Глава 21. По тебе будут скучать все те, кого ты ко

Доверься сердцу своему,
Когда моря загораются.
И живи любовью,
Даже если звезды отвернулись.

Эдвард Каменгс

Через несколько часов в городской часовне началась церемония прощания. Зал часовни был полон прихожан, что пришли проститься с мальчиком, ставшим жертвой странствующей по мирам смерти. Айрон исчезла из камеры предварительного заключения ночью. Но Андре знал, что скоро снова встретиться с ней, только обстоятельства будут другие.
Двери часовни были раскрыты для каждого жителя города, кто посчитал обязательным для себя прийти и выразить свое сожаление. Люди приходили, рассаживались на стульях, иногда тихо переговаривались.
Джон Лассетер, детектив, который расследовал дело сына Джека, не мог не прийти. Он считал, что, явившись в городскую часовню, он поддержит Джека, выразит свои соболезнования и сможет уйти. Этим тихим и мрачным мероприятием Лассетер желал поставить точку в этой истории, где одним из действующих лиц оказался он сам. Трагедия семьи Гаре стала частью его истории жизни. Так случалось очень редко. «Наверное, - думал мужчина, - все дело в моем характере и склонности к сопереживанию».
Джон собрался, поправил костюм и вошел, тихо продвигаясь между рядами из стульев.
Джек стоял у маленькой труны белого цвета, - цвета, символизирующего невинность и чистоту. У основания она была заставлена цветами, карточками со словами мира и покоя, словами соболезнования и печали от жителей города.
В темном костюме Джек, подобно статуе, у труны самого дорогого своего сокровища, молча принимал соболезнования подходивших по очереди мужчин и женщин, детей и пожилых людей.
Джек был неимоверно бледен, почти прозрачен. Наверное, он растаял бы среди лучей, врывающихся сквозь расположенное высоко под потолком витражное окно. Внутри него было ужасно пусто, и эту опустошенность чувствовали все, кто пришел в этот день проститься с его одиннадцатилетним сыном.
Священник, тихо появившийся из боковой двери, подошел к Джеку и получил знак начинать. Все затихли. Священник, облаченный в белый с позолотой саван, надел маленькие очки и раскрыл молитвенник. Его голос громко зазвучал под сводами часовни, и его слова оседали в сердцах всех, кто находился здесь.
Весь город глубоко переживал ужасный случай. Все были взбудоражены произошедшим и напуганы. Но всеобщая скорбь объединилась здесь, в городской часовне, и именно ее и всепоглощающую волну сочувствия ощущал сейчас Джек, убитый горем и опустошенный изнутри.
Когда священник закончил, он отошел в сторону. К Бейну подошел Джек. Не отводя глаз от лица сына, он заговорил. Губы и подбородок Джека дрожали, он срывался на плачь, потом брал себя в руки и продолжал. Всю свою любовь Джек вложил в эти слова, которые слышал Бейн.  Он слышал их, потому что всегда находился рядом с отцом.
- Дорогой мой Бейн… С твоим появлением на свет моя жизнь изменилась навсегда. Ты – тот небесный лучик волшебного света, который сделал меня лучше, который наполнил наши с отцом сердца и души необъятной любовью. Бейн, ты был для нас всем в жизни! Ты останешься для нас всем!
Когда ты ушел, мне показалось, что не стало половины меня, будто кто-то похитил ее, и теперь, имея только половину себя, я должен пережить горькую потерю…
Я уверен, что Бейн дал этому миру гораздо больше, чем получил от него.
 Этот добрый и веселый мальчик, мой сын, мой красивый маленький мальчик, был великим человеком, потому что нес в себе невероятный запас добра, любви и энергии, которые дарил всем, кто в них нуждался. Он был всем в этом мире. Этим всем он останется навсегда! В наших сердцах, и ваших…
Огромное спасибо вам всем за то, что пришли сегодня поддержать меня. Спасибо, что понимаете мое горе. И спасибо, что понимаете, насколько может быть небезопасна жизнь для ваших детей! Берегите их, я прошу вас! Берегите их ради моего Бейна…
Джек закончил и отошел к священнику. Пришедшие в часовню люди стали медленно подходить к Бейну, ставить принесенные цветы, открытки и свечи и тихо выходить.
Священник коснулся руки Джека и шепнул последовать за ним. Они вошли в боковые двери и очутились в небольшой комнате, наполненной светом свеч, запахом благовоний и ладана. Святой отец посадил Джека на стул и сел на второй перед ним. Накрыв руки Джека своими, он заговорил:
- Сын мой, ты должен быть сильным во имя Господа! Твоя речь была настолько проникновенной и горячей, что, я уверен, все пришедшие проститься с твоим мальчиком полностью осознали всю горечь твоей потери. Бейн по-прежнему будет жить в твоем сердце, потому что ты его так любил!
Джек, я хочу тебе посоветовать. – Святой отец внезапно замолчал, о чем-то задумавшись, чуть наклонив голову. Потом, подняв серые глаза на измученного Джека, продолжил: - Ты должен отпустить Бейна.
- Что? – хриплым голосом спросил Джек. – Отпустить? Что вы хотите сказать, святой отец? – встрепенулся он, вздрогнув на стуле. - Вы ведь только что говорили, что Бейн будет всегда жить в наших сердцах, а теперь я должен отпустить его?
- Ты неправильно меня понял, Джек, - святой отец все так же не выпускал его рук. – Душа человека должна быть отпущена его родными, чтобы вознестись в рай. Ты должен смириться…
- Что? Каким образом? – воскликнул Джек. Его глаза загорелись, а румянец на щеках приобрел нездоровый оттенок. – Как я могу смириться с тем, что мой мальчик умер и что его больше нет рядом со мной?! Вы просите невозможного! Я не хочу отпускать Бейна! Не хочу!
- Это нужно для самого Бейна, - проговорил спокойным голосом священник. – Отпустить человека, это не значит забыть его, выбросить из сердца. Нет. Отпустить, значит дать ему возможность обрести покой…
- Святой отец, я люблю его! Я его люблю! Я все еще люблю его. Мне нужно обязательно знать, что я безумно люблю его и что он по-прежнему рядом. Он по-прежнему здесь. И ничего с ним не произошло. Он все тот же Бейн -  смеющийся, веселый и здоровый…
- Джек, именно твоя безграничная любовь не дает душе Бейна покинуть землю… Это нехорошо. Бейн обязательно должен вознестись.
- Отче, он мой сын, - заговорил Джек. – И он останется им навсегда!
- Джек, я не говорю отречься от Бейна! Я прошу тебя вздохнуть, подумать об Бейне и представить, что он на небе с ангелами и Господом Богом…
Джек погрузился в раздумье. Он думал о Бейне, о своем сыне. Почуму все произошло именно так?
Джек не находил ответов.
Вопросы роились в его голове, готовой взорваться от возросшего напряжения. Ладони вспотели.
Джек вернулся к реальности, когда отец тряс его за плечи, пытаясь достучаться до сознания.
- Джек! Джек! Сын…
Джек широко открытыми глазами посмотрел на отца, огляделся по комнате. Святого отца уже здесь не было. Некоторые свечи были потушены, и солнечные лучи, что бились в витражное оконце под потолком, исчезли.
- Джек, нам нужно уходить.
Джек, словно одурманенный, встал, и, опираясь на руку папы, прошел к двери. Часовня опустела, но двери по-прежнему были открыты, куда врывалась послеполуденная жара.
Труна Бейна была заставлена цветами и горящими свечами. Было тягостным зрелищем наблюдать мальчика среди этой нереальной обстановки смятения и отчаяния. Снова увидев сына, Джек бросился к отцу и крепко прижался к его груди. Джейберд тихо заговорил, уткнув подбородок в волосы сына:
- Мы переживем это… ради нашего Бейна!..
Слова отца немного успокоили бешеный ритм сердца, и Джек поднял покрасневшие глаза к его лицу. Голос Джека еле звучал и казался бесцветным и слабеющим.
- Я не смогу без Бейна, отец…
- Я с тобой, Джек!
- Я знаю, но, извини меня, я не смогу жить дальше, зная, что Бейна больше нет и моя жизнь бессмысленна без него!..
- Сын… - прошептал Джейберд. Отец Джека обязан был помочь ему не сдаться! Но как? Он сам на грани помешательства, готовый в любой момент сойти с ума только от мысли, что Бейн больше не войдет в его лесной дом, больше никогда не услышит он его голоса, его смеха… Больше никогда дедушка не увидит своего мальчика, никогда не узнает, какой он будет, когда повзрослеет…
Джека словно лишили руки или даже половины тела, так он чувствовал себя после смерти Бейна. У Джека будто отняли самое ценное, самое важное, что составляло всего его и всю его жизнь, как и жизнь отца.
Джек понимал, что Бейн будет всегда с ним рядом, куда бы он ни пошел. И Джек чувствовал, что эта страшная потеря изменила его, изменила его навсегда и бесповоротно.

Джек повернул голову к Бейну. Таким он видел его теперь: с бледным лицом, напудренным в похоронном бюро, с зачесанными в сторону волосами – это все тот же Бейн, сын Джека.
«Это мой сын, - подумал он. – Мой, и уже не мой… Все внезапно изменилось. И мы изменились тоже…Господи, помоги нам!»