Облава

                О Б Л А В А

Облава на небольшой домик этой, наполовину покинутой жителями, деревни происходила в пять часов утра. Дом стоял с краю, рядом с лесом и ничем не выделялся от других полуразрушенных или обновленных слегка домов, где проживало несколько семейств , имеющих заработок в станции разъезда, расположенной в пятистах метрах. Вокзалом служило одноэтажное деревянное здание, где были расположены комната дежурного по станции, касса и небольшой зал со старыми креслами всего два ряда, как в покинутом кинотеатре. Касса работала только летом, в сезон дачников и грибников, а свои жильцы привыкли ездить только до района в пригородных поездах, покупая билет прямо в вагоне. Поезда и электрички останавливались всего на две минуты, и зачастую отъезжали, так и не дождавшись ни одного пассажира.
Двое новых жильцов из , так называемых, гастрабайтеров   никакого не волновали, ибо любой из бывших жильцов мог уступить, за небольшую сумму, свой дом на все лето .  К тому же граждан из Средней Азии и Кавказа понаехало не мало и это никого особо не тревожило – им тоже надо работать и кормить свои семьи. Видели их редко, всегда трезвых. «Пусть живут. Лишь бы пожар не учинили». Участковый инспектор Ситников Андрей имел на участке несколько деревень и заявлялся туда редко исключительно из-за дебошира Петра, жена которого «бомбила» райотдел полиции с заявами, обвиняя участкового в бездействии, а сама каждый раз прощала своего «семейного боксера». Лицо у неё никогда не имело синяков, уже выработав полный иммунитет от прикосновения с кулаком, но сама приводила Ситникова в ярость. Она была уверена, что участковый должен знать каждый случай и пугать мужа одним лишь появлением на личной автомашине «Нива».   
Операция готовилась силами райотдела, по сигналу из области о том, что в указанной деревни  двое таджиков занимаются распространением наркотиков в областном центре и соседних районах. Задействовать большие силы не имело смысла. Заместитель начальника по оперативной работе довольствовался лишь тем, что утвердил план операции.
- О результатах сообщите мне сразу. Сколько мы уже точек таких «накрыли», что участвовать в них самому не обязательно.
Руководил операцией начальник уголовного розыска Ячменев Валера, которого за глаза весь личный состав отдела называли «начальником угла».  Валера сам вместе с опером Сережей Дудиным и участковым Ситниковым пошли ровно в пять утра к развалившейся калитке дома. Еще двое оперов заранее проникли со стороны огорода и спрятались за домом, прикрыв, на всякий случай, пути отхода.
Валера с Сергеем были в гражданской одежде и, рядом с участковым, походили на понятых, и это не должно было спугнуть «жильцов». Мало ли в какое время участковый надумает проверить личность вновь прибывших на жительство. На то и власть. Может снова Петр «забузил» и он за одним решил проверить их личность.
Однако, работа полиции всегда сопряжена неожиданностями, из-за которых страдают и даже погибают сотрудники горазда в большей степени, чем , казалось бы, опасных на первый взгляд операциях. Сколько их погибло от незарегистрированных ружей у простых семейных скандалистов и просто ничем не отличавшихся от других наркоманов. Участковые инспекторы, одиноко входившие а любые дома своего участка, могли просто зависеть от личных обстоятельств жителей, которые доведены до крайности теми и иными жизненными проблемами.
Выстрел прозвучал непонятно откуда, хотя оба окна были под пристальным вниманием. Оттуда стрелять не могли, но и со двора никто не мог выстрелить. Двор был проверен заранее теми, кто засел на засаду со стороны огорода.  Ситников схватился за живот, не особо понимая, что ранен. Боли сначала не было, но в живот ударила струя непонятного воздуха, а только после появилась резь. И упал он, не совсем осознавая свое положение, а для того лишь, чтобы не стоять живой мишенью. Боль и ужас пришли уже потом, когда рукой нащупал то место на животе и обнаружил липкую кровь на своей ладони.
Валерий с Сергеем вытащили пистолеты и ринулись в дом, прогибаясь под единственным окном, выходящим во двор. Оба таджика стояли поднятыми руками и не собирались оказывать сопротивление. Лица у них были испуганные, они, перебивая друг друга стали говорить на своем языке. Все поставил на свои места крик одного из оперов со стороны огорода. Ими был схвачен третий, который был вооружен пистолетом и неожиданно на четвереньках выполз из буйно растущей в широкий слой крапивы и конопли сразу возле задней стены дома. Там оказался подкоп с подполья дома, проделанный изнутри, но ни разу не использованный, что крапива никак не выдавала и сохранила свой  первозданный вид. С подвала была проделано и отверстие через фундамент, через которое можно следить дорогой со стороны леса, и откуда выстрелил третий из задержанных в Ситникова, который был единственный в форме работника полиции из всех троих приближающихся.

Андрей Ситников лежал в палате районной больнице после операции и уже не так чувствовал те ужасные боли в животе, которые тревожили первое время, что приходилось ставить обезболивающие уколы.  Его перевели из реанимации в общую палату, и стали приходить сослуживцы и родные.  Вопросы, которые донимали его первые дни стали проясняться, но он - по началу - никак не мог их переварить.  Он уже немолодой видавший виды участковый инспектор ранее никогда не мог допустить, чтобы так «встречали» даже заядлые наркоманы со стажем, которых приходилось брать. Хорошо если не отправят на пенсию по инвалидности за какие-то там четыре года раньше до выслуги. Ох, как это нежелательно, что не дай Бог.
Это событие было для их периферии делом неслыханным. В том, же подвале, где обосновался прибывший к таджикам преступник, хранилась экстремистская литература исламистов-радикалов «Исламской партии Туркистана», много другой литературы, множество планов  мест скопления людей в основных центрах всего Урала и даже  схемы по изготовлению взрывчатых веществ в домашних условиях. Андрей, как и все работники их отдела, делал свое дело по борьбе с преступлениями и их профилактики, но не мог допустить, что терроризм может существовать так близко  любому жителю огромной России. Раньше казалось, что он может проявиться как редкое явление лишь в больших городах или объектах особого значения типа атомных электростанций. Падкие до сенсации журналисты раздували тему дальше и,  уже казалось, что никто от терактов не застрахован. Большое количество наркотиков при обыске тоже было обнаружено, но уже никак нельзя считать основным видом деятельности террористов. Было ли распространение наркотиков экономической подпиткой для всей тайной организации или самовольное решение таджиков так и не удалось выяснить. Только и удалось узнать, что оба таджика не успели участвовать в террористических актах, а были завербованы и использовались, как содержатели промежуточного пункта по распространению запрещенной литературы. Для более ответственных дел  пока не допускались и  мало что знали. В их городке, где все учреждения и базар принадлежали обширному семейству ответственного государственного работника, невозможно было найти работу и прокормить многочисленную семью. Обещания «настоящих правоверных», как именовали себя вербовщики, их устраивали – семьи страдать не будут. Остальное выяснить работникам полиции не удалось, ибо поступил запрет вести следственные мероприятия, а вечером задержанных  увезли в Управление ФСБ области. 
Прошло еще несколько дней после операции, но разговоры об этом не утихали, напротив, обрастали новыми «подробностями». Расспросы соседей по палате Андрея уже не волновали, ибо ответ у него был один – я знаю не больше вашего, был ранен в самом начале операции.
- И к сотрудникам, кто меня навещают, тоже не преставайте. Они вам ничего нового не скажут, ибо делом занимаются в области и к тому же комитетчики. Не отпугивайте моих гостей своим занудством.
Однако в палате собрались люди пожилые, и время совпало Украинскими событиями. Молодого максимализма и бравады у пожилых людей не наблюдалось. Не было изречений типа «надо ввести войска». Многие понимали, что поголовное зомбирование США Западных стран о российской оккупации Украины вот-вот потерпит крах, хотя  эта пропаганда тысячу раз превосходит  усилия доктора Геббельса.  Они уже готовы на любые ухищрения, чтобы Россия ввязалась в эту бойню. Тогда их ложь была бы оправдана, ведь в век информации долго скрывать такие события почти невозможно. Уже совсем скоро всем станет известно, что фашисты Украины воюют своим народом и бомбят собственные города, где нет ни одной военной единицы России.  То, что это называется хунтой известно всем.
Самым старым в палате был один из последних ветеранов Великой Отечественной войны дядя Коля, которого все называли просто дедом. Он старался уклониться от разговоров, часто уходил в общий коридор, где есть телевизор, но сбегал и оттуда, насмотревшись новостей из Восточной Украины.
Саня Решетников, самый молодой из пациентов палаты, всё же вызвал его на разговор, да пожалел. Дед становился почти неуправляемым, ругая правительство и президента США, но уходил снова.
- Не надо мне напоминать об этом омуте чертей, у меня давление сразу поднимается и сердце старое начинает барахлить.
- Ну, допустим, среди населения их страны живут вполне нормальные люди, - поливал Саня масла в огонь, - у них просто самооценка зашкаливает. Так они приучены.
- А причем тут население? – Дед начинал теребить простынь. – Они все, как один давно кровью впитали, что мы кровопийцы и дикари! Не будь нас, давно бы перегрызли горло своим союзникам, а не ограничились подслушиванием телефона Ангелы, как её, Меркель.   Их объединяет ненависть к нам. Все они: ООН, Евросоюз и даже комиссия по Нобелевской премии спят и видят нас своей колонией!
Остановить в таких случаях деда было невозможно. Его начинали успокаивать, боясь приступа. Он уже требовал слушателей, стараясь высказаться.
- Ты думаешь,  почему Нобелевская премия не обошла Горбачева  на ровне  с их президентом? Думаешь за демократию? Его удостоили награды рядом с их президентом, у которого крови по локоть за то, что цели их совпали – развалить Советский Союз!  Подкормка такая, чтобы мы продолжали дальше политику лизоблюдов!
Приходилось деду предложить выпить лекарство или по одному покидать палату самим. Саньку Решетникова взяли в «оборот», чтобы при нем не начинал подобные речи. Ведь старик сам старается беречь свое истрепанное сердце, и надо ему помочь в этом и  прекращать споры в его присутствии. 

Андрей, как бы его не волновали Украинские события, больше задумывался о недавних событиях, участником которых стал сам. Действительно, у нас в стране хватает и собственных проблем. «Как можно было допустить такое, чтобы так нас возненавидели вчерашние друзья и другие страны?  До чего же мы можем еще докатиться? Кто в этом виноват?». Все вокруг изменилась до неузнаваемости. Переименование милиции в полицию, что в начале раздражало,  осталось в прошлом и вызывала теперь лишь усмешку – ну мало ли долбанных «реформаторов», ведь суть осталась прежняя. Кто-то решил насорить не своими деньгами на просторах Родины? Да, пожалуй, и «наварились» за счет выделенных на это денег. Хрен с ними и их реформами, нас еще не так дурили. Чего стоят одни ваучеры и денежная реформа, проглотившая последние накопления населения.  А вот мы стали другими – это точно!   И стали мы другими совсем по другой причине.  Нас, все таки,  умудрились обработать своими «свободами» да так, что и работа наша в корне поменялась. Наше отношения к людям тоже поменялись, ибо сами люди стали придерживаться других ценностей, и работать с ними в стиле Анискиных уже стало невозможно. «Чего греха таить, и раньше в наших рядах были супермены, кто не брезговал пользоваться недозволенными методами». Андрей лично знал пару таких сотрудников, кто жили только работой и достигли замечательных результатов. Они оба были разведены, и семьи для них были лишь обузой.  Теперь именно такие люди стали ценными для начальства, которая часто предпочитало закрывать глаза на некоторые вещи,  безмолвно поощряя этот беспредел. Подбросить при обысках подозреваемым наркоту могло стать делом обычным. Сами супермены при этом находили для себя оправдание в том, что это делалось только в отношении тех, чья вина налицо, но недостаточно улик. Чтобы дело имело судебную перспективу, необходимо прижать ложными уликами, а после закрыть «злодея» и работать уже не спеша по установлению недостающих для суда данных. Никто при этом не думал, что может допустить непоправимое, искалечив жизнь ни в чем неповинного человека. Со временем полная уверенность в виновности обрабатываемого  могло быть подменено на всякого рода интуиции или зависеть  от других факторов, когда человек попал в подозреваемые по воле судьбы при стечении неблагоприятных обстоятельств. Да и стоит ли трубить в фанфары, если он даже оказался виновным? Обманом доказывать правду? Как говорил герой одной известной комедии Гайдая: «Это же не наш метод, Шурик». Только вот «Надо, Федя. Надо!» - звучит совсем не комедийно. Андрею такие мысли приходили в последнее время часто. А с другой стороны, - думал он, -  к чему удивляться, если именно подобные «герои» культивируются на наших экранах. Пришли они со стана «демократов» и расцвели буйными зарослями стараниями новых суперстарательных авторов.  Теперь раскрытие убийства, совершенного на бытовой почве никакого интереса не представляют. Подумаешь, человеческая жизнь? Сколько людей лишаются жизни на одних дорожных катастрофах? Уйма!  И стоит ли об этом показывать? Толи дело, когда современный опер занят раскрытием целой серии убийств!  Для остроты сюжета, нужно показать и  мир его начальства, когда генералы МВД  руками этого супергероя пытаются «завалить» криминальных авторитетов, чтобы подмять под себя весь теневой бизнес. «Это – мой город, - говорит полупьяный генерал. - Я тут хозяин и других не потерплю».  А сколько противоправных действий с их легкой руки отнесены к незначительным. На такие сообщения уже дежурные  их райотдела перестали реагировать, чего раньше и допустить было нельзя. Они приравнивались к ЧП. Теперь любой сотрудник дежурной части вполне серьезно отвечает абоненту дежурными словами «Машины отправлены на убийство и не до вас. Приходите завтра к участковому».  Вот и терпят люди целыми сутками унижения, оскорбления и хамское к себе отношения, пока не случится непоправимое. Да и случится, ничего особенного нет – это же обычная бытовуха!  Здесь Андрей Ситников ясно понимал особенности своей службы участкового инспектора. Именно его работа пока поддерживает более-менее доверительные связи населения с полицией. Не будь участкового – потеряется всякая связь. Нужная эта работа. Очень необходимая, если конечно не обзовут «шерифами» и заставят изменить обязанности. Слухи об этом имеются.
В это самое время,  в квартире полковника ФСБ, расположенного в областном центре шла доверительная беседа между друзьями. Оба друга, полковники ФСБ и МВД, окончившие до этого различные техникумы, учились в одном курсе заочного факультета института. Подружились крепко, но дальнейшую учебу продолжали уже отдельно, в разное время, каждый в своей академии.   В последние время, как заместители своих генералов, приходилось часто встречаться в различных заседаниях в качестве представителей силовых структур. Начальники обоих полковников по тем или иным причинам не могли бывать на этих совещаниях на уровне правительства области, предпочитая сохранить обязательное личное присутствие у губернатора.  Друзьям, можно сказать, уже вменили такую обязанность, чуть ли не в приказном порядке, и они оба «набили руки»  и чувствовали себя свободно, разбираясь во всех тонкостях проблемы. Именно там они подружились и с заместителем областного прокурора, курирующего этот аспект работы. Кроме них на заседаниях силовых структур присутствовали: судебная власть, работники аппарата налоговой инспекции и другие чиновники аппарата правительства и различных комиссий, в зависимости от рассматриваемого вопроса повестки дня. 
- Знаешь, Вадим. Мы с тобой не армейские полковники, которые испытывали не лучшие времена ещё вчера. Теперь Путин повернулся к ним лицом. Он не захотел стать мальчиком на побегушках, чтобы таскать каштаны из огня для чужого дяди. Сам понимаешь, какого им приходилось после этой перестройки, все распродали и сократили расходы на военные заказы и вообще распускали свои лучшие кадры. Мы становились до такой степени уязвимыми, что с нами уже никто не считался. Теперь они крепнут, и тормошить кому-то не было нашу страну  – себе дороже выйдет. А вот нам с тобой испытывать трудности придется еще долгие времена.   Ведь коснулись эти перемены не только обороноспособность, но почти не стало и национальной политики…
- Ты меня, Володя, политграмотой не корми. Не затем я к тебе в гости пришел, - отвечал ему полковник МВД Вадим Градов, - наливай лучше по второй, иначе уйду. Из нас бы вышли очень даже неплохие замполиты высшего уровня, - продолжал он, выпив рюмку хорошего коньяка, - мы бы справились. Если честно, то я сам  не совсем понимаю, какой она должна быть нынешняя национальная политика.  Одно дело – политбюро с первыми секретарями республик, а другое – самостийные президенты суверенных государств. Если хочешь знать, в моей домашней библиотеке более тридцати томов книг из серии «Дружба народов». Вот где суть и корень наших отношений – наша общая история. А теперь как? Теряюсь я в том вопросе. Сложно это будет найти новые точки соприкосновений.
- Ладно, Вадим, давай не будем о политике. Пойдем на лоджию, покурим. А потом расскажешь о своей семье, про охоту и рыбалку. О бабах не будем. Или будем? – Владимир Сомов смеяться умел по детски, открыто и доверительно.
Беседа продолжалась снова в зале просторной квартиры и уже шла не совсем о политике, хотя никак не получалась её обойти. Каждая новая тема, куда бы они не повернули русло беседы возвращало их обратно.
- Ладно, Володя. Ты мне вот что скажи. Твой генерал на совещании нашел нужным намекнуть на чрезмерную старательность сотрудников одного из наших райотделов, действия которых могли сорвать ваши планы по разработке террористов. Это особое его мнение или такое же сообщение дошло до ушей московского начальства? Не очень лестно это прозвучало в наш адрес.
-Да, нет. Ты же знаешь, что между нами нет такого соревнования, как у спецслужб третьего Рейха , как описывает Юлиан Семенов. Марку, однако,  держим. Это должно быть понятно. Да и накладкой действия сотрудников вашего района назвать никак нельзя. Среди нас самих мнения по длительной разработке возможных террористов расходятся. Как таковой единой тайной организации по стране, пожалуй, еще нет. Пока ты будешь прослеживать кого-то из стоящих подозреваемых, можно упустить многое. Поэтому многие из нас, я в том числе, за то чтобы обезвредить врагов немедленно, не давая им этой возможности воссоединиться. Если допустим такое – будет большая беда. Исламский экстремизм, наверное, самое жуткое явление нашего времени. Бороться фанатизмом очень сложно. Их орудием служат слепые исполнители, жаждущие отдать жизнь во имя Аллаха. Им думать не положено, и переубедить таких почти невозможно.
- А как же мы все-таки прозевали рождение такого монстра?
- Мы тут не прозевали. Это псевдоучение родилось давно, но дремало. Мы просто дали им поле деятельности, растеряв старые испытанные связи с друзьями из мусульманского мира. А агрессивное толкование и узкая трактовка Корана начата давно. Теперь она переросла в идеологию халифатизма и направляется по пути объединения своей цели на завоевание мира под зеленые знамена. По сути тот же фашизм, но нацией голубой крови, которая должна господствовать объявляется мир правоверных.   
- А как же общественность? Нельзя же победить такое зло лишь помощью тайных рыцарей плаща и кинжала?      
- Есть Совет муфтиев России, и там ведется работа по разоблачению этих, по сути своей, душегубцев.  Но этого мало. Да и среди самих муфтиев находятся сочувствующие ваххабитам.
- Да, - проговорил, вздыхая, Вадим, - как ты, Володя, живешь среди обыкновенных людей и до сих пор не тронешься умом, зная о таких проблемах и брожениях в стране нашей? Уму непостижимо. Знаешь, послушаешь тебя и начнешь любить своих преступников, как родных и милых сородичей.
- Вот-вот. И не смешно на самом деле.  А взяли ваши сотрудники ярого врага, сами того не подозревая. Он, можно сказать, совершенно случайно оказался среди этих таджиков, завербованных им же самим. Не совсем понятны его мотивы. Ведь он не рядовой член секты, а враг, прошедший специальный курсы на территории Косово. Думается, что готовил теракт. Так, что честь и хвала вашим сотрудникам.
- А как же теперь ваша работа со спецслужбами других стран?
- Вообще-то, в конечном счете, это тоже проявление их работы. Сепаратисты живы не одними выручками от наркоторговли и сборами тайных сторонников. Они давно срослись со спецслужбами США и других стран. Всё кажется США, что снова отсидятся за океаном. И похоже не очень послушны чаяниям своих сограждан. Создается мнение, что ни к чему их не научили воздушные атаки на башни-небоскребы. С одной стороны террористы объявили США  врагами номер один, на ровне с Россией, а с другой – очень даже слились своими верхушками.  Исламистам нужен на первое время сильный друг с оружием и долларами, а последним не дает покоя Россия, как лакомый кусочек со своими богатыми недрами. Как видишь, общность интересов имеется. Кстати, как там районный участковый, который был ранен при задержании?
- Да, все нормально, слава Богу. Лично интересовался…
 
Андрей Ситников вписался из больницы переполненный радостью, что сможет приступить к работе, а не покидать службу в качестве инвалида. Работа, по большому счету, ему нравилась. Во всех деревнях, которые он обслуживал, его знали в лицо и уважали. По крайней мере, так ему казалось.  Пробыв некоторое время на больничном, он объедет свои деревни и приступит к обязанностям. Была бы в стране стабильность, тогда и работа пойдет размеренно, без лишних подскоков. События на Украине, предписываемые Западом России, не оставляли на стороне жителей и его деревень. «Как бы она не служила сплочению и патриотизму, такая поголовная политизация никому не нужна. - думал Андрей. – Этот необходимый патриотизм, который сильно пошатнулся в последние годы, должны исходить именно из этого голубого экрана, который, пока что, занимает свое львиное время  распространением  античеловеческого и низменного образа жизни».
 Надо, однако,  взять на карандаш все пустующие дома. Именно в дальних деревнях могут скрываться всякого рода нарушители и разыскиваемые преступники. Время такое, когда все куда-то разбежались в поисках заработка, а дома ведь не снесешь. Сразу найдутся хозяева и предъявят свои права. Теперь личная собственность охраняется в первую очередь, хотя какая это собственность? Закон этот , скорее всего, с удовольствием принят теми, кто имеет настоящую собственность в идее гектаров земли в курортных зонах, дачные многоэтажные дома в городах страны и за рубежом. А эта собственность в виде брошенных домов лишь вид портят и грозят пожарами.  Подожгут один, и вспыхнет вся деревня. Страшное дело!
Андрею нравилось, что его приезды в деревню никогда не остаются без внимания, сразу соберутся жители со своими проблемами и жалобами. Несколько раз ему приходилось собирать сельские сходы, ибо вопрос стоял интересующий всех без исключения. И не надо было писать повестки или приглашения. Стоило сказать одному, и весть облетала все округу, собирая в клуб всех, кто оказывался в деревне. Он отчетливо чувствовал свою власть и никогда не злоупотреблял ею. Другие участковые получали зарегистрированные в дежурной части или в секретариате заявления и жалобы, бегали выполнять их высунув языки, дабы не пропустить сроки исполнения. Андрей привык получать заявления сам на руки и привозил регистрировать уже исполненные материалы, чтобы не нарушать отчетность и терять свои показатели. Это дело стало для него привычным. Только одно ему не нравилось – количественная отчетность по составленным протоколам. У него этих протоколов всегда оказывалось меньше, чем у других. Считалось, что он запустил работу по выявлению нарушителей, а значит - плохо поставлена профилактика. Он почти со всеми здоровался за руку и не всегда мог объявлять штрафы знакомым ему людям, которые без того выбивались из сил, чтобы прокормить семью и остаться на плаву. «Однако, разумная принципиальность и строгость должна присутствовать, - думал он. - Как говориться, на службы государеву поставлен, а не в кумовья набивался». 


Рецензии