Тяжёлые времена

     Тяжёлые времена. Война… От телеэкрана не оторвать Машку, не пропускает ни одно сообщение с  фронтов карательных действий в Украине. Сердце изболелось, душа исстрадалась, понимает всю свою несостоятельность и беспомощность. Чем она может  помочь Новороссии? Слезами горю не поможешь… В своей жизни не может разобраться, а что уж про чужую сказать. Там большая семья, а у неё маленькая, но проблемы схожи: не заметили, как чужими стали, вернее врагами. А тогда давным-давно при советской власти влюбилась в красавчика Саньку и замуж вышла за него. Счастливая была! И он с неё  глаз не сводил, только на руках не носил, потому что она дама пышная, а Санька- то не Жаботинский. Лет пять прожили душа в душу. Когда первая трещина пробежала Машка и не заметила. В доме всегда порядок, дочка подрастала. Счастье её не давало покоя соседке. Всё время язвила, пыталась Машку укусить. И почему Санька зовёт  её Манюней, и как это она его окрутила, толстая и некрасивая? Ленка  только посмеивалась. Наверное, она не только её  кусала и Саньку  тоже. Вдруг он стал ко всему придираться, и то не так, и сё не так.   И дочку неправильно воспитывает. Вспыхивал мгновенно, иногда казалось, что набросится вот-вот с кулаками. Беда пришла в их дом. Радость испарилась. Забыли даже, как  любили попеть вечерами. Оба голосистые. Как запоют вечерком бывало, вся округа притихнет. А теперь страх поселился в семье. Выпивать стал.  Умоляла Машка его остановиться, подумать о дочке, о ней. Бесполезно. Однажды привели его пьяного в стельку друзья собутыльники, кинули на пол, а Машка от обиды зелёнкой на его лбу написала: дурак. Когда он проснулся, орал до хрипоты, зелёнка не стиралась. Несколько дней летом ходил в шапке, надвинутой на лоб. И пошло, и поехало. Не только в загул кинулся, но и в разврат. А она всё терпела, любила сильно, не могла представить свою жизнь без него. Дошло до того, что всей семьёй лечились несколько раз и от гонореи, и от других пакостей. Стыдобища! И  не Манюня любимая …  - Манька!  Другого   имени не стало.  Терпению пришёл конец,  когда привёл полюбовницу в дом. Верите, не верите, не помнит она, как схватилась за ружьё, как жахнула, слава Богу, что мимо него. Не попала. Руки тряслись от гнева и слёз.  Как  бежал,  Санька! Как бежал! Полюбовница впереди, он за ней. Что Машка пережила в эту ночь! Не знает, как и выжила. И застрелиться хотела, и отравиться. Дочка спасла. Не дала.А Санька пришёл через три дня, прощения просить. Встал на колени.  Чужой… Такой чужой!  Посмотрела она на него и впервые подумала: ничтожество!  И как  могла его полюбить? Как?  Разве она сможет после всего произошедшего с ним жить? Разве любовь вернётся?  Нет!  Пусть живёт без них. Как хочет… а, они без него.  Проживут  с дочкой. Может их кто-нибудь и полюбит по-настоящему.
Вот и Новороссии надо бежать от Украины. Чужие стали.  И надежда у неё есть и подмога.  Смотришь,  жизнь наладится у неё, а  может и  у них. Так хочется надеяться, что Бог не оставит всех!

 А может, простить?  Простить…  Забыть… и с чистого листа… Как?