Чёрная всадница Часть XXIV

Картинка из интернета

                ДЕНЬ   СВЯТОГО   МАРТИНА

        По окончании уборки урожая с полей и садов на улицах и во дворах разгорались костры. Бауэры по местной традиции сжигали отслужившие, часто поломанные корзины, используемые для сбора фруктов, овощей и злаков. От этих костров поджигали факелы для проведения ночных факельных шествий. Эта давняя традиция жителей городов и деревень Вестфалии означало поиски Святого Мартина для того, чтобы отблагодарить его за добрые дела, совершённые им одиннадцать веков назад. Это красочное шествие в виде длинной извивающейся огненной змеи очень зрелищно, и нравилось не только детям, но и взрослым.
       По случаю праздника намечался благотворительный вечер, устраиваемый бургомистром Кёльна в городской ратуше, на который были приглашены все влиятельные семьи округи: местная знать, члены Городского Совета, старшины ремесленных цехов, руководители купеческих гильдий, союза врачей, религиозных братств, представители общественных объединений, видные военачальники и почтенные горожане.
       Йохан фон Штайнберг, несмотря на переезд из Кёльна в своё имение, тоже был приглашен с семьёй на празднование, поскольку господин бургомистр высоко ценил заслуги Йохана как члена цеха врачей, поднявшего на ноги не только многих раненых солдат на полях сражений, но и бюргеров города Кёльна.
       Ранним утром Агна разбудила нас, и мы засобирались в дорогу. Мне хотелось одеться поскромнее, в привычные и удобные одежды, но Йохан даже слышать не желал. Пришлось мне позволить Агне надеть на себя этот ненавистный металлический корсет, сжимающий и сковывающий, как обруч, мое тело. Я становилась медлительной в движении, с несгибаемой спиной. Однако же это ненавистное одеяние придавало моей фигуре благородную осанку.  Агна одела меня в дорогое бархатное платье светло-коричневого цвета, отделанное золотистой парчой и кружевом, с большим количеством оборок. Рукава и подол платья были оторочены горностаевым мехом. Мою талию стянул с ювелирным убранством пояс, украшенный драгоценными камнями.  На шею Агна надела массивную золотую цепь и медальон на шнуре с огромным смарагдом в серебряной огранке. В мочках моих ушей также заиграли-засверкали смарагдовые серьги. На ноги Агна натянула шёлковые ажурные чулки, а коричневые бархатные туфли на небольших каблучках, украшенные каменьями и изящными пряжками, завершали мой праздничный наряд. Мои непокорные волосы Агна заплела в косу, перевила нитями жемчуга, после чего  уложила её на голове в виде короны и обтянула золотистой сеткой. Лоб украсила тёмно-зелёной  под цвет глаз смарагдовой диадемой. Потом подвела мне глаза, накрасила губы и, припудрив лицо, наложила на щёки слой румян. В завершение своей работы Агна побрызгала меня дорогими благовониями, привезёнными в Германию венецианскими купцами из восточных стран. Всю эту работу Агна выполняла с большим терпением, филигранным умением и просто с огромным удовольствием. А я? С какой бы радостью стянула с себя всё это великолепие и облачилась бы в простую крестьянскую одежду! Однако Йохан пришёл в восторг от моего внешнего вида.  Пришлось покориться обстоятельствам.
       Сам Йохан с помощью Витольда облачился в чёрный бархатный костюм,  украшенный горным хрусталём и жемчугами, и чёрные штаны брэ. Талию перепоясал широким поясом, с пряжкой, украшенной орнаментом из  горного хрусталя и агата. На ногах его красиво смотрелись белые чулки и чёрные с удлинённым острым носком кожаные туфли «пигаль» с пряжками, украшенными драгоценными камнями.  На голове возлежала чёрная шляпа с большими полями, тулью которой кокетливо украшали два пушистых страусовых пера. На шее его красовалась массивная золотая цепь с агатовым медальоном, в который он вложил кусочек моего локона. На среднем пальце правой руки Йохан носил большой агатовый перстень, служивший ему также личной печатью.
       Беременная Анетт невольно залюбовалась нашим внешним блеском, ободряюще и одновременно восторженно улыбнувшись мне. Вместе с нами ехала Агна, которая должна была меня сопровождать на вечере в те моменты, когда Йохан удалится с другими мужчинами для решения вопросов благотворительности и добрых дел, ради которых это празднование и было организовано. Мне в этот момент надлежало быть в обществе дам под руководством жены бургомистра. Я никак не могла привыкнуть к праздничным вечеринкам и чувствовала себя в этом обществе неуютно и одиноко, замечая под дежурной улыбкой обеспеченых кёльнских вдов и перешёптывающихся между собой кумушек скрытую снисходительность и неприязнь ко мне.
        Одиннадцатое число ноября-месяца. На дворе стояла довольно прохладная осенняя погода. Агна накинула на мои плечи меховую пенулу со шлейфом и  капюшоном, и мы поднялись в карету.
       Сама Агна оделась со вкусом, как полагалось камерфрау, со знанием своего места в иерархии обслуживающего персонала: бархатный наряд бордового цвета с белым кружевным воротником, на шее связка агатовых нитей, на голове большой чепец с рядами белых брюссельских кружев на макушке и присборенной полоской на лбу.
     – Вперёд, мои дорогие! – крикнул Витольд, сидевший на козлах в одежде кучера. Карета помчалась в Кёльн.
       К обеду мы подъехали к городской ратуше Кёльна на Хойплац. К нам подошли два лакея и, подставив руки, помогли мне и Агне сойти по ступеням. Витольд отвёл карету с лошадьми в конюшню. Конюхи загнали лошадей в стойло, напоили и насыпали им овса.
       – Не волнуйтесь, госпожа! Если вас кто-то из недругов окинет недобрым взглядом или захочет сделать зло, обращайтесь мысленно ко мне. Я найду, как справиться с обидчиком, – догнав нас, шепнул мне Витольд.
      В большом зале городской ратуши собралась возбуждённая, в праздничном настроении нарядная публика. Присутствовали представители всех направлений жизнедеятельности города. У задней стены по центру зала стояли большие бархатные кресла, напоминающие трон. На них восседал бургомистр со своей пышнотелой, одетой в бархат, шелка и парчу супругой Матильдой. По правую руку бургомистра восседали представленные ему бароны и графы, чуть дальше католические священники, монахи и купцы Ганзейского союза. По левую толпились наряженные согласно иерархическому статусу старшины ремесленных цехов с разодетыми по моде жёнами.
        Стоящие позади бургомистра с супругой трое рослых сыновей, окидывали зал своим задорным молодецким взглядом. По их выражению было видно, что им порядком надоел этот этикет, и они мечтали сбежать к сверстникам, чтобы провести время в молодых потехах, военных играх либо потанцевать в хороводе с красивыми девушками, а то и подхлестнуть за молодыми жёнами, привезёнными на праздник своими стареющими на пятом десятке мужьями. Впрочем, последние и сами были не прочь развлечься в тихих уголках дворца, и, потому, стреляли по залу томными глазами. В противоположность братьям дочери бургомистра выглядели благочинно, и неподвижно сидели около родителей. Их взгляды были устремлены в толпу священнослужителей, тем самым показывая своё целомудрие и набожность, так как были на выданье.
        – Барон фон Штайнберг с супругой! – произнёс распорядитель вечера.  Йохан, сняв шляпу, вежливо поклонился и, став на одно колено перед бургомистром и его женой, поцеловал ей руку. А я склонилась в лёгком поклоне, сделав реверанс, как учила Агна.
        – Я и моя супруга Матильда очень рады видеть вас на нашем благотворительном празднике, помня ваши заслуги лекаря в рыцарском отряде и в нашем городе, господин барон. И мы также рады поприветствовать вашу молодую супругу, – произнёс бургомистр, поцеловав мою руку. – Как поживают ваши очаровательные дочери, обретя своё счастье в новой семейной жизни?
      – Благодарю, господин бургомистр. Изабель вышла замуж за графа  Конрада Ангельберга и проживает в его фамильном замке во Франконии под Вюрцбургом. А Бригитт - за барона Генриха фон Эдельбрехта и проживает в его владении в Рейнланд-Пфальце.
      На этом мы уступили место следующему гостю, а сами примкнули к наряженной в шелка и бархат знати. Невдалеке прохаживались их пажи и оруженосцы. Некоторые из них вели беседу со своими знакомыми из свиты бургомистра или других влиятельных особ. Окружающие окинули меня пристальным улыбающимся взглядом, под которым я почувствовала скрытую холодность женщин и изучающие взгляды мужчин. Глянув на их головные уборы, я увидела шляпы и береты их оруженосцев, сшитые в своей прежней мастерской.  Агна, заметив моё краснеющее лицо, отвела меня к обитым бархатом креслам и, усадив на одно из них, махнула рукой лакею, который проносил по залу поднос с напитками. После выпитого бокала освежающего морса я почувствовала облегчение. Невольно кинув взгляд в сторону бюргеров, я заметила некоего франта с фигурой, знакомой до боли. Когда он повернулся, я узнала Курта, возле которого суетилась молодящаяся престарелая красотка. Вероятнее всего, это была его жена Амелинда, пытающаяся скрыть морщины под толстым слоем пудры, помады и кружев. А Курт своим хищным взглядом стрелял по залу в сторону молодых дам и девушек. Я глянула на Йохана, который оживлённо беседовал с другим бароном, одним глазом поглядывая на меня, отчего я чувствовала себя защищённой. Да и верная камерфрау Агна с меня глаз не спускала!
       В это время распорядитель, ударив жезлом по подвешенному в большом зале железному щиту, подождал минуту, пока стих шум в зале, и объявил танцы. На удивление, ко мне устремились молодые рыцари, приглашая по очереди на танец. Увидев одобрительный взгляд Агны – моей талантливой учительницы танцев - я приняла приглашения и легко закружилась по залу. Рыцарь, который чаще других приглашал меня на очередной танец, кружа по залу, незаметно направил меня в сторону соседней комнаты и, выведя незаметно за портьеру, сделал попытку поцеловать. Согласно науке Агны мне нужно было вскрикнуть и потерять сознание, как полагалось в этом случае среди знатных особ, но вместо этого во мне проснулась бауэрин, и я со всей силы влепила кавалеру пощёчину. Рыцарь опешил:
     – Фрау баронесса, вы ведёте себя, как простая бауэрин!
     – Мои предки происходят из кельтских народов, не терпящих насилия. Вот, поэтому, в минуту опасности во мне закипает их кровь. Кроме того, моя память хранит неприглядные деяния бродячих рыцарей благородных кровей, нападавших на разрозненные земледельческие поселения, убивающих безоружных мужчин, насилуя их жён и дочерей, не задумываясь, что в жилах рождённых ими детей будет течь их кровь. – объяснилась я раздражённо, забыв в эту минуту светские уроки Агны.
       – Фрау, никогда не задумывался о черни. Простите за причинённое беспокойство.
       Вернувшись в зал к ожидающей меня Агне, я присела с намерением отдохнуть, но меня тут же пригласил на танец высокого роста худощавый граф с длинными чёрными волосами, перетянутыми на шее узлом и густой чёрной бородой, мужественным и одновременно добрым взглядом прищуренных чёрных глаз. Одет он был в чёрные одежды и носил, как и Йохан, модную с недавнего времени испанскую шпагу на боку. Я не могла отказать этому благородному рыцарю. Когда танец окончился, граф усадил меня в кресло и, откланявшись, отошёл к группе ведущих оживлённую беседу мужчин. Агна удалилась на некоторое время, и сказала, чтобы я оставалась в кресле. Я уже начала скучать и ждала, когда эти танцы закончатся, как, вдруг, ко мне из толпы бюргеров направился Курт.
       – Приятно увидеть старую знакомую. Но почему в таком роскошном наряде? Неужели тебя взял на содержание городской лекарь? А эти рыцари, принимая тебя за баронессу, не ведают, что  танцуют с простой бауэрин, которая раньше шила береты для их пажей.
       Я замерла от неожиданности, а в это время к нему наперерез подскочил Йохан, обнажив свою шпагу. Танцевавший перед тем со мной граф, быстро подошёл к нам и произнёс:
       – Не стоит обнажать шпагу перед простолюдином, господин барон. За оскорбление, нанесённое вашей жене, этот бюргер будет удалён из зала. Моя прабабушка тоже была из простых бауэрин. А мой славный прадед с ней всю жизнь прожил. Она нашла его брошенного на поле битвы, умирающего от ран и выходила в своём деревенском домике при помощи отваров из лечебных корней и трав. Несмотря на запрет родителей, он с ней тайно обвенчался, за что был лишён наследства. После рождения моего деда родители его простили. Однако он не пожелал жениться вновь на ровне, когда жена ушла в мир иной.
       И, действительно, подошедший распорядитель попросил Курта покинуть зал. Я, наконец-то, одержала победу над своим бывшим врагом и приветливо улыбнулась Йохану и графу. Чуть позже я увидела в окне карету, в которую вошла Амелинда и вслед за ней, поигрывая от злобы  желваками, Курт.
       Наступило время обеда. С верхнего балкона ратуши раздались звуки охотничьего рога, призывающие к парадному обеду. Нас всех рассадили согласно титульной иерархии. Впереди восседали служители католической церкви и настоятели монастырей: епископы, ординарии, пресвитеры, протоархимандрит и аббат, за ними титульная знать: графы, бароны, чуть дальше за отдельными столами купцы, руководители цехов и почётные бюргеры. На накрытых белыми скатертями столах находились приборы для каждого приглашённого: нож, вилка, ложка и золотой или серебряный кубок. Когда все гости расселись на скамейках вокруг столов, в зал вошли слуги, каждый с кувшином в руке и полотенцем на шее. Они поочерёдно подходили к каждому гостю. По окончании мытья рук слуги начали вносить и ставить на столы подносы с угощением. И, прежде всего, главное блюдо праздника Святого Мартина – подрумяненные на вертелах гуси и вокруг них запечённые яблоки и другие фрукты собранного урожая. Затем на столах появились зажаренные кольца колбас, бараньи ноги, приправленные шафраном, кабанье мясо с изюмом и черносливом, жареные кролики с грибами, поджаренные куры, фазаны и перепела с чесночным соусом, всевозможные пироги с мясной, рыбной и капустной  начинкой, паштеты из щук, фаршированные карпы, маринованные грибы и любимое блюдо немецкого народа – квашеная капуста с обжаренными в кипящем свином жире сосисками.
       Перед началом трапезы поднялся епископ и произнёс речь о добрых делах Святого Мартина. Он напомнил, что когда Иисус, переодевшись в нищего, у городских ворот попросил помощи, то из всех, въезжавших в город всадников, только Мартин остановился, сошёл с лошади, отсёк мечом половину плаща и накрыл замерзающего нищего, а затем, достав из дорожной сумки хлеб, отдал его голодному человеку. С этого времени его стали называть Святым Мартином.
       После окончания речи епископа с кресла встал бургомистр, пожелал всем приятного аппетита, и гости приступили к трапезе. Слуги и оруженосцы разносили по залу кушанья, останавливаясь около каждого гостя, укладывая ему в тарелку очередной кусок жареного мяса и наливая в кубок вино, пиво, ипокрас, холодный морс и подарок ганзейских купцов – заморский душистый напиток**. Музыканты играли на гуслях, лютне, ребеке***, а миннезингеры услаждали слух гостей задушевным пением божественных гимнов и саг, прославляя могучих предков. По залу носились шуты, акробаты и жонглёры.
      Моё внимание привлекла молоденькая служанка. Ей было не более 13 лет, такая же бледная, худосочная и рыжеволосая, как я в прежние годы. Она собирала на поднос со стола объеденные кости, а мальчик-паж с благородным личиком подкладывал хозяевам тарелок новые куски пищи. Я посматривала в их сторону и увидела, как один разжиревший, изрядно захмелевший барон щипнул молоденькую служанку за ягодицу. Перепуганная служанка уронила поднос на пол. Возле неё быстро оказался распорядитель с плёткой, намереваясь отстегать её по спине за оплошность. Меня это внутренне оскорбило, и я, взглянув на плётку, разломила её рукоятку пополам. Охмелевших гостей это рассмешило. А служанка, собрав упавшие кости на поднос, поспешно удалилась.
       После горячего и закусок пажи и лакеи внесли в зал десерт: яблоки, сухофрукты, лесные ягоды в меду, различные пирожные, пряники, сладкие пирожки с творогом, изюмом и мармеладом.
       По окончании сытной трапезы лакеи снова внесли кувшины с водой  и полотенца, и гости, вымыв руки, поднялись из-за столов. Юноши, девушки на выданье, оруженосцы, которых на следующий день должны посвящать в рыцари, удалились в зал и закружились в своём молодёжном хороводе, распевая в такт песни. Часть молодых рыцарей устроили в саду рыцарские состязания до первой крови. 
       Мужчины постарше собрались в свой круг. Одни играли в кости и восточные игры на клетчатой доске, другие решали деловые проблемы, третьи договаривались о помолвках своих детей, пока беззаботно резвившихся среди ровесников, не предполагая, что в эту минуту решается их дальнейшая судьба. А более деловые и практичные решали земельные дела.
       Я вместе с Агной последовала за женщинами в большой зал, где госпожа Матильда под пение миннезингеров раздавала небольшие подарки на память. Дошла очередь до меня. Вынув из своей шкатулки браслет, она хотела надеть его на мою руку, как, вдруг, в этот момент мне на голову свалился маленький белый, как первый снег, фуро****. Оказывается, всё ручное семейство во главе с его матерью забралось подальше от шумной толпы на высокий шкаф. А этот любопытный малыш решил высунуть свою смешную мордочку, чтобы понаблюдать за происходящим, но не удержался на своих маленьких ещё не окрепших ножках и скатился вниз. Его выходка очень рассмешила окружающих дам, а перепуганный зверёк, забравшись под вырез платья, перебрался в рукав.
       – Примите его в подарок вместе с этим браслетом фрау фон Штайнберг! – рассмеялась фрау Матильда.
       Пушистый зверёк пришёлся мне гораздо больше по душе, нежели браслет. Сидевшая около неё служанка принесла небольшую клетку, чтобы в ней мы повезли его в замок.
        Время подходило к полночи. Молодёжь веселилась, не замечая времени. А гостей постарше, пожелавших остаться на ночёвку, лакеи отводили в предоставленные им комнаты. Йохан велел мне с Агной идти спать, а он появится чуть попозже, по окончании деловых бесед. Лакей с подсвечником в руке повёл нас в комнату. По дороге я услышала сильный плач. Приглядевшись, я увидела эту маленькую рыжеволосую служанку, которая рыдала, уткнувшись в плечо молодого слуги несколько старше её. Рядом стояла более рослая пышногрудая служанка, по-видимому, главная, которая резко сказала:
        – Немедленно отправляйся. Ты не первая и не последняя. Я тоже так начинала, а теперь вами всеми командую.
        Я тотчас оценила ситуацию и вскрикнула, сделав вид, что теряю сознание.
        Служанки и Агна устремились ко мне. Подхватив меня под руку, Агна хотела меня повести.
        – Агна, тебе одной не справиться. Пусть младшие слуги мне помогут.
        – Ханн, нынче велено взбить перину господину епископу! – выпалила старшая служанка.
        – У Ханн для этого слабые руки. Пусть поможет дойти мне до комнаты и останется у меня ночевать на полатях. Может быть, её помощь мне понадобится ночью. А к господину епископу пойдёшь ты, и твои крепкие руки выполнят эту работу гораздо быстрее и лучше.
       Побагровевшая служанка не смогла мне перечить и молча удалилась. А Ханн, подхватив меня под вторую руку, вместе с Агной довели до указанной лакеем комнаты.
        – Госпожа, помогите мне, - кинулась мне в ноги Ханн.
        Как я поняла из её невнятного рассказа, у неё нет приданого, чтобы выйти замуж. А поскольку её родители задолжали крупную сумму налогов казне, она вынуждена была устроиться служанкой. Юноша-слуга, который её успокаивал, хотел на ней жениться, но родители ему запретили, так как наметили ему девушку не очень видную, но с хорошим приданым. Тогда он бежал из дома и устроился на работу слугой рядом с Ханн.
        – Ханн, в прихожей, рядом с нашей комнатой, только одна кровать для Агны, так что ложись спать на полати, а Клаус пусть доложит хозяевам, что я велела тебе подежурить около своей спальни ночью. Утром всё образумится.
       В это время вошёл взволнованный Йохан, так как до него дошло известие, что мне нездоровится. Я его поцеловала и сказала, что всё в порядке. Когда все заснули, я мысленно открыла лежащий вдали свой ридикюль и ко мне подлетела коробочка с мазью. Натерев мазью виски и обернувшись в белую занавеску, я пролетела сквозь стены и подлетела к комнате епископа. В его комнате я услышала гневный окрик:
       – Ты мне надоела! Я хочу видеть Ханн!
       – Фрау фон Штайнберг стало дурно, и Ханн отвела её в отведенную их семье комнату, а фрау баронесса попросила её остаться до утра.
       – Чтобы завтра вечером была у меня! Негодницы! – визгливым голосом прокричал епископ и повернулся на другой бок носом к стенке.
       После ухода служанки, приняв облик рыжеволосой Лилит, я вошла в комнату сквозь стену:
       – А меня не желаешь приласкать? Или я хуже той бледной служанки, которую охраняют силы небесные!
       Епископ, выпучив перепуганные глаза, заорал:
       – Диавол! Демоница, Суккуб, Лилит! О, Пресвятая Дева! Oh, Jesus! Спасите меня грешного!
       – Поздно! Никто к тебе не придёт! Твои мирские грехи уже перевесили чашу терпения Господа! Место в аду ждёт тебя!
       Выскочив из своей тёплой постели перепуганный епископ помчался по коридору с криком:
       – Спасайте! Демоны в замке! Ведьмы! Ведьмы-ы!!!
       Из комнат повыскакивали сонные перепуганные гости в ночном белье, колпаках и чепчиках. А бегущий по залу епископ в нижнем белье и белом колпаке свалился на пол и забился в судорогах.
        А я вернулась в своё тело с чувством удовлетворения. Но уснуть мне так и не удалось. В дверь громко постучали и позвали Йохана на помощь. Вошедший паж помог Йохану одеться и, схватив свой лекарский сундучок, с которым никогда не расставался, Йохан побежал на помощь епископу. Последнего слуги уложили на носилки и отнесли в комнату. Йохану пришлось пустить ему из вены кровь и дать выпить микстуры. Постепенно епископ начал приходить в сознание, но подняться с кровати не мог - ноги не слушались. Он никак не мог взять себя в руки: то начинал метать гром и молнии, то похныкивал от бессилия и страха.
       Только лишь с помощью слуг епископ смог появиться утром в зале после случившегося с ним эльфийского удара. От страха перед Божьей карой он прочитал присутствующим в зале проповедь о милосердии. Потом добавил:
       – В штате работников господина бургомистра пребывает служанка Ханн, которая должна отработать родительский долг. Её жених, который не может на ней жениться из-за отсутствия приданого, ушёл из родительского дома, и нанялся на работу в штат прислуги в доме бургомистра, чтобы быть рядом с нею. Чтобы они не впали в грех от мирских соблазнов, будем все милосердны и соберём на подносе, который пронесёт перед нами мой доверенный, пожертвования, чтобы нашим ближним хватило погасить долг и собрать бедной Ханн на приданое.
       Все присутствующие в этот день – день благотворительных мероприятий без труда собрали нужную сумму. После этого епископ обвенчал Клауса с Ханн и они отправились к своим родителям.
       Мы тоже откланялись всем семейством, ссылаясь на сильную занятость делами и усталость, и поехали домой. По дорогам ходили маленькие дети в колпачках небольшими группками с латернами***** в руках. Мы остановились около них, Йохан подбросил им в мешочек мелких монет, и мы поехали дальше. Я держала на коленях клетку и любовалась своим новым приобретением, которого назвала Ники. Йохан, обняв меня за плечи, спросил:
      – Эльза, скажи честно, это ты ночью епископа напугала, чтобы спасти Ханн?
       Мне ужасно не хотелось рассказывать об этом не только занятому многими делами мужу, но и тревожить его колдовскими чудесами. И я по-доброму соврала:
        – Нет, не я! Я лежала в постели и видела во сне, как Пресвятая Дева Мария помогает невинной Ханн выбраться из трудного жизненного положения.  Кроме того, епископ заявлял, что ведьма к нему вышла не из двери, а через стену. Я так не сумею.
        – Не нравится мне всё это, и особенно шутки с церковью. Мрачная книжонка****** этих двух богословов, с которыми судьба свела меня лично в университете, пользуется огромным успехом в делах инквизиторов как руководство по определению принадлежности к колдунам, и переиздана, по крайней мере, тринадцать раз, в том числе в Испании, Италии и Франции. Охота на людей под видом «охоты на ведьм» из года в год  только расширяется.

* Хойплац – Сенная плошадь
** Копорский или русский чай
*** Ребек – предшественник скрипки
**** Фуро или фредка – помесь хорька и соболя
***** Латерны – фонарики с горящей свечой внутри
****** Имеется в виду книга "Молот ведьм"