Российская коррупция. От ига до Путина

Как я уже говорил, путинский режим представляет собой криминализированную восточную деспотию (авторитарную клептократию). Кстати, единственное принципиальное отличие путинской коррупции от коррупции ельцинской состоит в том, что при последнем страну дербанили несколько ОПГ, а сейчас разворовывает одна. Причем воруют намного больше, а свободы стало намного меньше. Так что насколько Путин лучше Ельцина – это ещё очень большой вопрос.

Откуда взялась эта клептократия? Из глубины веков, вестимо. Ибо традиции воровства в российской государственной машине насчитывают не одно столетие. Почему воровали и воруют едва ли не на порядок больше, чем в Западной Европе или в США? Об этом можно толстую монографию написать, не то, что статью.

Если коротко, то для успешного противодействия воровству и коррупции необходимы два условия. Развитое гражданское общество и независимая духовная власть, которые присматривают за государственной машиной соответственно «снизу» и «сверху». Первому не позволило развиться татаро-монгольское иго, силой навязавшее Руси восточную деспотию и самое настоящее рабство; второе подавил Владимир Красно Солнышко, при крещении Руси сразу поставивший Русскую Православную Церковь на службу княжеской власти. Сиречь государственной машине. Что сделало священников теми же госчиновниками. Только в рясах. Таковыми они являются и сегодня. Какой уж тут «надзор»…

Поэтому воровали и воруют. Воровали и при Иване Грозном (по отзывам заморских гостей – едва ли не больше, чем сейчас); и при Петре Великом (один Алексашка Меньшиков чего стоит); и при Екатерине Великой (Демидовы даже фальшивые монеты чеканили из «левого» серебра); и при Александре Первом (краткое «Воруют» Карамзина); и при Александре IIОсвободителе (знаменитое «пьют и воруют» Салтыкова-Щедрина). Понятно, что воровать не перестали и при Александре IIIМиротворце, и при Николае IIКровавом (при последнем воровство приняло вообще какие-то галактические масштабы).

При «военном коммунизме» воровать стали меньше. Не столько из страха перед ЧК (этой было несколько не до воров – они других истребляли), сколько потому, что большевики так страну разрушили, что воровать стало элементарно нечего. А вот в эпоху НЭПа воровство и коррупция снова расцвели буйным цветом.

При Сталине вроде ворам и взяточникам несколько прижали хвосты. Но это только на первый взгляд. На самом деле, весь ГУЛАГ – да и «внешняя зона» (сиречь вся сталинская экономика) держалась во многом на отъявленных приписках (и, соответственно, на столь же отъявленной коррупции, покрывавшей эти самые приписки). Ибо планы выполнить было невозможно физически, а за невыполнение могли поставить к стенке как вредителя. Вот и крутились. Была и теневая экономика (куда ж без неё при тотальном-то дефиците). Даже фантомные воинские части случались. Существовавшие только на бумаге…

После кончины «красного монарха» и ухода в небытие политики массового террора, никаких препятствий для лавинообразного разрастания коррупции, теневой экономики и прямого воровства уже не было. Поскольку МВД и КГБ было запрещено «трогать» партийных работников, неудивительно, что они почувствовали себя неуязвимыми и безнаказанными.

В результате, к 70-м годам прошлого столетия советский партийно-государственный аппарат превратился во вполне себе «ОПГ союзного масштаба». Попытки Андропова и его сподвижников покончить с этим спрутом в начале 80-х годов имели очень ограниченный успех. А после смерти Юрия Владимировича вообще сошли на нет. Черненко еле передвигался, а Горбачеву было вообще не до того. Ибо Советский Союз стремительно шел ко дну.

После распада СССР власть в независимой России захватили самые что ни на есть криминальные элементы. Коррумпированные аппаратчики КПСС и ВЛКСМ; не менее коррумпированные государственные («советские») чиновники; насквозь прогнившие силовики из МВД, КГБ и Министерства Обороны; подпольные предприниматели-силовики… и, конечно же, профессиональные уголовники – «воры в законе», рэкетиры и тому подобные.

Установившийся в «демократической России» государственный строй лучше всего описывался емким словечком «паханат». Впервые в истории России государственная структура стала полностью и насквозь криминальной.

До «лихих 90-х» коррупция в российском государственном аппарате все-таки не была столь повальной. При царе потому, что в чиновники нередко шли отпрыски весьма небедных семейств, которым брать взятки и воровать не было необходимости. Денег и так было как фантиков. Кроме того, в те годы все-таки у некоторых имелось понятие о дворянской чести. Что было немаловажным сдерживающим фактором.

При Сталине, во-первых, чиновникам (особенно высшим) обеспечивали весьма неплохой уровень жизни, что снижало привлекательность воровства. Во-вторых, попавшемуся на воровстве чиновнику (а ЧК/ОГПУ/НКВД/ГУГБ приглядывало за оными весьма плотно) в лучшем случае светила путевка в ГУЛАГ. В худшем же – если это интерпретировалось как вредительство – могли и к стенке поставить. 

При Хрущеве и Брежневе шансы номенклатурного работника попасть на зону упали почти до нуля. О стенке и речи быть не могло. Но уровень жизни был столь высоким по сравнению со средним советским человеком, что воровать зачастую было просто лень.

Все изменили радикальные экономические реформы Гайдара. Хотя началось все несколько раньше, когда в процессе перестройки были разрешены кооперативы. По сути, частные предприятия. После чего разница между уровнем жизни чиновника честного и чиновника ворующего стала настолько космической, что устояли единицы. Если вообще кто-либо устоял.

Но криминализация российской государственной машины была еще не полной. В царской России ни один царь или император не был нечист на руку. С другими членами императорской фамилии случалось, но царь был выше всего этого. Не царское это было дело – воровать. Не по царским понятиям.

Ленина и Сталина (как и Хрущева, хотя и в намного меньшей степени) интересовала исключительно власть, а не материальные блага, к которым оба были совершенно равнодушны. Особенно Сталин. Брежнев был сибаритом и, по сути, жил при коммунизме; для него воровство и коррупция (и много что ещё) существовали просто в параллельной вселенной. Андропов в этом плане был сильно модернизированной версией Сталина, к тому же чтил кодекс офицерской чести (генерал армии, все-таки). Потому и затеял борьбу с коррупцией в высших эшелонах власти.

Черненко всю свою короткую карьеру на посту генсека был просто ходячим трупом. Такие не воруют просто по определению. Ибо в перманентном «состоянии зомби» много не наворуешь. Он, судя по всему, вообще слабо понимал, что происходит вокруг него. Горбачев… Горбачев был идеалистом-реформатором, поэтому ему было не до материальных благ. Тем более, что он – как и предыдущие генсеки – «жил при коммунизме». Ельцин, став первым президентом России, всерьёз считал себя «царём всея Руси Борисом II» и потому ему воровать было просто западло.

А вот Путин… Едва ли не важнейшей вехой в жизни «солнцеликого Пу» был теперь уже всероссийски известный кооператив «Озеро». Дачный потребительский кооператив на берегу Комсомольского озера посреди Карельского перешейка, близ посёлка Соловьёвка. Учреждён 11 ноября 1996 года Владимиром Путиным и ещё семью пайщиками, которые затем и сформировали ядро путинской ОПГ.

В отличие от всех предыдущих правителей Руси и России, Путин вышел не из императорской фамилии и не из партийной элиты, которые, пусть и по-разному, но давали весьма действенную прививку от коррупции, а из кооперативного движения, которое было изначально коррумпировано сверху донизу. А его опыт работы во внешней разведке КГБ если что и привил ему, так это полную беспринципность в достижении поставленной цели. Реальные – а не киношные – разведчики другими не бывают.

Именно поэтому – в отличие от своих предшественников, которые находились над российской государственной коррупцией, Путин находится не просто внутри неё, а в её центре. Во главе этой системы. Предыдущие правители Руси и России находились над и вне ОПГ, а Путин является её главарём. Capoditutticappi. Босс всех боссов.  Именно поэтому путинская «дзюдохерия» является высшим и последним уровнем развития российской клептократии. На смену которой – в результате неизбежной и скорой революции – придет уже совершенно иной государственный строй.