доброе утро

За окном просыпалось ранее декабрьское утро цвета мутного хрома, рядом лежало тело, наполненное снами,в голове мысли разбрелись по комнатам, закрыли двери и оставили после себя тихую пустоту. Я только что проснулась и приподнялась на локте, чтобы увидеть ее лицо, прикрытое иссиня черными короткими волосами. Ресницы чуть вздрагивали, один локон, спадающий на лоб, поднимался и опускался в такт ее дыханию. Я смотрела на это с минуту, встала с кровати, стараясь не разбудить спящую, пошла в ванну и повернула кран. Вода хлынула словно водопад, пар вздымался к потолку, капли падали на плитку и медленно стекали вниз, играя друг с другом в перегонки.
Я случайно наткнулась на свое отражение в давно треснувшем зеркале и не узнала лицо. Бессонные ночи нарисовали под большими глазами круги, ресницы слегка слиплись в уголках, в глазах бесконечная усталость и легкое раздражение. А уголки рта все равно поползли вверх, хоть и без удовольствия. "Всегда улыбаться"-твердила я себе как молитву. Каждый день, каждую чертову секунду надо улыбаться. Ни при каких условиях нельзя показывать боль, страдание, печаль, никому не понравится мое скорченное лицо. Особенно ей. Ей больше нравится моя детская улыбка, чем не по-детски крупные слезы на щеках.
Стянула с себя вязаный свитер, через чур большой для меня, за ним на пол улетело все остальное и кончилось нижним бельем. Я осторожно опустилась на дно уже нагревшейся ванны и со стоном вытянула ноги. Ушей коснулся звук открывшейся двери и шагов по скрипучему паркету. Я закрыла глаза в ожидании, расслабилась и постарались не думать о том, что будет дальше.
Она вошла в ванну со своей привычкой:между тонких белесых, будто бескровных, пальцев была зажата такая же тонкая раковая палочка.
-доброе утро- сказала она, сопроводив эти слова серой лентой дыма. Я лишь кивнула головой. Она умылась, причесалась, погладила меня по голове и скрылась за дверью. Я осталась одна.
В это время она стянула простыни, в которых притаилась влага наших тел, скомкала их и сунула точным движением в корзину для белья. Ткань подушек источала аромат моих и ее волос, поэтому их она пощадила, предварительно втянув такой знакомый ей запах. Рассвет уже начал гладить крыши нашего города, обнимать его высотки теплыми лучами, заставляя жмуриться всех их обитателей. Зашелестели под мягким и влажным поцелуем ветра кроны деревьев, люди высыпали на еще спящие улицы, она открыла настежь окно и почувствовала, как мороз всеми своими градусами впивается в кожу. Ей хотелось, чтобы именно сейчас я была рядом, чтобы обняла сзади руками и сказала, что все хорошо. Что боятся уже нечего. Но я обнимала в успевшей остыть воде колени и желала того же.
Мы давно купили эту квартиру, сначала она казалась мне такой уютной, правильной, для нас. А теперь каждый сантиметр гонит меня отсюда, стены норовят задавить, воздух настолько спертый, что становится нечем дышать. Все это началось после того,как она взялась за новую книгу. Триллер, обещавший прогреметь на всю страну и обеспечить нам безбедное существование. Книга, еще не вышедшая, но уже сломавшая мне жизнь.
Я думала об этом и не заметила как вода из еле теплой превратилась в ледяную. Пришлось потянуться и повернуть кран в лево, но я не успела этого сделать, так как ее рука легла на мою и властно отодвинула ее. Я посмотрела ей в глаза. В этих темных глазах вспыхивали искорки, словно солнечный свет отражался от спрятанных внутри кристаллов. Я невольно вздрогнула и резко поднялась, переступила через край ванны и таким образом оказалась прямо напротив ее тела. Она смотрела на меня сверху вниз, а я старалась делать вид, что не замечаю этого. Собрала вещи с пола, обвила вокруг себя полотенце и вышла. Она двинулась следом.
В комнате я бросила вещи в уже упоминавшуюся корзину и подошла к шкафу, чтобы выбрать новые. Тут ее руки коснулись моих плечей, от чего те непроизвольно поднялись, и пальцами съехали вниз, по спине, где каждый квадратный сантиметр-воспоминание. Ее голос, такой выразительный и четкий, пригвоздил меня к полу.
-я решила бросить к чертям книгу-все, что она сказала. Радость сжалась где-то в центре моей диафрагмы. Воздух затаился в легких, зрачки расширились, толпа мурашек застыла по середине спины. Как раз там, где покоились ее руки. Она это почувствовала, и наконец обняла. Прижалась всем телом, жадно хватала ртом мой запах, словно напивалась им, водила руками по моим рукам и что-то бормотала себе под нос. Я была не в силах повернуться. Это все, чего мне так хотелось, и я просто наслаждалась, утопала в ее нежности, и убила бы каждого, кто захотел бы меня спасти. Тем временем она целовала мою шею, а проворные пальцы уже освободили мое маленькое тело от полотенца. Весь мой мир содрогнулся, когда она провела языком от затылка до попы, я вся выгнулась и на мгновение перестала дышать. Она порой делала вещи, которые заставляли меня забыть о том, что такое дыхание. Она обладала удивительной способностью лишать меня дара речи. Она принадлежала мне, и эта мысль рождала тепло внутри меня.
Все закончилось в постели. Под скомканными, подстать утру, простынями, мокрыми от нашего пота. Из окна мне виделся лик луны, похожий на дыню с голубоватой мякотью. По городу слонялось еще более ледяное дыхание, чем днем.Оно просочилось в наше окно и еле коснулось моего лба, словно целуя. Я махнула носом в его направлении, чтобы учуять запах улицы, леса, зимней свежести, шерстяных варежек и шапок. Вместо этого он уловил тончайший аромат. Персики и ладан. Ее любимые духи.
Она опять курила, я опять ей запрещала. От этой повседневности улыбка была уже не измученной, а чисто искренней. На щеках расцветали сицилийские апельсины, когда она, лежа подо мной, шарила руками по моему телу, шлепала по попе и ухмылялась. О книге она забыла в тот же вечер, когда сообщила об этом. И пусть мы не будем богаты, зато любое утро у нас будет теперь доброе.