, - проговорила она, - я не курю и, как детский врач, и Вам, молодой человек, не советую.
И тут Женька, посмотрев на ее носатое лицо, понял, что ей не меньше двадцати семи - двадцати восьми лет.
- О! – улыбнулся Женька, - да Вы доктор! Скажите, доктор, Вы не могли бы меня осмотреть? У меня пиписька постоянно стоит. Не могу ничего с этим поделать…
- Вам, молодой человек, нужно провести соответствующую терапию и, причем, срочно.
- Я готов, доктор, - Женька уселся рядом с ней.
- О нет, здесь нужны совсем другие специалисты. - Коля!!! – громко позвала она.
Женька жопой почувствовал что-то неладное, и жопа его не обманула. Когда он обернулся, то увидел выбежавшее из воды, и на всех парах несущееся к ним накачанное волосатое «неладное».
«Бля, попал» - успел подумать Женька, прежде чем голова его получила сокрушительный удар и зазвенела точь-в-точь как бронзовый набатный колокол. Песок почему-то поднялся вертикально и прижался к его левой щеке. Потом было чувство невесомости, когда его тащили за ногу и за ворот рубашки. А закончилось все водными процедурами. Женька очухался, выполз на берег и уперся лбом в стройные женские ноги.
- Да-а-а-а, - сочувственно произнесла их хозяйка, - жара нынче кого угодно с ума сведет. Палит прямо не на шутку.
Женька повернулся на спину и увидел девушку, возвышающуюся над ним.
- Молодой человек, я еще могу понять, что Вы в одежде в воду сиганули, но при этом здоровенную шишку набить на лбу – это уже слишком.
Женька потер лоб и попытался улыбнуться, но вышло как-то вымученно. Девушка подала ему руку, и он поднялся на ноги.
Ростом она была такая же, как Женька, только намного стройнее… Темно-синий раздельный купальник очень ей шел. Белые волосы были стянуты сзади в маленький хвостик. Лицо ее было симпатичным, но немного бледноватым. Но вот голос заворожил Женьку. Это был глубокий, как говорят, задушевный голос.
- Ну, и как зовут нашего жароненавистника?
- Женя, а тебя?
- Меня – Дина.
- Очень красивое имя.
- Мне тоже оно нравится. Скажи, Женя, а ты часто вот так вот в омут головой?
- Нет, только после встречи с прекрасным…
- Может быть, ты разденешься, и мы искупаемся по-нормальному?
Женька стянул с себя мокрую рубашку и штаны и, оттолкнувшись от берега, прыгнул в мутную воду реки. Вынырнув через три метра, он позвал Дину, и прокашлялся, когда она поступила точно так же, и вынырнула рядом с ним.
- А ты молодец, - сказал Женька, - хорошо плаваешь.
- Есть такое. Очень люблю воду.
- А поплыли на другую сторону?
- Поплыли.
Дина действительно хорошо плавала. Все движения ее  были настолько сильны и уверенны, как будто она занималась этим каждый день.
Когда они вышли на другой берег (ширина реки была здесь метров 150), Женька уселся на траву и тяжело задышал, Дина же, как ни в чем не бывало, смотрела на него и улыбалась.
- Ты где так плавать научилась? – спросил ее Женька.
- В родном бассейне в Москве. Я москвичка.
- А сюда к бабке, что ли приехала?
- Совершенно верно.
- Я сразу понял, что ты не местная.
- Это почему?
- Наши сами боятся знакомиться.
- Кто же их так у вас запугал?
Женька вместо ответа сорвал сухую травинку и начал ее жевать.
Дина нагнулась, чтобы поднять трехцветный округлый камень.
- Я тут у нас таких купальников не видел, - произнес Женька.
- Нравится?
- Да, не плохо. Дина, а ничего, что ты с малолеткой познакомилась?
- Какой же ты малолетка? Лет 17 точно есть, наверное?
- Да уж, есть.
Неудивительно, что Дина ошиблась. Все три друга выглядели старше своих лет. Игорю тоже давали 17, а Генке вообще 19.
- А ты, наверное, студентка? – спросил Женька.
- Да, я учусь на пятом курсе МГУ.
- А что такое МГУ?
- Московский Государственный Университет.
- Ух, ты! Спортсменка, комсомолка и, блин, красавица!
- Все верно, только не блин.
- А ты в каком институте учишься?
- Да я… это… в ПТУ собираюсь… ну, в смысле, учусь.
- Ясно, рабочий класс потихоньку пополняет свои ряды. Правильно, так и надо. Нефиг интеллигентов плодить…
Дина замолчала, потому что улыбающийся Женька бросил в нее ракушкой.
- Ах, ты так?! – крикнула интеллигентная Дина и, схватив какую-то сухую палку, бросилась за убегающим от нее рабочим Женькой, а когда он остановился и начал стучать кулаками себя в грудь как Кинг-Конг, бросила палку и начала убегать от него. Женька ревел, как знаменитая на весь мир обезьяна, и носился за новой знакомой, растопырив руки. Но вот нога Женьки попала в след от коровьего копыта и он, споткнувшись, ударился своей многострадальной головой в спину бегущей впереди Дины. Когда они валились на землю, он отчего-то вспомнил детскую считалочку: «*** и ****а играли в поезда, хуй споткнулся и в ****у воткнулся». Ха-ха-ха.
Дина сперва упала на колени, а потом, несмотря на то, что успела в последний момент выставить вперед руки, все же ткнулась лбом в так некстати оказавшуюся там коровью лепешку.
Бедная московская студентка, размазывая говно по физиономии, перекатывалась с бока на бок и истошно вопила. Женька, осознав, что произошло, тоже катался, только от смеха. Потом он, морщась, поднял ее на руки и потащил к реке. Он тщательно отмывал ее, как маленького засратого ребенка, периодически притапливая ее голову. Вскоре она стала прежней, дофекальной, Диной, и они смеялись, стоя в воде обнявшись, но пованивала она еще ощутимо.
- Я буду теперь тебя называть Динка-Коровья Лепешка, - гладя ее по голове, говорил Женька, а она легонько била его ладошкой по заднице.
Динка-Коровья Лепешка таскалась с Женькой, а заодно с Игорем и Генкой, до самого конца лета. Бедная московская студентка МГУ была так любвеобильна, что когда они в конце августа посадили её на поезд, на них обрушилось невероятное облегчение. Она оказалась та ещё подруга. Каждый день они пили портвейн, а когда кончались деньги, Дина, притворяясь проституткой (притворялась ли?), заманивала в укромное местечко (где их уже ждали) денежных на вид и охочих до молоденькой ****енки мужиков, где сии похотливые недоумки, с отбитыми яйцами и выбитыми зубами, расставались со своими кошельками. Как и следовало ожидать, ни один из них в милицию не ходил.
Когда московская шалашовка узнала, что двум её приятелям по пятнадцать лет, а третьему и вовсе четырнадцать, она, конечно, не поверила и говорила, что в этом возрасте так не ебут и кулаками не машут.
Пацаны не были против её недоверия, потому что столько удовольствия, сколько они получили от этой белобрысой и бледнолицей бестии, они ни разу в жизни не получали. Два этих беззаботных месяца пролетели, как один миг, и исчезли навсегда в черно-белых закромах истории. Она больше никогда не приезжала в их город, но часто посещала их цветные «стояковые» сны.
Королева сумасшедшего лета тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
Динка-Коровья Лепешка.


Сентябрь 1989 года. Деревня.

Утреннее солнце резало глаза, отражаясь от зеркальной глади воды. Погода стояла отличная. Ни ветерка.
Егорка сидел на берегу речки, смотрел на воду и на то, как тлеет сигарета между пальцами. Он любил смотреть на воду, на такую вот спокойную воду, как сегодня. В десяти метрах вниз по течению стояла старая-престарая пристань, к которой приставали такие же старые катера. До отхода одного из них оставалось пять минут. «Надо спешить» - подумал Игорь. Он щелчком выбросил окурок в воду и зашагал к пристани. Генка уже выглядывал по сторонам. Увидел Игоря, заулыбался и замахал руками. Игорек спустился на палубу, тут же убрали трап, и катер, кряхтя, отчалил от берега. Винты взбаламутили воду, отбрасывая в стороны куски грязной пены.
Было утро субботы. Наши герои отправились в деревню к приятелю Мишке Афанасьеву в гости. У Мишки в деревне жила бабка и он каждые выходные пропадал там. Мишка Афанас учился в школе в девятом классе. Женька как-то бухал с ним и тот рассказывал, что в деревне сплошное ****ство творится. Телки приезжают туда к бабкам и дедам отовсюду, даже из Москвы. Говорил, что каждые выходные обязательно кого-то дрючит. Женька рассказал об этом Игорю и Генке. У них загорелись глазки. Уж больно соблазн был велик.
И вот они отчалили от берега и поплыли навстречу приключениям.                Двухчасовое путешествие на катере утомляло. Они бесконечно курили и бродили по палубе туда-сюда. Генка пытался кадрить какую-то "телку", но та только хмурилась. Тоска была смертная.
- Мухи, ****ь, достали. Больно кусают, собаки страшные, – Женька интенсивно махал руками – Вас, чего, не грызут? 
- Они редко ошибаются – произнес Генка и отвернулся, пряча улыбку.
- Вы чего, говном меня считаете? – Женька уставился на друзей.
- Да что ты, Женечка, наоборот ты у нас сладенький мальчик, вот и липнут.
- Ну, вас в ****у.
Между тем катер повернул в старое русло. Деревня была близко. Три юных сердца бешено стучали в предвкушении крутого оттяга. Пацаны стояли на верхней палубе и смотрели на медленно приближающееся селение. Миха обещал встретить их на пристани. Генка курил одну за другой и нетерпеливо приплясывал на месте.
- Погоди чуть-чуть жеребчик, - усмехнулся Женька, - скоро выпрыгнешь на волю. Все деревенские со;ски отдадут тебе свои соски;.
Генка лишь пожал плечами и плюнул в мутную воду реки.
Хорошо-то как!!!  Вот и подходит к концу монотонное плавание на старой посудине. Пацанам не терпелось. Для молодых организмов ничегонеделание на срок более получаса – смерти подобно.
Вот, наконец, показалась деревенская пристань. Сама деревня стояла на возвышении и к ней от пристани вели несколько довольно широких тропинок и автомобильная колея.
Катер причалил, и мужик в засаленной майке спустил трап. Афанас не обманул. Он сидел на деревянной лавочке около билетной кассы и нетерпеливо поглядывал на спускающихся пассажиров.
Первым из нашей троицы на берег ступил Женька и направился к Афанасу.
- Здорово, брателло, - сказал Женька, и они поздоровались за руку, а потом обнялись.
- Знакомься, это мои кореша – Егорка и Генка.
- Ну, что, добро пожаловать, - проговорил Миха и заулыбался как тридцать три пообедавших китайца, пойдем ко мне пожрем чего-нибудь, а там посмотрим.
И они засеменили друг за другом по тропинке к жилым домам. Дома, в основном, были старые. Многие уже скособочились. На лавочках сидели древние бабки в синих и черных платках и, прищурившись и приоткрыв рты, смотрели на проходящих мимо. В деревнях вообще все всех знают, от мала до велика. Так что, на трех незнакомых пацанов, сопровождаемых «Афанасьевым малым», таращились во все глаза. Одна маленькая старушенция аж с лавки приподнялась и вытянула шею. Женька боролся с искушением взять кирпич побольше да запустить этой любопытной ведьме промеж глаз, но держался, как настоящий пионер за сиську вожатой.
Они прошли узкой, извилистой улочкой с многообещающим названием «Тумаковская» (Егорка хмыкнул и покачал головой) и вышли (конечно же, куда ж без нее) на улицу «Советская». В любом городе, в любом поселке, в любой деревне (за кишлак не отвечаю) без этой улицы – никуда.
Здесь уже было попросторнее, изредка даже машины проезжали. Возле одного из домов в кучке речного песка ковырялась девочка лет шести-семи. Длинные светлые волосы были заплетены в косу, личико было сосредоточено на очередной песочной «плюшке». Когда пацаны проходили мимо, она улыбнулась щербатым ртом и уставилась на Генку.
- Ты ей явно понравился, - резюмировал Миха, - может, дальше не пойдешь?  Любовь, она ведь такая штука – не знаешь, где встретишь.
Пацаны заржали так, что девочка бросила маленькое ведерко и помчалась через калитку домой, а, остановившись у крыльца, испуганно смотрела им вслед.
- Смотри-ка, еще и скромная какая, - подлил масла в огонь Миха.
- Да пошли вы в жопу, дятлы, - Геныч улыбнулся и махнул рукой в их сторону.
А Егорка, по привычке, начал определять будущее этой немытой маленькой девчонки:
«Играй, пипеточка, пока не подросла. А пройдет лет пять-семь, приедут такие же гости, как мы (а, может быть, мы сами и приедем) и погоняют тебе начинающийся кариес прямо у того вон сарая. Играй, пипеточка, лепи булки из песка (пока твои не раздвинули)».   Добрый мальчик, Егорка, вышагивал с корешами по улице и жмурился на почти полуденное солнышко. Возле колонки "телка" лет пятнадцати набирала воду в оцинкованное ведро и исподлобья смотрела на проходивших пацанов. Генка уже сделал шаг в ее сторону, но Афанас дернул его за руку обратно.
- Эту нельзя, - коротко бросил Афанас, - подождите, озабоченные, до вечера хоть.
Около дома с номером 11, прямо у забора стоял видавший виды ГАЗ-53. Из-под него торчали ноги, обутые в стоптанные кирзачи, и раздавался несусветный мат.
Миха подошел к ногам, присел на корточки и заглянул под раму:
- Здорово, дядь Петь.
Ноги перевернулись пятками вверх и стали выкарабкиваться наружу. Вот показалась синяя фуфайка и всклокоченная голова.  Перед пацанами предстала чумазая рожа лет сорока от роду.
- О! здоро;во, Мишель, как жизнь? А я, вот, с тарантасом своим третий день вожусь. Михалыч никак запчасти не привезет.
- Дядь Петь, у меня дело. Нужен пузырь самогона. Сам знаешь, Сучиха мне не даст. Сходи, будь другом.
- Эт всегда, пожалуйста. Давай монеты.
Афанас вынул из кармана рублевые бумажки и, отсчитав пять штук, протянул Дяде Пете. Тот сунул их в карман, подмигнул весело и зашагал по улице.
- Слышь, Миха, - Женька донельзя посерьезнел, - у нас-то голяк, еле на билеты наскребли, хорошо пачка сигарет на всех есть.
- Да ладно, херня, вы же в гости приехали, угощаю.
Дяди Пети не было минут пять. Он вырулил из калитки Сучихи и, придерживая рукой правый карман телогрейки, полурысью понесся к пацанам.
- Спасибо тебе, Дядь Петь, - Афанас чуть не поклонился шоферюге, -  без тебя тяжко было бы. Ко мне вот друзья пожаловали в гости. Сам знаешь надо…
- Да ладно тебе Мишель, я не понимаю что ли? Сам с двенадцати лет у бабки самогон тырил. Вы мне это… плесните стаканищу, башка болит - сил нету.
- Базара нет, тащи стопарь.
- Такие вещи нужно всегда носить с собой, - поучительно, слегка обидевшись, молвил Дядя Петя и достал из одного кармана пятидесятиграммовый стопарь, а из другого заплесневелую воблу.
Афанас вытащил пробку из бутылки и налил Дяде Пете полный стопарь. Тот опрокинул его и довольно крякнул.
- А вы чего? – спросил он пацанов.
- Мы лучше дома, - сказал за всех Афанас, - ты не в обиде Дядь Петь? Всё, ладушки?
- Обижаешь, Мишель, - я и тебя, и батю твоего всегда уважал. Он, хоть и мент, конечно, но мужик справедливый…
- Ладно, - прервал его Миха, - У нас еще дел полно, а тебе желаю скорей тарантас свой доделать.
Пацаны попрощались с Дядей Петей и почалили к дому Афанаса.
Дом, конечно, был добротный. Двухэтажный, с громадной крышей, он резко отличался от соседских. Бабка его там жила, а Миха с отцом приезжали на выходные.
Афанас открыл калитку, и друзья вошли во двор. Двор был довольно просторный. В дальнем правом углу стоял новенький сарай, а рядом – самый настоящий деревенский туалет. Прямо перед домом был красивый палисадник, засаженный цветами, а в правом ближнем углу стояла беседка из деревянного бруса.
Пацаны зашли в беседку и закурили.
- Ну, Мишель, какие планы? – спросил Женька.
Миха ответил:
- Отдых я вам гарантирую по полной программе. Потом месяц *** вставать не будет. А сейчас я закуску принесу и стакан. Афанас скрылся в доме.
- Многообещающее заявление, -  Генка откинулся на спинку скамейки.
- Мишель врать не будет, - сказал Женька.
- Все лучше, чем дома сидеть, лично мне по кайфу.
Афанас вышел из дома с двумя тарелками и стаканом.
- А твой батя ничего не скажет, что мы бухаем здесь? – спросил его Генка.
- Его нет сейчас, уехал куда-то.
На тарелках оказались котлеты и колбаса.
- Вот это по-нашему, - застучал ладонями по коленям Генка, - под такую закусь хоть литр высадить можно.
- Щас пока рано литр, - насупился Афанас, - а то потом хоть самих ****ь будет можно. Сейчас по чуть-чуть, потом в клубе добавим.
- А во сколько клуб открывается? – спросил Женька.
- В восемь. Еще времени полно. Выспаться даже можно.
- Может это… - Генка смотрел вниз, - не *** спать? Может, пойдем кого-нибудь жахнем?
- Да потерпи ты, жахальщик, - Афанас недоуменно посмотрел на Генку, а потом, обратившись к Женьке с Игорем, спросил:
- Он всегда у вас такой нетерпеливый?
Пацаны кивнули.
- Ну, тогда не знаю. Прям, страшно за него.
- Да ладно вам!!! – рассмеялся Генка, - тоже мне целки семиабортные нашлись.
Геныч в один глоток усугубил половину стопаря, остальные выпили по полному.
Женька свернулся калачиком на лавке.
-Ладно, пацаны, - сказал Афанас, - давайте поспим до вечера. Силы нам еще пригодятся.
Игорь прилег на соседней лавке, а Генка облюбовал широкий стол в терраске, бросил на него какое-то пальто и  улегся там.
Они проспали до шести вечера. Игорь проснулся первым и разбудил Женьку. Они покурили и пошли к бочке с водой, стоявшей неподалеку, освежиться.
- Пойдем, Геныча разбудим, - сказал Игорь, намочив водой непослушный вихор на башке.
Геныч и не думал просыпаться. Он весь замотался в пальто. Замерз, наверное. Женька принес с улицы соломинку и начал щекотать ему нос. Генка недовольно замычал, потом перевернулся на бок и пробурчал:
- Маш, ну отстань, я спать хочу.
- Где ты Машу выебал в шесть вечера у Афанаса дома? – улыбаясь, сказал Игорь, - вставай спортсмен, нас ждут великие дела.
Генка повернулся на спину, открыл глаза и мутным взглядом уставился на друзей.
- Опять вы, и так в тюрьме надоели.
- Вставай, зэк недоделанный. Там во дворе бочка с водой стоит. Иди, умойся, а то все «телки» от тебя поразбегаются.
- Куда им тут бежать-то?
- Проснулись? Это хорошо, - проговорил Афанас, сейчас перекусим и пойдем в клуб.
Никто не возражал.
Клуб находился через две улицы от дома Афанаса. Это было двухэтажное здание серого цвета с ржавыми решетками на окнах. Деревянные двери распахнуты настежь и снаружи было видно, как внутри моргает всеми цветами радуги цветомузыка.
Наша троица вместе с Афанасом вошли внутрь. Помещение оказалось довольно просторным. В дальнем конце зала находился невысокий подиум с диджейским пультом и мощными колонками. Возле пульта сидели три пацана и о чем-то спорили. Слева и справа вдоль стен стояли ряды кресел из кожзаменителя. С правой стороны сидели в вальяжных позах два пацана и больше – никого.
Афанас свернул к правой стороне и подошел к пацанам.
 - Здорово, безобразники, - улыбнулся  Афанас, - знакомьтесь, это мои друзья – Женька Никанор, Геныч и Егорка. А это – он показал рукой на сидящих – Никита и Тарас.
В клуб вошли две "телки".
Одна была в зеленой ветровке и узких черных брюках, а вторая была одета в черную мини юбку и теплую, синюю водолазку.
- Вот и жертва, - сказал Афанас, - долго ждать не пришлось.
- Это что за пипетки? – Генка заметно оживился.
- Вы посмотрите на него! – Афанас захлопал ладонями по коленям, - Казанова, случайно, тебе не родственник?
"Телки" осмотрелись вокруг. Та, что в юбке, заметив Афанаса, напряглась. Они сели на противоположной стороне и уставились на пацанов.
Афанас закурил и пошел, широко расставляя ноги, к вновь прибывшим. Присев рядом с той, которая была в юбке, он начал что-то ей говорить, показывая на пятерых пацанов. Она вскочила и хотела уйти, но Афанас ее удержал и усадил обратно в кресло. Из-за того, что громко играла музыка, не было слышно их разговора. Вторая "телка" тревожно поглядывала на Афанаса. Афанас начал размахивать руками. По всему было видно, что он орет на «юбку». Вот «юбка» потупилась, будто бы смирившись со своей участью.
Афанас оставил девчонок и пошел обратно через зал.      
- Все заебись, - сказал он, плюхаясь обратно на свое место, - надо самогон достать. На сухую, говорит, не пойдет.
Никита встал и исчез за дверями клуба.
- Чего это он? – спросил Женька.
- Сейчас, наверно, пузырь притащит. Этот чертяка, если речь идет о ****е, что хочешь достанет.
"Телки" поглядывали в их сторону.
- Сейчас мы ей нальем грамм двести, и ей будет все равно куда идти и что делать, - сказал Афанас.
- А вторая что? – спросил Игорь.
- Вторую не будем трогать. Светка всех ублажит в лучшем виде, не первый раз.
Никитос пришел через пятнадцать минут с сияющим от счастья лицом и оттопыривающимся карманом куртки.
Афанас поманил пальцем Светку-Юбку. Она покорно подошла к нему, стараясь не смотреть на пацанов. Афанас встал, взял Светку за руку и повел к выходу, махнув друзьям рукой, чтобы тоже выходили. Выйдя на крыльцо, компания расположилась на ступенях.
- Сколько вас будет? – спросила Светка.
- Шестеро, - ответил Афанас.
- Афонь, - ты спятил? Много!!!
- Ни хрена с тобой не будет. Как будто в первый раз.
Светка опорожнила стакан с самогонкой и понюхала рукав своей водолазки.
- Ладно, куда пойдем? – обреченно спросила она.
- Вот это другой базар, - Афанас обнял ее и погладил по голове, - пойдем в посадку, чтобы меньше народа нас видели, а то, сама знаешь, на хвост прыгнуть каждый готов.
- Какие на хрен хвосты!? – взбеленилась Светка, - И так вас народу до ***!
Игорь сидел на корточках позади нее и держал над ее головой рожки из двух пальцев.
Светка захмелела и попросила сигарету. Тарас протянул ей сигарету и зажег спичку.
- Свет, давай еще бухни, и пойдем. Быстрее начнем, быстрее закончим, - Афанас явно торопился.
Светка выпила еще стакан, докурила сигарету и встала на ноги. Они все вместе пошли по проселочной дороге в направлении посадки. Светка шла посередине как основное действующее лицо.
Вот они дошли до края посадки и слегка углубились в нее.
- Все, дальше не пойду, - сказала Светка, и вся куча юных ебарей-бойскаутов остановилась.
Тарас снял с себя телогрейку (он, наверное, всегда в ней ходил… так, на всякий случай) и бросил ее на траву.
- Прошу Вас, мадам, - проговорил он голосом придворного лакея.
Светка сняла с себя юбку, разулась, сняла трусы и легла на фуфайку, раздвинув ноги.
Ну, Светка!!! Ну, дает!!! – подумал Игорь, - Наверно лет с одиннадцати так на фуфайках валяется.
- Водолазку тоже снимай, - сказал Афанас, - сиськи твои хочу видеть.
- Афонь, хорош наглеть, холодно же, - пробовала возразить Светка, но, посмотрев на Афанаса, разделась до конца.
Маленькие сиськи с темными сосками в сгущавшейся темноте были очень похожи на глаза на какой-то здоровенной роже.
Афанас хлюпал минут пятнадцать, но никак не мог кончить. Женька уже две сигареты выкурил. Никита стоял рядом и потихоньку дрочил.
Афанас встал и довел дело до конца рукой в сторонке. Застегнув штаны, он блаженно зевнул.
Никита залез на Светку и начал тыкаться, пытаясь попасть. Светка направила, и он провел «сеанс» секунд за двадцать. Светка вдруг встала на ноги.
- Ты куда это? – удивленно спросил Афанас.
- Да все нормально, - отозвалась Светка, - пойду, поссу. Голая не убегу, не бойся.
Светка, виляя голой жопой, исчезла за кустами.
Игоря давно интересовало, что заставляет женщин идти на групповуху. Одни, скорее всего, просто боятся ****юлей, больше чем мозолей между ног.  Есть такие, которым это нравится, но таких мало. Проститутки зарабатывают этим деньги. Но он никак не мог понять тех, которые делают это за два стакана самогонки. Это ж надо так ****у свою не любить!!!
Светка, как бледный призрак распутницы, материализовалась из темноты. Снова легла на фуфайку и неожиданно показала пальцем на Игоря:
- Давай теперь ты.
О!!! Да мы еще и выбираем!!! – подумал Игорь. Не один ли ***? Все равно мы все пройдемся да не по одному разу.
На удивление там у нее было очень даже узко. Игорь взялся за дело основательно. Разулся, снял штаны с трусами. Он то сбавлял скорость, то несся как хороший рокер по автостраде. Светка начала тихонько постанывать. По ходу дела ей начинало нравиться.
Он сунул палец ей в рот, и она начала его посасывать. Игорь выскочил из нее и уселся ей на грудь. Жопа ощутила приятное тепло женского тела. Он привстал и подался вперед. Она успела три раза соснуть и получила тугую струю спермы.
- Вот это Егорка отчубучил!!! – удивлению Афанаса не было предела, - она ж не сосала никогда!!!
- Теперь будет, - сказал Игорь и на карачках пополз через Светкину голову.
Светка села на фуфайке и сплюнула Игорёхины «снаряды». Потом встала на четвереньки и прогнула спину. Женька пристроился сзади, а спереди подсуетился Тарас. Светка отработала «два смычка» и попросила ещё сигарету.
- Ну, как? – спросил Афанас, - Геныча ещё обслужишь, и тогда всё.
- Нормально, - Светка обхватила руками колени.
Геныч тоже долго «работал». Минут десять, не меньше. Афанас поссал рядом со Светкиной головой.
- Слушай, Свет, давай я тебе в рот нассу?
- Ты чё, Афонь? Не надо, - Светка не на шутку испугалась. И Афанас отвернул «пипирку» в сторону.
Обратно шли навеселе, только Светке было не до веселья. Устала, видать.
В клубе уже было полно народу. "Тёлки" отплясывали в затейливых лучах цветомузыки, виляя жопами. Пацаны сновали туда-сюда.
Откуда появился пузырь самогонки, никто не знал, но все пили и закусывали жареными семечками.
- Слышь, Афанас, - сказал Женька, выплюнув шелуху от семечки, - если у вас тут все такие, как Светка, вы живете, как бояре.
- Не все, но есть экземпляры и получше. Я сейчас отойду на пару часиков к подруге, а вы тут отдыхайте, только без меня не чудите.
- Лады, Мишель, - сказал Игорь, - мы тут тихо, как мыши, будем сидеть.
- Вот и славненько, - проговорил Афанас и скрылся из виду.
Пацаны допили самогонку. Никитос познакомил нашу троицу еще с несколькими местными. Было весело. Самогонка сразу всех сблизила и сделала лучшими друзьями. Наши рассказывали деревенским про свою жизнь, а те, в свою очередь, про свою.
- Я думаю, что надо еще кого-нибудь сегодня завалить, - уверенно сказал Никита.
- Афанас запретил нам кого-либо без него трогать, - ответил Женька.
- Я охуеваю над вами, пацаны, - Никита замотал головой, - он что, отец вам родной? Тут вон все пацаны знают – кого можно, а кого нельзя. Скажи, Тарас?
Тарас кивнул.
«Телок» прибавилось. У Игоря после самогонки во рту было такое ощущение, что туда ласточки насрали, но по голове «ударило» хорошо.
- Отойдём подальше от клуба и на дороге в засаде посидим, - предложил Никита, - «тёлка» идёт на танцы, а мы её – хвать, и в кусты.
- А тут, - Игорь показал рукой на пёструю танцующую массу, - чего, ни одной шалавы?
- Я не вижу.
Шесть человек немного отошли от клуба и спрятались в кустах. Они просидели минут двадцать, прежде чем появилась «жертва».
- Вот она, сука, - прошептал Никитос, - Миронова идёт. Такая сука выёбистая.
Миронова была уже рядом, когда Никита выскочил из-за кустов и пошёл прямо на неё. Она, ничуть не испугавшись, остановилась и спросила:
- Чего тебе надо, Никитос-пылесос?
- Тебя.
- Ты чё, одурел что-ли? - удивилась Миронова.
Подошедший сзади Женька ударил её в левую почку, и Миронова осела. Остальные пацаны выскочили из кустов, схватили её и потащили в сторону, подальше от лишних глаз и ушей. Она вырывалась, но это было бесполезно. Пять рыл вцепились в неё мёртвой хваткой и за пять минут доволокли до оврага.
Никита верезжал:
- Вали ее сюда, за бугорок!!!
Миронова орала благим матом, все еще до конца не веря в то, что с ней собираются сделать. Она отбивалась, как могла, но, наконец, была повержена на землю. Попыталась подняться, но Тарас коленом придавил ей руку, вторую закрутил Женька.
- Отпустите суки!!! Ну, пожалуйста-а-а-а!!! Я скажу Генералу, он вас всех перевешает!!! – орала Миронова. И получила такую оплеуху, что потемнело в глазах, и из уголка рта потекла алая тоненькая струйка. Она притихла, только слегка поскуливала и всхлипывала.
Никита уже стаскивал с нее трусы.
Между ног показался треугольник черных волос.
- Давай, у кого стоит? Давай быстрей!!! – кричал Никита.
Миронова еще раз попыталась вырваться, но Женька слегка ударил ее в челюсть, и она замолчала.
- Давай пацаны, Егорка давай!!! – уже осипшим голосом орал Никита – У меня не стоит пока.
Генка первый подскочил, и начал расстегивать брюки. Миронова завизжала истошно, безнадежно, из последних сил.
- Стоять, гондоны!!! -  Из-за бугра выбежал Генерал.
Тарас с Женькой как по команде откатились в разные стороны. Все, кто был, в тот момент рядом, дали стрекоча. Генерал орал, как раненый слон. Размахивал руками, словно пытаясь хоть одного поймать, но не тут-то было, рядом уже никого не было.
Игорь с Женькой остановились около забора и, схватившись за штакетины, дышали, как стадо загнанных бизонов.
- А Геныч где? – спросил Игорь.
- Не знаю, куда-то зашкерился.
Генералу был уже двадцать один год. Он был настоящий деревенский парень, среднего роста, с толстыми ляжками и внушительными кулаками. Соломенные волосы его торчали «петухами», особенно на макушке. Местная шпана его боялась, как огня. Широкая физиономия с конопатым приплюснутым носом в пьяном виде не предвещала ничего хорошего. Он всегда лупил наотмашь, не разбираясь особо, кто перед ним. Кто хоть раз ощутил на себе мощь его кулаков, больше не изъявлял ни малейшего желания столкнуться с ним вновь.
- Фу, ****ь, повезло, сбежали – отдышавшись, сказал Женька.
- Это точно, но он теперь нас искать будет – Игорь сплюнул сквозь зубы.
- Хрен с ним, мы сегодня еще ночку здесь пошляемся, а завтра с утра домой.
- Кто-то ему стуканул, - Игорь, наконец, подкурил и жадно затянулся. - вот тебе и подъебнулись. Говорят – жадность фраера сгубила. Пойдем к клубу, там Мишка ошивается с подругой, надо как-то инцидент заминать. Нехорошо получилось, чуть нормальную "телку" нахоряк не пустили.
- Да чего там заминать. Все равно ****юлей обеспечено.
- Давай все же Мишку найдем, он фигура здесь не последняя.
И они направились в сторону клуба.
Мишка спокойно сидел на крыльце клуба и зажимался с подругой, Катькой. Игорь с Женькой подошли к ним, и присели рядом.
- Уже наслышаны о ваших сексуальных подвигах, - с ехидством сказал Мишка, и Катька прыснула, уткнувшись ему в шею.
- Какого хрена вы Миронову отловили? Она ж целка еще, к тому же Генерал на нее глаз положил.
- Да Никита все. Давай, давай, у кого стоит.
Катька закатилась от смеха, даже слегка похрюкивая.
- Ладно, -  сказал Мишка, - я постараюсь замять «несчастный случай», пузырь поставлю, извинюсь за вас, но Генерал парень крутой, раз ****анет по бестолковке, второго уже не надо будет.
- Извини, Мишель, что так вышло.
- Чтобы не обламываться, хочу вам один вариант предложить. Из соседней деревни сюда баба ходит по вечерам. Зовут ее Эльвира. Работает она там учительницей начальных классов. В общем, перли ее несколько раз нахоряк. Как раз сейчас должна проходить мимо оврага. Я-то занят (Катя сложила губки бантиком). Там наши архары, поди, дожидаются уже. Идите быстрей, а Генка где?
- Хрен его знает, - пожал плечами Женька, - ломанулся в кусты, как сайгак, только его и видели.
- Ладно, бегите к оврагу, Генка появится, я ему скажу, где вы.
- Лады, Миха, отдыхай, - подмигнул Игорь.
Катька забралась к Михе на колени и ножки свесила. Сидит, ими машет.
Красивая девчонка. Детское еще личико, ****ские уже глазенки…
Игорь с Женькой вприпрыжку понеслись за околицу, к оврагу. Там уже темнели три силуэта. Васька Конюх, с которым они познакомились в клубе, незнакомый какой-то пацан и Никита.
И тут успел, провокатор штопаный.
Друзья подошли, поздоровались, сказали, что от Михи Афанаса. Конюх плюнул под ноги, а потом пристально посмотрел в Женькино лицо.
- Так-так, прошепелявил Конюх, это кто ж у нас такой озабоченный? Опять Никанора братан?  Как Саня поживает? Не спился еще?
- Да нет, коптит еще белый свет.
- Что же, у вас всех отодрали? До деревни добрались?
- Тихо! - зашипел Никита, - кажись, идет.
И, правда, невдалеке послышались торопливые шаги.
Она появилась!!!
Перед ними появилась девушка лет двадцати двух. Симпатичная. Вздернутый нос и поджатые губы. Растерянная улыбка и испуганные глаза.
Шаг назад.
Конюх наматывает на руку длинные волосы и тащит ее в овраг.
Темно там.
Слышны глухие удары и всхлипы.
Эльвира лежала на фуфайке Конюха и плакала.
Конюх стаскивает с нее трусы. Он обут в кирзовые сапоги. Эльвира пытается его лягнуть, но удар сапога в бок успокаивает железно.
- Давай, Никанор, - говорит Конюх.
Женька опустился перед ней на колени, спустил свои брюки с трусами и улегся у нее между ног. Долго копошился. Ничего не получалось.
- Направляй, сука! – Конюх еще раз угостил ее сапогом.
Эльвира направила, и Женька интенсивно задергал жопой.
Игорь вспомнил слова Афанаса о том, что ее пялили уже не в первый раз. Да уж, в деревне так. Повезло тем, кого пацаны себе в подруги определили. Остальных валят толпой.
Женька пыхтел, как паровоз, а она плакала. Вот он подпрыгнул и кончил ей на ляжку.
- Молодец, Никанор, - сказал Конюх, - делайте с ней, что хотите, только туда ей не кончайте.
Игорек нашел ее трусы, вытер Женькину «кончиту» и пошел в атаку.
Там у нее было тепло.
Там у нее было сыро.
Там у нее было хорошо.
Игорь аж закрыл глаза от удовольствия. Минут через пять подпрыгнул и он, пустив тугую струю ей на живот.
- Ну, ****ь, всю обкончали, - Конюх злился, - что, нельзя в сторону?
Игорь надел штаны.
Ему было хорошо.
Вокруг было хорошо.
- Давай, теперь ты, Никитос. Малолетки все пройдут и с глаз долой, потом мы займемся.
Никита повалился на Эльвиру. Та попыталась его оттолкнуть, но Конюх залепил ей затрещину.
- Отпустите меня. Что вы нелюди что ли? – начала хныкать Эльвира.
- Мы-то нормальные люди, - изрек Конюх, - а ты шалава. Что, не ясно?
Никита двигался медленно, наслаждаясь моментом. Конюху это очень не понравилось, и он решил ускорить процесс. Он подошел сзади и поставил ногу (обутую в кирзовый сапог, конечно) ему на задницу и начал давить, заставляя двигаться быстрее. Раздался дружный ржач.
- Конюх, сука, отпусти!!! - орал Никита.
- Я ж говорил, чтобы быстрее, а ты что делаешь? – Конюх крутил ногой на Никитиной заднице, - с женой будешь по два часа барахтаться.
- Конюх!!! Убирай ногу, кончаю!!! – завопил Никитос.
Вася убрал ногу, и Никита еле успел выскочить из «мохнатого несчастья» Эльвиры.
- Ладно, - сказал Конюх, - валите теперь отсюда.
Никита надел штаны и помчался в темноту. Игорь с Женькой постояли, покурили и тоже пошли к деревне.
Они подошли к клубу, но там уже никого не было. Все было закрыто.
- Ну, Мишель, ну кадр! – возмутился Игорь, - а ночевать где?
- Здесь где-то заброшенный дом есть, - сказал Женька, - я видел сегодня днем еще. Давай туда залезем, переночуем, а утром на первом катере домой.
Игорь согласился.
Дом действительно был заброшенным. В окнах не было стекол и крыша того и гляди провалится. Пацаны, по очереди, забрались через окно внутрь.
Почему не через дверь?
****утые, наверное.
Внутри воняло ужасно. Моча и кал – пропал Байкал.
Они посветили спичками.
Мебели не было, только в углу стоял старый-престарый, дырявый-предырявый, грязный-прегрязный диван.
Добро пожаловать в номера!
- Мне интересно, где Генка?
Генка отбежал метров пятьдесят, оглянулся назад, а там уже никого не было. Только разъяренный Генерал кричал на всю деревню, да Миронова сидела на земле и рыдала. «Ну, теперь ****ец», - подумал Генка, - живыми отсюда не выбраться.
Куда идти?
Конечно в клуб. Там же Миха Афанас, да и Женька с Игорьком, наверное, туда подались.
Геныч присел на траву у обочины.
Она шла по улице, темным силуэтом мелькая у обочины. Качало ее, бедную, словно былинку в поле.
Она шла, тихо бормоча себе под нос и изредка выкрикивая, что Федька козел.
Генке все стало понятно. «Телка» надралась на танцах, а какой-то Федька не пошел ее провожать и теперь «жарит» кого-нибудь другого…
- Девушка! – Генка загородил ей дорогу.
- Ты кто такой? – заплетающимся языком проговорила «телка».
- Можно с Вами познакомиться?
Она зашлась прокуренным смехом.
- Срули с дороги, гондон штопаный.
- Девушка, почему Вы так со мной разговариваете? Я хочу с Вами познакомиться.
- Я с пидорасами не знакомлюсь, уйди с дороги вы****ыш сопливый.
Генка позеленел. Чтобы «телка» так разговаривала с ним!!! 
- Мой сопливый в рот тебе не влезет! – осклабился Генка и подошел к ней вплотную.
Удар в нос сбил ее с ног.  Лежа на боку, она закрыла лицо руками.
- Че, сука, нравится? – он взял ее за руку и дернул так, что чуть не оторвал.
- Ты с кем так борзо разговариваешь? Шалава!!! – Геныч рассвирепел.
Он отволок «телку» на обочину, поставил на колени и расстегнул свою ширинку. Одной рукой взял ее за волосы, а другой вытащил ***. Девчонка начала дергаться, Генка в бешенстве лупил ее по лицу.
- Бери, тварь, моего сопливого!!! Давай, не стесняйся.
Сопливый все же влез. Генка схватил девчонку за уши и начал трахать ее в рот как заведенный.
- На, сука, на, шалава, кушай.
Через минуту Генка оттолкнул ее от себя.
- Вот теперь ты поняла, кто ты есть на самом деле, - сказал Генка, застегивая штаны.
«Телка» молчала, злобно посматривая на своего невольного полового партнера. Она шевелила губами, словно пытаясь вынуть из зуба, застрявшее там мясо, и плевала на землю. Он не слышал, как девчонка сказала: мы еще посмотрим, кто следующий отсосет...
Женька поежился и полез за сигаретой.
- Дай и мне, - сказал Игорь.
- Да, гостиница люкс.
- Ты предлагаешь на улице ночевать?
- До утра как-нибудь перекантуемся.
Женька покурил, завалился к стенке и сразу захрапел. Игорь прилег с краю. Явно не спалось. Вспомнился Борзый. Где теперь Борзый? Сидит Борзый. Почти полгода оттрубил.
Потом он подумал про Эльвиру.
Теперь Конюх ей порки учиняет.
А потом она, может, уедет из деревни, выйдет замуж, нарожает детишек и будет все у нее хорошо. А, может, так и будут трахать толпой…
Геныч шагал, насвистывая, забыв совсем про «вафленую» им только что «телку». Проходя мимо одного из домов, он увидел за забором дерево, жутко напоминающее яблоню с висящими на ней яблоками. Он подошел к забору. Пригляделся. Точно яблоня. Оглянувшись по сторонам, он полез через забор.
Спрыгнув на землю, он еще раз огляделся, Все тихо. Подойдя к яблоне, слегка ее потряс. Зрелые плоды сразу же полетели вниз.
Генка обрадовался и начал рассовывать добычу по карманам.
Она появилась неожиданно!!!!!!
Высушенная годами старуха в платке и черных одеждах бодро двигалась в направлении Генки с массивной дубиной в руках.
«А я ее с косой представлял, но никак не с дубиной» – подумал Генка и рванул к забору. В момент, перемахнув через него и, потеряв несколько яблок, он помчался по улице подальше от жадной старухи.
И не спится ведь старой кошелке. Генка остановился, достал из кармана одно из трех уцелевших яблок, обтер его о штаны и смачно укусил.
Так. От бабушки ушел. Не хватало еще какому-нибудь дедушке на глаза попасться.
Прям колобок какой-то.
Запустив огрызок на чей-то огород, он поплелся дальше.
«В клубе теперь, наверно, Игореха с Жекой и Афанас»- подумал Генка.
И тут невдалеке показалось знакомое здание клуба.
Наконец-то!!!!!
А клуб был закрыт…
Генка вспомнил, что за клубом есть беседка.
Низко опущенная  голова с длинными волосами то выныривала между прутьев беседки наружу, то исчезала внутри. И все это сопровождалось охами да вздохами.
И здесь ебутся. Да что ж такое-то!?
Генка спрятался за березу и молча наблюдал за происходящим. Вот голова последний раз выскочила и исчезла внутри беседки. Геныч не спеша, подошел. Афанас сидел и курил на лавочке, а Катюха поправляла кофту и расчесывалась.
- Здорово, поебушки, - громко пробасил Генка, - не помешал?
Катька отвернулась в сторону.
- Ты чего это припозднился? – спросил Афанас.
- Да так, дела задержали. А мои-то где?
- Какие на хрен дела? От Генерала съебаться? Жека с Игорьком уже бабу, наверно, пялят в овраге. Ладно, проебал ты свое счастье. Сейчас домой пойдем.
Они посидели еще немного, и пошли провожать Катьку до дома, а потом пошли к Афанасу домой…
Женька зашевелился и вскочил с дивана.
- Ты чего это? – спросил Игорь.
- Холодно.
- А чего делать?
- Пойдем к Афанасу, постучим в окно, может, проснется.
- Давай, а то – правда, холодно.
Они выбрались из заброшенного дома, и пошли к Афанасу. С задвижкой на калитке справились сразу, и зашли во двор. В комнате Афанаса горел свет. Женька осторожно постучал в окно. Афанас отодвинул шторку и прижал рожу к стеклу, расплющив нос. Потом открылась входная дверь, и на террасе зажегся свет. Пацаны услышали тихий свист. Они зашли в дверь, и прошли, стараясь не шуметь, в комнату Афанаса.
Генка сидел на стуле и беспокойно помахивал ногой.
- О!!! Бля!!! – обрадовался Женька, - вот он где, а мы все бошки поломали, не знали, что и думать. Ты где был-то?
- После того, как Генерал всех распугал, - ответил Генка, - я немного отбежал и присел на обочину дороги дух перевести. Вдруг вижу, идет пьяная «телка» и что-то бормочет про какого-то Федьку. Я к ней подкатил познакомиться, а она меня ***ми обложила и пидорасом назвала.
- А как выглядела телка? – напрягся Афанас.
- Ростом небольшая, темная вроде, там темно было.
- И что дальше?
- Я это терпеть не стал, естественно. Настучал ей по роже и… Будет знать, как правильно разговаривать.
- Что «И»? -  Афанас стал белее наволочки на своей подушке.
Генка смотрел вниз.
- Ты, что, выебал ее?
Генка покачал головой.
- Типа того...
- Ты че!? Совсем охренел, дятел!? Теперь вам ****ец всем стопроцентный. Да и мне тоже, - Афанас кричал на Генку, брызгая слюной во все стороны.
- Вы, ****ь, в гости ко мне приехали, я вас со всеми пацанами перезнакомил, а вы чего творите? Ладно, Миронову чуть не отконфетюрили. Это еще пол беды. Можно было замять. Но Вику Михайловскую «завафлить» и ****юлей ей навешать!!!??? Она подруга Федьки Чулана. А Федька Чулан у нас в деревне, как Папа Римский в Ватикане. Вам деваться некуда. Они уже сто процентов в засаде сидят и ждут, не дождутся. Все равно на пристань припретесь. Там вас и утопят всех на ***!!! Да и меня вместе с вами, чтобы не привозил больше кого не надо!!!
Миха орал как недорезанный, а трое друзей боялись поднять на него глаза.
- Женька подошел к нему и, взглянув прямо в глаза, сказал:
- Ну, прости ты нас, Мишель. Подставили тебя по полной программе.
- Мне-то теперь  что прикажете делать? – уже устало произнес Миха, - Как я пацанам в глаза буду смотреть? Вся деревня узнает, что мои гости Вику через ротерсдам пропустили. Чулан от нее без ума вообще. Свадьба скоро должна была быть. Как ему теперь с ней жить? В общем, так: первый катер в шесть утра, садитесь на него как хотите, хотя вы до него, наверно, не дойдете – за мои ворота выйдете и ****а вам. Чулан человек пять здоровых мужиков приведет. Они вас быстро угондошат. Я ничем вам помочь не могу. Мне и так теперь перед Чуланом да Генералом отмываться надо. Сейчас время без пятнадцати пять. У меня тут картошка с мясом в сковородке со вчерашнего вечера осталась. Сейчас разогрею. Пожрете да вперед на пристань.
- Спасибо, Афанас, ты настоящий кореш, - сказал, молчавший доселе, Игорь. Будем пробираться на катер.
- Ты нахуя это сделал? – спросил Женька у Генки, когда Афанас скрылся в дверном проеме.
- Эта сука вела себя плохо, понимаете?
- Понимаем, но ты в чужом селе, ты это понимаешь?
- Она вела себя, как шалава.
- Ты – баран.
- Ты словами-то такими не кидайся.
- Я тебя щас самого выкину, понял???
Егорка вовремя поймал Женьку за руку и оттолкнул подскочившего Генку.
- Вы еще, бля, подеритесь тут. Генералу да Чулану работы меньше будет. Надо думать, как отсюда свалить более-менее целыми, а не лупить друг друга.
Женька с Генкой разошлись по разным углам комнаты.
На пороге показался Афанас со сковородкой дымящейся картошки.
- Давай, налетай, - сказал он и поставил сковородку на стол.
Женька с Генкой покосились друг на друга и уселись за стол. Картофан был знатный с кусочками жареной свинины. Запах стоял обалденный. Игорь чуть слюной не подавился и тоже поспешил за ними. После картошки сразу захотелось спать, но скоро катер и нужно идти на пристань.
- Ладно, пацаны, вам пора, - сказал Афанас после того, как взглянул на часы.
5:25.
Афанас осторожно открыл входную дверь и высунулся наружу. Повертев головой, он втянулся обратно:
- Все вроде тихо. Давай по одному.
Друзья один за другим на цыпочках пробрались к калитке. Женька отодвинул щеколду и выскользнул за пределы безопасной зоны. Когда Игорь последним выбрался наружу, Афанас тихонько сказал:
- Ни пуха, ни пера вам пацаны.
- Спасибо, Мишель, к черту, - Игорь прикрыл за собой калитку.
5:30.
На улице только начало светлеть, но и так было видно, что в засаде никто не сидел.
- Давай по Советской не пойдем, - прошептал Женька, - уж больно улица широка.
Они свернули в ближайший переулочек, и пошли, тревожно вертя головами по сторонам.
Петух закукарекал так, что беглецы чуть не попадали на землю.
- Ах, ты, пидор пернатый, – пробасил Генка, - если бы не дела, я б тебя обязательно поймал и клоакой на штакетину насадил.
Они прошли весь незнакомый переулок, и подошли к околице.
- Давай, наверно, вдоль околицы пойдем, так верней будет, - предложил Женька.
И вновь никто не возражал.
Три неясных в утреннем мороке тени заскользили вдоль деревенской околицы.
Игорь наступил на что-то мягкое, и оно чвакнуло под ногой. Вонь пошла такая, что он, зажав нос, чуть не блеванул.
- Да что ж это такое-то!!! Какие пидорасы срать за околицу ходят??? Чего тут у них насрать больше негде??? – Игорь возмущался, стараясь не перейти на крик, и вытирал о траву кроссовок.
5:40.
Оставалось двадцать минут до отправления катера. Идти еще было прилично, и они прибавили шагу. Без приключений они добрались до ближайшей тропинки, ведущей на пристань, и начали спускаться вниз.
5:45.
Впереди показались очертания деревенской пристани и полная тишина, и пустота возле нее. Хотя две сгорбленные фигуры все же сидели на лавочке.
Друзья остановились.
Кто это может быть? Вполне вероятно, что просто пассажиры, а если…
- Чего будем делать, граждане беглецы? – спросил Генка.
Они присели на землю, прямо на тропинке. А тем временем становилось все светлее.
- Я предлагаю всем вместе подойти и, если что, прорываться. Может, пассажиры будут все-таки, и Чулан этот ****ский не посмеет нас при них угондошить, - Женька сидел на жопе, согнув колени и положив на них руки.
На что Игорь ответил:
- Нет, так не пойдет. Если их много, они нас все равно забьют, как розовеньких  поросей на бойне. Я пойду один, а вы сидите, и пока не высовывайтесь. Если они там, я постараюсь их отвлечь, а если нет – махну рукой.
- Лучше я пойду, - вмешался Генка, - из-за меня весь этот сыр-бор, мне и отвечать.
- Я знаю, что делать, - Игорь встал и пошел вниз по тропинке, - Не дрейфьте братцы, все будет заебись.
Генка с Женькой тревожно смотрели вслед другу.
Вот Игореха подошел к пристани. Те, что сидели на лавочке, не обратили на него никакого внимаия. Значит – не те. Игорь «рисанулся» на видном месте и уже хотел махнуть рукой пацанам, как вдруг, откуда ни возьмись к нему подошли двое одетых в телогрейки здоровых мужиков. Женька с Генкой приготовились рвануть на помощь и сжали кулаки.
- Здорово друг, - сказал один из верзил, - Куда путь держишь?
- Да вот, - пожал плечами Игорь, - домой собрался.
Мужик засунул в рот сигарету.
5:55.
А не ты ли приехал вчера с друзьями, - спросил второй мужик.
- Я, кто ж еще? – Игорь тоже закурил.
- До нас молва долетела, что вы плохих делов наделали.
- Ну, это как посмотреть, - ответил Игорь, растягивая слова.
5:57.
Один из пассажиров посмотрел на часы и оживился.
Игорь, ткнув «бычком» в рожу одному и саданув промеж ног другому, пустился бежать вдоль реки подальше от пристани.
Тот, который получил по яйцам, повалился на землю и заревел как раненый медведь, а другой, прижимая ладонь к щеке, бросился за Игорем.
Игорь увидел, что наперерез ему по лугу бежит еще один. Он понял, что ему не убежать и свернул влево к воде. Не сбавляя скорости, он оттолкнулся от скользкого берега и прыгнул в воду, сверкнув напоследок кроссовками.
Мужики в замешательстве стояли у берега и смотрели на воду. Игорь не всплывал. Утоп что ли?
В это время Генка с Женькой выскочили на утоптанную площадку перед пристанью. Мужик с отбитыми яйцами уже встал на колени. Женька подскочил к нему и со словами «На тебе, Васенька, не делай так больше» со всего маху залепил ногой по роже. Тот только крякнул и завалился на бок.
Катер дал сигнал к отплытию.
Пацаны проскочили, как сайгаки по трапу на палубу. Женька побежал на корму и во все глаза глядел на воду.
Где же Егорка?
Игорь вынырнул метров через восемь по направлению к катеру и изо всех сил поплыл.
Женька увидел друга и побежал в капитанскую рубку. Распахнув дверь, он залетел внутрь.
- Дядь, подожди секунду, у меня друг за бортом, - запыхавшимся голосом попросил Женька.
- Вы чего там, сдурели что ли? У меня ж график.
- Ну, пожалуйста, подождите, а то ведь утопнет.
- Ладно, иди, брось ему спасательный круг, - сдался капитан.
Женька пулей выскочил из рубки и помчался вниз. Сняв со штыря спасательный круг, он бросил его в воду и заорал:
- Игореха!!! Давай быстрей!!! Цепляйся за круг!!!
«За такую крейсерскую скорость я бы на олимпиаде, наверно, золото взял»- подумал Игорь, гребя руками и ногами. Он увидел, как Женька бросает спасательный круг.
В это время прижженный «бычком» мужик  с напарником разгадали намерения приезжих сопляков и ломанулись обратно к катеру.
Игорь, наконец, вцепился в спасательный круг и Женька начал тащить его за веревку.
- Залазь ихтиандр хренов, - радости друзей не было предела. Ухватив его за обе руки, они выволокли мокрого Игоря на палубу.
Катер отчалил от пристани и повез друзей домой.
Прижженный с приятелем выскочили на причал, но им было уже не догнать малолетних гастролеров. Генка с Женькой ржали, а Игорь, стуча зубами, смотрел на них и тоже улыбался.


Аутодафе.

«Восход» ревел из последних сил, неся на себе троих подвыпивших «гонщиков». Игорь крепко держал руль и отлично видел дорогу, но какая-то пестрая курица так резко бросилась под колеса мотоцикла, что ему оставалось только переехать ее и все.
Они остановились и заглушили мотор. Курица, оттопырив левое крыло, нарезала круги вокруг места происшествия. Женька подскочил к ней, схватил за шею и сжал со всей силы. У курицы открылся клюв, а крыло отчаянно хлопало.
- Ты чё с ней делаешь? - спросил удивленный Игорь.
- Пацаны, я лично жрать хочу, а тут ужин-самоубийца сам под колеса прыгнул. Щас задушу ее и все. Общиплем да пожарим. Первый раз что ли?
- По-моему она совсем не хочет душиться, - заметил Генка, - давай ее утопим. Вон железная бочка у забора стоит. С водой, наверно.
Женька подбежал к бочке и сходу сунул курицу в воду. Та успокоилась и перестала дергаться.
- Давайте общиплем ее, - Женька вынул курицу из бочки и бросил на землю, но та тотчас вскочила и дала деру вдоль улицы.
Все трое кинулись за ней, и беглянка была поймана.
- Вы как маленькие, - сказал запыхавшийся Игорь, - Кур не душат и не топят. Им отрубают головы. Башку на пенек. ***к и хомяк.
- Где ж теперь топор то искать? – Генка повертел головой по сторонам.
- Там, где дрова рубят, дорогой друг, - ласково произнес Игорь и указал на кучу березовых пеньков.
Топора там не было, зато, сиротливо прислоненный к лавочке, стоял колун.
- Колун тоже подойдет, - заверил Женька, - Давай, кто будет рубить?
- Ты в красной рубахе, значит – тебе и рубить, - Игорь показал пальцем на Генку.
- Это почему это?
- Ты че, фильмы не смотрел про казни?
- Смотрел и че?
- А то, что палачи там все ходят в красных рубахах навыпуск.
- Хорош бакланить, - сказал Женька, - давай руби ее и все. Жрать охота больше, чем ****ься.
Генка взял курицу за ноги и положил на пенек. Высокий замах и колун вместе с куриной башкой исчез внутри трухлявого пня. Снаружи осталось тело с поднятыми вверх ногами. Ноги дергались.
Она была жива!!!
- Да что же это такое-то?! - Генка начал лупить настырную курицу. Потом вытер об траву обосранные кулаки и успокоился.
- Геныч, давай, ломай пенек, - нетерпеливо сказал Женька.
Когда Генка разломил пенек на две части и вытащил оттуда курицу, голова бедной птицы болталась на тоненькой полоске кожи, кое-где покрытой остатками перьев. Правый глаз смотрел немного с укоризной, а левый так и остался внутри бракованной плахи.
Она была жива!!!
- Пацаны, как ее убить? – чуть не плача воскликнул Женька, - эта сволочь никак не хочет умирать. Разжигайте костер. Я этой птичке аутодафе устрою. Пусть даже не надеется.
Женька начал рвать на ней перья, как морковь на бабкиной грядке по осени.
Спустя сорок минут пацаны сидели у догорающего костра и догладывали кости пернатой Зои Космодемьянской.


Сама так хотела.

- Да, да! Давай, Игорюша! Пронзи меня насквозь своим молоденьким стволом! – кричала слегка траченная молью баба, впившись ногтями в Егоркины ягодицы, - Сделай так, чтоб я неделю ходить не могла!
«Да уж, - думал Игорь, вдыхая удушающий запах перегара, - сделаешь тебя. Полчаса уже *** как гвоздь в стакане болтается. Ни берега, ни дна не видно. А ещё говорят – женщины  -  натуры не глубокие».
Игорю ужасно хотелось ссать, но бабёнка не отпускала его ни на секунду.
Так ведь и лопнуть можно!!!
- Игорюша, я устала, давай раком, - прошептала горячими губами тетка.
Игорь поднялся с нее, встал на колени и в ожидании чуда почесывал опадающую залупу. «Чудо» противно чвакнуло и предстало перед ним, изрядно пованивая, покрытое нехорошими белыми выделениями.
Ну, все, триппер обеспечен.
Только он «бобра» в вонючее «дупло» пристроил, как пронзительно зазвенел дверной звонок. Игорь от неожиданности весь мурашками покрылся.
- Это кто, мать твою?
- Наверное, муж пришел.
- Ты чё, бля, не сказала, что он может прийти?
- Да я сама не знала. Он никогда так рано не приходил.
- И чего теперь делать? С балкона сигать?
- Куда сигать-то? Пятый этаж. Забыл?
- Ну, все, приехали. А может в шкаф?
- Давай в плательный залезай. Там моими шмотками прикроешься.
Игорь голышом забрался в шкаф, а бабенка кинула следом его вещи.
- Сиди, Казанова, и чихать не вздумай.
Из-за полосатого платья высунулась рука, сжатая в кулак, с поднятым вверх большим пальцем.
Еще два раза пиликнул звонок, прежде чем дверь открылась. Игорю было все отлично слышно. Мужской голос спросил, почему она так долго не открывала, а она что-то тараторила  ему про ванну, что из-за льющейся воды не было слышно звонка  и всю такую лабуду. Наконец они ушли на кухню, и там загремела посуда.
«Вот попал!!! И долго теперь здесь сидеть?! – думал малолетний ебаришка, - придется ждать, пока этот буйвол не уснет. А если его ****ься приспичит? Тогда еще полночи провозятся. Эх, говорила мама – не водись, Игорюша, с взрослыми тетями. У них жопы вонючие да мужья злые. Не послушал Игорюша маму и сидит теперь Игорюша в шкафу, женскими трусами заваленный.
На кухне послышался раскатистый смех.
«Смеется, «сохатый». И вонючка его тоже хихикает. Ты, падла, ему еще анекдот расскажи про мужа, который из командировки раньше времени приехал. Бля, ссать хочу, не могу больше. Ну не в шкафу же».
Он приоткрыл створку и высунул наружу белобрысую голову. Парочка продолжала ворковать на кухне за стеклянной дверью. Выбравшись из шкафа, Игорь на цыпочках пошел к туалету, но в этот момент кухонная дверь открылась, и прямо на него шагнул мужик в желтой рубахе.
 Голый Игорь и будущий его палач, душегуб и мучитель застыли, глядя друг на друга. Но коллапс длился недолго. Ноздри мужика раздулись, а подбородок мелко задрожал. Игорь бросился в большую комнату, посреди которой стоял внушительных размеров лакированный стол. Бегая за шалунишкой вокруг стола, мужик отчаянно пытался схватить его, но Игорь всякий раз уворачивался.
Игорь увидел, как бабенка указывает ему пальцем на входную дверь. Он выбежал в прихожую.
Дверь была распахнута настежь!!!
Послав на прощанье воздушный поцелуй старой кошелке, Игорь выскочил на лестничную площадку и помчался по ступенькам вниз, сверкая голой жопой в лучах заходящего солнца, проникающих в окна подъезда.
Ура!!! Свобода!!!
Он чуть не сбил с ног заходившую в подъезд тетку с авоськой помидоров. Та громко вскрикнула и зажала свой рот рукой.
Пробежав метров сто, он остановился у густого кустарника и пустил мощную струю мочи, громко при этом пернув.
Спавший рядом серый кот, вскочил на лапы и прыгул в кусты, но Игорь все же успел его обоссать.
«Да, с голыми яйцами по городу долго не набегаешь» - думал Егорка, стряхивая последние янтарные капли, - а до дома, как до Пекина раком.
- Я знала, что ты всегда был ко мне неравнодушен, но не до такой же степени...
Игорь повернул голову почти на сто восемьдесят градусов.
- Вот он весь, Егоров. Где лицо, там обязательно задница, - на него смотрела и улыбалась его бывшая одноклассница Ольга Боброва, - И куда ж мы в таком шикарном наряде собрались? Никак на свидание?
- Боброва, ты как тут оказалась? Следила что ли?
- Вообще-то я тут живу. Кота своего ищу. Серый такой. Ты не видел?
- Нет… не видел, - прокашлялся Игорь.
- Ты знаешь, мне кажется, чтобы пописать – не стоило столько одежды снимать…
- Боброва, будь другом, помоги.
- Это, интересно, как? Тоже раздеться из солидарности и помочиться?
- Было бы неплохо, но хотя бы вынеси что-нибудь – мудя прикрыть.
- О, нет!!! О твоих мудях по школе легенды ходят, а тут такое счастье – воочию лицезреть.
- Оль, ну хватит издеваться.
- Ладно, вон видишь второй подъезд слева? Это мой. Забегай туда и поднимайся на четвертый этаж. Только постарайся, чтобы тебя никто не видел. Если мать узнает, что ко мне голые пацаны на ночь глядя забегают, мне не поздоровится.
- А дома никого, что ли?
- Нет, мать с отцом к бабке в деревню уехали, а кот, сволочь, пропал куда-то.
Игорь, прикрыв руками «легендарные мудя», пулей заскочил в подъезд. Он поднялся на четвертый этаж и прижался спиной к стене. Послышались легкие шаги, и появилась Боброва. Она открыла обитую коричневым дермантином дверь и впустила Игоря в квартиру.
- Кому скажи – не поверят. Бывшая беда школы, король рас****яев и заноза в заднице всех учителей, легендарный Егорка, сидит голышом на моем диване, - улыбнулась Ольга и, порывшись в гардеробе, кинула Игорю спортивные штаны с вытянутыми коленками, - надевай коварный соблазнитель, гроза всех городских ****ей и ментов.
- Хватит тебе, Боброва, достала уже со своим юмором.
Игорь натянул штаны и прошел на кухню. Боброва пошла вслед за ним.
- Все, все, больше не буду, Ваше Величество.
- Спасибо тебе, Оля.
- Да ладно, мне дырявые штаны не жалко.
Игорь неожиданно прижал ее к себе и поцеловал в губы. Она и не думала сопротивляться. Егорка задрал ей юбку, посадил на стол и, отодвинув в сторону трусики, начал медленно входить в нее. Почувствовав упругое препятствие, он надавил чуть сильнее и Ольга тихо застонала. Еще одно усилие и она впилась ногтями ему в спину. Третий толчок и путь во взрослую жизнь для Бобровой Ольги Анатольевны был свободен. Еще через несколько движений он кончил, и они обмякли в объятьях друг друга.
Позже они лежали на родительской двуспальной кровати. Ольга положила голову ему на плечо
- Игорь, скажи, а много у тебя таких, как я было? Ну,… которые в первый раз?
- А ты мне еще с четвертого класса нравишься, - сменил тему Игорь.
- Поэтому ты мне всякие гадости делал?
- В раздевалке тебе понравилось?
- Ты, Егоров – извращенец. Я тебя убить была готова.
- Я просто внимание твое к себе привлекал.
- Не ври, ты просто прикалывался.
- Кстати, как там сейчас, в школе?
- Без вас просто благодать наступила. Теперь училище, наверно, плачет?
- Там таких, как мы, пруд пруди. Слез не хватит.
- Игорь, скажи честно, ты завтра уйдешь и все? Мы не будем больше встречаться?
Игорь резко поднялся с кровати.
- Слушай, а где у твоего бати сигареты?
- На кухне, в навесном шкафчике. И пепельница там же.
Игорь взял сигарету, сел на подоконник и закурил. Ольга голышом подошла к нему и положила голову ему на грудь. Он обнял ее и прижался губами к волосам. Они пахли цветами.
- Ты не ответил.
- Ты знаешь ответ.
- Мне всегда казалось, что ты не такой как твои дружки. Что ты умнее и добрее.
- Они мои друзья, значит я такой же. Ты встретишь другого пацана и забудешь, как меня зовут. Просто я – первый твой мужчина, поэтому ты думаешь, что единственный.
- Нет, я не хочу забывать! Ты мне очень нравишься и нравился всегда.
- Зачем я тебе нужен? Подумай сама. Меня если не убьют, то посадят наверняка.
- Все, Егоров, достаточно, - Ольга села на белую табуретку, - Я поняла. Не хочешь – не надо. Заставить я тебя все равно не смогу. Только останься до утра, пожалуйста, а потом иди на все четыре стороны. Занимайся спортом дальше. В каких видах ты силен? Литробол и бабслей? Ах, да, я и забыла, еще бег голышом по пересеченной местности. Троеборец ты мой.
- Прости меня.
- Я сама виновата. Нафантазировала себе выше крыши.
Егорка потом долго жалел, что поступил тогда именно так, а не иначе. Именно с Ольгой Бобровой он мог прекратить этот безумный фарс, которым была его тогдашняя жизнь, и начать все заново. Она любила его по-настоящему, несмотря на то, что он постоянно донимал ее своими выходками.
После той ночи они еще много раз случайно встречались на улице. Подолгу разговаривали, смеялись, но Игорь больше никогда не видел тех глаз, которые смотрели на него тогда, когда он в вытянутых тренировочных штанах исчез за порогом ее квартиры.


Вонь.

Дождь пошел совсем некстати. И, причем, холодный такой, противный. Хорошая собака скорее хозяина на улицу выгонит, чем сама выйдет.
Женька выглядывал из-за угла пятиэтажного кирпичного дома.
- Ну, чего там? – спросил Генка.
- Да ничего не видно, темно, но они ее точняк затащили домой к Паласу. Я с ним разговаривал. Он сказал, что они с Худеньким ее сегодня забирают.
- Тогда *** ли здесь стоять? – вмешался в разговор Егорка, - надо возле ее подъезда ждать. Домой пойдет, а мы ее сцапаем и на стройку.
Генка сомневался.
- А если она домой не пойдет?
- Куда она денется? Такие сперва переебутся с половиной квартала, а потом домой бегут к мамочке в ванну отмокать, да чай с пирожками пить.
Галька Астапова так и собиралась поступить. Палас с Худеньким накидали ей полное «лукошко». Хотелось спать, но…
Она вышла из подъезда Паласа на улицу. Провожать ее, конечно, никто не пошел. Широко расставляя ноги, она поплелась к своему дому. Дойдя до подъезда, она сложила зонтик и хотела войти внутрь.
Пожилой мужчина смотрел во двор из окна своей квартиры на четвертом этаже. Он видел, как двое высоких молодых людей тащили за руки и за ноги девушку, а третий, пониже ростом, зажимал ей рот рукой, и лупил зонтиком. Девчонка извивалась, сильно затрудняя движение, но ее долбанули головой о стенку металлического гаража, и она сразу успокоилась. Потом пацаны благополучно протащили деваху через пролом в заборе, окружающем стройплощадку.
Что за молодежь пошла? - думал мужчина, - Что за нравы? Вот во времена моей молодости за девушками долго ухаживали, дарили цветы, водили в кино, прежде, чем…
А сейчас у них все просто – башкой об гараж и дело в шляпе. Да и девушки раньше другие были.
А сейчас что? Курят, пьют, да по подвалам шастают, матом ругаются хуже пацанов.
Куда ж мы катимся? Что же будет со страной?
Знал бы этот мудофил, что станет с этой страной. Но он еще не знает. И три друга, которые завалили Астапову на первом этаже строящегося дома, тоже не знали…
Астапова лежала на Генкиной куртке без трусов, но в пальто (осень все же... что ж они, звери что ли?) Игорь с Генычем прижали ее руки к бетонному полу и раздвинули ноги. Только Женька засадил ей и «качнул» пару раз, вонища пошла такая, как будто сорок восемь хомяков у нее в ****е подохло. Геныч отпустил ее и зажал свой нос пальцами. Женька тоже вскочил на ноги. Все, кроме Астаповой, побежали на балкон. Выскочив на лоджию, они жадно глотали свежий осенний воздух.
Игорь краем глаза видел, как Астапова, подтягивая на ходу штаны, бежала к забору.
«Беги, беги, вонючка хренова, - подумал Егорка и покосился на Женьку.
- Ладно, ладно, - виновато сказал Женька, - домой приду – помоюсь.
Игорь согласно кивнул головой.


Балахонова.

- Я говорю, что получится, - Паршивец старательно обходил  лужи и пытался не вляпаться в грязь. Сделать это было не так-то просто. Всю прошедшую ночь, и сегодня - до обеда дождь лил, как из ведра.
Паршивец, Женька и Игорь шли по улице, освещенной редкими фонарями, и спорили между собой.
- Да нет ее теперь дома, а если и дома – не выпустят, - бубнил Женька. Зуб даю, что ни хрена не получится.
- На фиг мне твой зуб, - хмыкнул Паршивец, перепрыгивая через лужу, - мне ее ****а нужна.
- Достали вы уже, - процедил сквозь зубы Игорь, - медведя не убили, а уже выебли. Зайдем к ней, и видно будет  - там она или нет.
- Зайти то, зайдем, но у нее папаша ****утый совсем, - Женька остановился и выбил сопли из левой ноздри, - к ней не раз заходили, он всех с крыльца спускал. Сам, сука, не следит ни фига за дочерью, вот ее и ебут все кому не лень. Пьет как скотина последняя.
Речь шла о Маринке Балахоновой – одокласснице Афанаса. Она в городке только год прожила, а уже начудила порядочно. Матери у нее не было, а отцу некогда было за ней смотреть. Сперва один раз ее на троих «опрокинули» на стадионе, потом второй раз уже пятеро и так уже весь год мурыжили там, где поймают. Где она только жопой грязь не собирала. У каких только заборов раком не стояла…
Игорь с Женькой сидели на лавочке возле дома и, как обычно, маялись от безделья, когда мимо проходил Паршивец и присел с ними покурить.
Кто из них первый придумал идти к Балахоновой, уж не знаю, но они быстро «легли на крыло» и понеслись как три ясных сокола к ее дому.
Куда только не заносит *** в молодости!!! В жуткие ночи, в дождь, снег и ветер он головкой, верно, указывает путь туда, где спрятано «вонючее золото», где слюнявые ворота откроют тебе путь…
Ах!!! Молодость!!!
Друзья остановились, не доходя метров тридцать до заветного дома, и принялись обсуждать план действий.
- Может, покараулим ее здесь? Чего-то мне не хочется туда заходить, - предложил Женька.
- Ага, так до ишачьей пасхи можно караулить, - Паршивец усмехнулся, - А если она дома? Тогда что?
Женька лишь пожал плечами:
- Тогда будем тянуть спички.
Паршивец достал из коробка три спички, сломал одну и зажал все три между большим пальцем и указательным так, чтобы сломанную не было видно. Первым потянул Женька. Целая. Игорек тоже вынул целую. Паршивец прикурил сигарету.
- Ладно, Мишель, не дрейфь, - похлопал его по плечу Женька, - подумаешь, с ходу получишь промеж глаз.
- Запишите, бля, где-нибудь слова настоящего друга, - ответил Паршивец, - ****ь – так вместе, а ****ы получать – Мишеньке.
Паршивец осторожно, насколько мог, открыл калитку и вошел во двор. Женька с Игорем остались снаружи у забора. Вот Мишка прошел под окнами, заглянул в одно из них и завернул за угол терраски. Послышалась трель электрического звонка.
В терраске что-то загрохотало, и зажегся свет. Сгорбленная, всклокоченная тень промелькнула в окне. Игорь с Женькой притихли. Послышался невнятный разговор. Паршивец пытался что-то объяснить.
- Да я вас всех этими руками передушу, щенки!!! – раздался пропитой голос. Я в морфлоте таких пачками за борт выбрасывал!!!
Из-за угла терраски выскочил Паршивец и помчался к калитке. За ним выбежал мужик в тельняшке и с совковой лопатой в руках. Он орал и размахивал лопатой как Добрыня двуручным мечом-кладенцом. Паршивец выскочил из калитки, и наша троица рванула прочь от безумного «пирата».
Посмотрев, что мужик дальше калитки не побежал, они остановились отдышаться.
- Ну, бля, гондон полосатый, - Паршивец погрозил кулаком в сторону мужика с лопатой, - я тебе еще ракушек в жопу натолкаю. Придет и на нашу улицу грузовик с шалавами.


Атас! Девчонки!

В пятницу вечером? И чтобы так скучно? Такое было в первый раз.
Игорь с Женькой, приехав из ПТУ, слонялись возле дома, не зная чем себя занять.
- У тебя деньги есть? – спросил Игорь.
Жека состроил такое несчастное лицо, что Игорю стало смешно.
Они завернули за угол своего дома и собрались идти в сторону железнодорожного вокзала. И вдруг лоб в лоб столкнулись с Кощеем и Куцым. Те были сильно под шафе.
- О! Здорово, пацаны! – Кощей снял шапку и попытался изобразить книксен. Но его повело в сторону, и он вовремя вцепился в забор.
Куцый хохотал, как ненормальный (а он такой и был).
Игорь с Женькой тоже засмеялись.
- Хорош ржать как Пржевальские, - Кощей нахмурил брови, - Давай бухнем, у нас водяра есть. Кощей извлек на свет белый пузырь «Русской».
Все дружно закивали головами, словно китайские болванчики.
- Давай в детский сад, в беседку, - предложил Жека.
И все гурьбой ломанулись на Площадь Свободы.
Детский сад (а точнее беседка возле него) был пристанищем тех, кто пил, курил, трахал всех подряд, и трахался со всеми подряд (это далеко не все, чем занимались в этой беседке, только об этом, т-с-с… чур никому).
Днем там спокойно резвились дети, а по вечерам туда совались только те, кто был в теме, а остальным дорога была заказана. Чужим появляться там было опасно.
В пятницу, субботу и в воскресенье по вечерам оттуда раздавались звуки, от которых становилось не по себе. Проходя мимо, по улице, можно было услышать характерную возню в кустах неподалеку, стоны вперемежку с тумаками… Смех, крики, визги и матерщина.
В тридцати метрах от Детского Сада находился Дворец Культуры, на втором этаже которого проводилась дискотека. Под заунывное нытье Шатунова и задорное диско сисястой Си-Си-Кетч девчонки танцевали, а парни в непотребном виде щеголяли по залу, стреляя сигареты.
Периодически в зале и внизу у касс и гардероба вспыхивали мелкие потасовки, иногда переходящие во что-то массовое. Заканчивалась дискотека традиционным мордобоем, распитием на посошок, дележкой и последующими проводами «до дома» девчонок (зачастую одну провожали вчетвером…).
В злополучную беседку и направились наши герои. Заморосил мелкий противный дождик. Октябрь, никуда не денешься.
По чести сказать, Игоречек и не замечал плохой погоды, некогда было замечать. Шел второй месяц учебы в путяге. События неслись столь стремительно, что было ощущение нереальности происходящего. После школы и дома свобода нахлынула словно цунами. Она поднимала его вверх, будто свою любимую игрушку и вертела в водовороте страстей. Все в нем звенело от восторга.
Отпустились все тормоза, какие были (их было-то немного). Непотребные вещи делались с полной уверенностью в своей безнаказанности.
Игорь часто вспоминал слова Борзого о том, что скоро ему (Борзому) топтать зону.
Вспомнил, как в мае Борзого вывели из зала суда в наручниках и затолкали в милицейскую машину. Его глаза, которые говорили: вот так, тезка, мужик сказал – мужик сделал.
А в глазах тех были беспросветная тоска и испуг.
Он замечал, как обыкновенная русская дурь губит безвозвратно парней и охотно позволял этой дури собой руководить.
А страна билась в агонии. Были выпущены на большую сцену совсем другие герои. Обыкновенные ребята из подвалов начали собирать стадионы. Новая волна прокатилась по Союзу, обдавая молодежь жгучей надеждой на большие перемены.
Игорь, в свои пятнадцать, не мог, конечно, всего этого правильно понять, но чувствовал, что воздух стал другим. Учителя перестали быть уверенными в том, чему учат.
Перестройка набирала обороты. Через несколько лет все поймут, как перестраиваются люди, как новая жизнь выбрасывает души на помойку. Как грязные, обманутые, умирающие смотрят на окна своей бывшей квартиры…
А пока Игоречек весело шагал с друзьями в беседку Детского Сада…
Они зашли внутрь и уселись на скамейку.
- Странно – протянул Кощей – никого. Обычно здесь полно народу. Ладно, хрен с ним, с народом, наливай.
Куцый достал пузырь, взболтал хорошенько и распечатал.
- Стаканы есть? – спросил Женька – из горла не хочется хлебать.
- В Африке и Греции все есть – отозвался Куцый и выудил из кармана куртки стограммовый стопарь.
Первому налили Женьке. Тот, недолго думая, опрокинул его в три глотка, на глазах выступили слезы. Кощей достал откуда-то, не весть как попавший туда, никак не хотевший доставаться, знавший виды сухарь. Женька понюхал, вроде отпустило.
- Хорошо пошла, сука – Женька поморщился.
- Давай теперь ты, Егорка – Куцый налил Игорю стакан – молодым у нас в стране везде дорога.
Куцый с Кощеем были старше на два года и учились в той же путяге, что и наши герои, на третьем курсе. Вообще нашей троице очень повезло. Большинство пацанов со второго и третьего курса давно были им знакомы и в доску свои. Поэтому их никто не трогал. Они чувствовали себя уверенно и никого не боялись. Генка даже подругу успел завести, дрючил ее по вечерам за углом женской общаги (и такая имелась).
Уже на второй день учебы Игорь подрался с соседом по парте. Тот обозвал его гондоном почему-то, а Игорь не стерпел, вывел его на перемене за учебный корпус и расквасил физиономию. Потом были разбирательства, но пацан не настучал, и все прошло гладко. С тех пор никто не решался наехать на них.
Игорек опрокинул в себя полстакана. Тут послышались женские голоса и с дороги через пролом в заборе по очереди протиснулись две расфуфыренные «крали». Пацаны замолчали, в темноте их не было видно, зато им все было видно очень хорошо.
Задрались куртки, спустились трусики, и две белых жопы зависли над пожухлыми листьями. Игорь хотел что-то сказать, но во рту все пересохло, а у забора зажурчало. Кощей зашарил рукой под лавкой и извлек оттуда… самый настоящий металлический чайник без крышки.
Откуда он здесь??????!!!!!!!!!
Сунул в него рожу и заорал что есть мочи:
- Внимание!!! Вы окружены!!! Медленно встать на колени, локтями упереться в землю и прогнуть спину!!!
Обе подпрыгнули как ужаленные. Одна ломанулась на дорогу, пытаясь натянуть на ходу трусы. Вторая споткнулась обо что-то и повалилась в колючие кусты. Кощей завыл:
- Внимание!!! Сержант Савельев!!! Один преступник пытается скрыться, заходите справа!!!
Та, что упала, выползла на дорогу и дала такого стрекоча, что позавидует любой спринтер.
Игорь хохотал, перегнувшись через край беседки, Женька катался по полу. Куцый крутил пальцем у виска:
- Ну, ты, Кощей, кадр!!!
Кощей закурил и с умным видом произнес:
- Я избавил вас, сыны мои, от великих проблем. Вы знаете, что триппер ходит по планете, а у нас ни одного гондураса? Вы знаете, что по 117-той за это по десятке строгача?
- Ну, ты и чудила, Кощей – Куцый вытирал рукавом слезы – Но насмешил, паскуда, на славу.


Лужа.

Триста грамм водки руководили Игорем как Цезарь Римом. Он шел, шатаясь из стороны в сторону, по дороге на вокзал. Женька ковылял рядом.
Час назад они спокойно бухали у Женьки дома, а теперь шли подставлять свои жопы вокзальным приключениям.
И те не заставили себя ждать.
Женька подошел стрельнуть сигарету к двум мужикам у вагона поезда. Мужикам было лет по тридцать.
Видно плохо спросил.
Один мужик ударил пьяного Женьку под дых, а потом опустил кулак на голову. Женька упал на перрон.
Игорек подскочил к мужикам и начал махать руками, пытаясь их избить.
Удары посыпались один за другим... Игорь упал на перрон рядом с Женькой.
Как все плохо.
Вдруг мужики ломанулись в вагон.
- Игореха, похоже, менты, надо валить, - прогундосил Женька.
Они кое-как поднялись на ноги и побежали с платформы вниз. Позади раздался свист и крики. После ударов в голове все звенело, и ноги плохо слушались. Обогнув здание вокзала, они помчались по улице, параллельной железнодорожному полотну. Улочка была узкой и грязной, а после дождя прямо посреди нее разливалась огромная лужа. Даже машины не рисковали ездить там после дождя, боясь завязнуть.
Но отступать было некуда – позади менты.
Женька начал пробираться по «берегу» этого бля-моря, держась за штакетины забора. И вот он уже по ту сторону лужи.
- Игореха, давай сюда, держись за забор, - кричал Женька.
Игорь ухватился за первую штакетину и двинулся по следам друга. Вторая, третья, четвертая штакетина, пятая и... сломанная шестая остается у Игоря в руках.
Мгновение!!!
Нога соскальзывает вниз!!!
Восхитительное фуэте!!!
И, успев только открыть рот от удивления, он плашмя грохнулся в лужу и, как атомная подводная лодка, скрылся в грязной холодной воде.
«Хоть *** высовывай вместо перископа» – подумал Игорь,- иллюминаторы бы не открыть. Вынырнул, встал на четвереньки и, как нильский крокодил, выполз на берег.
Нет, Женька не переживал, не охал, он ржал, как молодой «буланчик» на нескошенной лужайке, позабыв про синяки и отбитые бока.


Сказка на ночь.

- В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили-были старик со старухой, - Игорь замолчал и заглянул в глаза своей шестимесячной племяннице. Она, не моргая, смотрела на него и посасывала желтую пустышку.
- И были у них три сына-онаниста и дочка-защеканка.
Плямяшка скривилась, выплюнула пустышку и задергала ножками.
- Нет, нет, ты у меня не такая. Ты вырастешь хорошей девочкой. По тебе все пацаны сохнуть будут.
Она посмотрела на него чистыми детскими глазенками и тихонечко вздохнула.
- Чтоб ты понимала, сопля в скафандре, - усмехнулся Игорь и засунул пустышку обратно в маленький слюнявый рот, - соси, соси, ха-ха, это не считается.
Он потрогал ее курносый носик и продолжал:
- И жили они мирно и ладно. Сидят, как-то, дед с бабкою у разбитого корыта, дочь у себя в комнате сикуны вонючие мусолит, а братья под ее окном весь крыжовник обспускали. Тишь да благодать. Все своим чередом идет.
Старуха и говорит:
- Каких мы детей воспитали! Любо-дорого посмотреть! Выросла нам с тобой надежная опора и защита.
- Да уж, - согласился дед, - теперь и помирать не страшно.
- Сходил бы ты, дед, к синему морю, - предложила бабка, - покликал бы золотую рыбку.
- Ты чё, старая? Нахуя она тебе?
- Дом попросить хороший. Чтобы царские хоромы.
- А корыто?
- Какое корыто...
- Надо сперва корыто новое попросить.
- Кто тебе сказал?
- Кто, кто. Пушкин, еб твою мать!!!
- Какой еще на хрен Пушкин? Причем здесь Пушкин?
- Александр Сергеевич. Не слыхала?
- Так вот скажи своему Пушкину, что корыто его мне до морщинистой ****ы. Понял?
- Ты меня на «понял» не бери, старая помойка!!! Я… на Чингисхана с голой жопой ходил. Я таких как ты пачками вафлил и в сарае штабелями складывал.
Племяшка загугукала и опять выплюнула пустышку.
- Да, да, - Игорь поправил ей маленький воротничок распашонки, - Дед был тот еще злодей. Не выдержала бабка и саданула его по черепу доской. Заверещал дед, как енот на хую орангутанга.
Услышала крик деда дочка, слюнявый *** выплюнула, губы рабочие распахнула, да сама как заорет. И начали тридцать три богатыря из соседнего болота выходить. Все вышли, а Дядька Черномор не успел. Его похабный бегемот схватил за мудя и обратно уволок. Богатыри уселись на Емелину печку и поехали деда выручать. Да как начали пердеть все вместе. Почернела печка да колесо у нее спустило. Пока Емеля запаску ставил… -  Игорь почувствовал до боли знакомый аромат и пристально посмотрел на племяшку. Глазенки ее были все так же невинны...
- Да, ты, наверно, права, - улыбнулся Игорь, - так себе сказочка.
               
                * * *
      
        Он понимал, что не закрутил до конца кран на кухне, пока еще понимал.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Капли воды стучали по раковине, словно пудовые гири.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Игорь откинулся назад. В голове гудел огромный осиный рой.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Он услышал, как зазвенели на кухонном столе пустые бутылки. Чьи-то вытянутые тени стремительно заметались по коридору.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
А не все ли равно? Какая разница?
Вся жизнь это узкий шаткий мост через громадную пропасть. Как же тяжело. Как же невыносимо тяжело идти по нему с закрытыми глазами. Внизу – смерть. Вокруг – свобода. В конце пути – смерть.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Пить хотелось так, что даже посмотреть на воду было бы счастьем. Две капли одна за другой упали в раковину. От этого грохота заложило уши.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
Игорь прошел одну пятую пути, но пропасть внизу была уже огромной. Ветер то протяжно выл, то ревел, как раненый зверь, то по-стариковски охал. Он продувал насквозь, леденя в жилах кровь.
Игорь заметил, что с другой стороны моста к нему кто-то приближается. Темная точка потихоньку росла.
Кулак, тряпочка, вдох, выдох.
К нему легкой пружинистой походкой подошла странно одетая девушка. Короткая меховая не то юбка, не то набедренная повязка и такой же кусок меха обтягивал ее высокую грудь. На ногах тоже были меховые сапоги.  Она была настоящей воительницей. Светлые волосы волнами спадали по плечам почти до пояса. Она была высока ростом (два метра точно) и невероятно стройна. Ее черные, как угольки, глаза прожигали насквозь, и во всем облике ощущалась сила и власть, словно она была скандинавской королевой.
Но что-то было не так. Что-то никак не вязалось с ее обликом и доводило ситуацию до абсурда. И через секунду Игорь понял, что именно.
В правой руке она держала… кубик рубика!!!
Обычный кубик рубика с хаотично раскиданными  цветовыми квадратиками.
- Ну, и по чем нынче ацетон? – глубоким, будто раздавшимся из пещеры, голосом проговорила незнакомка-великанша.
- Фиг его знает, - как-то механически ответил Игорь, - я дома стырил. Девушка, а вы – моя галлюцинация?
- Сам ты – галлюцинация, - засмеялась незнакомка, - дашь попробовать?
Игорь намочил тряпочку и протянул великанше. Она взяла старый носок (если уж честно), сжала в кулаке и, поднеся к губам, с шумом вдохнула.
- Ну как? – спросил Игорь.
- Да так, никак.
- Ты большая, тебе много надо.
Они уселись рядом на деревянном настиле и начали по очереди вдыхать ядовитые пары. Над их головами, шумно махая крыльями и выстроившись в клин, пролетела стая взъерошенных беркутов. Пролетая, они загадочно улыбались, а некоторые даже здоровались, кивая головами. Примерно через час пустой пузырек из-под вонючей отравы полетел вниз.
- Кто ты? – после долгого молчания спросил Игорь.
- Меня зовут Рогнеда.
- А почему ты так странно одета?
- Фи, а тебе не нравится?
- Нравится, я вообще тебя хочу.
- Ишь ты какой, - усмехнулась Рогнеда, - хочет он. Ты, наверно, всех хочешь, у кого дырка есть.
Игорь почувствовал, как что-то шлепнулось ему на голову. Он резко посмотрел вверх, а там, махая хилыми крылышками, изо всех сил пытался догнать своих маленький задроченный беркутенок.
- Нет, почему же? – произнес Игорь, смахнув с башки вонючее птичье говно, - не всех. Только таких красавиц, как ты.
- Знаем мы ваших красавиц, - рассмеялась Рогнеда, - одна Агафонова чего стоит.
- Ты знаешь Агафонову? – удивился Игорь.
- Ага, - дежурным тоном ответила великанша, - и Агафонову и Балахонову и Астапову…
- Все, приехали, - вдруг перебил ее Игорь, - я знаю кто ты. Ты – белая горячка. Или черная. Или синяя.
- Как интересно… А чего это ты так разволновался? – Рогнеда улыбалась и гладила его по голове.
- Нет!!! Ты – глюк!!!
- Вы посмотрите на него! Разошелся как холодный самовар! Ладно, - сказала Рогнеда, встав в полный рост, - хотел – получай.
Она сняла с себя весь «мех», кроме сапогов, и пошла прямо на него.
У Игоря затряслись руки и ноги. Он машинально начал отползать назад, но черный волосатый треугольник приближался.
Кубик рубика валялся в стороне и хохотал как ненормальный.
Вдруг прямо чуть пониже «гипотенузы» загорелись на одной линии два ярко-красных огонька.
Это были глаза!!!
«****а мне пришла» - подумал Игорь искривленными ацетоном мозгами.
****а???!!!
Он ее узнал. Это была снова она – до боли знакомая волосатая тварь. Вертикальный рот раскрылся в гадкой усмешке.
Вот тебе и Рогнеда!!!
Игорь давно уже привык к тому, что на его глазах ослепительная красавица превращается в шелудивую ****у. Поэтому он ничуть не удивился такой метаморфозе. Все бабы такие – уж очень переменчивые…
Он пополз на карачках к «берегу», а омерзительно смердящее создание двинулось за ним.
Вдруг стало как-то сыро. Становилось все сырей и сырей.
Мокро, бля!!!
Игоря будто окунули башкой в холодную воду. Сквозь пелену он различил Женьку с лейкой от душа в руках. Затем ощутимые пощечины привели его в чувство.
- Прям, беда с тобой, - тяжело вздохнув, сказал Женька.
- Я только что разговаривал с красивой девушкой в меховой мини-юбке.
- Ага, с ****ой ты волосатой разговаривал, - засмеялся Женька, - на весь дом орал, как в жопу раненый. Прям жалко тебя.          


Большие губы.

Игорь с Женькой сидели возле подъезда Генкиного дома и тоскливо плевали себе под ноги. Холодновато в октябре. Несмотря на теплые куртки с капюшонами (в путяге выдали) и теплые ботинки, ветер продирал насквозь.
- Когда он уже спустится вниз? – начал ныть Женька, - целый час там сидит. Щас нажрется там котлеток да борща, а мы тут, как две сироты.
- Не дрейфь, брателло.
Женька натянул капюшон.
Послышались шаги в подъезде, и Генка вылетел на улицу раскрасневшийся и веселый.
Точно! Щей пожрал!
- Ты там, случайно, парочку баб не успел отодрать? – набычился Женька.
- Да мать все приставала. Куда ты идешь? Поешь.
- Ты и поел, - сделал вывод Женька.
- Отстань ты от него, - сказал Игорь, - мы, куда собирались идти?
А планы на вечер у них были грандиозные. Здесь, на Генкиной улице жила «телка» по имени Оля и были у нее очень большие губы, и очень веселая репутация. А еще здесь была блатхата Мишки Паршивца. И собирались сегодня на этой блатхате четверо злоумышленников: сам Паршивец, Змей, Вася Кол и Чукча. И хотели они сегодня отзлоумышленнить Олю с большими губами. А как же без нашей троицы? Еще в путяге все перетерто.
Борзый как-то сказал: «стоит только раз туда засунуть, и от этой дырки вонючей потом за уши не оттащишь».
И здесь был прав Игорюня.
Еще он говорил, что нельзя портить хорошую девчонку.
Как определить???!!!
Да чего тут определять? Шалаву сразу видно…
- Да, я помню, только быстрей бы уже, замерз я сильно.
- Ну, че? – протянул Игорь, обращая взор к Генке.
- Че, че – передразнил Генка – пойдем к Паршивцу на хату, там и помозгуем.
Паршивец жил в пятиэтажном доме, где были только комнаты-малосемейки с длинным коридором на каждом этаже.
Кто только там не собирался!
Всех блатных и нищих тянуло как магнитом в этот муравейник. Там проживало много одиноких мужиков, а одинокий мужик – это повод напиться. Бутылка, друг, шалава – джентльменский набор одинокого маргинала.
Они остановились перед дверью Паршивца. Женька постучал. Тишина.
Ну и где эти троглодиты?
Женька постучал еще раз. За дверью послышались шаркающие шаги, и Змей отворил «калитку». Отошел в сторону, махнул головой, чтобы проходили. Троица вошла в блатхату. В комнате вдоль окна стоял старенький диван и на нем восседали Паршивец, Кол и Чукча. Возле дивана стоял кухонный стол, три стула и кресло.  Накурено было, хоть топор вешай. Все перездоровались и разлили по стопарям «Пшеничную».
- Ну, что делать будем? – спросил Змей, усаживаясь на стул рядом с Игорем.
- Надо за «Большими Губами» идти, - сказал Паршивец.
- Она со мной уже никуда не пойдет, - Змей помотал головой, - я два раза заходил, и два раза для нее это заканчивалось плохо.
Остальные тоже начали возражать против своих кандидатур.
- Остается одно, - подытожил Паршивец, - нужно ждать Красавчика, он должен подойти сюда. Симпатичный малый, с ним любая пойдет.
- Не дождемся мы Красавчика, - с тоской в голосе произнес Кол, - у нас два литра водяры. Нажремся мы…
- А ты терпи, Василий. Пьянство никого до хорошего не доводило, - Паршивец опрокинул в себя очередной стопарь.
На закуску были консервы и хлеб. Игорь поморщился. Не любил он консервы. Даже, несмотря на то, что в училище кормили – хрен знает чем, все равно не любил. Но делать нечего, больше на столе ничего не было.
- У Больших Губ, кажись, трипак. Пацаны из нашего двора говорили. Перли ее недавно четверо, двое поймали, - подал голос Чукча.
Игорь достал из кармана и бросил на стол ленту десятикопеечных презервативов.
Народ оживился.
- Молодец, Егорка, печешься о здоровье нации, - похвалил Паршивец.
- Когда он придет, Красавчик этот? – спросил Женька.
- К восьми должен подойти, а сейчас шесть, отозвался Чукча.
- Тогда подождем вашего Красавчика, - Игорь жевал консервы!!!???
Так, неспешно были выпиты полторы бутылки водки и пацаны заметно повеселели. Было 19:50, когда в дверь постучали. Паршивец пошел открывать и вернулся назад с Красавчиком.
В принципе, можно было назвать его красавчиком. Русые волосы зачесаны назад и лицо, вроде, бабам может понравиться, а так – пацан как пацан. Было видно, что слов на ветер не бросает.
Они прошли в комнату, Красавчик поздоровался со всеми.
Паршивец с ходу начал:
- Слышь, Вован, мы тут тебя уже заждались. Дело есть. Знаешь Олю Большие Губы? Живет здесь, в четвертом доме.
Красавчик плюхнулся на диван и достал сигарету из пачки «Столичных».
- Нет, не знаю такую. А что, трахается?
- Не то слово. Ее кто только не пер. И в рот и в жопу, короче. С нами она не пойдет. Сходи ты, тебя она не знает. Скажи, что нравится давно. Сам знаешь, наплети что-нибудь. Ее только из дома вытянуть.
- А где она живет?
- Четвертый дом, второй подъезд, сорок четвертая квартира.
- Ладно, сейчас пару стаканищ махну и пойду. Только куда вести? Сюда? Она ж эту хату, наверно, как облупленную знает.
- Скажи, что меня дома нет. Она поверит. На; тебе ключи. Паршивец протянул ему связку ключей.
- Ты же Красавчик.
Красавчик посидел еще чуть-чуть, выпил, погасил сигарету в пепельнице, бодро вышел за дверь и запер ее на ключ.
Паршивец захлопал в ладоши.
Этот точно приведет! Он такой!
Игорю стало интересно, что же это были за Большие Губы.
Красавчик и впрямь был красавчик. Не прошло и часа, как послышался звук открывающегося замка.
Пацаны резко зашкерились в чулане (но не все…).
В комнату вошла Оля Большие Губы.
Она огляделась по сторонам. Все тихо. Оля с облегчением уселась на диван, закурила сигарету и влажными глазами уставилась на Красавчика.
Вдруг она почувствовала легкое теплое прикосновение к мочке левого уха.
Ольга резко обернулась.
И уперлась носом в стоячий, твердый ***!!!???
Оля подняла глаза, а из-за шторки мерзко улыбался Змей.
Она рванулась с дивана, но крепкая рука Змея схватила ее за волосы.
Оля открыла рот... Змей замурлыкал от удовольствия.
Нормальные змеи, вообще-то шипят, а этот стервец замурлыкал.
Оля стояла на коленях, вцепившись в спинку дивана, и усердно отсасывала. Ну а зад взывал ко всем желающим. А Желающие нашлись. Паршивец задрал ей юбку и стащил трусы. Подбежало много народа, тряся мудями и не зная, что делать. Оля-то была одна.
Игорь ушел на кухню за сигаретами, а когда вернулся, покатился со смеху. Паршивец медленно, сосредоточенно мазал Олину жопу  вазелином.
Змей наконец-то кончил и щеки у Оли раздулись, как у хомячка. Она выплюнула содержимое на пол и часто задышала.
Может ли такое полезное место, как женский рот, да еще с такими «рабочими» губами, пустовать долго? Конечно, нет!!!! И это место занял Кол своей двадцатидвухсантиметровой занималкой.
Оля явно начала давиться.
- Не суй на всю свою колбасу, а то, не ровен час, задохнется, - посоветовал Паршивец, - и с негромким чваканьем засадил в то место, которое так старательно для этого готовил.
Потом Олю загибали через драное кресло, сажали на грязный подоконник, пинали и щипали… Через два часа непрерывной ебли, вся обспусканная, Оля Большие Губы без сил упала на диван.


Думы Агафоновой.

Главное – на фуфайке жопу не отморозишь. И то хорошо. Подумаешь – три человека. Не убьют ведь…
Так рассуждала Танька Агафонова, лежа на полу в беседке детского сада. Уже холодновато, но Танька не унывала. И уж тем более не унывали ее «половые партнеры». Они быстренько прошли по первому разу, и начали по второму.
На самом деле ей так хотелось пернуть, что не было сил терпеть. Газы просто распирали ее ****ские кишки. Да еще эти бесконечные фрикции…
Интересно, - думала она, - если я сейчас пердану, ебло набьют или нет?
Она задавала себе вопросы, но не находила на них ответы.
Почему она здесь?
Почему отловили именно ее, а не кого-нибудь другого?
Сейчас в ****у набалуются и «вафлить» начнут. Вот счастье-то привалило! – грязные *** отсасывать.
А что теперь делать то?
Откажешься – отхватишь по-полной, и все равно засунут.
Что же за жизнь то такая ****ская?
Вот именно ****ская!!!
Ее посадили на жопу и вежливо попросили открыть рот. Первый вонючий соленый стержень заскользил туда-сюда, упираясь в левую щеку.
Нормальными девчонками никто грязь в беседках не вытирает.
А когда-то и она была нормальной девчонкой. Дружила с мальчиком Сашей, целовалась с ним в подъезде. Потом, как-то раз отдалась ему в этом подъезде. Хороший мальчик Саша рассказал об этом знакомым пацанам, а знакомые пацаны на следующий день затащили ее в подвал и пустили на пятерых.
Ее опять положили на фуфайку.
Ох, ты, еб тыть, больно-то как! А у спортсмена из них троих самый здоровый.
А-а-а-яй, бля!!! Хоть вазелин с собой носи.
Кто ж так с порядочными девушками обращается? С нами же ласка нужна и внимание…
Спортсмен улегся на фуфайку, а ее сверху на свою дубину насадил. А кучерявый опять в рот сует.
Фу! Они когда-нибудь моются? Так ведь и проблеваться можно.
Спортсмен разошелся. Так, чего доброго, махнет, и улетишь, как булыжник с катапульты. Вообще-то не получится. Кучерявый головушку мою буйную руками своими, как клещами зажал. А ***-то какой волосатый!!! Прямо жуть.

Эх, ****енка ты моя,
Донага раздетая,
Прямо на кудрявый ***,
Бедная, надетая.

А белобрысый один раз кончил и сидит на скамейке, курит.
О чем только не передумаешь, пока тебя ебут.
Чего они в этом находят хорошего? Как увидят ****у, сразу глаза загораются. Они, вообще, кроме этого о чем-нибудь думают? Сомневаюсь. Думаете, они пойдут меня провожать до дома? Ничего подобного. Как бы еще пинка для скорости не дали.
Надоело мне все это.
Закончить бы побыстрей школу и пойти учиться куда-нибудь подальше отсюда. За тридевять земель. Туда, где меня никто не знает. Найти хорошего парня и выйти замуж…
Пыхтит, как паровоз. Сейчас кончит. Они, когда кончают, всегда пыхтят. Хорошо хоть в меня не кончают. Шапку мою всю обспускали...
- Все, тварь, вставай, - послышалось в холодном воздухе.
Ну, вот и все. Агафонова встала, надела штаны и, сев на лавку, обулась.
Пацаны нахлобучили на нее обспусканную шапку и… вломили пинка для скорости.


Ваф-Ваф.

Игорь лежал на своей койке в общаге и пялился в потолок. На соседних койках по бокам от него посапывали Женька и Генка. Уже давно дали отбой. Время 23.40. Дурные мысли лезли в голову и не давали Егорке спать. Нормальные люди, когда хотят уснуть, считают овец, а он оттраханных баб. 
Опять первым делом Вика в голову залезла. Хороша была сука! Инка тоже ничего…
Дверь в комнату открылась, чуть ли не с ноги. Появилась довольная рожа Вовки Сизова:
- Чего лежишь, Егор?
- А чего, танцевать надо?
- Вставай, пойдем приколимся. Там наши собрались у Мишки Ваф-ваф.
- Ну, вас на ***, извращенцы, - Игорь перевернулся на бок.
Сизый подошел и сел на край кровати:
- Пойдем поржем.
Игорь неохотно поднялся на ноги, обул тапочки, и они побрели в другое крыло второго этажа.
Мишка Ваф-ваф жил в четырнадцатой комнате. Прозвище ему дали не даром. Там, где он жил, еще в школе пацаны зачморили его.
Каким надо быть долбоебом, чтобы после этого пойти в училище и жить в общаге???!!!
Хотя, сосать много ума не надо.
Между двумя крылами второго этажа сидела на стуле и тихо похрапывала ночная дежурная. Игорь с Сизым осторожно прокрались мимо нее. Возле четырнадцатой комнаты стоял на «атасе» Коля Длинный. Пацаны подошли к нему.
- Ну что там, Колян? – шепотом спросил Сизый.
- Нормально все, Болдин с Абрамом над ним работают, - также шепотом ответил Длинный.
Игорь с Сизым осторожно приоткрыли дверь и скользнули внутрь.
Игорь чуть не блеванул на ближайшую койку. Болдин стоял со спущенными штанами и держал за уши Мишу Ваф-ваф. Тот стоял на коленях и с противным чмоканьем отсасывал.
- Егорка, ты чего? – спохватился Сизый, - плохо тебе?
- Зато этому пидорасу, наверное, хорошо, - пробубнил Игорь.
Болдин отпихнул Мишу от себя ногой. Тот упал на пол, выплюнул «снаряды» и затравленно озирался вокруг.
- Еще кто-нибудь желает? – Игорь поморщился.
Желающих не было.
Игорь подошел к Мише, схватил его за ворот рубахи и свободной рукой ударил в лоб.
- Ты зачем сосешь то, падла? – Игорь продолжал одной рукой держать его за ворот, а другой отвешивал пощечины, - Так ****юлей боишься?
- Хватит, - гундосил Миша, - не бей меня, мне больно.
- Я тебе, сука, покажу больно, Игорь поволок его к шкафу с одеждой.
 Пацаны валялись на койках и наблюдали за происходящим. Всех Мишиных соседей они выгнали из комнаты, чтобы не путались под ногами.
- Давай я и тебе пососу, - чуть не плача мурлыкал Ваф-ваф.
- Я тебе сейчас пососу!!! – Игорь ударил его два раза ногой в бок, - Сосун какой нашелся. Как тебя угораздило сюда попасть то? Ты чего, не знал, что здесь таких педрил, как ты, убивают на ***???!!!
- Егорка, да отпусти ты его, - вмешался Абрам, пусть живет на благо народу.
- Молчи уже, народ. Чего, бабы не дают? Или у этого (этот получил еще раз с ноги и тихонько заскулил) губки слаще? 
Игорь подтянул Мишу к шкафу. Открыл дверцу, заглянул внутрь, и задумался.
В шкафу висела телогрейка, чья-то теплая куртка, свитера и майки лежали на полках, а в углу стояли кирзачи. На одной из полок стояла склеенная из бумаги корона.
«Чего у них тут, маскарад пидорасов, что ли был?»
- Раздевайся, дитя порока, - приказал Игорь.
- Зачем, Игорек? – застонал тот.
Удар, второй, третий – и Миша в миг остался, в чем мать родила.
- Так-то, лучше, - Игорек остался доволен, - А теперь обувай кирзачи.
Миша послушно обулся.
Игорь сдернул с ближайшей кровати простыню, обмотал ею Мишу. Нужно было скрепить между собой два свободных конца.
- Слышь, ты, гондон древнегреческий, булавка есть?
- У меня в куртке, в кармане октябрятский значок есть.
- Ну, ты даешь, педрила! – удивился Игорь, - зачем ты звездочку с собой привез?
Игорь залез в карман куртки.
Действительно, октябрятская звездочка!!!
Он заколол ею простыню и  отошел назад, придирчиво разглядывая полученный типаж.
Явно чего-то не хватало…
Точно. Головного убора.
Игорь взял с полки корону и напялил ее на башку бедолаги.
- Вот теперь ты готов, - он покрутил его на месте и остался доволен.
- А теперь, Сократ вафленый, ты будешь делать то, что я тебе скажу. А если откажешься, сам понимаешь, сосать тебе будет больше нечем, - Игорь, поморщившись, вытолкнул его в коридор. Сам вышел вслед за Мишей и прикрыл за собой дверь…
На первом этаже в комнате третьекурсников, жестоко скрипнув, отворилась дверь, и вместе с тусклым коридорным светом в комнату вошел вафлер в кирзовых сапогах, простыне и с бумажной короной на башке.
Кощей издал что-то наподобие крика и вскочил с кровати. Зацепившись ногой за стул, ебнулся в проходе. Сев на жопу и обхватив стул руками, он уставился на ночное привидение.
- Кто ты, мать твою, немецкую шалаву? – только и смог выдавить из себя Кощей.
Миша потупил глаза, но остался стоять на месте. Кощей поднялся на трясущиеся ноги и потихоньку подошел к нему.
- Не может быть!!! – заорал Кощей, заглянув Мише в рожу и, приподняв корону, - Вы только посмотрите!!! Это же ***сос с первого курса!!!
- Ты че, педрила? – Кощей схватил его за октябрятскую звездочку, - Совсем охуел?! Ты че так вырядился?!
Кощей толкнул горемыку, и Миша бросился бежать. Он выскочил в коридор и рванул к лестнице. Пробежав мимо ночной сиделки, поскакал по ступеням на свой этаж.
Тетя Галя приоткрыла один глаз. Увидев несущегося мимо придурка, открыла второй, но того уже и след простыл. Тетя Галя потерла оба глаза руками и часто заморгала. В коридоре царила полная тишина.
«Пора на пенсию», - подумала она.


Это были просто танцы.

У неё были очень смешные косички. Она была похожа на какого-то жука с рожками, смешно дёргая руками, ногами и головой в такт музыке. Она вся была какая-то смешная.
Игорь в изрядном подпитии, сидел на длинной трубе отопления, проходящей по одной стене танцевального зала, и смеялся над ней. Жопу припекало, и он пьянел всё сильней. Ему показалось, что она тоже смотрит на него и подмигивает.
- Ты чего это тащишься? – спросил подошедший Женька.
- Это что за насекомое вон там отплясывает?
- Где?
- Вон, рядом с толстушкой. Косички у неё.
- Нет, не знаю такую. На фиг она тебе?
- Она очень смешная и симпатичная.
- Хочешь, я подойду к ней и скажу, что ты хочешь с ней познакомиться?
- Давай, - согласился Игорь.
Женька «отклеился» от батареи и «вихлястой» походкой пошёл прямо к танцующему «насекомому». Он начал ей что-то объяснять и показывать руками в сторону Игоря. Она что-то спросила у него, и Женька пожал плечами. Потом он кивнул ей и вернулся обратно к Игорю.
- Зовут её Галя, ей семнадцать лет.Она не против, но спрашивает, почему ты сам не подошёл.
- Ни фига себе! А выглядит младше, - удивился Игорь.
- На фиг она тебе нужна? Она чудная какая-то.
- Надо, Вася, надо.
- Да уж, я тебя не узнаю, брателло. Она не наша, а там, откуда она приехала, не известно – как относятся к таким, как ты.
- Да ладно тебе, к любой чувихе можно подход найти. Надо только подобрать ключ.
- Смотри сам, я чего-то стремаюсь.
- Как хочешь, я один с ней попробую договориться.
 - Удачи, - Женька встал и растворился в толпе танцующих.
«Косички» смотрели на Игоря и улыбались.
Игорь оторвал жопу от трубы и направился к выбранной жертве.
- Привет, - сказал он, - К тебе подходил мой друг.
- Да, я поняла, - звонким голосом сказала «телка».
- Меня Игорь зовут, а тебя?
- Галя.
- Ты далеко живешь?
-  В новом районе, пешком полчаса.
- Можно, я тебя сегодня провожу до дома?
- Можно, конечно, - все так же весело и звонко ответила Галя.
- Хорошо, я буду ждать тебя на выходе.
- Договорились.
Игорь подмигнул ей и пошел обратно.
- Ну, что? – спросил, откуда ни возьмись появившийся  Женька.
- Все путем. Договорились, что я ее провожаю.
Женька прикурил сигарету и тревожно посмотрел на друга.
- Что-то она подозрительно быстро согласилась. По-моему она не боится ничего, а на шалаву не похожа.
- Да, на шалаву точно не похожа.
- Ладно, сказал Женька, - Пойду к туалетам. Там, вроде, пацаны пьют.
- Давай, а мне больше нельзя, у меня дело.
Тем временем ди-джей извинился и объявил об окончании дискотеки. Толпа повозмущалась немного и начала потихоньку рассасываться. Игорь стоял возле выхода и курил, когда вышла Галя с двумя подружками. Подружки, увидев Игоря, начали что-то шептать ей на ухо. Но она только улыбнулась и попрощалась с ними.
- Ну, что, пошли, кавалер.
- Пойдем, - ответил Игорь и взял ее за руку.
Местные пацаны, прощаясь с ним, с интересом смотрели на  его спутницу.
Они вышли на центральную улицу и, не спеша, побрели, держась за руки.
- Ты приезжая? – спросил у нее Игорь.
- Да, я к бабушке в гости приехала.
- Не боишься со мной домой идти?
- С чего бы?
- Подруги твои, наверно, про меня наговорили всяких гадостей?
- Мало ли, что они говорят.
Двое парней, шедших навстречу, подошли к ним. Игорь знал их обоих.
- Здорово, Игорек, - сказал один из них, - хорошую ты чувиху снял, поделишься с нами?
- Щас я  тебе ****юлей хороших отсыплю, а ты ими с корефаном своим поделишься.
- Ладно тебе, я ж так, по-дружески.
- Вот и вали отсюда по-дружески.
Пацаны удивленно посмотрели на него, и пошли дальше.
- Да ты тут, я смотрю, авторитет, - со смехом сказала Галя.
- Да ладно, - махнул рукой Игорь.
Так они, болтая о том, о сем, не спеша, дошли до дома бабушки, и присели на лавочку у подъезда. Галя положила голову ему на плечо и раскачивала ногой.
- А мне говорили, что ты девушек никогда не защищаешь, а наоборот.
- Понимаешь, Галя, они были правы.
- Почему же ты мною не поделился?
- Потому что самому мало.
- Какой же ты ненасытный, - Галя звонко рассмеялась.
- Галь, ты уже, наверное, поняла, что мне от тебя надо. Давай, чтобы без боя, в подъезде наклонишься. Пять минут, и свободна, как ветер в поле.
- А если с боем? – спросила она.
- ****юлей получишь.
Галя почесала свой носик и сказала:
- Нет уж, Игорь, или Егорка, как там тебя правильно? Нигде я перед тобой наклоняться не буду.
Она встала с лавочки.
- Так-то вот.
Игорь занёс руку, но сильнейший удар в грудь сразу выбил весь воздух из его лёгких. Он упал на колени, а удар в челюсть погасил для него белый свет.
Он долго бежал по какому-то лабиринту, спасаясь от большого таракана с головой Гали и её нелепыми косичками. Он  выскочил наружу и... открыл глаза. Над ним простиралось вечернее небо, и серпом висел желтый полумесяц. Он понял, что лежит на спине, на скамейке у подъезда. Алкоголя в голове как не бывало. Он попытался встать, но чья-то рука уложила его обратно. Когда взгляд его до конца прояснился, он увидел, что перед ним на корточках сидит Галя и гладит его по голове.
- Что это было? – еле шевелящимися губами спросил Игорь.
- Всего лишь каратэ до.
- И долго ты занималась?
- С восьми лет.
Игорь застонал.
- А почему ты не ушла домой?
- Не хотела тебя бросать одного.
- Но я же хотел тебя...
- Я знаю.
Игорь смотрел на неё и трогал свою челюсть.
- Нравишься ты мне, - после короткой заминки сказала Галя.
- Вот те раз, - Игорь поморщился, - Ты и, правда, чудная, не такая, как все наши.
- А я и не ваша.
- А зачем ты такие смешные косички сделала?
- Не люблю быть такой, как все. Ладно, больной, хватит разговаривать. Поднимайся потихоньку, и пойдём ко мне.
- А бабка? – Игорь вылупил на неё глаза.
- Бабки дома нет. У подруги своей, такой же бабки, уже неделю живёт. Скучно ей со мной.
Игорь поднялся на ноги, голова кружилась.
- Здорово ты меня приложила.
- Я могу сильнее, ты уж мне поверь.
Они поднялись на второй этаж, и Галя сунула ключ в замок. Она открыла дверь, и из квартиры потянуло какой-то вкуснятиной.
- Заходи, герой-любовник-наклоняльщик, - весело сказала Галя, и Игорь вошёл внутрь.
- Ого! – воскликнул он, осматриваясь по сторонам, - Бабка твоя неплохо живёт.
- Родители ей во всём помогают.
- А кто у тебя родители?
- Слишком много вопросов, Казанова, проходи, давай.
Игорь снял свои кроссовки и обул мягкие тапочки.
- Ты проходи в зал, не стесняйся, я сейчас поесть разогрею.
Игорь прошёл в зал. Вдоль стены стояла красивая стенка, полная книг, хрусталя и сервизов. У окна на тумбочке красовался цветной «Рекорд», а на потолке висела огромная люстра с шестью лампочками. У другой стены стоял широкий диван и два кресла. На полу лежал пёстрый ковёр.
Было слышно, как на кухне что-то мешают в сковородке, и до Игоря долетел запах картошки с мясом.
- Казанова, иди мой руки и за стол, - послышался голос Гальки.
Игорь зашёл на кухню, помыл руки и уселся за стол перед большой тарелкой картошки.
- Ешь, давай, я пойду пока в ванную.
- А ты не будешь? – удивился Игорь.
- Я на ночь не ем. Приду из ванной, чайку попью и всё. Да, кстати, тебя родители-то не хватятся?
- Нет, я же в училище учусь. Подумают, что я в общаге.
- Ладно, налетай на картошку. Я пошла, скоро вернусь.
Игоря долго не пришлось уговаривать. Через пять минут тарелка была пуста. Он посвоевольничал и налил себе чайку. Пролез по навесным полкам и нашёл печенье.
Галя вышла из ванной в коротком халатике синего цвета и без дурацких косичек.
«А она очень даже ничего», - подумал Игорь. «Тёлка», что надо.
- Ну что, Игорюшка, набил своё брюшко?
- Да, спасибо, очень вкусно.
Она подошла к нему и села на колени. Затем погладила его по щеке и поцеловала в лоб.
- Ну что, казанова, пойдём в спальню.
Она взяла его за руку и повела за собой. Игорь плёлся за ней, как послушная собачонка.
В спальне стоял шкаф для одежды, какая-то тумбочка, оранжевый торшер и... широченная двуспальная кровать.
- Ну что же ты оробел, герой? – смеялась Галя, - Смелее.
Она скинула с себя халатик, и осталась в том, в чём «секретная» мама её родила.
Игорь почувствовал, как воздух вокруг него натянулся тонкой струной и зазвенел.
Она подошла к нему, расстегнула ремень на брюках и легонько толкнула его в грудь. Игорь шлёпнулся на кровать, а Галя стащила с него брюки и трусы. Потом стянула и свитер. Она начала целовать его в шею, потихоньку опускаясь всё ниже. Её маленькие упругие груди скользили по его телу. Вот она, слегка пососав оба соска, спустилась ещё ниже и ненадолго остановилась около пупка. А потом сходу заглотила и  так уже готовый взорваться член.
- Давай, казанова, не стесняйся, кончай, второй раз уже будет, как надо, - на миг оторвавшись, сказала она и снова принялась за дело.
Игорь напрягся, и тугая струя ударила Гальке в нёбо и растеклась по ротовой полости. Ей пришлось проглотить, чтобы не захлебнуться.
Они лежали рядом, обнявшись, и разговаривали.
- Мне теперь западло с тобой целоваться, - сказал Игорь, - У нас с «вафлёршами» не целуются.
- Дурак ты, Егорка-помидорка. И друзья твои – дураки. Вы здесь, в вашей глухомани, все с ума посходили. Слово-то какое «вафлёрша». Тьфу. Много ума не надо – вломить девчонке по пятое число и трахнуть всей кодлой.
- Мы трахаем только тех, кто этого достоин. Нормальных девчонок мы не трогаем.
- А меня ты почему хотел в подъезде наклонить? Я – ненормальная?
- Ты же пошла со мной.
- Ну и что?
- Значит, была согласна.
- Хорошо у вас тут всё поставлено!!! Если провожать тебя пошли, значит – наклоняйся? Замечательно!!!
- А у вас в большом городе как?
- У нас по-другому. В нашей компании девчонки не боятся делать ребятам приятно. И с ними после этого целуются и «вафлёршами» не называют. Ты со мной до этого целовался. Вот и подумай теперь.
Игорь притянул её к себе.
- Вот так-то лучше, - улыбнулась Галя и начала гладить его руками.
Член стал твёрже черенка от лопаты. Она села на него сверху и откинула голову назад. Игорь прикоснулся руками к её груди и начал поглаживать упругие соски.
Такого не бывает. Кому скажи – не поверят. Галька вставала на колени, закидывала ноги ему на плечи, ложилась на живот, на бок, вставала спиной к стене. Под утро они задремали, а, проснувшись днём, они опять занимались сексом. И в шесть часов вечера она сказала:
- Ну, вот и всё, Егорка-хрен с ведёрко, уезжаю я сегодня, пойдёшь меня провожать?
- Уже сегодня?! А почему ты мне об этом ничего не говорила?
- А зачем? Сегодня надо уезжать – сегодня и сказала.
- А когда ты приедешь снова?
- О! Дорогой герой-любовник, так мы с тобой не договаривались. Чур, не влюбляться.
- Да я ничего такого...
- Вставай, нужно помыться, и в путь. У меня в 20.00 поезд.
Игорь неохотно поднялся с кровати и прошлёпал в ванную. Галя вошла следом. Прижалась к его спине и обняла руками живот.
- Хороший ты парень, Игорёк.
- Я?!
- Да, ты.
Они вдвоём помылись под душем, вытерлись большим полотенцем и пошли на кухню. Галя поставила чайник и налила в кружки заварку.
- Галя, мы больше не увидимся?
- Почему же? Я ведь к бабушке иногда приезжаю, на дискотеку хожу. Только трахаться мы с тобой больше не будем.
- Почему?
Егорка, нахмурившись, смотрел на неё и хлебал горячий чай.
- Ты жлоб, Егорка, а я не вожусь со жлобами, - продолжала Галина, - Вот повзрослеешь, тогда и поймёшь, а сейчас одевайся, и пойдём на поезд.
Они вышли из подъезда и побрели по тропинке вдоль железнодорожного полотна на вокзал. Игорь закурил сигарету.
- Хватит хмуриться, - дёргала его за руку Галина, - Девчонок у вас – пруд пруди. Найдёшь себе красавицу.
- Никто из них «вломить» не сможет, - усмехнулся Игорь.
Галька рассмеялась.
- Зато хозяином положения будешь. Кулаком по столу стучать.
Она залезла в вагон, встала у окошка и смотрела на него. Вот, поезд тронулся, и Галька скрылась из вида. Он ещё долго стоял на перроне. А воздух вокруг опять натянулся и зазвенел.


Опомнитесь!!!

Пекарь, как и Ваф-Ваф, был давно опущен. Еще в школе. Но, в отличие от него, с «дуплом» своим он тоже распрощался.
Весь обспусканный, он стоял «раком», опершись на табуретку, а его «тютюкали» и спереди и сзади.
А ведь когда-то он был человеком. Как все, ходил в детский сад, в школу. Очень любил мороженое и конфеты...
Однажды два «отмороженных» намертво старшеклассника пошутили над ним. Зажали его в уголке и обещали ****ы вкатить, если в рот не возьмет. Они-то пошутили, а он взял. С тех пор сорт его любимых конфет очень сильно изменился…
Вот так он сам себя выкинул из нормальной жизни раз и навсегда.
«Уважаемые» будущие «петухи», «вафлеры» и прочая сволота позорная. Сто раз подумайте, прежде чем сесть на «волосатый мотороллер» или сыграть на «дудке- волосянке».
Берегите свою честь смолоду, а платье... ну его на ***. Вам же, будущие козлы ебливые, потом никакого житья не будет.
Опомнитесь!!!
Между «дуплом» и здоровьем смело выбирайте «дупло». Потеряете «дупло» и здоровье будет вам уже не надо.
Думайте, пока вы молоды!!!
Опомнитесь!!!
Получайте ****юлей. Сосать и без вас найдется кому.
Надеюсь, вы услышали меня, говнюки вонючие!!!
Опомнитесь!!!

P S
Этот текст ничего не должен значить для настоящих «пидорасов» и «вафлеров», которые таковыми родились или добровольно «сделались» ими. Это не вам.

Мара.

Мент выскочил, как чёрт из табакерки, когда залупившийся на Генку мужик, с разбитым вдребезги еблом, без движения улёгся на асфальте.
Генка с Игорем бросились в разные стороны. Мент почему-то погнался за Генкой.
- А ну, стоять!!! – ревел запыхавшийся блюститель порядка.
Сержант Николаев мчался по перрону быстро, но отчетливо представлял себе, что метров через пятьдесят выдохнется, и сопляка ему не догнать.
Служба в вокзальной милиции была, наверное, самой спокойной во всем городке. До 1988-го года. А потом спокойствие закончилось. В этот год подростки как с цепи посрывались. Бесконечные драки, разбойные нападения, изнасилования. Работы стало невпроворот, а тут ещё перестройка эта ****ская, баламутила и без того буйные головы. «Горбатый» не вылезал из телевизора, обещая новую счастливую жизнь. Неформалы, мать иху, полезли изо всех щелей на свободу. Ментам житья никакого не стало.
Вот он, красавчик, бежит. Ведь *** его догонишь, лосяру такого. Сержант остановился, плюнул в сердцах на перрон и вытер рукавом пот со лба.
Беги, беги, спортсмен. Скоро всё равно добегаешься. Сколько веревочке не виться, конец всё равно один – «зона». Там тебя, козла малолетнего, научат жизни...
«Козёл малолетний» увидел, что мент остановился, и тоже перешёл на шаг.
- Эх ты, презерватив, набитый орехами, - пробасил он и, перепрыгнув через ограждение, исчез в темноте.
Генка пробрался в темноте по тропинке и снова вышел на вокзальную площадь.
Наглость несусветная!!!
Не догнавший его мент, волочил за руку пьяную старуху, обутую в расстёгнутые войлочные сапоги и закутанную в шаль. Старуха упиралась и ругалась на него. Мент отпустил её и, махнув рукой, ушёл в здание вокзала, а старуха спустила рейтузы, расставила кривые ноги и извергла из себя струю мочи.
«Ха-ха-ха, козёл ебучий», - подумал Генка, - Одни обломы у тебя сегодня. Где же Егорка? Рванул куда-то, только его и видели...
Игорь очутился на спортплощадке возле второй школы. Разбитые кулаки кровоточили и болели.
«Интересно», - думал он, - Поймает этот «вафел» Генку или нет? Хотя, наверное, нет. Геныча поймать – дорогого стоит.
Он закурил, и дыхание постепенно восстановилось.
Тем временем бабка в войлочных сапогах явно повеселела, справив нужду, и теперь пела скрипучим голосом:

Пошла плясать
Бабка Лукерья,
На ****е нет волос – 
Нацепила перья.

Генка, осторожно перейдя вокзальную площадь, пошел в ту сторону, куда, «спасаясь от закона», умчался его друг.
Темень вокруг – глаза коли.
Возле школы горели два фонаря, и Генка пошел туда.
- Молодой человек, можно Вас на минуточку?
Генка остолбенел от неожиданности. Женщина говорила тихо, но слова её, как будто скользкие змеи, заползали ему в уши, и не пустить их туда не было никакой возможности.
Геныч медленно повернул голову направо и различил в темноте силуэт девушки, сидящей на скамейке. Ноги помимо его воли понесли Генку на зов незнакомки. Он присел рядом с ней и почувствовал, что ему очень жарко.
Это в октябре-то!!!
Майка и свитер промокли от пота насквозь, а лицо горело, как «лампочка Ильича». Он хотел рассмотреть лицо девушки, но, как ни старался, не мог повернуть голову. Так и сидел, истекая потом и глядя прямо перед собой.
- А ты, Гена, очень даже ничего, - произнесла девушка, и слова её опять скользкими тварями заползли в Генкины уши, - Высокий, сильный, симпатичный. Девчонки, наверное, вереницами вокруг тебя вьются...
- Скажите, как Вас зовут? – выдавил из себя Генка.
- Меня зовут Мара, но моё имя ничего тебе не даст.
- Откуда тогда Вы знаете, как меня зовут?
- Я много чего знаю, - рассмеялась Мара.
Она коснулась его руки, и Генку будто окатило ледяной водой.
Генка сидел, не в силах пошевелиться, как будто его зажали в гигантских тисках. Взгляд его затуманился, а голова гудела как бабкин самовар.
- Если ты не успокоишься, у тебя будут большие неприятности, - продолжала Мара, - Тебе нужно остановиться. Найди себе девчонку и живи, как все нормальные люди. Учись, работай. Хватит уже от милиции бегать да родителей мучить.
- Кто ты? – прохрипел Генка.
- Это не важно. Важно то, что я говорю.
Второе касание Мары снова бросило Генку в ледяную воду, но тиски разжались, и оцепенение понемногу прошло. Генка повернул голову, но никого не увидел. На скамейке сидел только он один.
Генка закурил и задумался.
Наверное, померещилось.
- Ты на свободе – уже хорошо, - проговорил подошедший Игорь, - А я смотрю – огонёк мерцает в ночи... А ты чего такой пришибленный? Из-за мента, что-ли расстроился?
- Ты бабу здесь поблизости не видел? – спросил Генка.
- Какую бабу? Ты чего, умом повредился?
- Вроде того, - вздохнул Генка, - Всё, Игорёк, мне кранты. Я, кажись, на «белого коня» уселся. Только что на этой самой скамейке баба, холодная, как сиська снежной королевы, сидела.
- Ничего, ничего, Кай, сейчас домой придёшь, чайку выпьешь, и всё как рукой снимет. Жаль, что ни одной Герды сегодня не выцепили.
- Тебе бы всё смеяться, а по мне психушка плачет.
- Не дрейфь, там тоже жить можно. Чистая пижама, тапочки, трёхразовое питание, да ещё больные и *** пососут. Они ж придурки, им всё равно.
- Ты так расписал, что осталось ****уться и вперёд.
- И чего тебе эта ледышка наговорила?
- Сказала, чтобы я перестал от милиции бегать, родителей слушался да бабу постоянную завёл.
- Ха-ха-ха! Ты скорее *** себе отрубишь, чем бабу постоянную заведёшь. Я ж тебя знаю.
- Игорян, мне чего-то жутко. Кто это был?
- Геныч, хорош заморачиваться. Так вернее всего до палаты добраться.
- Ты чё думаешь, я понтуюсь перед тобой? Я её видел, понимаешь? Видел. Она вот здесь была, где ты сейчас сидишь.
Игорёк невольно отодвинулся.
- И рука у неё была холодная, понимаешь? И смотреть себе в лицо она не дала, как будто башку в тиски зажали. И слова её через уши до самых печёнок доставали. Противно так...
- Ладно, безумец ты наш, пойдём домой, хватит на сегодня приключений. А то страху нагонишь, и я под лавку залезу.
Они поднялись с лавочки, и пошли по тёмной улице. Генка почувствовал на себе пристальный взгляд. Он обернулся, но в ночи никого не было.

                Три богатыря.

Целых десять минут она болтала без умолку о том, какая она бедная и несчастная, о пьянчужке-матери, об отчиме, который унижал ее постоянно вот уже четыре года. О том, что она вечно голодная и немытая. Игорь внимательно слушал, понимающе кивал головой, а когда докурил сигарету, ударил ее сверху вниз кулаком по башке, и она рухнула около его замызганных кроссовок. Подошли Женька с Генкой, и они, как три богатыря, стояли и, молча, смотрели на поверженного и копошащегося на земле «супостата». На горизонте безнадежно тонуло багровое Солнце и, громко курлыкая, улетал в теплые края журавлиный клин. Осень по-настоящему вступала в свои права.
Пожелтевшие и до безумия красивые листья срывались с деревьев и, медленно кружась на ветру, падали на землю, прикрывая собой высохшее собачье говно. Бродячие коты присматривали для себя теплые подвалы, а юные, голубоглазые, чуть ли не до педерастии чувственные поэты писали свои лучшие стихи. Золотистые караси обжирались, чтобы зарыться в ил и в *** не дуть всю зиму. Скользкая лягушка пыталась упрыгать, едва завидев злобную рожу малолетнего придурка с соломинкой в грязных руках, но уже через минуту, безразличным ко всему зеленым шариком, дрейфовала по мутной глади озера.
Шайка отъявленных уличных хулиганов, проходя мимо одиноко сидящей на скамейке прыщавой страшной девки, садились с ней рядом, гладили по голове, смотрели сочувственно и заливались горючими слезами, а через полчаса она, вся избитая и обспусканная, искала в ближайшей урне свои трусы.
В видеосалонах воинственный и справедливый Брюс Ли, трогая себя пальцами за нос и мяукая, всем своим видом обещал врагам ****юлей – полну кошелку и выполнял обещанное по полной программе.
В воздухе витали «комбинация», проституция, суицид и перестройка. Это была золотая, шальная и пестрая, незабываемая осень 1989 года…

Эпилог.


Крепыш открыл глаза, чуть наклонился вперед и, не вынимая рук из карманов, поежился. Они начали что-то живо обсуждать. До меня доносились только обрывки матюков и прокуренный смех. Потом они вдруг резко встали и пошли в тамбур. Электричка подъезжала с очередной станции. Они вышли из вагона, а затем, сойдя с платформы, по широкой тропинке направились в сторону поселка.
Я долго смотрел им в след, а электричка все не отправлялась. Потом они остановились и повернулись назад. И вот уже мне показалось, что они посмотрели прямо на меня, а электричка, свистнув, как, будто им на прощанье, тронулась с места.


2008 – 2010 г.
































               



                Оглавление


Пролог.                1
Сентябрь 1989 года.                1
Рассказы Борзого.                6
Машка.                11
* * *                13
Лимонный ликер.                15
Женская баня.                19
* * *                20
Беспредел на блатхате.                21
Игривые шалуны.                23
Не надо милицию.                24
Нечеловеки.                26
Петушок-убийца.                26
Мото-гопники.                27
Первый снег.                28
Что, тебе жалко, что ли?                29
Апрель 1989 года. Барашек.                30
Погоня.                31
Невежи.                33
Вело-гопники.                37
* * *                38
Деликатес.                39
Служу Советскому Союзу.                41
Динка-Коровья-Лепешка.                42
Сентябрь 1989 года. Деревня.                45
Аутодафе.                63
Сама так хотела.                65
Вонь.                68
Балахонова.                69
Атас! Девчонки!                71
Лужа.                74
Сказка на ночь.                75
* * *                76
Большие губы.                78
Думы Агафоновой.                81
Ваф-Ваф.                83
Это были только танцы.                85
Опомнитесь!!!                90
Мара.                91
Три богатыря.                94
Эпилог.                94