Изведи мою душу из ада. Часть 1

Первая книга

Книга рассказывает о судьбах четырёх  девушек, детство и юность которых прошли в интернате. Почти все имена – вымышленные. Книга написана по следам действительных событий. Автор лично знакома с этими девушками, которые и доныне остаются предметом её молитв.

Юноши и девушки, только вступающие во взрослую жизнь, зачастую по-настоящему и не знают, что жизнь наказывает. Ведь бук-вально каждое наше действие непосредственно отражается на нашем будущем, и безответственное поведение, в конце концов, выльется в боль и печаль.
Д. Добсон

«Не прощай себе, чтобы быть в состоянии прощать другим».
Талмуд.

ПЕРВАЯ  ВСТРЕЧА
               
                «Лучше видеть глазами,
                нежели бродить душою». 
                (Еккл.6:9)

Ольга Андреевна любила приходить в интернат. С тех пор, как она побывала здесь в первый раз, её влекло сюда непреодолимое желание вновь увидеть этих ребятишек, таких разных и непредсказуемых: то исполненных печали, то буйно весёлых. Это были дети, которые по разным причинам остались без родителей, которые или умерли, или бросили своих детей на произвол судьбы, или были лишены родительских прав за недостойную, полную разврата и пьянства жизнь. Ольга Андреевна приходила к детям с гостинцами, которые покупала на ближайшем базарчике, зная, что такого эти мальчики и девочки не видят, и будут рады покушать «редкостное угоще-ние».
Вот и сегодня она входила во двор интерната, мысленно представляя, как они обрадуются и соберутся вокруг неё, чтобы отведать лакомства и послушать рассказ о каком-нибудь библейском герое. Она посмотрела на ручные часы: заканчивалось время послеобеденного отдыха.
В коридоре её встретила воспитательница – мама  той «семьи», в которой Ольга Андреевна стала уже желанной гостьей. 
- Добрый день, Галина Дементьевна! Я сегодня немного раньше обычного. Дети ещё спят, наверное?
-Здравствуйте, Ольга Андреевна! Ну и скажете – спят! Да, они сегодня и не затихали даже на пять минут! У нас в «семье» новенькая появилась. Ей тринадцать лет. Такая красавица девочка, но очень грустная. Её мать лишили родительских прав: пьёт, гуляет и не заботится о дочери совсем. Зовут девочку Валей. Она сейчас сидит в комнате отдыха: не захотела идти в «семью». Плачет, не хочет ни с кем говорить.
- А можно мне её увидеть?
-Можно, конечно! Идёмте, я провожу вас.
Пройдя немного по коридору, Галина Дементьевна остановилась у приоткрытой двери и шёпотом сказала:
- Вот здесь она. Сами войдёте или мне с вами?
- Спасибо. Я сама, хорошо?
Галина Дементьевна кивнула и, повернувшись, пошла по коридору, направляясь к комнатам, где «отдыхали» мальчики и девочки  - её   интернатовская «семья».
Ольга Андреевна молитвенно обратилась к своему  Господу, прося водительства и благословения на встречу с девочкой, переживающей очень печальное время, вызванное горечью обстоятельств и  разлукой с матерью. Потом негромко постучала в дверь и вошла в светлую, просторную комнату. У окна, к ней спиной сидела черноволосая девочка в коричневом в белый горошек платьице. Она не повернулась и не ответила на стук.
  Ольга Андреевна медленно приблизилась к сидящей девочке и, подойдя с правой стороны, остановилась, с восхищением осматривая профиль милого девичьего лица. Девочка была смуглолицей, колечки стриженой челки обрамляли её лицо, волосы пышной волной стекали на хрупкие плечи. Девочка смотрела в окно, куда-то в высокую даль, не обращая внимания на стоящую рядом женщину. Глаза её были влажными, большие ресницы едва не касались красиво изогнутых, чётко выраженных бровей.
Ольга Андреевна несколько минут созерцала этот прекрасный профиль. Затем присела на стоящий рядом стул и спокойно, словно мысля вслух, произнесла:
- Там, в этом высоком голубом небе  тоже есть жизнь. Только она совсем не похожа на нашу, земную. И небожители не похожи на нас, людей. На небесах нет слёз, нет горя, и все там счастливы. Валюша, тебе нравится смотреть на небо?
Девочка молчала. Казалось, она не слышит, но Ольга Андреевна заметила, как она сделала глотательное движение, словно силясь сдержать пытавшееся выйти наружу слово. И она продолжала размышлять вслух:
- Я очень люблю небо. Теперь я знаю, что там гораздо красивее, чем на земле. Но самое главное, там живёт  Прекрасный Царь, Который любит всех людей: и взрослых и детей. У Него очень необычное Имя: зовут Его  - Чудный. Чудный – значит чудесный! Но у Него есть много и других имён, одно из которых  - Любовь.
Сердце Этого Царя  очень богато любовью: Он никого не обижает, понимает каждого и заботится обо всех! Он хочет сделать всех людей счастливыми! У Него есть для этого и сила, и власть! Валя, Он сейчас понимает, как тебе плохо, как ты одинока и, я верю, что Он прислал меня к тебе, чтобы ты смогла узнать о том, что Этот Царь хочет быть твоим самым лучшим Другом.
Девочка резко повернула своё красивое, встревоженное лицо и, пристально смотря на Ольгу Андреевну, резко произнесла:
- Кто вам сказал, что мне плохо?
Потом вдруг схватила руку Ольги Андреевны и, сжав её в своих маленьких ладонях, умоляюще спросила:
- Это правда? Я могу иметь Царя своим другом? Я хочу иметь настоящего, самого настоящего друга! И мне, правда, очень плохо! Моя мама никогда не любила меня, она оставляла меня одну, совсем одну. Мой старший брат живёт в другом городе. Теперь он уже самостоятельно зарабатывает, но никогда не помогал нам, потому что, потому что... рос тоже в детдоме. И теперь я – детдомовская!
Девочка заплакала навзрыд и опустила своё мокрое, горячее лицо на колени Ольги Андреевны.
- Это абсолютная правда, Валя! Действительно, Царь любит тебя и желает тебе только добра. Мы сможем много говорить о Нём! У меня есть замечательная Книга об Этом Царе. В ней рассказано, что Он приходил к нам на землю и  однажды придёт опять!..
Ольга Андреевна гладила вьющиеся волосы девочки и, вдруг, словно что-то вспомнив, добавила озабоченно:
- Скажи мне, ты когда кушала? У меня есть кое-что вкусное, чтобы утолить голод такой печальной девочки, как ты! Вот смотри!
Ольга Андреевна достала из пакета колбасу и ватрушки, лимонад и картофельные чипсы и положила это всё перед Валей на подоконнике.
- Вот, пожалуйста, угощение для тебя! Только я хотела бы поблагодарить Царя – нашего заботливого Друга за всё это. Ты согласна?
Валя смотрела на Ольгу Андреевну с удивлением. Слёзы её высохли, и в глазах засветился неподдельный интерес:
- Я, я...я не против! А Он услышит?
- Конечно, Он слышит! Не забывай: Он – Чудный!
Ольга Андреевна склонила голову и просто сказала:
-Дорогой Небесный Царь, мы с Валей благодарим Тебя за Твою заботу о нас. Спасибо за всё, что Ты нам даёшь  сейчас покушать.
Валя с удовольствием приняла из рук Ольги Андреевны кусок колбасы и ватрушку. Откусила, наслаждаясь, прожевала и улыбнулась первый раз за всё время их общения.
- Вкусно! Спасибо Царю! И вам!
Ольга Андреевна наблюдала, как девочка не торопясь разжёвывает пищу и выжидала, когда она первая заговорит с ней. Закончив с колбасой и ватрушкой, Валя отпила немного лимонада, отёрла рукой свой небольшой, красивый ротик и с благодарностью посмотрев на свою гостью, смущенно сказала:
- Я даже не знаю, как вас зовут. Теперь мне почему-то стало хорошо. Это со мной редко бывает, я даже забыла, когда мне последний раз так хорошо было. Мою маму зовут Оля, а вас как?
Ольга Андреевна даже растерялась от такой неожиданности совпадения своего имени с матерью Вали. Но надо было отвечать и она, положив свою руку на плечо девочки, сказала:
- Меня зовут Ольгой, тоже Ольгой. Так же как твою маму. Но ты меня можешь называть тетей Олей или Ольгой Андреевной. Как тебе больше нравится!
- Я буду звать вас Ольгой Андреевной. Можно?
Ольга Андреевна кивнула  и улыбнулась девочке:
- Вот и хорошо! А сейчас, Валюша, давай пойдём к ребятам. Они тоже, я думаю, рады будут познакомиться с тобой. И там я расскажу больше о Чудесном Царе. Как ты, не против?
- Спасибо вам за всё Ольга Андреевна. Я согласна! Давайте пойдём!
Валя встала со стула и протянула руку Ольге Андреевне, заглядывая ей в глаза, совсем по-детски попросила:
- А вы со мной там, в «семье» сядете рядом, ладно? Я хочу быть с вами: с вами так спокойно и хорошо!
- Да, Валюша, я буду рядом! Пошли, милая!

                ***
Когда Ольга Андреевна вместе с Валей вошла в столовую, где собрались дети на полдник, все сразу притихли, с любопытством рассматривая свою новую «сестричку». Галина Дементьевна подошла к Вале и, обняв её за плечи, мягко подтолкнула вперёд, говоря:
- Вот, Валюша, это отныне твоя «семья». Здесь  тебя будут любить,  и ты должна отвечать тем же! Познакомьтесь, ребята, это – Валя. Проходи, дорогая, садись вот за этот стол, рядом с Диной и Алей. После полдника все вместе пойдём в нашу комнату отдыха, где Ольга Андреевна расскажет вам что-нибудь полезное и интересное из Библии.
Ребята приветствовали Валю, кто пожатием руки, кто похлопыванием по плечу, а кто просто словами «Добро пожаловать к нам!» или «будем друзьями». Валя улыбалась, от её угрюмого вида не осталось и следа. Чувствовалось, что приём ей пришёлся по душе, и она найдёт здесь добрых друзей.
В комнате отдыха ребята расселись кто на диванах, кто на стульях, а некоторые просто на полу, застланном паласами. Ольга Андреевна стояла посреди комнаты и ожидала когда, наконец, ребята угомонятся, чтобы начать свою  беседу.
-Сегодня мы продолжим знакомство с Библией. Кто из вас помнит, из каких двух разделов состоит эта Книга?
- Из Ветхого и Нового Заветов – выкрикнул мальчишеский голос.
- Верно, Нурлан! А какую книгу Нового завета мы с вами начали читать в прошлый раз.
- Евангелие от Луки! – снова раздался тот же голос.
- Нурлан, ты молодец! Но, пожалуйста, давайте не будем выкрикивать, а поднимайте руки, чтобы можно было всем участвовать! Я уверена, что не один Нурлан знает. Так ведь это?
- А он у нас – выскочка! Хочет быть всегда первым!-
с пренебрежением отозвался сидящий на полу Гарик.
- Ну, Гарик, не спеши так осуждающе говорить о своём товарище. Хорошо? И давайте продолжим! Кто помнит, о каких событиях говорится в первой главе этой книги?
 Поднялось несколько рук, и Ольга Андреевна попросила ответить маленькую, лет шести-семи  кареглазую девочку с большим бантом на голове, сидящую на коленях старшей «сестры» этой семьи Алины.
- Нургуль, ты можешь ответить? Говори, дорогая!
- Там говорится о красивом Ангеле и девушке Марии. Ангел любил Марию, потому что она была добрая!
Раздалось хихиканье, кто-то прыснул, едва удерживаясь от громкого смеха.
- Ну, ...правильно! Ангела прислал к Марии Господь Бог. Она любила Бога и была Ему послушна. А Ангелы тоже любят тех, кто любит Бога! Молодец, Нургуль! Кто помнит, о чём поведал Ангел Гавриил Марии?
- Он сказал, что Мария родит Сына по имени Иисус, Который станет великим Царём навеки! - бойко, не дожидаясь разрешения, парировал всё тот же Нурлан.
-  И что же произошло дальше? Пожалуйста, Алина, скажи.
- Мария поверила в то, что ей сообщил Ангел и пошла к родственнице Елизавете, которая очень обрадовалась и назвала её Матерью своего Господа.
- Очень хорошо! Молодцы, ребята! Вы меня радуете: всё так хорошо запомнили. Но больше всего радуется наш Царь – Господь Иисус! И знаете, почему?
Ребята молчали. И вдруг раздался неуверенный голос Вали:
- Потому что Этот Царь любит нас всех и Ему приятно, что мы о Нём говорим!
- Совершенно верно, Валюша! Господь всегда посреди тех, кто любит Его и хочет знать о Нём! Ему, действительно, это очень приятно! Сегодня мы узнаем, как был рождён наш Спаситель. Послушайте, я прочитаю вам вторую главу из Евангелия от Луки.
Ольга Андреевна открыла Библию и начала читать. Дети сидели тихо и слушали с редкостным для них вниманием. Валя тоже слушала, но в то же время осматривала свою новую «семью», где ей предстояла жить следующие три года.

 
                ЛЖИВАЯ ЛЮБОВЬ
         
                «Есть зло, которое видел я под солнцем,
                и оно часто бывает между людьми»
                (Еккл.6:1)
 Прошёл год. Валя давно привыкла к неизбежным обстоятельствам своей юной жизни. У неё в «семье» сложились хорошие отношения со всеми детьми. Особенно она подружилась с Диной и Алиной. Вместе они навещали Ольгу Андреевну, которая всегда с радостью встречала девочек в своём доме, где они нередко оставались на выходные дни с ночёвкой. Девушки делились с Ольгой Андреевной своими секретами, просили у неё совета и нередко вместе молились. Иногда с ней ходили на воскресное богослужение в Дом Молитвы.
Ольга Андреевна больше не могла посещать интернат со своими библейскими уроками, так как там сменилось руководство, и новая заведующая запрещала всяческие разговоры о Господе. Особенно печальным для девочек было то, что и Галина Дементьевна – их семейная мама - тоже вынуждена была оставить свою работу из-за несогласия с новым руководством интерната. Теперь по ночам в «семью» приходил дежурный воспитатель, молодой человек 20 лет, Владимир. Он был очень небрежен, порой нетак-тичен в обращении с девочками, а с мальчиками -  вызывающе груб. Девочки боялись его угроз, а мальчишки ненавидели. Но никто ничего не мог изменить. Все надеялись на грядущее лучшее и, когда девочки приходили к Ольге Андреевне домой или  встречались с ней в Доме Молитвы, то неизменно молились и об этой нужде.
Однажды Ольге Андреевне позвонила Дина. Голос девушки был необычно взволнован, она просила разрешения на встречу с Ольгой Андреевной.
«Что же могло произойти с девочкой? В её голосе звучал и страх, и смятение.  Бедные дети, нет у них ни матери, ни отца! Нет у них земной защиты! Только ты, Отец сирот, знаешь каждого ребёнка, знаешь их переживания, и боли и радости. Храни их, пожалуйста!». – так думала, ожидая Дину, Ольга Андреевна.
Дина приехала через минут тридцать. Ольга Андреевна  встретила её с накрытым к чаю столом.
Молясь  перед чаепитием, Ольга Андреевна благодарила Господа за дары, за встречу с Диной и просила Его быть с ними во время беседы.
Спрашивая Дину о «сестричках и братьях», Ольга Андреевна не спешила выйти на тревожащий девушку разговор, ждала, когда та сама сможет открыть то, что её привело к ней. После небольшой паузы Дина, опустив глаза, нерешительно спросила:
- Ольга Андреевна, вы не выгоните меня, если я вам всё расскажу? Мне очень стыдно. Я понимаю, что со мной произошло страшное. Я боюсь теперь жить! Я боюсь оставаться в интернате.
Девушка подняла на Ольгу Андреевну свои карие глаза, наполнившиеся слезами.
Ольга Андреевна подвинула стул к Дине и, накрыв её руку в своей, спокойно и нежно произнесла:
- Дина, ты же знаешь, что я люблю тебя! Я никогда не осужу тебя и всегда рада помочь  каждой из вас! Много раз я говорила вам о любви Иисуса. Он уже всё знает, что произошло с тобой. Говори, не смущайся: из всякой ситуации есть выход!
- Из моей – нет! Но мне совсем не с кем поделиться...кроме вас.  Моя мама снова была выпившей, когда я была у неё.  Знаете, она была опять не в духе, ругалась со своим мужем. И я   не смогла ей ничего сказать. Так вот...вы помните, мы говорили вам, что у нас теперь ночной дежурный - Володя. Неделю назад  мне исполнилось пятнадцать. Он принёс мне цветы, поздравил меня и при всех  поцеловал. Это было для меня праздником! Никто мне никогда не дарил цветы! А тут - взрослый парень! Я была так счастлива!
После отбоя он снова вошёл в нашу комнату и позвал меня. Я не представляла, зачем. Пошла за ним. Когда мы зашли в его «дежурку», он усадил меня на диван, сел рядом и обнял. Потом он стал говорить такие хорошие, лаковые слова. Он сказал, что любит меня и желает заботиться обо мне. Говорил, что живёт с мамой, что познакомит меня с ней, что мы  поженимся, и будем жить все вместе. Мне было так приятно его слушать  и  верилось, верилось!
Потом он стал целовать мои руки, глаза, всё лицо. Я пыталась уклониться, но он, как ребёнка поднял меня на свои  крепкие руки и закружил по комнате. Дальше.., я не могу вспомнить, как случилось это. Ну, вы понимаете...Да?  Я сидела на диване, застывшая от произошедшего. Володя взял меня за руку и повел в нашу девичью комнату. Перед тем, как открыть дверь, повелел: «Молчи об этом! Скажешь, что мыла полы в столовой. И всё!»
Я сказала, как он приказал. Девочки поверили, потому что такое уже случалось. Он применял такие методы наказания, если кто-нибудь в чём-то противился ему или возражал. Они только удивились: «За что, Дина?». «Не знаю!» - ответила я. Они ещё повозмущались и вскоре заснули.
Вчера было его дежурство. После ужина он подошёл ко мне и тихо сказал:
-Приходи сегодня в «дежурку», как девчонки заснут! Я приготовил для тебя сюрприз!
Его голос был опять таким добрым и взгляд таким ласковым; и я пошла к нему. Я не могу объяснить, почему я пошла. Потом я думала, может, я влюбилась? Или я просто боялась его? Не знаю. Но это снова произошло. Он снова обещал, что женится.
Через два дня у него следующее дежурство. Ольга Андреевна, что мне делать, если он опять позовёт меня? Я не могу понять себя: и жду этого, и страшно боюсь. А если он меня обманывает?
Ольга Андреевна слушала Дину, и мысли её раздваивались. «Вот, негодяй! А ещё воспитатель! Совратил девочку! Так этого нельзя оставить!»  И тут же другие: «Нужно найти правильное решение. Нельзя торопиться и настраивать Дину против этого парня. Господи, что делать? Ты, только Ты, можешь и знаешь верный выход! Помоги, пожалуйста!»
-Дина, милая  моя девочка! Я не открою тебе ничего нового, если скажу, что Володя поступил с тобою очень бесчестно, непорядочно. В этом мире такие поступки нередки и даже называются любовью. Но, дорогая, я много раз говорила вам, что «этот мир лежит во зле». Люди, живущие по правилам этого злого мира, сами творят зло, не задумываясь, и являются рабами своих необузданных похотей.
 Настоящая любовь так не поступает! Искренне любящий стремится сохранять чистые отношения и  бережёт свою любимую от страхов и сомнений. Ты должна разобраться, прежде всего, в себе самой: любишь ли ты Володю? Желала бы ты связать с ним свою жизнь? Стать ему женой-подругой  и пойти с ним по жизни до конца? Если тебе нужен мой совет, то вот он: тебе не следует больше ходить к нему в «дежурку». Скажи мне, Дина, ты читаешь Библию? Разговариваешь с Господом, как я советовала всем вам. Просишь ли Его защиты?
- Да, Ольга Андреевна, я читаю, молюсь. Но Володя, однажды увидел меня с Библией, высмеял, назвав глупой старушенцией.
- Вот видишь, и в этом он тебя не понимает и не поддержит. Пожалуйста, Дина, обещай мне, что не пойдёшь к нему больше. Если он имеет добрые намерения в отношении тебя, то оценит твой отказ от такого греховного начала. И запомни: Иисус может изменить и его сердце, если ты останешься твёрдой в решении не грешить и будешь искать у Господа защиты и водительства. Давай сейчас же склоним наши колени и предадим в руки нашего Мудрого Царя твою непростую ситуацию.
Обе женщины  преклонили колени, и зазвучала молитва к Тому, Кто знает все земные перипетии и самые незначительные события в жизни своего творения. Дина, плача, каялась и просила у Господа прощения за свой совершённый грех, просила силы преодолеть все испытания в её молодой жизни.
День склонился к закату. Дине пора было возвращаться в интернат. Ольга Андреевна проводила девочку до автобусной остановки и, благословляя её, снова просила быть твёрдой  и хранить себя от всяко-го греха.

               
                СВЕТ И ТЬМА
            
           «Как юноше содержать в чистоте путь свой?
                - Хранением себя по слову Твоему.
                (Пс.118:9)
Дина положила в своем юном сердце сохранить слово, данное Ольге Андреевне: она больше не пойдёт в «дежурку», как бы не уговаривал её Владимир и чего бы ей не обещал. Тем не менее, она внутренне была напряжена, ожидая его ночного дежурства.
Как это нередко бывало, в послеобеденное время  девушки: Валя, Дина и Алина – снова собрались в беседке  для совместного чтения Библии и молитвы. Сегодня читать Божие Слово взялась Валя: она открыла Писание и в короткой молитве, как учила их Ольга Андреевна, обратилась к Иисусу:
 -Господи! Мы не можем без Тебя понять всё, что читаем – помоги нам!
Валя читала из 2-ого послания к Коринфянам, шестую главу. Девушки слушали, не перебивая, хотя далеко не всё было им понятно. Они помнили, как Ольга Андреевна неоднократно им говорила, что Слово Божие для души, словно свежая вода для цветника, орошает её и освящает, даже если и не понимается умом.
«Не приклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?» - прочитала очередной стих Валя, и вдруг Дина прервала её:
- Постой, Валь, не читай дальше. Повтори ещё раз этот стих. Что такое ярмо с неверными?
Валя вновь прочла четырнадцатый стих.
- Ярмо – это то, что одевают на животных. На лошадей, например, когда они идут в одной упряжке. – с довольным видом парировала Алина, старшая из подруг.
- А-а-а! Вот та-ак! - протянула задумчиво Дина, сосредоточившись на своих мыслях.- Значит, свет и тьма не могут быть в одной упряжке? 
- Дина, да ты – молодец! Я даже не обратила внимания на это. А ведь и правда, свет и тьма - абсолютно несовместимые вещи! Но почему это так тебя тронуло? – заглядывая в глаза подруги, спросила Алина.
- Я думаю, к чему отношусь я: к свету или ко тьме? – как будто отвечая сама себе, проговорила Дина. – Хорошо, Валя, читай дальше, пожалуйста.
Валя читала следующее: «Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить [в них]; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я приму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель. (2Кор.6:16-18)
 - Девочки, вы только послушайте: Бог хочет быть нашим Отцом! Но для этого мы должны быть отделены от всего нечистого. – снова прервала чтение Дина.
- А что считается нечистым?  Как ты думаешь? –спросила Валя.
- Нечистое - это всё плохое! Вот, я, например, курю и ругаюсь. И ненавижу нашего «дежурного папу»: он грубиян и хам. – резко проговорила Алина. – А вот и он: легок на помине! Смотрите, к нам направляется. Валюха, прячь Библию! А то получишь наряд вне очереди!
Но Владимир не подошёл к девушкам, а, проходя мимо, как бы безразлично заметил:
- Что, голубушки, секретничаете? Есть о чём?
И не дожидаясь ответа, прошёл к входной двери и скрылся в интернатовском холле.
Девушки сидели некоторое время молча, каждая думая о чём-то своём. Алина прервала затянувшуюся паузу молчания:
-Ладно, на сегодня хватит! А вообще-то, хочу заметить, что Библия мне нравится! Жаль, что Ольга Андреевна не может снова бывать у нас: она так  просто объясняла всё. Давайте сходим к ней, девочки!
- Да, я словно снова слышу её голос: «Валюша, тебя любит Царь, Его Имя - Чудный!» - от неё я впервые услышала о Боге. – со светлой грустью проговорила Валя.
Дина встала и, протянув руку, попросила, -Валь, дай мне Библию, я хотела бы ещё раз перечитать эту главу. Есть над чем подумать!
- Что-то с Диной творится. Он какая-то странная, задумчивая, молчаливая стала. Тебе не кажется? – спросила Алина Валю, как только Дина, отворив дверь, вошла в помещение интерната.
- Да нет! Она вообще не говорливая, насколько я её знаю. И мне она нравится. По-моему она самая скромная среди нас. Ой, Алина, я ещё уроки не делала. Надо же! А меня «историчка» обещала завтра погонять. Пошли, а?
И девушки, взявшись за руки, вышли из беседки, и пошли по аллее к зданию интерната.
                ***
Дина вошла в «девичью»: здесь никого не было. «Хорошо! Никто  мне не помешает, почитаю»- подумала она и, сев на стул возле окна, открыла Библию. Не прочитала она и нескольких стихов, как дверь в комнату отворилась. Дина обернулась и вздрогнула от неожиданности: рядом стоял Владимир и с ухмылкой смотрел на раскрытую Библию.
- Ты что грехи, Динок, замаливаешь? Неужели так много нагрешила? Или когда меня нет, к другому кому бегаешь?
Дина залилась краской и от оскорбления и стыда поникла, ресницы её задрожали, и со щеки скатилась слеза обиды. Она не хотела отвечать на такую грубость, да и не знала что сказать.
- Ну, ладно, ладно, недотрога, я тебя всё равно люблю! И как всегда буду ждать... ночью. А ты соскучилась?  Чего молчишь! А я вот соскучился. Смотри, это тебе! – и он положил перед  Диной плитку шоколада. Потом, потрепав её небрежно по плечу, добавил:
- Ну, я пошутил: знаю, что у тебя никого нет, кроме меня. Да  я  и не потерплю... Ты это понимаешь, надеюсь!  Жуй, милая, и набирайся сил. А я пошёл...
С этими словами он направился к двери. Дине захотелось крикнуть ему вслед: «Я больше никогда, никогда не приду!», но эти слова так и не сорвались с её солёных  от слёз губ.
                ***
Почти всю ночь Дина не спала. Она лежала тихо и прислушивалась к малейшему шороху в коридоре. Потом она вспомнила прочитанное днём из Библии. «Я стремлюсь к Тебе, Господи! Я желаю быть в Твоём свете и не хочу пребывать во тьме. То, что со мной произошло, так плохо, так мерзко. Почему так случилось? ...Защити меня, Иисус! Дай мне силы и помоги быть Тебе верной. Я даже не знаю, люблю ли я Володю, но точно знаю, что боюсь его. Он такой непонятный: то ласковый, то грубый.  И ещё меня тревожит то, что он не хочет, чтобы я читала Библию. А меня так влечёт эта Книга: от неё исходит такое успокоение! Я ещё ничего не видела в жизни, никто меня по-настоящему не любил. Мама...
 Где моя мама?  Если бы она любила меня, никогда бы не бросила. Не оставила бы меня в детском доме. Отец живёт в другой семье, и когда я прихожу,  только старается дать деньги. И это всё! Никого на целом свете у меня нет! Теперь, правда, есть Ольга Андреевна. С ней тоже так просто! Конечно, Господи, ведь она любит Тебя!... И в Доме Молитвы мне нравится быть. Что меня ждёт впереди? Через год мне исполнится шестнадцать, и кончится моя интер-натовская жизнь. Я не хочу жить так, как живёт моя мама и отец. Мне так хочется иметь настоящую семью! Володя... Получится ли у нас с ним что-то доброе, хорошее? О, если бы!», - с этой последней, желанной  мыслью Дина заснула.
               
               
                КНИГА ОТ БОГА
    
«На всяком месте очи Господни:
          они видят злых и добрых».
                (Прит.15:3)

- Валя, Валя,  к заведующей пришла твоя мать! Я видела её близко! Знаешь, она - не пьяная. И, наверное, она... ну, понимаешь ... У неё, кажется, будет ребёночек!- тараторила вбежавшая в «девичью» хохотушка Аля.
- Откуда ты знаешь, что это - моя мама? Ты же её никогда не видела раньше! – удивлённо спросила, привстав со стула, Валя свою «сестричку», которую все в семье очень любили за её бесхитростный и добрый нрав.
- Так она разговаривала со мной!!! Я играла в классики. Она подошла ко мне и спросила: «Как тебя зовут, девочка?». Я ответила: «Аля». Она говорит: «Мою дочку тоже зовут Валя. Ты знаешь её? Она уже год здесь живёт». А я ей говорю: «Меня Алей зовут, а не Валей. А Валю я знаю, конечно. Она в нашей семье, Валя ваша».
«Вот и хорошо! Я сейчас поговорю с заведующей. Мне разрешили свидание с дочерью. Можешь сказать ей, что её  мама пришла». Так что, Валенька, ты сейчас увидишь свою маму».
Валя опустилась на стул и, словно размышляя сама с собой, произнесла:
- Теперь у меня есть, что сказать ей. Я скажу, что Иисус любит её! Да, именно это я скажу.
Потом, что-то вспомнив, встрепенулась и обратилась к Дине, читающей христианский журнал «Тропинка»:
- Дина, ты можешь мне отдать ту брошюру, которую тебе дала Ольга Андреевна. Если ты не против, я хотела бы подарить её маме.
- Конечно, Валюша, возьми. Она - в моей тумбочке.
Дверь в «девичью» открылась и Мариам Ташеновна, дневной воспитатель этой семьи, позвала Валю:
- Валя,  к тебе пришла мама и у тебя сегодня есть возможность быть с ней в течение двух часов. Она ждёт тебя в гостиной. У тебя всё в порядке? Тогда можешь идти!
Валя вошла в гостиную:  за столом сидела, рассматривая какие-то журналы, её мать.
- Здравствуй, мама. – Валя остановилась в дверях и прислонилась к косяку, осматривая сидящую женщину. Та встала и пошла к дочери.
- Какая ты красивая, доченька! Совсем взрослая стала! Ну, здравствуй, здравствуй! Как ты тут? Соскучилась по маме?  - заглядывая в карие, обрамлённые большими ресницами глаза своей дочери, произнесла нараспев женщина. – А я к тебе не одна пожаловала! – она обняла одной рукой дочь, а другую положила на округлённый живот,  загадочно спросила:
- Знаешь, кто здесь?
- Ты ждёшь ребёнка, да?! – не то утверждая, не то вопрошая сказала Валя.
- Да! У тебя будет братик! Уже совсем скоро, через два месяца.
- Мама, ты как будто радуешься, что у тебя будет ребёнок? А ты знаешь что-нибудь о Павлике? Где он? Как живёт? Ведь он – твой сын! И  обо мне ты вспоминала? Ну, хоть разок за всё это время? Зачем ты рожала нас? Чтобы отдать в детдом?
- Ну, не порти нашу встречу! Давай садись, успокойся! У меня есть для тебя кое-что! – женщина достала из сумки бумажный пакет, развернула его и разложила на столе голубую, выбитую шёлковой ниткой блузку. Нравится? Она дорогая, но я купила для тебя. Примерь, а?
- Спасибо, мама. Она, действительно, красивая! Спасибо! А примерю я после, хорошо?
- Как хочешь! Ну, расскажи, как ты живёшь здесь? Чем кормят? Как учишься? Никто не обижает тебя?
- Всё нормально, мама. Расскажи лучше ты, как ты живёшь? Как тётя Ира? И ещё, прости, у моего будущего братика есть ...папа? Или как у нас с Павликом –  он не известен?
- Ты что сегодня хочешь поссориться? Ты злая девчонка! Я шла к тебе, думала, вот встретимся, будет, о чём помечтать! Вот родится ребеночек, и ты вернёшься, будем жить ...вместе, а ты так встречаешь меня!
- Помечтать! Да, мам, ты всегда мечтаешь, но ни одну свою мечту не осуществила до сих пор. И все, потому что ты любишь разгульную жизнь больше чем нас, твоих детей. Но я не хочу обвинять тебя. Прости, пожалуйста. Знаешь, мама, если бы ты знала об Иисусе, твоя жизнь была бы другой. Хочешь, я расскажу тебе о Нём?
-  О каком Иисусе?  О Боге, что ли? Ну, уж нет, дорогая, у нас не так много времени, чтоб говорить о Нём! Меньше часа осталось! И я уйду.
- Правильно ты говоришь, что у нас не так много времени, именно поэтому давай поговорим о Спасителе. Ну, пожалуйста, мам, послушай. Хоть немного! – Валя умоляюще посмотрела на мать, положив свою тёплую, влажную от волнения ладонь на её руку. – Давай выйдем во двор, там у нас есть очень красивые аллейки и беседка. Походим или посидим и поговорим.
- Ну что ты мне такое скажешь, чего бы я не знала? Я же читала Библию! Иисус жил на земле, потом умер, вернее, Его убили, а потом Он, как это... воскрес что ли? Ну, если ты так хочешь, пойдём на твои аллейки. Побродим на свежем воздухе!
Валя встала со стула и удивлённо посмотрела на мать:
- Когда ты читала Библию? И почему мне не говорила никогда об этом?
- Давно читала! А тебе... зачем  голову забивать сказками. Ведь только в сказках воскресают, попив живой водицы. И что это даёт в жизни?
- Ну что ты говоришь, мама? Иисус ведь - Бог! Он – Творец! И ты живёшь только потому, что Он этого... пока хочет! Это Он сотворил всё, что мы можем видеть и чего не можем! Он пришёл на землю, чтобы нам рассказать об Отце Своём. Но Его распяли грешники! Все-все люди – грешники. И ты, мам, и я, и... наша заведующая, которая тоже ничего не хочет слышать о Господе! Понимаешь, все до одного! Он и умер ради нас! В это нужно поверить! Понимаешь?
- Интересно, откуда ты это всё так подробно знаешь? Что здесь вам говорят об этом?
- Нет здесь уже не говорят. Но я знаю одну женщину, зовут её тоже, как тебя, Оля. Она верующая, приходила сюда и рассказывала нам о Господе. Я верю тому, что написано в Библии, потому что Библия – эта Книга от Бога. Бог не может обманывать! Мам, о, как бы я была рада, если бы ты согласилась прочесть эту маленькую книжечку: в ней всё просто и понятно сказано. Возьми, а?
- Ну, давай, давай! Почитаю, ладно! Расскажи мне, наконец, что-нибудь о себе. Какие у тебя здесь подруги? Как вы проводите время? Может, у тебя уже ухажёр появился, смотри, какая ты красавица стала! Ну, что ты зарделась? Нормальное явление! Тебе ведь уже пятнадцатый пошёл!
Мать и дочь вышли к беседке, где девушки обычно читали Библию. Вошли в неё и сели.
- Нет, мам, у меня нет никакого ухажёра. Я по воскресеньям, когда отпускают, хожу в Дом Молитвы или к тёте Оле в гости. А подруги у меня тоже верят в Бога! Обещаешь мне, что прочитаешь и подумаешь хорошо. А потом мы ещё поговорим.
- Ну, я же сказала - прочитаю! Да, тётя Ира тебе привет передает. Может, когда заедешь к ней. Я у неё бываю иногда.
- Она ещё живёт с дядей Лёшей?
- Живут, да только скандалят по-прежнему!
- Мама, скажи мне, ты ещё пьёшь?
-  Чего ты опять начинаешь меня учить? Не указ ты мне, поняла?!
- Но, мама, ведь это плохо для ребёнка! Когда, тебе рожать? Ты сказала, что мы будем жить опять все вместе. А где жить? У тебя ведь квартиры больше нет. С кем ты сейчас живёшь, мам? И куда маленького принесёшь? Ты думала об этом?
- Живу я у одного человека, он мне уголок выделил.  Работаю сейчас, обещали дать комнату в общежитии.
Так что, Валя, не такие уж у меня мечты неосуществимые! Вот увидишь ещё! Заживём!!!
Вдруг перед ними появилась воспитатель Мариам Ташеновна.
- Я вас везде ищу! Нужно было предупредить, что вы оставили гостиную. Валя, ты же знаешь наши правила?! Пора вам расставаться, друзья! Время закончилось! Валя, как у тебя с уроками?  Конечно, не сделаны ещё? Да и ужин уже скоро. Прощайтесь,  и ...до следующего свидания.
Ольга встала и обняла дочь. Валя тоже ответила на объятие, ласково прильнув к матери.
- До свидания, Валюша! Всё, что я тебе говорила, увидишь, исполнится!. Скоро мы будем снова вместе.. Ну  пока...
- До свидания, мама. Мне хотелось бы верить...
Ольга медленно пошла по аллее к большим воротам интернатовского двора и, выходя, обернулась и помахала дочери рукой. И, конечно, Валя не могла знать, что мать отправлялась на свою очередную попойку к своим закадычным товарищам по общему несчастью: безвольным пленникам «зелёного змия».
               
                НАДУМАННАЯ  ИДИЛЛИЯ
            
       «Превратен путь человека развращенного;
                а кто чист, того действие прямо».
                (Прит.21:8)
Алина лежала на кровати и бесшумно плакала. Если бы не вздрагивание её тела, можно было бы подумать, что она спит. В «девичью», как всегда весело, вбежала Аля, желая поделиться только что услышанной новостью, но, увидев лежащую Алину, остановилась. В комнате больше никого не было. На цыпочках она подошла к кровати Алины и наклонилась над ней, стараясь убедиться, что девушка спит. В это время из груди Алины вырвался глухой стон.
- Алиночка, милая моя, ты что? Тебе плохо? Что-то болит? Я сейчас позову Мариам Ташеновну, - озабоченно приговаривая, Аля, направилась к двери.
- Не надо никого звать! Не смей, Алька! Мне никто не поможет, – остановила её девушка, приподняв от подушки заплаканное лицо.
- Ну, тогда расскажи мне. Ты же знаешь, я никому, ничего и никогда! А.-а-а, я поняла! Ты опять поссорилась с Сёмкой! Если бы ты знала, сестричка, как мне тебя жалко! Он тебе всегда делает больно! Ну, зачем он такой тебе, Алиночка?
Сёмка – самый старший из «братьев» соседней семьи, высокий, крепкий парень, был в интернате  вожаком во многих затеях и похождениях. У него был младший, родной брат, Игорь. Оба мальчиками были определены в интернат по решению комиссии по делам несовершеннолетних. У них была мать – пьяница, совершенно не интересующаяся своими детьми. Когда она впадала  в очередной запой, за мальчиками присматривала бабушка, недавно уверовавшая в Спасителя Господа старица. Но мальчики доставляли много хлопот и учителям, и многим жителям небольшого пригородного посёлка, поэтому было принято решение забрать их у матери, неспособной дать детям маломальского воспитания, и отдать на государственное содержание и воспитание в интернат. Здесь братья жили вместе, в одной семье, уже более пяти лет. Сёмка обратил на Алину своё внимание с полгода назад, когда подростки собрались на заднем дворе интерната возле костра, где они нередко проводили время за разговорами, куревом и иногда даже за выпивкой.
 Алина была, действительно, прекрасна в тот вечер. На ней было красивое, фиолетовое платье, подаренное какой-то её подругой из домашних девочек. Вообще Алина ходила, как мальчишки: в трико и футболке или свитере. Когда она появилась в этот вечер и присела на краешек сваленного дерева, а не как обычно на корточки, Сёмка бросил на неё свой проницательный взгляд, и что-то ёкнуло в его юной груди. Отблески костра играли на лице Алины, таинственно высвечивая её стройную, девичью фигуру, на которой так чудесно сидел необычный для неё наряд. «А она ничего себе!» - мелькнула у него мысль. – Даже лучше многих домашних девчонок. Что-то  от амазонки и от принцессы смешано в ней! Такую не нужно упустить!». Вскоре всем стало известно, что Сёмка предложил Алине дружбу. Алина ответила ему согласием. Но не долго длилась эта надуманная идиллия. Всё чаще Сёмка устраивал ей скандалы, объясняя своё такое поведение тем, что Алина виновата сама, ибо подаёт другим парням повод ухаживать за собой. Однажды он поднял на неё руку. И потом это повторялось и повторялось. Девочки-подруги Алины уговаривали её «бросить этого ревнивого драчуна», но она всегда снова выходила к нему, стоило ему её только позвать. Конечно, никто не знал, как глубоко зашли их отношения...
Алина отёрла слёзы и взяла с тумбочки зеркало.
Посмотрела в него. Тут и  Аля  заметила: глаз Алины опух, и под ним разлилось красновато-синее пятно.
- Ой, что же он наделал? Алина!!! Да у тебя же синяк! – застонала Аля и бросилась к двери.- Я принесу лед из холодильника!
- Молчи об этом! – вслед ей крикнула Алина.
Аля вернулась почти мгновенно, неся в полотенце кусочки льда.
- Вот приложи это! Будет лучше!
Алина осторожно поднесла к синяку полотенце со льдом и снова откинулась на подушку. Аля присела на краешек кровати и стала гладить  плечо Алины.
- Миленькая моя, больно, да? У, эти мальчишки! Ну неужели и после этого ты скажешь, что он любит тебя? Разве такая должна быть любовь? Я не хочу такой! Ни за что!
  Алина не ответила, но по её щеке на подушку медленно сползла крупная слеза. Ей, действительно, было очень плохо. Обида терзала её. Но самое страшное было то, что она чувствовала странную тошноту. Уже несколько дней это сопровождало её, особенно во время еды. И она боялась, очень, что её догадка подтвердится. Этой весной она и Сёмка должны была выпускаться из интерната. И что потом? Куда ей идти: у неё не было никого на всём белом свете. Никого! Кроме Сёмки! А он... В этот миг он был для неё не желанным, чужим и  даже противным! «О, как тяжело жить! Зачем такие муки? Мне ещё только шестнадцать, а я уже ненавижу целый свет, и... даже эту безобидную Альку!» Алина отвернулась к стене с одним желанием уснуть и не проснуться больше никогда. Но её жизненные трудности только начинались, и ей предстояло пройти долгий и суровый путь нелюбимой женщины и несчастной ма-тери.
                ***
Воскресенье! День отдыха и возможности посетить Дом Молитвы. Девушки заправляли свои постели и переговаривались, решая, как провести этот день. Настроение у всех было приподнятое.
- Девочки! Собрание начинается в десять, а уже полдевятого. Давайте быстрее. Нужно ещё приготовить одежду. Валя, дай мне одеть твою кофточку, что тебе мать подарила. Ты ведь в ней уже ходила. Дашь, а? - попросила Алина.
- Конечно, возьми. А я одену твоё сиреневое платье. Договорились? – в ответ попросила Валя.
- Дай мне твою юбку, Дина. Она очень хорошо сочетается с этой кофточкой. Алька, твой шарфик будет ну просто кстати: полный ансамбль! Вот я и готова, девочки. Смотрите, правда, неплохо?- Алина закружилась по комнате  в медленном вальсе, демонстрируя свой  «сборный»  наряд. Выглядела она, действительно, превосходно. Подняв и заколов волосы на затылке, она надела свои старенькие лодочки на небольшом каблучке и, заглянув в зеркало, осталась довольна своим внешним видом.
Оделись нарядно и другие: Валя, Дина и Аля. Когда все были готовы, часы показывали десять минут десятого. Вдруг в дверь постучали. Алина  приложила палец к губам, давая знак всем замолчать.
Её сердце учащённо забилось: по неведомой её самой причине она догадалась, что это Сёмка. Стук раздался вновь, но уже  более настойчиво. 
-Я, думаю, это Семён! – шёпотом сказала Алина.
Валя  также шёпотом ответила:
- Надо открывать! Всё равно он не уйдёт, Алин, ты же знаешь.
- Хорошо, я выйду.
Алина открыла дверь и, выйдя, затворила её за собой.
Девочки молчаливо ожидали возвращения подруги. Через минуты три Алина вошла и возбуждённо сообщила:
- Семён ждёт меня на улице. Я, наверное, не пойду с вами, девочки. Он зовёт меня с собой съездить к матери в посёлок. Говорит, что мать и бабушка заболели и надо убраться в доме. Я не могу ему отказать. Вы уж, это... не обижайтесь. И передайте привет от меня Ольге Андреевне. Ну, пока! – Алина чмокнула каждую в щеку и скрылась за дверью.
- Что поделаешь? Пойдём втроём! – сказала Валя, смотря в окно, где по аллее шли, взявшись за руки, Семён и Алина. – Ой, девочки, наш «ночной папа» пожаловал. Смотрите, смотрите - идёт! Что его привело сюда? На наши окна смотрит.
Дина побледнела. В течение всей этой недели она избегала встреч с Владимиром: всё время старалась быть  в окружении своей «семьи» и боялась встретиться даже взглядом с ним. Только один раз, выходя из столовой, она столкнулась с ним в дверях. Он положил свою крепкую ладонь на её девичье плечо и, как ей показалось, сказал с печалью:
- Ты не обиделась на меня? Почему  не приходишь? Ну, что ж не хочешь, просить не буду. А я о тебе сказал матери...
  Тогда Дина ничего не ответила ему, но в сердце поднялась тёплая волна нежности к нему. Она шла по коридору и боялась оглянуться, чувствуя, что он смотрит ей вслед. Теперь она наверняка знала, что любит Володю и боится его потерять. Но ещё больше она боялась огорчить Иисуса. Дина часто молилась, и в её сердце сходил тихий и славный мир после таких минут общения с Господом. Ничто  другое не могло бы сравниться с этим переживанием, в котором, она чувствовала каким-то внутренним чутьём, покоиться надёжное счастье. Теперь она вспомнила  последние слова Володи: «А я о тебе сказал матери». « Может быть, и вправду я ему нужна и он любит меня?» - мысль, такая приятная, пронеслась в её милой, юной голове, и ей захотелось увидеть Володю и прильнуть к его сильной, мужественной груди. Но Валин голос зазвучал прямо ей в ухо, выводя из глубокой задумчивости:
- Динка, ну ты что остолбенела? Идём мы или не идём? Время-то смотри сколько! Опаздываем уже!
- Да, идём, конечно! Идём!
И подруги торопливо вышли из своей «девичьей». Аля шла между Диной и Валей и щебетала, как молодой птенец, радуясь тому, что может тоже пойти в Дом Молитвы. Это было её первое посещение Дома Божьего. Вдруг позади их раздался мужской голос:
- Дина, Дина постой, пожалуйста!
Девушки оглянулись: к ним быстро приближался их «ночной папа». Не обращая внимания на Валю и Алю, Владимир подошёл к Дине и необычно для него ласково сказал:
- Здравствуй, Дина. А я приехал за тобой. Сегодня мама ждёт нас дома, она хочет познакомиться с тобой. Ты можешь пойти сейчас... со мной?
Владимир смотрел на неё почти умоляюще. В Дине боролись два сильных чувства: она очень хотела быть сегодня в Доме Молитвы, ждала этого всю неделю, но теперь ей не хотелось обидеть Володю и, конечно, отказать ему она не находила в себе силы.
- Валюша, Аленька, простите меня. Идите сегодня сами. – Смотря в глаза Владимира, говорила Дина. – Я как-нибудь в другой раз... пойду с вами...
Она улыбалась Володе:
- Я готова, мне даже не нужно переодеваться. Пойдём, да?!
Они шли по коридору к выходу, и по нему раздавались веселые нотки их счастливой беседы.
Когда за молодой парой закрылась входная дверь, девушки переглянулись, как бы спрашивая одна другую: «Что делать-то будем? Собирались вчетвером, а осталось нас двое?».
- Идём, Аля! Правда,  мы опоздаем уже, но всё равно пойдём. Может, в гости к Ольге Андреевне ещё попадём? После собрания. Да?
  И девушки, взявшись за руки, быстрым шагом пересекли улицу и сели в подошедшее маршрутное такси.
               
               
                В гостях у Володи
               
                «Повелениями Твоими я вразумлен;
                потому ненавижу всякий путь лжи».
                (Пс.118:104)       

- Добрый день, дорогие мои, Валюша и Аленька! А где же Дина и Алина? Не заболел никто? Вы же говорили, что все придёте.
- Здравствуйте, Ольга Андреевна! Они не смогли!- хором проговорили девушки, радуясь встрече со своей любимой наставницей.- Алина поехала убираться в доме Семиной мамы, а Дина пошла с нашим «ночным папой». Он сказал, что хочет познакомить её со своей матерью.
По лицу Ольги Андреевны пробежала едва заметная тень огорчения. Она особенно переживала за Дину и часто приносила её в молитве к Господу.
- Ну, что ж, ничего не поделаешь. Часто случается так, что появляются вдруг дела «поважнее», чем посещение Божьих собраний. Служение уже началось, минут 5-7 назад. Я вас ожидаю и уже беспокоиться начала. Проходите, пожалуйста, вон на те свободные места. Сегодня у  нас гости. Они поделятся своими свидетельствами, - в полголоса говорила Ольга Анд-реевна, проходя с девушками по проходу. Пел хор. Голоса поющих  сливались так славно, и песня, ок-рылённая верой сердец, достигала слуха присутствующих и изливалась в души неземным умиротворением. После хорового пения была проповедь. Говорилось о единственном пути спасения через Сына Божьего, Господа Иисуса Христа. Проповедник прочёл из Библии: «Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам. (Тит.2:11-15) Потом говорил гость - молодой казах. Он рассказал свою историю встречи с Богом.
Начиная с 15-летнего возраста, Серик принимал наркотики и к 25 годам неоднократно был судим за хулиганские действия и воровство. Последняя судимость «закрыла» его в местах не столь отдалённых на долгие семь лет. Там, в зоне, он впервые услышал о Спасителе - Иисусе Христе. Считая себя правоверным мусульманином, Серик тогда подумал: «Это не для меня! Я не имею права менять свою веру! Христианство – это религия другого народа. Я же рождён мусульманином!». Но от нечего делать, он всё же посещал беседы на библейские темы, которые проводил Виктор – молодой, одного возраста с Сериком, христианин- служитель. Неоднократно Серик задавал каверзные, грубые, порой бестактные вопросу Виктору. Тот же отвечал всегда спокойно, не реагируя на выпады и агрессию Серика. Это вызвало у Серика удивление. Однажды он спросил Виктора:
- Ты мне скажи,   что ты никогда не раздражаешься? Я бы тебе уже в лицо плюнул за всё это. А ты, как ни в чём не бывало, остаёшься спокойным и вежливым... до противного!
- Нет, друг, я тоже могу раздражаться! И очень! Но прежде, чем к вам сюда придти, я молюсь и прошу у моего Господа мира и мудрости. И ещё прошу способности являть любовь Христову вам всем. Без моего Господа я такой же грубый грешник, как ты!
Серик продолжал: «Именно этот, его ответ что-то произвёл во мне! Парень говорил так просто и честно! Он не делал себя особенным и, уходя, протянул мне руку и с улыбкой сказал:
- Знаешь, друг мой Серик! Я бы сам по себе никогда не пришёл бы к вам, в зону! Иисус любит вас! Он умер за  тебя лично! И сегодня Он – Живой Бог, Который знает всё о тебе и желает помочь тебе стать нормальным, добрым и чистым человеком! Всё зависит от тебя! Сделай шаг навстречу к Иисусу, открой своё сердце, и Он наполнит его светом! Светом любви и мира! Разве тебе этого не хочется?
И не дожидаясь ответа, Виктор ушёл, оставив на столе перед Сериком Новый Завет. В эту ночь Серик читал. Это была его первая книга после стольких лет бродяжничества, наркомании и полного безразличия к книгам вообще. Утро встречал Серик на коленях. Почти ничего не понимая, что с ним происходит, Серик плакал и твердил только одну фразу: «Божье Царство внутри вас есмь!».
- Так я стал новой тварью! Я понял, что Христос изменил мой разум, потому что у меня появилось стойкое желание читать Библию и молиться. Меня же никто этому не учил прежде! Там, в тюрьме я выучил почти весь Псалтырь! И сегодня я хочу прославить моего Господа одним Псалмом!- так закончил своё свидетельство Серик. Потом он прочёл 18 Псалом.
« Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь. – нараспев с казахским акцентом чётко произносил Серик, устремив свой взор поверх голов слушающих. -  Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа - верно, умудряет простых.
Его лицо излучало ненадуманную радость, глаза светились. Казалось, он забыл, что находится в многолюдном собрании в Доме Молитвы. Чувствовалось, что Серик говорит не столько людям, сколько Небесам и Самому Господу!
«Да будут слова уст моих и помышление сердца моего благоугодны пред Тобою, Господи, твердыня моя и Избавитель мой!», – закончил он Псалом и, немного помолчав, произнес «Аминь!».
В зале стояла благоговейная тишина. Аля утирала слёзы на своём раскрасневшемся личике. Валя крепко сжала руку Ольги Андреевны. «Всё здесь, в этих стенах, по-другому! Это совсем не похоже на жизнь, которая протекает вне этого Дома. Там - грубость, грязь и ложь, а здесь – чистота, мир и спокойствие. Здесь так надёжно! Я никогда не переживала ничего подобного  ни в каком другом месте! Мне не хочется уходить отсюда. Что-то страшит меня, будто предчувствую беду», - думала Валя и ещё сильнее сжала руку Ольги Андреевны.
- Что с тобой, Валюша? Что–то не так? – участливо спросила Ольга Андреевна девушку.
 - Нет, всё хорошо. Я потом, потом объясню.
Серик взял гитару, тронул струны и запел песню, прославляющую Иисуса. Песня звучала на двух языках: казахском и русском. Все смотрели на молодого, крепкого казаха, который славил с таким восторгом своего Царя Христа, возлюбившего его вечной любовью, и дал ему столько благодати, чтобы идти и свидетельствовать другим о вечном Царстве для всех народов и племён...
После собрания  девушек окружили молодые сёстры, приглашая остаться на молодёжное собрание, и девушки согласились.
- Я рада, милые, что вы проведёте это время в Доме Божьем. Валюша, подойди на минутку ко мне. -
позвала Ольга Андреевна девушку.
- Что тебя беспокоило в собрании? Твоя рука была такой холодной и дрожала.
- Не знаю, Ольга Андреевна. Мне стало страшно возвращаться в интернат и, вообще, в этот мир. Здесь я чувствую какую-то защиту и покой.
- Ты права: мир, действительно, очень опасная территория. Там правит волей и чувствами людей враг Бога - сатана. Но не нужно ничего бояться, Валя! Если ты будешь крепко держаться за Иисуса, Он будет хранить тебя на всех путях в этом злом мире. Он безмерно сильнее этого падшего ангела. Помни: Иисус любит тебя! Ну, иди к молодёжи; Аля ждёт тебя тоже, всё посматривает в нашу сторону. На неделе можете приехать ко мне в гости, только позвоните сначала. И Дину с Алиной приглашаю. Возьмите их тоже. Хорошо? Тогда до встречи!
Ольга Андреевна махнула Але рукой и, выйдя за калитку Дома Молитвы, направилась к автобусной остановке.
                * * *
-   Вот и наш подъезд. Здесь, Дина, на третьем этаже мы живём с мамой. Зовут её Клавдия Васильевна. Она бывает странной, но я, думаю, ты ей понравишься. - держа за локоть девушку, с улыбкой говорил Владимир. Молодая пара остановилась возле двери с номером 32. Владимир позвонил. За дверью раздалось шарканье, повернулся ключ в замке, и дверь отворилась. В проёме двери стояла женщина лет 55-60, в очках, с платком на седой голове и в забрызганном чем-то халате. Она измерила Дину с ног до головы прищуренным взглядом и недоброжелательным тоном произнесла:
- Что, Володька, это и есть та самая Дина? Какая она худая! А, может, она не здоровая? У тебя что-нибудь болит, девица?
- Мама, дай нам войти сначала! Я же тебя просил, - укоризненно произнёс сын, проходя мимо неё и увлекая Дину за собой.
- Здравствуйте, Клавдия Васильевна!- едва смея поднять глаза, прошептала смущённая такой встречей девушка.
- Здравствуй, здравствуй, коли не шутишь. Дина тебе имя, стало быть?!- отходя в сторону, ответила женщина.- Ну, заходи...
- Проходи вот сюда, в зал.  Садись, Дина. Привыкай, чувствуй себя, как дома, – приговаривал Володя
- Скоро будем обедать. Да, мама?  А пока я покажу Дине  наш семейный альбом.
Мать Володи прошла к окну, где стояло кресло-качалка, и медленно опустилась в него. Она по-прежнему оценивающе осматривала Дину. Девушка это чувствовала и не могла справиться с волнением. Она почти ничего не слышала, что объяснял ей Володя, указывая на фотографии в альбоме. Дина чувствовала себя очень скованно, и подняв свой взор на женщину, сидящую напротив, сразу же  отвела его в сторону: таким холодным и недружелюбным был её взгляд! Ей захотелось встать и уйти, но она понимала, что это будет нетактично и оставалась сидеть под пристальным взором матери Володи. Альбом закончился, Володя перелистнул последнюю страницу и положил его на краешек старого, обшарпанного журнального столика.
- Может быть, ты что-нибудь расскажешь о себе, Дин. Маме будет интересно услышать. Да, мама? – попросил Володя.
Дина растерянно и удивлённо посмотрела на него и, покраснев, ответила:
-Ты же всё обо мне знаешь. Наверное, всё уже рассказал Клавдии Васильевне. Да и ничего интересного нет в моей истории.
- Ладно, оставь девчонку. Ещё успеет рассказать о себе, а, вернее, показать себя. Пойдёмте за стол, - не особенно ласково позвала Клавдия Васильевна, и первая пошла на кухню.
Как только мать вошла в кухню и загремела тарелками, Володя наклонился к Дине и, крепко обняв её, поцеловал.
- Не надо, Володя! Я прошу тебя. Мне стыдно. Пожалуйста, не делай этого больше,  – умоляюще попросила Дина.
- Ты что это? «Не делай этого больше!» Или я тебе не нравлюсь, или что другое?  - в его голосе снова зазвучали грубые нотки.
- Я...Понимаешь Володя, я не хочу больше никакой близости. Это грех, то, что у нас с тобой было. Если ты меня действительно любишь, подожди, когда мы поженимся! – дрожа от своей смелости, произнесла Дина, нежно отстраняя Володю от себя.
- Поженимся? Да ты что серьёзно? И ты мне предлагаешь всё это время ждать, просто ждать?! За кого ты меня принимаешь? Я что, мальчик что ли? Мне уже двадцать три скоро!
Дина ничего не отвечала. «Он меня совсем не понимает! Наверное, и не любит. Наверное, и никогда не поймёт. Я хочу чистоты, а он желает исполнять только свои желания, - думала девушка. - «Что может быть общего у света с тьмою» -  всплыло в памяти, словно предупреждение  от грозящей ей бе-ды.
- Идёмте, всё на столе! - раздалось из кухни.
- Разговор не окончен! Мы к этому ещё вернёмся, – будто угрожая, сухо сказал Володя и встал. – Идём, что сидишь? Или не слышишь ? Нас зовут!
- Володя, пожалуйста, не обижайся! Я не хочу ссориться!
- Вот придёшь ко мне в «дежурку»  завтра и помиримся! – как-то саркастически улыбаясь, ответил Владимир. – А теперь – идём! Я сказал!
И он вышел из зала, не дожидаясь Дины. Девушка чувствовала себя крайне униженной, и обида захлестнула её сердце. Но превозмогая сердечную горечь, Дина последовала за Володей на кухню.
Кухня была маленькой: едва можно было протиснуться между столом и плитой. Невысокий, выгоревший буфет казался громоздким в этой комнатке. Но что поразило Дину так это беспорядок, царивший на кухне. Занавески на окнах были замасленными. На подоконнике в потресканном глиняном горшке стоял цветок алое; в углу, справа от буфета, - мусорное ведро и веник. На полу лежал старый, дырявый половик. Всё это бросилось в глаза Дины и вызвало в ней страстное желание сразу же взяться за уборку.  Но и этого она позволить себе не могла.
 Стол уже был накрыт: стояли три тарелки с гороховым супом, посередине блюдо с салатом и в стороне на сером полотенце лежали крупные ломти хлеба.
- Вот, чем богаты, тем и рады! – промолвила хозяйка дома и, указывая на табуретки, добавила. - Мы не шикуем, живём экономно. Садись, гостья!
Уселись за стол. Володя сразу же приступил к еде, не обращая ни на кого внимания. Дина не могла есть, словно что-то перехватило её горло. Даже в интернате она склоняла голову для короткой молитвы, чтобы поблагодарить Господа за благословение пищи. И теперь она попыталась мысленно обратиться к Господу, сложив молитвенно под столом руки, попросила: «Иисус, благодарю Тебя за эту пищу, освяти её, пожалуйста!».
 Клавдия Васильевна шумно втягивала с ложки суп и тоже не обращала внимания на сидящих рядом.
«Почему мне так трудно в этом доме? Нужно заставит себя кушать! Я так только больше раздражу Володю» - подумалось Дине, и она взяла ложку и принялась за суп. 
- А чай пить будем? – спросил Володя мать, покончив с первым блюдом.
- А ты его купил? – спросила она в ответ.
- Но у нас же ещё оставалась там, в пачке.
- Сколько там оставалось? Я вчера допила.
Но Володя встал, и подойдя к буфету, пробежал глазами по полке и извлёк из-за каких-то банок несколько пакетиков чая.
- Есть! А варенья я что-то не вижу! Ма, где варенье?
Володя смотрел на мать, всё больше раздражаясь.
-Ты что спрятала его?
Что-то, бурча себе под нос, женщина встала и подошла к окну. Извлекла спрятанную за шторой банку варенья и поставила её на стол.
- Вот и хорошо! Чай с вареньем! – изменяя свой раздражительный тон на мирный, проговорил Володя. Взяв хлеб, он намазал кусок вареньем и подал Дине.
- Варенье абрикосовое. Ты любишь такое?- ласково спросил он девушку.
- Да, конечно! – поспешила ответить Дина, стараясь
улыбнуться Володе и снова радуясь его вниманию.- А  ещё я люблю смородинное. Очень полезное!
- И очень дорогое! – добавила Клавдия Васильевна.- Не по Володькиной зарплате! – и  с укоризной посмотрела на сына.
- Оставь это, мама!  Я тебе, Дина, обязательно куплю смородинное со следующей получки.- И он снова улыбнулся Дине.
Дина облегчённо вздохнула: «Володя, конечно, неплохой! И я постараюсь любить его и прощать. Он станет другим: всегда добрым и ласковым. И тоже полюбит Иисуса. О, как будет хорошо!».
Чай пили молча. Клавдия Васильевна допила свою пиалу и перевернула её, что означало «довольно». Потом ничего не говоря, встала и прошла в спальню.
- Мама обычно отдыхает после обеда, – объяснил Володя её уход.
- Я уберу со стола, можно? – спросила Дина и, вскочив с табурета, принялась собирать тарелки.
- Сядь пока. Скажи, Дина, ты любишь меня?
Володя смотрел прямо в глаза девушки, притягивая её к себе и пытаясь усадить на колени. Дина опять нежно отстранилась от него, но рука парня крепко держала её.
- Я жду ответа, Дина.
- Прости, Володя, можно я тебе задам этот же вопрос? Для меня это очень важно!
- Я спросил первый. Не уходи от ответа.
- Понимаешь, Володя, наверное, мы по-разному понимаем любовь. Я читала в Библии, что «любовь долготерпит и не ищет своего». Я бы желала такой любви для себя и такой же хотела бы любить тебя. Но то, что было у нас, я, думаю, нельзя назвать любовью.
- Что ты понимаешь, девчонка? При чём тут Библия? Ты что по Библии хочешь жить со мной. Да разве это жизнь будет? Если ты перейдёшь ко мне из своего интерната, то забудешь свою молельню! Ясно?
- Володя, я не хочу спорить с тобой, но Библия ещё никому ничего плохого не принесла. Ольга Андреевна говорила, что благодаря Этой Книге много людей нашли истинное счастье и мир в своей жизни. Эта Книга от Бога!  Иисус...
- Хватит! – Володя стукнул по столу так неожиданно, что Дина вздрогнула, – Я не хочу слышать об этом ничего!
Он увидел, как Дина сжалась, словно от удара, и в её глазах отразилось невыразимая, молчаливая скорбь. Девушка опустила глаза, и на её, сложенные на коленях, руки упала крупная слеза.
- Ну, только не плачь. Я постараюсь заменить тебе и Библию, и Ольгу Андреевну, и эту молельню, – пытаясь загладить свою грубость, более дружелюбно сказал Володя, – Давай не  будем сегодня больше об этом. Время план покажет. Да, время всё расставит по своим местам. Ты что, уже не хочешь мыть посуду?
Володя наклонился к Дине и нежно потрепал её  за щеку. Девушка снова улыбнулась ему, смахивая непрошенную слезу со своего милого, чистого лица, на котором ещё лежала тень обиды.
Быстро справившись с грязной посудой, Дина подмела пол и собрала мусор. Пора было возвращаться в интернат. Часы показывали полтретьего. Володя пошёл провожать Дину на автобусную остановку. Выйдя из переулка, они увидели стоящий автобус и, взявшись за руки,  весело побежали к нему.  Когда Дина запрыгивала на подножку, автобус уже трогался. Дверь закрылась, Дина обернулась и помахала Володе рукой.
- Не забудь, я буду ждать завтра, в «дежурке» - услышала она его последние слова. И опять ей стало  горько и грустно...


                СПАСИТЕЛЬНАЯ БОЛЕЗНЬ
 
         «Утверди стопы мои в слове Твоем и
         не дай овладеть мною никакому беззаконию;
                (Пс.118:133)

Наступило завтра. Дина проснулась раньше обычного и почувствовала какую-то неясную тревогу. «Что это может быть? Сегодня понедельник. Скоро в школу. Уроки я приготовила.  Но почему я не испытываю обычной радости при пробуждении? Не чувствую утренней свежести? Что гнетёт меня? Что?» - Дина пыталась доискаться причины её внутреннего беспокойства. И вдруг она вспомнила последнее напоминание Володи: «Завтра я буду ждать тебя в «дежурке». И сразу ей стал понятен её внутренний не-уют: вот оно завтра! Её так страшило это свидание: Володя вынуждал её поступать против её желания, не считался с её чувством, не хотел понять, как ей хочется уважения и настоящих, чистых отношений с ним. Она помнила свою молитву там, у Ольги Андреевны, молитву своего глубокого сокрушения перед Господом, когда она просила Его простить за грех, совершённый с Володей. Тогда  Ольга Андреевна прочитала ей слова из Первого Послания Иоанна: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит грехи наши и очистит нас от всякой неправды».
Она помнила, что после молитвы и этого Слова в её душе воцарился мир, являя ей подтверждение того, что она прощена Христом. « Как же мне опять идти на грех? Почему Володя не хочет понять меня? Совсем не пытается вникнуть в моё беспокойство? Неужели  только это нужно ему? И он так просто и легко готов убить во мне теплоту и нежность, и доверие к нему?»  Мысли её метались, тревожили её. Дина попыталась встать и почувствовала боль во всём теле. «Что же это? Будто меня избили, всё тело  так и ноет. И во рту пересохло» - она протянула руку к тумбочке, нащупала зеркальце и поднесла его к лицу.  Колечки её волос были влажны и прилипли ко лбу. - Температура? Ну да, лоб, кажется, горячий. Да не заболела ли я?».  Дина окликнула спящую на соседней койке Валю. Голос её был хрипловатым. Но Валя, ви-димо, уже не спала тоже: она подняла голову и шёпо-том спросила:
- Ты что, Дина, хрипишь?
- Валь, мне что-то не здоровится. Я не могу встать, голова болит и – она попыталась глотнуть –  горло тоже. И кажется, у меня температура.
Валя встала и подошла к Дине. Положила свою ладонь на её лоб:
- Да ты, сестрёнка, горишь!
- Дай мне, пожалуйста, воды. Во рту сухо.
- Подьём, девочки! Дина заболела.
  Алина подняла голову и сонным голосом оборвала Валю:
- Ну, что ты кричишь? У нас ещё целый час сна!
- Дине плохо! – подавая стакан воды подруге, отозвалась встревожено Валя.- У неё высокая температура, я думаю.
Алина что-то бурча, выскользнула из-под одеяла и подошла к кровати Дины. Присев на краешек кровати, Алина повелительным тоном потребовала:
- Приподнимись, Дин, и открой пошире рот. Скажи а-а-а.  Ну-ка, повернись к окну. И ещё раз: а-а-а.
- Точно, у тебя ангина! Все горло краснючее. Я знаю: хорошо горячий чай с малиной или лимоном. Но у нас этого не найдёшь днём с огнём! Через полчаса придёт медичка. Придётся ждать! В школу ты, конечно, сегодня не пойдёшь. Это наверняка. И где тебя угораздило так простудиться?
- Не знаю, девочки. – облизывая сухие губы, ответила Дина и попросила: - Накройте меня ещё чем-нибудь. Знобит меня.
Валя принесла своё одеяло и укутала Дину. Проснулась Аля и Нургуль. Девушки стали одеваться и заправлять постели. Аля помогала маленькой Нургуль прибрать её кровать. Только Дина оставалась лежать. Наступившее завтра приковало её к постели. Болезнь была твёрдым основанием не явиться на ночную встречу с Володей. Но Дина ещё никак не связывала эти два события вместе... 
                ***

Медсестра, осмотрев Дину, сказала: «Мне не нравится твоё состояние. Я, думаю, тебя придётся отправить в больницу. Сейчас поговорю с Мариам  Ташеновной. А ты пока одевайся, поедем на нашем автобусе».
Алина помогла одеться Дине, и девушки попрощались с подругой и побежали в школу. Вскоре вернулась медсестра со старшим воспитателем.   
- Ну, что, Дина, надо ехать! – утвердительно сказала  Мариам Ташеновна.- Температура у тебя высокая. Нужно серьёзное лечение.
Так Дина попала в больницу. В приёмном отделении её осмотрел врач и был поставлен диагноз: гнойная  ангина, катар верхних дыхательных путей.
 После двух первых уколов антибиотика температура спала, и Дина заснула. Проспав почти четыре часа, она очень захотела кушать, но у неё ничего не было, а ужин уже прошёл. Тогда она попросила разрешения позвонить и набрала номер Ольги Андреевны. На другой стороне провода раздался знакомый голос старшей подруги Дины:
- Алло, я слушаю.
- Здравствуйте, Ольга Андреевна. Это я, Дина. Меня положили в больницу.
- Здравствуй, Дина! А что случилось? И в какой ты больнице? Чем я могу тебе помочь?
- На Пушкина, в терапевтическом отделении. У меня ангина и бронхит. Но сейчас немного легче, хотя очень большая слабость. Ольга Андреевна, простите меня, но не могли бы вы приехать ко мне, у меня нет ничего покушать.
-Конечно, Дина. Я приеду! Тебе лучше что-нибудь жидкое, да? Глотать больно?
- Да, горло очень болит. И голова тоже. И хочется есть. Я ещё сегодня ничего не кушала.
- Хорошо, милая моя девочка, я еду. Сейчас соберусь и минут через... тридцать - сорок буду у тебя. В какой ты палате?
-Девятой. Спасибо вам, Ольга Андреевна! До свидания.
...Дина встретила Ольгу Андреевну со слабой улыбкой. Выставляя банки  и кульки с пищей, Ольга Андреевна приговаривала:
-Прежде тебе нужно переодеться. Ты, конечно, сильно потела, и твоя рубашка мокрая. Снимай-ка, я привезла тебе другую. У меня был бульон в холодильнике, как раз, кстати, тебе он полезен. Горячий похлебаешь! А вот здесь мёд с соком лимона и луковым соком. Очень хорошо при ангине и бронхите. Вот и хорошо: переоделись! А теперь усаживайся поудобнее и вооружайся ложкой или лучше пей из стакана маленькими глотками бульон.
Дина была счастлива:
-Ольга Андреевна, вы, что мама для меня. Так заботитесь! Спасибо вам. Я вас очень люблю!
В глазах Дины стояли слёзы. Она с благодарностью смотрела на спокойно сидевшую возле неё женщину и маленькими глотками отпивала из кружки горячий и очень вкусный бульон, пахнущий свежей петрушкой и укропом. Когда Дина покончила с бульоном, Ольга Андреевна  велела ей лечь и укрыться одеялом.
- Ну, теперь ты можешь рассказать мне, где ты так простыла? И вообще всё, что желаешь рассказать, я слушаю: я могу быть с тобой ещё около часа. После девяти автобуса не дождёшься, ты сама знаешь!
- Спасибо вам большое, Ольга Андреевна. Мне так хорошо сейчас! Даже болеть приятно! А я и нигде не простывала, сама не пойму, почему так случилось!  Вам Валя, наверное, рассказала, что Володя забирал меня вчера к себе домой. Он хотел меня познакомить со своей мамой.
  После этой фразы в глазах Дины потух огонёк, светящийся от радостной встречи с Ольгой Андреевной. Она опустила глаза и замолкла. Ольга Андреевна не нарушала молчания, ждала, когда Дина сможет говорить дальше.
-Зовут её Клавдия Васильевна. Володя показал мне семейный альбом, потом  мы обедали, и я уехала.
- Хорошо, Дина. За твоим скупым рассказом я вижу немного больше. Если захочешь, расскажешь после. А теперь я тебе прочту из Библии. Здесь есть ответы на все наши вопросы. На какой твой вопрос ты желала бы получить ответ?
Дина ответила не сразу. Она давно уже  тревожилась от того, что в её сердце не было мира, хотя она любила читать Библию и молилась. И теперь предоставлялась возможность узнать, почему так.
- Да, Ольга Андреевна, у меня есть вопрос. Иисус говорит, что он даёт мир. Своим ученикам Он всегда говорил: «Мир вам!» Но во мне какое-то беспокойство. Если я и имею мир в сердце, то это только несколько минут после молитвы или чтения Библии. А потом мысли всякие и терзания снова и снова.
- Хороший вопрос, Дина, и важный! Но в двух словах не ответишь. Библия утверждает, что Господь есть Бог мира и порядка. Он, действительно, пришёл в наш беспорядочный и тревожный мир для того, чтобы дать нам, людям, Свой верный и славный Мир, Мир Небесного Отца. Началом для получения этого Мира является желание сердца оставить свои греховные пути и, познавая волю Господа, принимать  её во всех жизненных ситуациях. Примириться с Богом - значит согласиться с Его господством над твоей жизнью и исполнять Его волю всегда.
- Но я хочу исполнять Его волю, вы же знаете!
- Да, я знаю, Дина, что в тебе есть такое желание. Но желание – это ещё не есть дело. Послушай внимательно. Когда ты сознаешь, что вся твоя жизнь, понимаешь - вся! – неугодна Богу, потому что греховна, и поэтому не может прославлять Его, то твоё сердце плачет от такого открытия и кается перед Богом. Тебе известно, что Господь – Святой Бог и совершенный в Своих делах. А о человеке вот что написано: «Все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного. (Рим.3:12).
Вот, допустим, ты решаешь примириться с Богом - это то же самое, что покаяться перед Ним, рассказать Ему о себе всё, без утайки. Затем ты просишь прощения во Имя Иисуса, потому что Он за твои грехи пошёл на крест и принял мучения и смерть вместо тебя, освобождая тебя от ответа за твой грех. К такому шагу ведёт тебя Дух Святой. Это Он открывает тебе твоё состояние, когда ты читаешь или слушаешь Слово Божие. И благодаря Его действию в твоей душе ты начинаешь видеть свою нечистоту. Дух Святой возбуждает в тебе неприязнь, даже ненависть ко всему нечистому. И тогда ты стремишься к освобождению от всего, что неугодно Богу. Это слияние Его воли, освобождающей от всякого порока,   и твоего сердечного  желания очиститься, и составляет две важнейшие части возрождения в духе. Ты становишься новым творением во Христе Иисусе. Ты получаешь Его праведность и тогда, только тогда, приходит Мир Божий в твоё чистое сердце.
- Но я ведь уже каялась. Помните, после того случая с ...Володей. И больше этого не повторялось.
- Дина, Господь видит наше, человеческое, сердце. Оно - лукаво. Тебе нужно разобраться в себе. Вот слушай: «Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя». (1Тим.4:16)
- Но Володя  совсем не хочет слушать ничего об Иисусе и даже  запрещает мне читать Библию.
- Вот в этом и причина  отсутствия мира в твоём сердце. Ты разрываешь своё сердце между послушанием Господу и  требованием Володи. Разберись в себе, что важнее для тебя: мир с Богом или отношения с Володей.
- Разве Господь не может сделать так, чтобы Володя полюбил Его тоже? И тогда мы вместе бы ходили в Дом Молитвы?
- Дина, ты плохо слушала: Господь никогда не действует против воли человека. Он хочет спасения и для Володи, но для этого много нужно потрудиться Духу Святому в Володином непокорном и ожесточённом сердце.
- Что же мне теперь делать?
- На этот вопрос ты тоже имеешь ответ: оставаться верной Господу и молиться о Володе. Исполни Его Слово: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе. Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и [достоин] одобрения от людей. Итак, будем искать того, что служит к миру...»  (Рим.14:17-19).
Дина вздохнула. На её лице отразилась её душевная внутренняя борьба. Молчание затянулось. Ольга Андреевна понимала, что сказано уже много. Теперь Дина должна решать сама. И молитвенно просила Господа содействовать ей, направлять её в духовных вопросах.
-  Мне пора идти. Диночка, если хочешь, я оставлю тебе Библию.  У меня дома есть ещё. Позвонишь мне снова. Пищи тебе хватит на дня два. 
Ольга Андреевна улыбнулась и добавила:
- И духовной и физической. До свидания, милая. Я уйду, но Господь - с тобою. Ты же это знаешь!?
  Дина кивнула. Выходя из палаты, Ольга Андреевна обернулась и мгновение смотрела на девушку, укрытую до подбородка одеялом. Своим взглядом, полным заботы и участия, она желала обнять эту  мечущую душу и внести в неё истинный  и надёжный покой. Но сделать это было бы невозможно ни одному человеку...
 
               ОТВЕРЖЕННАЯ
          
   «Сердце праведного обдумывает ответ,
          а уста нечестивых изрыгают зло».
                (Прит.15:28)
Приближалась весна. Свисающие с крыш сосульки теряли свою голубоватую белизну и под лучами согревающего солнышка плакали об уходящих морозных днях, продлевающих их жизнь. По краям улиц ещё лежали маленькие сугробики снега, но дороги были покрыты грязной, мокрой кашицей. Начинали прилетать грачи, и их появление было доброй вестью о последних,  холодных днях  зимушки-зимы. Люди доставали  свои весенние, многоцветные наряды, радуясь возможности сменить серые зимние одежды. Город оживал: желание погреться долгожданным тёплом весеннего солнышка вело молодых в городские парки и скверы, а пожилые выходили посидеть на дворовых скамейках и утолить свою тоску по общению после долгих  зимних месяцев. 
В интернате жизнь шла своим чередом. Уже были готовы списки выпускников интерната, достигших шестнадцатилетнего возраста. Среди них были Алина и Семён. Выпускникам предлагалось общежитие и возможность учиться в ГПТУ – профессионально техническом училище. Семён решил возвратиться к бабушке: она часто болела, а мать почти всегда отсутствовала, скитаясь по роду своего пристрастия к алкоголю по базарам и подвалам. Алина желала обучаться в училище на швею. Она уже не сомневалась в своей беременности, но скрывала своё положение от других.  Девушка  понимала, что Семён должен знать об этом, но боялась сказать ему, предчувствуя, в какую скандальную бурю это может вылиться.
После ужина Семён позвал Алину в парк. Настроение юноши было хорошее. Молодые люди шли по чистым, подсушенным дневным теплом аллейкам и разговаривали обо всем: о предстоящих экзаменах, о прощании с интернатом и своими «семьями» и, конечно, о том, что их ждёт впереди.
- Семён, а мы будем продолжать дружить? – несколько смущенно спросила Алина.
- А что нам мешает? Я думаю, что тоже буду учиться на профессию. Будем встречаться в училище. Ты что решила окончательно быть швеёй? А я буду токарничать.
- Семён, я хочу что-то очень важное сказать тебе. Об этом никто ещё не знает. Но ты знать должен!
- Какими такими важными секретами ты можешь располагать? Ну давай, выкладывай!
Алина увидела впереди пустую скамейку и предложила посидеть. Семён согласился.
- Знаешь, Семён! - начала Алина и, не зная, как сказать так, чтобы не вызвать бурю негодования в парне, умолкла.
- Что я должен знать? Не знаю, что ты там себе надумала. Ну говори, не тяни, если уж начала.
- Семушка, я - беременна! – выдохнула Алина. Услышав эти слова, Семён вскочил и встал перед сидящей девушкой.
- Ч -что ты сказала? Повтори!
- У нас будет ребёнок, Сёма!
- Какой ребёнок? И что значит – у нас?
- Ну, у меня – твой ребёнок! Я беременна, понимаешь?  Уже пятый месяц.
- Ты что с ума сошла? Какой ребёнок? Мне же только шестнадцать исполнилось!
- И мне – тоже!
- Я ничего не хочу знать ни о каком ребёнке!
Алина смотрела на Семёна не то с недоумением, не то с нарастающим негодованием. Быстрым движением руки она достала из кармана куртки пачку сигарет, извлекла одну и дрожащими пальцами поднесла к ней горящую спичку. Затянулась глубоко и выпустила дым несколькими колечками. Глаза её сузились, указывая на то, что она теряла самообладание. Семён это заметил.
- Только не устраивай мне сцен! Кто ещё знает об этом? Ну, о том, что ты была... со мной?
- Ты просто - негодяй! Знает об этом Бог!
- Ну, если только Бог, тогда всё нормально!
Семён нервно хохотнул. Алина закачалась на скамейке от колотящихся в её виски мыслей. Запрокинула голову и посмотрела полными слёз глазами в серовато-голубое небо. Сжала дымящуюся сигарету в ладони и застонала, словно пыталась освободиться от  раздирающей её душу боли.
- Какая же я дурочка: поверила, влюбилась! О, Боже, Боже! В кого? Убирайся прочь, я тебя видеть не могу!
Семён резко повернулся и пошёл по аллее, удаляясь от девушки. Но пройдя несколько шагов, остановился, постоял мгновение и вернулся к Алине.
Присел на другой конец скамейки. Алина не обращала на него никакого внимания: память увела её в прошлое, в ту первую их ночь. Она снова ощутила нежное прикосновение губ Семёна к её губам. Он был ласков. И  назвал её тогда « моя Золушка».
Алина резко качнула головой, желая уйти от нахлынувшего наваждения. Открыла глаза и увидела Семёна. Он смотрел под ноги, разминая в руке неприкуренную сигарету.
- Что ты вернулся? Или у тебя есть, что нам сказать?
Алина говорила тихо, беззлобно, но особенно выделила слово «нам».
- Почему ты говоришь «нам»?
- Потому что я не одна! Мой ребёнок тоже слушает, что хочет сказать нам этот человек, который не хочет быть его папой.
Алина произнесла эту фразу и сама удивилась, как она могла возникнуть в её голове? Семён смотрел на неё с недоумением.
- Алина, давай спокойно всё обдумаем. Ты сказала, что уже пошёл пятый месяц. Так? Ни у меня, ни у тебя нет никаких ближайших возможностей иметь хоть какое-нибудь жильё. Тебе нужно избавиться от него. Помнишь,  Кристину?   Она это сделала.
- Я – не Кристина! И ни за что не пойду на это! Ты что не понимаешь, что это – убийство?  И это - грех!
- Что ты несёшь? Убийство! Грех! Все женщины делают аборты и ...ничего!
- Нет, мой дорогой! Не трать время на свои предложения! Если ты отказываешься от нас, если ты отказываешься...ты свободен! Катись на все четыре стороны! Ищи себе такую, как Кристина, и не будет у тебя проблем!
Алина встала  и почти побежала прочь от Семёна. Ей никого не хотелось видеть. Идти в интернат? Нет! Но быть одной со своей бедой было так тяжело! Алина повернула в противоположную сторону от интерната и пошла по тротуару. Впереди было небольшое кафе, где иногда с девочками они покупали мороженное. Она зашла в едва освещаемый зал и присела в уголке возле пустого столика. Осмотрелась. В противоположном углу сидела молодая парочка, а справа - мать с девочкой лет трёх.
Алина нащупала в кармане несколько монет. Оказалось достаточно на стакан апельсинового сока. Она подошла к прилавку и купила его. Снова вернулась в свой уголок. Отпила глоток и вдруг почувствовала лёгкий толчок внутри, в правой стороне живота. И следом – второй чуть выше.
« Что это такое? - положив ладонь на это место, где только что ощущалось странное шевеление, Алина насторожилась. – Неужели это ...? Ну, конечно, это он... мой ребёночек даёт о себе знать!»
Алина погладила свой живот и снова ощутила едва уловимое шевеление. «Здравствуй, маленький! Я – твоя мама!» - ласково прошептала Алина, и крупная, горячая слеза обожгла её губы.
          
                ВОДА ЖИВАЯ
            
                «Ухо, внимательное к учению жизни,
                пребывает между мудрыми».
                (Прит.15:31)

Лучи апрельского солнца ласково скользили в приоткрытое окно «девичьей».  Часы показывали девять утра. Девушки уже проснулись и весело переговаривались между собой. Только малышка Нургуль ещё спала крепким сном беззаботного дитяти. Была суббота: никуда не нужно было торопиться. Аля уже сидела на кровати и расчёсывала свои короткие каштановые волосы.
- Девочки-подружки, давайте сходим сегодня на озеро. Погода обещает быть очень даже хорошей: теплом так и веет с улицы, – предложила Дина. – Я соскучилась по свежему воздуху в этой больнице. Разрешали выходить только на несколько минут.
- А что, очень даже хорошее предложение! – подхватила Валя. –  Как ты, Алинушка? Согласна?
- Можно. – без особого восторга произнесла Алина, соглашаясь с предложением подруг только из-за желания не огорчить их. Самой же ей ничего не хотелось: после последнего разговора с Семёном тревога поселилась в её душе. Глубокая неопределенность её положения лишала её радости, так свойственной молодым.
Девушки стали одеваться и прибирать свои постели. Дина подошла к окну: высокое небо открылось ей ясной голубизной. Сердце девушки наполнилось нежностью от возникшей в её разуме мысли о том прекрасном, небесном Мире, где обитал такой Непостижимый и Чудесный Творец, Которого она всё чаще в молитвах называла Отцом. Находясь в больнице, она много читала и молилась. А когда посещала её Ольга Андреевна, они беседовали на библейские темы и много размышляли о жизни. За всё это время к ней ни разу не пришёл Володя. Она и не удивлялась этому: быть внимательным – не было его доброй и постоянной чертой характера. Если и случалось такое, то только на недолгое время и, (как она замечала) когда ему что-то очень хотелось  получить взамен его внимания или ласки.
«Неужели он даже не вспоминал обо мне? Разве такая любовь? И зачем тогда приводил меня к себе домой и знакомил с матерью?» - думала Дина, обозревая двор интерната, по которому успела соскучиться за время нахождения в больнице.- Где он теперь? Чем занят?  Мне хотелось бы увидеть его!»
Взгляд её остановился на беседке, которую едва прикрывали  кроны деревьев: кто-то был внутри. Дина даже услышала долетевший мужской голос, потом девичий смех: и ей он показался знакомым. Через минуту-две из беседки выпорхнула Гуля, миловидная татарочка из соседней семьи. Она помахала рукой кому-то, находящемуся в беседке, и скрылась в недосягаемом для Дининого взора  пространстве. Вскоре из беседки вышел ...Володя.
 Дина даже вздрогнула от неожиданности: оказывается, он дежурил сегодня?! « Но почему я не видела его вчера вечером? И он даже не зашёл справиться обо мне! А Гуля? Что у неё с...Володей? Почему они вдвоём в беседке? Так рано?- И странное чувство, неизвестное прежде, обволокло её сердце, наполняя его горечью. Ревность...
- Динка, ну ты что застыла? Сама предложила идти на озеро, а стоишь, как вкопанная! Или передумала?- Валя тормошила Дину, взволнованно заглядывая в её побледневшее лицо. – Ты что это, а? Ну, идём же, идём! Возьми кофту, а то снова простудишься.
- Мне что-то расхотелось идти. Валь, правда, идите сами. А я останусь, почитаю что-нибудь...
- Ну, уж нет! Пойдём все вместе! Нургуль тоже возьмём с собой. Пошли, Дина, пошли! Девчонки вон уже, во дворе!
Валя тащила подругу за руку, и Дина нехотя последовала за ней.
                ***
- Валя, сейчас звонила твоя мама из роддома. Она сообщила, что у тебя родился братик. И говорит, чтобы ты подумала, как бы ты его хотела назвать.
Мариам Ташеновна улыбалась. Валя же не выражала никаких особых чувств.
- Может, ты бы хотела навестить маму. Я скажу, чтобы на кухне тебе собрали гостинец для нее, и ты сходишь. Согласна?
- Нет! Я не хочу.  А впрочем... Хорошо, Мариам Ташеновна, схожу.
- Ну, вот и правильно! А как бы ты хотела назвать братика?
- Димкой! Мне это имя давно нравится. Дмитрий! Мужественно звучит.
-Хорошее имя. Ты собирайся, а я принесу тебе что-нибудь для мамы.
...В роддоме передачу приняли, и в справочном бюро объяснили, что можно увидеться через окно:
пятая палата - пятое окно справа. Валя обошла здание роддома и, отсчитав пятое окно, позвала мать. Сразу в окно выглянула женщина и крикнула в ответ:
- Сейчас она подойдёт: подожди немного. Малыша    кормит.
Через минут пять появилась мать Вали. Она махнула дочери рукой и поднесла к стеклу маленький свёрток.
- Это – твой братик!  Ты придумала имя?
Валя кивнула. Конечно, рассмотреть она ничего не могла: палата находилась на втором этаже.
- Я тебе записку передала. Там всё написала! - крикнула она матери. – Ну, ладно, я пойду. До свидания.., мама.
Ольга закивала головой. Махнула рукой и скрылась в глубине палаты.
  Уложив на подушку новорожденного, Ольга достала из пакета сок и яблоки, немного сухофруктов и сложенный вчетверо листок бумаги. Это было письмо от дочери. Развернув его, она прочла:
 
                Здравствуй, мама. Я молилась о тебе и  рада, что у тебя всё хорошо обошлось. Если ты не против - назови мальчика Димой. Ты больше не приходила ко мне, и я не знаю, есть ли у тебя какие-нибудь хорошие новости.  Дали ли тебе общежитие? Если нет, то где ты будешь жить с Димой? Прочитала ли ты ту книжечку об Иисусе? Я хочу всегда верить в Него и любить Его. А ты? Ну ладно, до свидания. Обнимаю тебя и Диму.         Валя.

Ольга вздохнула и скомкала письмецо. Взглянула на спящего ребёнка и безразлично произнесла: «Ну, пусть будет Дима».
Ей было всё равно, как назвать это дитя. Она смотрела на сморщенное, красное личико младенца без радости и умиления, которое так присуще любящим матерям. Этот третий её ребёнок, как и первые двое, был рождён в мир не для того, чтобы испытывать заботу и ласку родившей его. Нет! Его появление ложилось бременем для этой женщины, привыкшей жить беспечно  и от своей молодости опустившейся в  плотских развлечениях. И только Господь Бог знал печальную судьбу нового, маленького человека...   
                ***
После обеда Дина уединилась в обогретой солнцем беседке, где открыла свою Библию и стала читать Евангелие от Иоанна: четвёртую главу, в которой повествовалось о беседе Самарянки  с Иисусом. Девушка читала медленно, старательно вникая в описание события. Остановившись на стихе «Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую». (Иоан.4:10), Дина оторвала взгляд от страницы и задумалась.  Вода живая... Много раз она встречала это выражение в русских волшебных сказках. Там живой водой мазали раны убитого героя, и они затягивались. Герой чудесно оживал и совершал подвиг, освобождая красавицу-принцессу от злого монстра. Всё заканчивалось прекрасно. Такой финал сказочных историй очень нравился ей.
 Но здесь – не сказка. Здесь говорит Бог – Творец Неба и Земли. Дина верила, что Он существует: что-то, ещё неутверждённое, но такое светлое, верное, живое, находящееся внутри неё, удостоверяло девушку в этой высокой Истине.  Она ещё многого не понимала, не могла уловить порой даже смысл прочитанного, но принимала это верой, которая всё более и более влекла её к Иисусу. Получить живую воду от Самого Господа – разве это не прекрасно?! Но как это возможно для неё? Ведь она не видит и не слышит Иисуса, как это посчастливилось Самарянке.
Она снова вернулась к тексту: « ...просила бы у Него, и Он дал бы тебе». «Ничего особенного делать не нужно!  Только просить!» – словно откровение свыше пронеслась в ней мысль.
«Господи, я ничего не могу. Я такая плохая! Я никак не могу разобраться в себе. Ты хочешь дать мне воду живую!? Я не совсем уверена, но думаю, что она омоет меня и я стану чище и лучше. Дай мне этой воды, Иисус!»- шепотом обращалась Дина к Тому, Который действительно Один знал всё о ней. Он видел сердце девушки и понимал, что она находится на очень скользком пути. Враг её души подступил уже к ней очень близко и влёк её ко греху. Дина сама чувствовала тревогу, но не осознавала, в какую борь-бу увлекает её душу  поселившееся в ней чувство рев-ности. Снова и снова она возвращалась к тому, что случайно увидела в то первое утро своего возвращения из больницы: Гулю и Володю вместе в беседке. Прошла уже неделя, но она всё ещё не встречала Владимира, да и боялась этой встречи, хотя понимала, что она обязательно состоится.
Дина опять склонилась над Библией. Попыталась вновь сосредоточиться на тексте. «Всякий пьющий воду сию возжаждет опять,  а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». (Иоан.4:14)
Вода живая... Здесь сказано о том, что эту воду нужно пить. И в том, кто будет пить её, она станет  источником воды, текущей в жизнь вечную! Как понять это? И тут Дина вспомнила, чему их учила Ольга Андреевна: если  вы хотите глубже увидеть какой-то стих, проверяйте  места, указанные в столбике, напротив непонятного стиха.
Она вернулась выше, к началу разговора Самарянки с Иисусом: вот, десятый стих, сноска в книгу Исаия, в 12 главу стих третий. Найдя это место, Дина с волнением прочла:
«И в радости будете почерпать воду из источников спасения. (Ис.12:3)
О, Господи! Здесь говорится о спасении! Значит, вода здесь не просто вода, а какой-то символ.
Но что же подразумевается под «водой»? И тут она увидела другую сноску – Иоанна 7:38. Нашла и это место. Прочла раз, другой. Стала читать снова, медленно, вдумчиво: « Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. И дальше, следующий стих: «Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него ...(Иоан.7:39).
Её сердце забилось от открытия: Вода живая – Дух! Дух Святой, Который даётся верующим в Иисуса Христа!  Вернувшись вновь к четвёртой главе от Иоанна, Дина читала дальше, с трепетом переходя от стиха к стиху. В 23 стихе она прочла: «Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе». (Иоан.4:23)
Теперь ей всё стало понятно. Она прижала Библию к раскрасневшемуся от напряжённого поиска лицу и прошептала: «О, Иисус! Приведи меня к Отцу! Пожалуйста, сделай меня поклонницей в духе и истине! Как хорошо мне с Тобой! Как светло!»
Дина отложила Книгу и откинула голову на спинку скамейки. Свежий ветерок слегка гладил её щеки и ласково возился в рассыпанных по плечам волосах. Девушка не слышала, как кто-то подошёл сзади и, перегнувшись через перила беседки, взял со скамейки Библию.  Это был Владимир. Убедившись, что эта именно та Книга, которую он запрещал читать Дине, он резко окликнул девушку:
- Эй, милая, что я опять вижу? Тебе с этой Книгой больше нравиться проводить время, чем со мной?!
Дина вскинула голову и обернулась. Перед ней стоял в светло- голубом спортивном костюме Володя. Но вид лица его был далеко не таким лучистым, как его одежда. Он хмуро смотрел на девушку.
-А, В-володя! Это ты! Здравствуй! - Дина заикнулась, произнося его имя.
- Я тебя просил никогда не засорять свою голову вот этим!  -  И он, подняв Библию, потряс ею перед лицом девушки.
Дина не знала, что ответить. Вся прелесть её радостного состояния улетучилась в одно мгновение. Она молчала. Володя вошёл в беседку и сел рядом с Диной. Увидев печаль на лице девушки, он будто бы опомнился и, обняв её за плечи, примирительно произнёс:
- Не будем ссориться, да, Динок! Мы с тобой целую вечность не виделись! Ты соскучилась, надеюсь?! Я –точно соскучился! А выглядишь ты хорошо, будто бы на курорте была!
- В больнице я была, Володя! Ты ведь и сам знаешь! Я тебя ждала, но...
- О, я больницы не люблю! Это не место встреч!
- Ты, наверно, меня не любишь! Скажи мне, Володя, зачем  я тебе  нужна?
Вместо ответа Володя прижал к себе девушку и поцеловал в губы. Дина не сопротивлялась. Но через некоторое время, освободившись от объятий юноши, тихо спросила:
- Ты Гулю тоже также обнимаешь?
- ???
Владимир смотрел на Дину с чувством превосходства и независимости.  Не испытывая никаких угрызений совести, он в заносчивости произнёс:
- Ты сама виновата! Сколько раз я тебя звал. Или ты думала, что других не существует! Да вас столько, что помани пальцем и прибегут!
Дина смотрела на парня и от горькой обиды глаза её наполнились слезами. Володя понял, что сказал лишнее. И всё же у него не было ни малейшего чувства вины. «Во всём виновата ты!»- как бы говорил он всем своим гордым видом. Он ждал, что Дина вспылит, но она только опустила голову, и он заметил, как на её руку упала крупная слеза.  Владимир смотрел на эту слезу, как она растекалась и впитывалась в кожу, и вдруг почувствовал, что все его слова и поступки по отношению к этой беззащитной, юной душе совершенно необоснованно грубы. Неведомое прежде чувство сердечной жалости всколыхнулось в его сердце, и ему стало неудобно от своей бестактности. Но следом другое, эгоистическое чувство, словно вышедшая из берегов вода, смыло ед-ва появившиеся следы чуткости в его душе. И всё же пересиливая себя, он осторожно, будто боясь спугнуть девушку, положил свою  руку  на её, ещё влажную от слёз. Дина не шевельнулась, не вырвала своей руки, но подняла своё лицо и посмотрела на Володю. Взор её был кротким и печальным. Именно это тихое непротивление вновь вызвало в парне раздражение. Он больно сжал руку Дины и тоном повелителя сказал:
- Ты, Дина, запомни: я - мужчина. Я выбираю! Ты зависишь от меня. Уже зависишь! Делай, как я говорю, и всё будет хорошо!
«Уже зависишь!» - звучало в ушах девушки страшная правда. Она глубоко вздохнула и, смотря на Владимира, осторожно попросила:
- Володя, только не требуй от меня больше... этого...
Давай подождём, когда поженимся. А-а?
- Почему ты об этом не думала в самом начале. А теперь какая разница? Дина!...Ну, хорошо, я согласен. Я ведь тебя не хочу ...потерять...
Последние слова  Володя произнёс почти нежно. Дина мгновенно простила его и прильнула к нему. Он обнял девушку,  и так они сидели некоторое время молча. Снова надежда на хорошие, чистые отношения с Володей засветилась где-то в глубине  сердца Дины. Осторожно высвободившись из объятий и смотря на Володю с чувством любовного восхищения, она улыбнулась и  смущенно сказала:
- Сегодня ты такой красивый и... добрый. Володя, пожалуйста, не запрещай мне читать Библию. Ты не представляешь, что это за Книга! Она меня учит любить всех людей и... тебя ...Учит любить правильно! И жить чисто!
Владимир, было, хотел возразить, но передумал и, ничего не говоря покачал головой, что могло означать «что с тобой поделаешь!?» или « пока читай, а там видно будет». Дина снова прильнула к нему:
-Володя, я всегда молюсь о тебе. Иисус любит тебя...  даже больше, чем я! Он...
- Перестань, Дина! Мне нужно, чтобы ты меня любила.  Ты всё время подаёшь повод к ссоре! Тебе нужно выбрать или я, или твой Иисус. Двоих любить невозможно!
- Но, Володя, Иисус – Бог! Он – наш Создатель! Понимаешь...
- Не понимаю! Пойдём отсюда, пока снова не поссорились. Давай сходим на стадион. Я хочу позаниматься немного на турнике.
Дина не смела  что-то ещё добавить: Володя категорично не принимал её взглядов.
- Хорошо, Володя! Я только занесу... Библию и  одену спортивную форму. Подожди меня: я быстро!


                СТРАШНАЯ СМЕРТЬ

     «Далёк Господь от нечестивых...»

Воскресное собрание закончилось. Валя, Дина и Аля вышли во двор и разговаривали с подругами, которых здесь уже приобрели. Солнце ласкало стоящих во дворе Дома Молитвы людей.
К беседующим девушкам подошла пожилая женщина. Она внимательно рассматривала каждую и не найдя ту, которую искала, обратилась с вопросом к Дине: « Девочки, вы ведь из интерната? Я  хотела бы увидеть Алину. Она не с вами разве?»
Девушки прервали свою беседу и удивлённо посмотрели на стоящую рядом бабушку.
- Алина? Вам нужна Алина? Но она уже не живёт в интернате. – ответила Аля. – А вы кто ей будете?
Старица неторопливо поправила на голове платок, вздохнула и с явным огорчением ответила:
- Да я ей никто. Просто хотела увидеть её. Она приходила к нам с моим внуком. Семёна знаете? Несколько раз она была с ним у нас в доме и помогала мне в уборке. Добрая девушка. Хотелось мне её поблагодарить. Я её прежде видела с вами здесь раза два. А вот уже давно не вижу. И узнать хотела, как она живёт. Семёна спрашивала, да он всё отмахивается...
- Алина живёт в общежитии. У неё родился сын. – быстро сообщила Аля и осеклась, посмотрев на своих подруг: не сказала ли она лишнего.
- Сын? Она же молоденькая совсем! Что она замуж вышла? Ой, какая ранняя пошла молодёжь! – закачала головой старушка.
- Нет, бабушка, она замуж не выходила.- спокойно заметила Валя. – Живёт одна, с малышом. А сын, между прочим, у неё от Сёмки.
- Как? Что ты сказала, девица? От Сёмки? – старушка закрыла лицо руками.
Девушки переглянулись: они открыли Алинину тайны не кому-нибудь, а бабушке самого Семёна!
- Значит, малыш Алины от Семёна? И сколько ему сейчас? – немного отойдя от такой неожиданной новости, спросила бабушка Сёмки.
- Второй месяц пошёл. Вы простите нас, пожалуйста, что мы вам это сказали. Только Алине тяжело очень: она ведь любила Семёна, а он её бросил. А мальчика она назвала Колей.
- Что вы, милые, это я должна просить прощения у Алины. И очень хорошо, что вы мне открыли глаза на всю эту историю. Давно у меня было побуждение спросить вас о ней. Да всё оттягивала... Вот что: прямо сейчас вы смогли бы поехать со мной к Алине? Я хочу видеть своего правнука.
- Не знаем, бабушка, что может случиться? Семён нам покажет ещё...
- Это я ему покажу! Не бойтесь, ничего он вам не сделает. А справедливость должна восстановиться! Ну, так что, едем?
Девушки согласились, и, простившись со своими подружками, Валя, Аля и Дина вместе с бабушкой направились к автобусной остановке.
                ***
Алина имела одну комнату в общежитии, которую ей дали только на короткое время. Жила она на пособие, полученное при выпуске из интерната. Никого из близких она не имела. Семён больше никогда не напоминал ей о себе. Много слёз излила она в свою ночную подушку.  И в это воскресное утро Алина оставалась в своей маленькой квартирке, где находился небольшой стол, табурет да стояла её кровать и старенькая коляска, в которой спал её первенец, малышок Коля. Она только что покормила младенца и уложила его, спящего, на свою подушку, заботливо поправила одеяльце, как вдруг раздался стук в дверь. Ни о чём не думая, Алина направилась к двери и распахнула её. Она увидела Валю, Дину и Альку, а  в стороне - бабушку Семёна. Алина даже растерялась от таких неожиданных гостей.
- Алина, мы - к тебе. Так получилось, – как бы извиняясь, произнесла Дина. - И вот с нами тётя Паша. Она хотела видеть тебя и ...
- Да, здравствуйте, бабушка Паша. Проходите... Я сейчас переложу Колю в коляску. Можете садиться на кровать: у меня нет больше стульев. А малыш спит. Но не бойтесь – его не разбудите: он спит крепко!
Гости вошли в комнатку. Девушки уселись на кровать, а бабушка Паша села на единственную табуретку. Алина стояла и молчала, потупив голову. В комнате воцарилась тишина. Бабушка Паша обвела взглядом крохотную комнатку: окно было задёрнуто короткой, старенькой занавеской; на подоконнике она увидела пачку сигарет, но не задержала на ней взгляда, хотя в сердце отметила: «Очень плохо: стало быть, курит молодая мама!». 
Вдруг малыш зашевелился и громко кашлянул. Алина бросилась к коляске и встревожено наклонилась над спящим сынишкой. Но он уже снова мирно посапывал, теребя  свою пустышку. Бабушка Паша тоже подошла к коляске и с живым интересом рассматривала спящего правнука. Маленькое личико малыша было спокойно, над плотно закрытыми глазками уже чётко вырисовывались светло-коричневые бровки и из-под  косынки, которая покрывала головку, выглядывали кончики тёмных волос. Алина всё ещё молчала, тревожно наблюдая за выражением серьёзного бабы Пашинова лица.
- А что, он, действительно, похож на Сёму! Расти, мужичок, здоровеньким! - и обратилась к Алине.- Как же ты, девица, справляешься с таким хлопчиком одна? Трудно тебе? Вот что, милая девочка, собирайся-ка ты и поедем домой! Будешь жить у нас! Это правильно будет! Довольно, наверное, в подушку наплакалась, милая? Ну, что молчишь?
Бабушка Паша обняла Алину и погладила её по плечу. От такой неожиданной ласки утомлённая одиночеством и нескончаемыми заботами девушка вдруг громко всхлипнула, и две крупные слезинки  выкатились из её  красивых, но таких печальных глаз.
- А плакать зачем? Разве я что обидное сказала? 
- Нет, бабушка Паша! Вы меня не обидели. Что вы! Вы меня пожалели, а я к этому не привыкла. Никто меня никогда не жалел! Спасибо вам! Только я никуда не поеду! Он нас сразу не захотел. То есть, Семён! И сейчас не примет. Так что... я сама буду справляться! Не обижайтесь: мы не поедем с Коленькой никуда!
- Гордость... Это гордость твоя говорит, Алина. Но сейчас ты должна думать о сыне. Он чуть подрастёт и спросит у тебя, где и кто его папа. Что ты скажешь ему тогда? Нужно попытаться вернуть мальчику отца. Да и сама ты разве не виновата в том, что произошло? Нет, конечно, я здесь не для того, чтобы тебе нотацию читать. Я сама много нагрешила в жизни своей. Вот только как два года за Иисусом иду. И очень хочу исправить то, что можно ещё исправить. Давай попробуем, девочка, вместе поправить и это. Семён должен увидеть сына. Я думаю, что в нём произойдёт перемена. Мой дом открыт для тебя и малыша так же, как и для Семёна. Он – внук мне, а Коля – правнучек. Как только могу, помогать буду! Ну, как согласна?
Алина вытерла шарфиком мокрые глаза, взяла руку бабы Паши в свою и сухо произнесла:
- Я знаю, что виновата. Ходила в Дом  Молитвы, хоть и не часто, читала Библию и даже  понимала, что грех Господь ненавидит. Но вот теперь и осталась одна со своим грехом. Да и что можно исправить, когда лютой ненавистью я ненавижу себя, Сёмку и...
Она осеклась на полуслове.
- И кого ещё? - боясь услышать то, что подумалось ей, спросила осторожно баба Паша.
- И жизнь. Да, всё это несправедливое, жуткое, бессмысленное существование, которое называется жизнью.
- Ты, наверно, забыла, Алина, что Иисус Христос – есть Жизнь. С Ним бессмысленное существование прекращается и начинается настоящая, добрая, исполненная смыслом и радостью жизнь. Правда, я сама только чуть-чуть коснулась этого, но знаю уже и по такой малости, что Иисус изменяет нас изнутри, даёт нам покой и радость. С Ним всё видится по-другому. Тебе это нужно принять и поверить: иначе не получится настоящей - чистой и радостной - жизни!
И тут баба Паша обратилась к молчащим и растерянным свидетелям их разговора, подругам Алины.
- А вы как понимаете жизнь, девочки? Мало вам ещё лет-то, но всё же: нравится вам жить на белом свете?
- Конечно, нравится! Всё самое лучшее впереди! Да, девчонки? - Задорно отвечала Валя, переводя взгляд с Дины на Алю, а потом, чуть смущённо, на Алину.
- Самое лучшее впереди только с Иисусом! А без Него, девоньки, - тьма египетская или бессмысленное существование, как Алина выразилась, – вставила своё просвещённое мнение баба Паша.
- Я тоже так думала, что всё лучшее впереди. А вот теперь, как старуха у разбитого корыта сижу с «подарком». Ой, прости меня Господи!
- Алина, тебе ведь тяжело? Деньги, что получила при выходе из интерната, небось, утекают, как вода. А тебе нужно хорошо питаться, чтобы молоко было. Пусть Семён позаботиться об этом. Соглашайся, а если вдруг... в общежитие ты всегда вернуться можешь! - подала свой голос задумчивая Дина. - Ты же не знаешь, как теперь Семён отреагирует: ведь это его ребёнок!
- Я не знаю, как вам объяснить, но не могу... Спасибо, что посидели со мной, с нами... – она едва уловимо улыбнулась, взглянув на спящего малыша. - Спасибо за приглашение баба Паша. Не говорите Сёме и не заставляйте его делать то, что он не хочет. Без любви нет смысла что-то менять, а у нас, видимо, и не было любви. Я говорю о настоящей...
- Ладно, девонька! Пусть, по-твоему будет. Я бы хотела помолиться в твоей комнатке Господу. Это-то разрешишь?
- Молитесь, – пожала плечами Алина, опустив голову.
- Великий Господи Иисусе! – торжественно начала свой разговор старица со своим Спасителем. – Ты Един, знаешь наши сердца и наши пути. Что будет завтра, известно Тебе совершенно. Прости нас всех, Господи Боже, и протяни нам Свою мудрую, милующую руку. Благослови каждую девицу здесь, малыша Коленьку и меня, старушку. Сделай правильно, как Ты видишь, помоги нам немудрым. А я Тебе низко кланяюсь за все Твои милости и щедроты к нам, человекам. Будь славен, Царь народов! Аминь!
Девушки одна за другой повторили «Аминь».  Баба Паша наклонилась над коляской и тихо прошептала: «Да будет над тобой сень Всевышнего, дитя!», а потом также тихо попросила Алину: «А ты, Алина, не кури: помни, мамой стала – себе уже не принадлежишь, думай о его здоровье!»
Простившись с Алиной, девушки и баба Паша покинули маленькую, неуютную комнатку в общежитии более печальные и задумчивые, нежели пришли сюда.
Каждое воскресенье перед утренним служением бабушка Паша заезжала к Алине  в общежитие. Она решила помогать девушке хотя бы тем, чем может: покупала молоко в селе, где жила, из своих скудных запасов отделяла для неё картошку, иногда за-хватывала немного маслица или крупы. Её дочь, мать Семёна, снова стала пить, исчезала из дома и бродила по селу со своими такими же пьющими друзьями. Много молилась старушка о непутёвой дочери своей, всё ждала, что снова одумается, как случилось год назад, когда она ответила на уговоры матери и пошла с ней в Дом Молитвы. В тот день она обратилась к Господу в молитве покаяния, стала читать Библию, ходила на библейские разборы и молитвенное общение в селе. Старица Паша радовалась, надеясь, что теперь всё наладится. Но не долго длилось это об-новленное состояние её дочери: снова она впала в пьяный блуд.  Проходил день за днём, а дочь Клава всё глубже погружалась в омут пьянства и порока. Бабушка Паша крепко держалась за Господа, каялась в том, что не смогла воспитать дочь, что плохи дела с внуком Семёном, оставившим Алину беременной. Теперь у него растёт сын, а он и не знает или делает вид, что не знает. Всё это сильно волновало её старое, больное сердце. Как и обещала она Алине, так и исполнила: ничего не сказала   Семёну о том, что ей известна вся эта горькая история. «Но что-то должно произойти. Не может быть, чтобы Иисус не ответил на мои старушечьи молитвы».- думала баба Паша, поднимаясь по лестнице общежития в комнатку, где жила Алина.  Сегодня ей было тяжело подниматься: сердце болело, и двухлитровая банка молока с булкой сельского хлеба казались ей тяжёлым грузом. У Алины она обычно задерживалась недолго, торопилась в Дом Молитвы к началу собрания. Но на этот раз решила посидеть и немного отдохнуть, отдышаться. Коля не спал, и баба Паша, сидя на табуретке, держала своего правнука на руках, с удовольствием рассматривая милое мальчишечье личико.
-А что, Алина, ты всё сидишь в этой маленькой келье? У меня появилась хорошая идея. Думаю, что она от Господа. Ты не отказывай сразу, пожалуйста. Я предлагаю тебе поехать со мной на собрание. Что-то я не очень хорошо сегодня себя чувствую: слабость и дышать трудно. А ты проводила бы меня в Дом Бо-жий да сама послушала бы Слово Святое. И только представь, Коленьке быть в Божьем Доме –разве не благословение для мальца? Не откажи мне, милая, поедем а? Иисус тоже порадуется твоему приезду в Дом Его Отца.
Бабушка Паша просительно смотрела на Алину, у которой шла внутренняя борьба: «Как поступить? Может, и вправду поехать? Хватит прятаться от людей да убегать от себя самой. Что случилось, то случилось. Жить надо! Поеду!»
- Хорошо, бабушка Паша! Я согласна! Только у меня красивой одежды для Коленьки нет. Всё старенькое, перестиранное столько раз.
- Ну и что? Разве ты на смотрины его выводишь? В Дом Божий идёшь, а Господь знает, что ты не имеешь и что имеешь.  Давай-ка, собирайся побыстрей, к началу мы уже не поспеем. И это ничего. Никогда не поздно войти в Дом Божий: всегда там есть место для приходящего. Пойдём, Алинушка! Спасибо, что не отказала: мне даже дышать легче стало!
Через минут десять Алина и баба Паша садились на автобус, идущий по направлению к Дому Молитвы.
                ***
Семён сидел за столом и завтракал. Бабушка, уезжая, оставила ему на столе сухарики, молоко и сушёные фрукты. Семён знал, что она поехала в город на служение. Неоднократно она приглашала и его, но он отказывал ей по беспечности своей молодости, ссылаясь на то, что у него много времени впереди: в её возрасте, может, и пойдёт!
Вдруг в дверь постучали. «Да, входите: открыто!»- крикнул Семён и повернулся, чтобы увидеть входящего. На пороге стоял мужчина, живущий через три дома от них. Весь его вид говорил о том, что он провёл ночь в разгуле: волос его был скомкан, одежда помята. Он стоял на пороге и переминался с ноги на ногу.
- Что дядька Вовка скажешь? Мамки дома нет. Бабушка уехала на собрание своих баптистов. А у меня для тебя и копеечки не найдётся! Так что «до свидания» а лучше - « прощай!».
Но дядька Вовка не уходил. Он тупо уставился в пол и шамкал беззубым ртом пьяницы.
- Я к тебе не за этим пришёл. Известие принёс ... недоброе. Мамка твоя на соседней улице в арыке лежит. Померла она. Вот что!
Семён приподнялся на табуретке, с трудом проглотил свой сухарь и, заикаясь, переспросил:
- Что т-ты  с-сказ-зал? Померла? В а-ар-рыке?
- Ну да...именно так! Иди сам посмотри. Только не пужайся: у неё нос крысы отгрызли. Страшная она очень. В воде всю ночь пролежала, лицом вниз.
Семён уронил голову на стол, и в комнате раздался громкий его выдох, похожий на стон.
                ***
Семён ехал в маршрутном автобусе в город. Нужно было подготовить бабушку Пашу к тому, что произошло. После служения бабушка хотела посетить одну больную сестру по вере. Где живёт эта женщина, Семён не знал. Поэтому важно было застать её в Доме Молитвы.
За окном автобуса мелькали по обочинам дороги небольшие домики селян.   Семён сидел с опущенной головой; он думал о случившемся: мать умерла страшной, безобразной смертью. Закончилась ещё одна жизнь на земле. Душа ушла в вечность. Семён не особенно разбирался в потустороннем мире: это его прежде не интересовало. Но каким-то неосознанным чувством он понимал, что скорее всего и после смерти есть какое-то продолжение. Бабушка как-то говорила ему об аде и рае. Тогда он раздражённо оговаривался, утверждая, что никто ничего знать не может. Но сейчас он почему-то чувствовал, что бабушка говорила истину, ещё не открывшуюся его сердцу. «Так, где же теперь душа матери? После такой грязной жизни и страшной смерти разве возможно пойти в небеса, к Господу? Как всё это ужасно!- подумал юноша, и холодная волна объяла его молодое тело.
Семён посмотрел на часы: до окончания собрания оставалось минут 10-15. Он уже подходил к воротам Дома Молитвы. «Заходить не буду, подожду на противоположной стороне улицы. Так, наверняка, не пропущу бабулю» - мыслил Семён.
Вскоре двери отворились и стали выходить люди. «А молодёжи сколько! Надо же: делать им нечего, что ли? Воскресенье проводят в молитвенном собрании. Бедные!»- усмехнулся в себе Семён.
Алина держала на руках заснувшего Колюшку и шла за бабой Пашей. В проеме двери, на противоположной стороне дороги она увидела молодого человека. Что-то знакомое показалось ей в его фигуре. « Да это же Семён!» - вздрогнула она и схватила бабу Пашу за рукав. Та обернулась и удивленно спросила: « Что, девонька?» И, увидев, как изменилась в лице Алина, добавила тревожно: Тебе плохо? Побледнела- то  как!».
- Ну, баба Паша! Я этого от вас не ожидала! Зачем вы всё это устроили? Я не хочу его видеть!
-Кого видеть? Что я устроила?- залепетала изумлённая такими словами старица.
- Семён! Вон там стоит Семён!
Баба Паша, прищурившись, напряженно смотрела по направлению, указанному ей испуганной девушкой. Действительно, она увидела Семёна.
- Алина, ну что ты, я ничего не устраивала. Почему он здесь, и для меня не понятно! Может, что случилось? – тревожно сказала баба Паша.
Они уже отошли в сторону, чтобы не задерживать выходящих. Алина не решалась выйти на улицу. Сердце её колотилось от страха снова быть рядом с тем, которого она всё-таки любила и ненавидела одновременно.
Семён успел увидеть свою бабушку, которая почему-то вновь скрылась внутри здания. Он ещё немного подождал и решительно пошёл к входу в Дом Молитвы. В зале уже почти никого не было, так что, зайдя, он сразу увидел бабушку и рядом...Алину!
Семён в изумлении остановился прямо перед девушкой, держащей на руках спящего младенца.
Бледность её лица сменилась красными пятнами. Она смотрела в упор на Семёна, не способная владеть собой. Он же перевёл взгляд с ребёнка на встревоженную бабу Пашу и без всякой подготовки неожиданно для себя самого выпалил:
- Мать умерла. Нашли её в канаве! Я за тобой приехал! - и опустив глаза, тихо добавил – Привет,..Алина.
Баба Паша тяжело опустилась на стоящую за спиной скамейку. Алина словно сквозь туман видела Семёна и с трудом понимала, что он говорит. И, наконец, до неё дошёл смысл сказанного, и она поняла, что баба Паша не причастна к появлению Семёна в Доме Молитвы. И только после этого она ответила едва слышно на приветствие парня: «Здравствуй, Семён!». В этот момент Коленька открыл глазки и издал гортанный звук, удостоверяя всех, что он проснулся. Семён смотрел на малыша, который начал проявлять беспокойство, будто желая дать знать, что в чём-то очень нуждается.
-Баба Паша, мне нужно идти, сынишку кормить. Вы меня простите, пожалуйста, за то, что я так подумала. И ещё...пусть Господь даст вам силы... в этот тяжёлый час... Так я пошла, да?
- Иди, милая, Бог с тобой! И нам нужно отправляться.
Баба Паша тяжело вздохнула и поднялась со скамейки. Алина прошла мимо Семёна, что-то тихо говоря малышу. Он проводил её кратким взглядом и, взяв бабушку под руку, тоже направился к выходу.
               
               
                РАДОСТЬ АЛЕНЬКИ
               
                «Сердце человека обдумывает свой путь,
                но Господь управляет шествием его».
                (Прит.16:9)

-Алечка, да какая же ты красивая! Кто тебе так уложил волосы? Ой, как здорово! Скажи, ну скажи же кто? Разве что, у нас мастер объявился?  - Валя восторженно смотрела на свою подругу и искренне восхищалась ею. Аля улыбалась, довольная похва-лой, но не спешила отвечать. 
- Ну, скажи же, Аля. Может, и мне уложат особенным образом мои непослушные кудри. Я бы не прочь иметь что-то новое на своей голове.   
- Да никто мне ничего не укладывал! Я сама пробовала и так, и сяк, и вот что вышло. Хорошо говоришь? Мне тоже нравится. Знаешь, Валь, я хочу с такой причёской пойти в Дом Молитвы. Как ты думаешь, можно?
- А почему нет! Ой-еньки, Аленька! Да ты, думаю, кого-то приглядела там из парней? Точно: по глазам вижу. Скажи кто! – Валя взяла подругу за руку и потащила к диванчику у окна, усадила, и сама села рядышком. – Я вся превратилась вслух. Ну, говори же, по-о-о-жалуйста!!!
- Его зовут Вадим. Если ты помнишь, в прошлое воскресенье, когда мы стояли с молодёжью во дворе после собрания, он предложил сходить в парк и раздать прохожим  брошюры. Он мне очень нравится, Валюша. Я, конечно, понимаю, что это совсем ещё ничего не значит. Но у меня есть надежда, может быть, он и есть тот единственный, для меня предназначенный. Ты поняла, о ком я говорю?
Валя качнула головой: она тоже обратила внимание на высокого брюнета, который широко улыбался и говорил немного картавя.
- Я понимаю тебя и твоё желание нравиться. Я тоже мечтаю о настоящей любви. Знаешь, Аль, я всё время думаю о своей матери: она такая беспорядочная, ну то есть, у неё всё время разные мужчины. У нас с братьями разные отцы и хуже того, что ни один из нас не знает своего «папочку». Вот теперь Димка растёт без отца. Мать его то одним «подбросит» на время, то другим. Он уже первые шажки делает. А, какой он хорошенький, Аля! Я всегда прошу маму, чтобы остановилась и не пила больше. Она всё обещает и обещает, но ничего не меняется. Всё в поисках новой любви. Да не любовь она ищет, а собутыльников. Говорит мне: «Что ты в жизни то понимаешь, Валька? Я вот, видела уже перевидела: не за что зацепиться в жизни этой, вот и выпиваю от тоски и горюшка». Врёт она всё. Никто ей не нужен, только бы шататься по свету и пить эту «горючку». А Димку родила тоже «случайно», без удовольствия и желания заботиться о нём. Вот и растёт он брошенным! Жалко мне малыша. Но ничем ему помочь не могу. Пока... Ой, Алечка, прости меня. У тебя чувства светлые, а я о печальном и горьком размышляю... вслух.  Пусть у тебя всё будет хорошо, и Вадим пусть тебя крепко полюбит. Я желаю этого тебе от всего сердца, сестричка!
Аля обняла подругу, и так они сидели в обнимку, каждая думая о своём. Часики на стене отсчитывали время. Время, которое никогда не возвращается, навсегда оставляя в прошлом все мысли, слова и дела. И только вечность откроет и напомнит каждому всё то, что было передумано, сказано и пережито в жизни.
                ***
Алина читала книгу, прислонившись к спинке кровати. Маленькая настольная лампа освещала только книжные  страницы, и свет её не тревожил спящего малыша. Книга увлекла молодую мама, и она, желая дочитать её, вся погрузилась в атмосферу описываемых событий. Ей казалось, что она стала одной из героинь книги или, по крайней мере, наблюдала со стороны за всем, что происходило с ними. Уже несколько раз Коленька издавал странные, глухие звуки: не то слегка покашливал, не то всхлипывал. Алина слышала, как сын ворочается в своей постельке.  «Что-то не так с ним» - подумала она и, отложив книгу, подошла к сынишке. Волосики на лбу были влажными, и его маленький ротик выделялся на бледном личике ярко-красным бантиком. Алина потрогала рукой лобик сына: он был горячим. «Ой, миленький, что с тобой? Да ты весь мокрый. Коленька, сыночек...- Алина взяла мальчика на руки и положила на свою кровать. Заменила простынку в его кроватке. Налила водичку в бутылочку и дала попить малышу. Он с шумом начал отсасывать воду из бутылочки, делая громкие глотки. Потом поперхнулся и начал жалобно плакать.
«Надо измерить температуру, какой он горячий! – Алина осторожно вложила градусник в пах малыша, прижала его к своей груди, стала ходить по комнате, напевая колыбельную, которую слышала давным-давно от своей бабушки. Через несколько минут она проверила градусник и ужаснулась: красный, ртутный столбик стоял на отметке 39, 8 градусов. «Нужно срочно в больницу! У меня никакого нет лекарства! Он же горит весь. О, Господи...». Алина осторожно положила притихшего малыша в его кроватку и побежала к дежурной: там телефон!
«Скорая» приехала через десять минут. Врач прослушала грудку малыша и  повелела Алине ехать в больницу. «Воспаление лёгких. Необходимо начать вводить антибиотик. Так что, мамаша, едем сейчас же. Для такого малыша это очень опасное состояние». - заключила врач скорой помощи.
Так утро Алина  с Коленькой встречали в больнице. Начался утренний обход врача. Педиатр Анастасия Корнеевна, обследовав малыша, обратилась к матери:
- Вашему мальчику необходимо проколоть антибиотик. И тот, что я хочу назначить, довольно дорогой. Но именно он может быстро улучшить состояние ребёнка. В отделении мы не имеем его в наличии. Вам нужно купить его самой. И лучше прямо сейчас! В аптеке на первом этаже он есть в продаже. И ещё – необходимы фруктовые  и овощные соки.  И тогда, я думаю, всё будет хорошо.
Алина не посмела сказать врачу, что у неё совсем  нет денег.
«Господи, что же делать? Где и как достать лекарства и эти соки? У меня же никого нет, я одна ...одна... одинёшенька!».
Алина смотрела на своего больного ребёнка, каждый вздох которого был столь тяжёл, что её сердце сжималось от боли и сострадания к этому беззащитному маленькому человечку. «Ну, кто может помочь мне? Кто? Ах, Ольга Андреевна... А что если ей позвонить? Но я не знаю её номера телефона... Какой сегодня день?»
Алина подошла к окну и выглянула во двор больницы: на тропинке, ведущей к детскому пульмонологическому отделению, она увидела бабу Пашу. Она удивилась и обрадовалась, увидев бабушку Семёна: «Она уже узнала?! Ну, и бабуля!» - с нежностью подумала молодая женщина о старушке.
Алина замахала рукой, желая привлечь внимание бабушки Паши. Но та шла, не замечая машущую в окне Алину, и завернула за угол здания.
«А, может, она и не ко мне вовсе? Может, просто кого-то навещает! - Алина бросилась в коридор, подбежала к лестнице и стала быстро спускаться вниз, желая встречи с  бабой  Пашей.
На лестничном повороте она столкнулась с поднимавшейся на третий этаж бабушкой Пашей.
-Ой, баба Паша, простите! Я увидела вас в окошко и подумала, что вы, может, не ко мне и побежала вас догонять. А вы ко мне, да ? К нам с Коленькой, да? – задыхаясь от волнения и  быстрого бега, вопрошала Алина, с растерянной улыбкой смотря на старушку.
- К вам я, к вам, девонька! Встревожили вы меня. Приехала, чтобы вас на собрание забрать, а мне говорят: «В больнице она!» Что случилось-то, с Коленькой?
- А что, сегодня воскресенье? Ой, как хорошо! Баба Паша, у Коли - воспаление лёгких. Он очень плохой. Нужно купить лекарство, а оно дорогое. У меня только три рубля,  – входя  с бабой Пашей  в палату, быстро сообщала свои печальные новости Алина.
- Смотрите, какой он бледный, а губки такие синие. Врач сказала, нужно начать колоть антибиотик как можно скорее. Знаете, баба Паша, поезжайте на собрание. Там обязательно будет Ольга Андреевна. Попросите у неё помощи, она не откажет. Я бы сама поехала, да не могу оставить сынишку.
Бабушка Паша наклонилась над правнуком и прошептала: «Врач Небесный, призываю Твоё всемогущее Имя на это малое дитятко. Полечи его, пожалуйста, Милостивый, Сам! И помоги мне, старой, всё сделать правильно для этих сиротинок».
Она обняла Алину и ласково промолвила:
- Не тревожься,  Господь рядом! Он не опаздывает в Своей помощи. Хорошо, я исполню твою просьбу- поеду и увижусь с Ольгой Андреевной. И вернусь. Не тревожься, всё - от Божьей руки. А Господь наш - многомилостив и мудр. Под Его сенью оставайся, Алинушка.
                ***
Валя  шла по улице мимо прохожих и никого не видела: она возвращалась от тёти – сестры своей матери. Там  она узнала жуткую новость: после очередного двухнедельного запоя мать забрала Димку у сестры и вернулась снова через несколько дней, но уже  без мальчика. На расспросы сестры, где же Димка, она безразлично махнула рукой и резко ответила: «Отстань, я продала его... киргизу... за два ящика водки! Не пялься на меня так - ему там будет хорошо. В ауле -  про-о-о-стор, не то, что в этом вонючем городишке!». Когда сестра стала трясти её,  требуя забрать Димку и привести к ней, Ольга оттолкнула её и с ругательствами, хлопнув дверью, ушла из квартиры. Это случилось три недели назад...
Валя плакала, всё её существо содрогалось от ненависти к матери, от тревоги за братишку, от безысходности всего произошедшего. «Как жить? Почему так жестоки люди: мать продаёт своё дитя за водку.  Какой-то дядька покупает ребёнка... для чего? Бедный Димка! Я не знаю, как жить в этом сумасшедшем мире. О, Господи, какой холодный, жестокий и подлый этот мир! Никто никого не любит. И я никого не люблю. Нико-о-ого!».
Она не слышала, как кто-то подбежал сзади и закрыл её глаза ладонями. Высвободившись из неизвестных рук, она обернулась: перед ней стояли двое – Райхан, интернатовская выпускница прошлого
года, и молодой парень лет 20.
- Валюха, привет. Ты что это вся такая растерянная? Я кричу тебя, кричу, а ты идёшь и не обращаешь внимания на зов. Вот, познакомься – мой брат, Берик.
Да ты что, ревёшь что ли? Тебя кто-то обидел? Скажи только моему братцу, он не оставит без наказания виновника твоих слёз. Правда, Рик?
- Точно! Такую девушку обижать – да кто посмел? – с улыбкой, вторя сестре, проговорил молодой человек.
- Здравствуй, Райхан! Только я не поняла, как зовут твоего брата - то ли Берик, то ли Рик? – пропустив их замечания и вопросы, спросила Валя.
- И то, и другое! Зови его, как тебе больше нравиться.
Ты откуда и куда, Валюш? Мы с братцем идём в буфет, не желаешь ли к нам присоединиться?
- Да, я приглашаю тебя, Валя. Поужинаем и погуляем в парке или сходим в кино. На шестичасовой сеанс не поздно для тебя будет? А потом мы проводим тебя в интернат. Идёт?
- Хорошо, Берик! Время интернатовского ужина я пропустила, а есть очень- очень хочется. Я согласна. Спасибо! Только у меня...
- Ну, вот и прекрасно! Не беспокойся: У меня есть деньги. Я приглашаю, я угощаю!
Валя улыбнулась, тронутая простотой своего нового знакомого, и  все трое весело направились к ближайшему буфету.
Валя и не подозревала, что эта неожиданная встреча обернётся для неё большой бедой и толкнёт её на путь медленного падения в глубину самого страшного земного разврата.
                ***
Воскресенье! Аля так ждала этот день: всю неделю она думала о том замечательном моменте, когда она выйдет вперёд и склонит перед Господом и церковью Его свои колени. Её девичье сердце трепетало в ожидании встречи с Господом Богом и  получения прощения от Самого Создателя Жизни. Она сознавала себя грешницей, нуждающейся в искупительной крови Спасителя Иисуса. Посещая собрания верующих, Аля испытывала любовь и теплоту с их стороны. Этого она не имела в том мире, который окружал её с малых лет. Ей очень хотелось стать частью иного - нового, светлого, радостного - мира, мира Божьих искупленных детей – Церкви Иисуса Христа Спасителя.
Она проснулась рано и лежала в кровати, размышляя о предстоящем собрании. Часы показывали 6:30 утра.  В семь часов, на целый час раньше, чем обычно в воскресенье, раздался долгий звонок – сигнал  подъёма. Девочки проснулись и удивлённо вопрошали одна другую, что бы это значило? Быстро оделись и гуськом побежали в зал семейного общения. Там их уже ожидала мама -  воспитатель,  сообщившая им о выезде  их интернатовской семьи к горному озеру.
- Это вам сюрприз. Завтракать будем на природе. Всем быстро переодеться в спортивную форму и – в автобус. Отправляемся через 15 минут.
Все дружно закричали: «Ура» и бросились свои комнаты.  Аля вышла последней: всё её существо протестовало от рушившегося желания, которое вселяло в её душу радость, и  предстоящая поездка не казалась такой привлекательной, какой бы она была для неё в другое время. Просить о том, чтобы остаться в интернате и потом пойти в Дом молитвы, она не могла: быть всем вместе во всех семейных мероприятиях – было неписаным законом интернатовской семьи...
Приехав на место отдыха, все  поспешили из автобуса и шумно восхищались чудесной красотой места, где им предстояло провести этот воскресный день. Аля, завороженная видом горного озера, обрамлённого лесополосой и грядой плывущих по неду пышных облаков, не скрывая своего восторга, сказала рядом стоящей Вале:
- Как красиво! Просто неповторимо прекрасная картина! И это всё - не творение человеческих рук на холсте, а Божье совершенное творение, абсолютно бесплатный дар Его красоты нам, людям!
- Ой, Алька! Ты прямо как поэт заговорила! И откуда у тебя такие слова только взялись?
- Знаешь, Валечка, я с утра с Господом говорю и говорю. У меня такое сильное желание...
- Всем завтракать!- звонкий голос    Алексея, старшего в семье, прервал Алю и она не озвучила своего желания. Девушки подошли к  стоящим в змейке-очереди ребятам,  где раздавались бутерброды с колбасой и сыром и напитки на завтрак.
...День прошёл быстро. Автобус увозил отдохнувших детей от горного озера. Когда приехали в интернат, на часах было около семи вечера. У Али снова вспыхнула надежда: «Может, я успею на молодёжное собрание. Только немного опоздаю. Но это ничего. Мне нужно исполнить своё решение!».
...Через полчаса Аля вошла в Дом молитвы. Молодежь сидела на хоровой площадке и пела христианский гимн. Аля тихо поднялась по ступенькам и села в первом ряду. Евгений, Руководитель молодёжи, ведущий собрание, приветствовал её кивком головы. Аля улыбнулась в ответ. После пения Евгений стал читать  Слово из Книги Римлянам:
«Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется. Но как призывать [Того], в Кого не уверовали? как веровать [в] [Того], о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?
И как проповедовать, если не будут посланы? как написано: как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое! Итак, вера от слышания, а слышание от слова Божия».
 - Братья и сёстры! – обратился он к молодёжи – мы с вами уже призываем Имя Господне, потому что сердцем приняли Спасителя и уверовали в Его Голгофское искупление. Вокруг нас живёт неверующий мир. Люди не знают Благой Вести и остаются во грехах. Они -  на пути погибельном. Кто в ответе за них? Я и каждый из вас. Мы имеем Слово. У нас есть Руководитель. Господь дал нам повеление: идти и благовествовать этому больному миру. Давайте же сделаем Слово Божье живым в нас – покажем  в своей жизни чистоту и любовь Христову.
 Исполняя это, мы будем иметь силу идти и проповедовать другим Жизнь с избытком -  Жизнь праведную, радостную и истинную с Господом Иисусом. Разве не прекрасно звучит это божественное утверждение:
«как прекрасны ноги благовествующих мир,
        благовествующих благое!»?
Самое чудесное и важное для человека в этой жизни услышать Божий призыв спасения и принять его. И сегодня,  сейчас предоставляется такая возможность  и для присутствующих здесь: «от имени Христова просим: примиритесь с Богом».
Аля замерла: последние слова зазвучали внутри неё.  Она не могла понять, как такое возможно, но, невероятно и вместе действительно, слова звучали к ней не из зала, а изнутри её существа.
Она поднялась со скамьи и встала лицом к сидящей молодёжи. Встала на колени, и из её уст полилась тихая молитва сердца, истомлённого в среде холодного и лукавого мира и жаждущего утешения, понимания и любви. Вся молодёжь благоговейно под-нялась со своих мест: перед ними совершалось возрождение души, освящение сердца и обновление духа  девушки, уже ставшей им близкой и дорогой за короткое время их общения. Аля сделала свой первый шаг к своему Небесному Отцу, откликнувшись на призыв примирения с Творцом всего сущего - Великим Владыкой  бесконечной вселенной. О, как она была счастлива!
 
                УЛОВЛЕННАЯ В СЕТЬ
            
                «Нет ничего хуже притворной доброты.
                Притворство отталкивает больше,
                чем откровенная злоба».
                Л.Н.Толстой   

Алина держала на руках Коленьку и смотрела в окно в ожидании бабушки Паши, которая обещала приехать сегодня, в день выписи их из больницы. Месяц без трёх дней пролежали они в больнице. Перелом в болезни наступил  после двух недель их нахождения здесь. Сразу, как только баба Паша сказала Ольге Андреевне о просьбе Алины, та приехала в больницу и помогла в приобретении необходимых для Коли лекарств. Врач, наблюдавшая Колю, была довольна тем, что мальчик быстро поправлялся, и обещала их выписать в день рождения Коли. Сегодня этот день. Алина вспомнила, как родился Коленька, как она покидала роддом, где всех мам, выписанных  с новорожденными, встречали счастливые отцы с букетами роз или гвоздик на такси или собственных автомобилях. Она же одиноко стояла на пороге, прижав к своей груди сынишку-первенца, готовая разрыдаться от неустроенности  своего быта и двусмысленности своего положения. Забрали её подруги из интерната и сопроводили пешком в общежитие, где ей была выделена маленькая комнатка для неё и сынишки.
Слёзы затуманили её взор, и она тяжело вздохнула. Вдруг она вздрогнула и выпрямилась, словно натянутая струна: по аллейке, ведущей к педиатрическому отделению, шла баба Паша, а за ней ...Семён. «Ах, сыночек, - отпрянув от окна, прошептала Алина, - он идёт тоже. Этот человек... твой,  твой... непутёвый отец». Но Коля ничего не понял из сказанного матерью и улыбнулся ей.  «Что он может нам сказать доброго? Сыночка, я не хочу его видеть! О, если бы ты мог понять, как больно и тяжело мне!» - Алина села на краешек кровати, от  страха предстоящей встречи не способная  вздохнуть полной грудью. 
Через несколько минут в палату вошла медсестра и бодро сказала:
- Вот ваш выписной эпикриз! Собирайтесь, мамаша, за вами пришли. Слышишь, маленький, твой папа уже здесь! Я помогу вам – это все ваши вещи?
Медсестра указала на стоящую у выхода сумку с пустыми банками и некоторыми вещами Коли.
Алина кивнула и пошла за медсестрой, словно во сне.
Коленька, увидев бабу Пашу, заулыбался и протянул ей свои худенькие ручонки. Она взяла малыша у Алины и ласково обратилась к нему:
- Вот и хорошо, маленький! Подлечили тебя здесь -   Господь милость явил тебе. Снова здоровенький! Не болей больше, договорились?
Но потом, словно вспомнив о Семёне и Алине, стоящих рядом, обратилась к ним:
- А вы, дорогие мои, не держите  в сердцах обиды. Ради мальца протяните друг другу руки, помиритесь!
Семён хмуро смотрел себе под ноги и переминался с ноги на ногу. Алина смотрела на него во все глаза, лицо её горело, и сердце бешено колотилось в груди.
 Наконец, она выдохнула сухим ртом приглушённые звуки:
- Зачем ты пожаловал? Тебя что, бабушка Паша привела или...? Мы ведь тебе не нужны! Мной ты ещё мог пользоваться, а он – она кивнула в сторону Коленьки -  он тебе одни заботы принесёт! А ты не привык заботиться о других. Главное, тебе было бы хорошо!  Год без тебя прожили, и ещё  будем жить... как-нибудь. Ну, зачем ты душу мне бередишь?
Последние слова вырвались надрывно, с плачем: по щекам Алины текли слёзы, горькие от отчаяния и боли.
- Пойдём, Алина, не устраивай здесь концерта!  Дома поговорим. Мы забираем вас... к себе ... в село.
Семён взял оставленную медсестрой сумку и, не оглядываясь,  стал спускаться по лестнице. Алина шла за бабушкой Пашей, а в ушах звучало: «Мы забираем ...вас! Мы... мы... мы.  Не « я», а «мы». Значит, это работа бабушки Паши. И, значит, что может измениться? Что?»
...Так Алина попала в семью Семёна. С первых дней её присутствия там она поняла, что настоящей семейной жизни с Семёном у неё не получится. Он не проявлял никакого чувства к сыну, не уделял ему времени, да и с Алиной обращался без особых, таких желанных для неё ласки и заботы. Пенсии бабы Паши хватала на немногое. Старая женщина страдала от несложившихся отношений её внука с Алиной, от постоянного денежного недостатка, от невозможности купить для слабенького Коли столь необходимых для него масла, мяса, фруктов. Семён привык не работать и, чтобы избежать «назойливых наставлений» бабуш-ки и Алины, просто уходил из дома и проводил время с такими же беспечными бездельниками как он сам.
Когда он возвращался, Алина, выплёскивала на него всю свою боль с криком и слезами, упрекая его в том, что он изломал всю её жизнь, сделал несчастной и лишил надежд на будущее. « Как я могла только влюбиться в такого олуха и шатуна! Ты не способен ни на что доброе. Из тебя не получился ни друг, ни  отец! Ты даже свою бабушку  ни во что не ставишь! О, чего бы я только не отдала, чтобы никогда не встречать тебя  на своём пути! Ненавижу всем существом тебя, нена-а-вижу-у!» - кричала она ему в лицо, тряся его за плечи. Он же бросал в ответ грубое, неприличное слово, отталкивал её от себя и уходил в другую комнату или снова покидал дом.
 Баба Паша часто молилась, испрашивая у Господа сил для себя и разума для молодых, не находящих друг для друга добрых слов. Посещая Дом молитвы, просила сестёр молиться за Алину, Семёна и Коленьку. Звала и Алину с собой, но та, находясь в постоянном раздражении, отказывалась, объясняя, что никого не хочет обременять своими бедами и всё понесёт сама. Она уже давно престала читать Слово Божие и молиться. Только иногда в её памяти всплывали слова Ольги Андреевны, сказанные ей в больнице: «Алина,  ищи Господа. Он даёт силы в нашей земной, жизненной борьбе. Никому не воздавай злом за зло. Зло разрушает души и прежде всего - твою собственную». Но теперь они звучали откуда-то издалека, словно старое запоздавшее эхо, и исчезали, словно дым, так и не пробившись в забаррикадированную ненавистью и страданиями душу. Зародыш духа медленно и неохотно умирал, так и не родившись в израненном Алинином сердце.
В таком отчаянии от полного  неустройства прошёл год. Алина металась: к какому выбору придти? Сохранить отца для сынишки, жертвуя своим желанием стать чтимой женщиной и любимой женой, имеющей нежного и понимающего мужа или же ос-тавить все, до сих пор кончающиеся неудачей   в достижении  желаемого и уйти с глаз долой от Семёна, который продолжал жить так, будто бы и не было ни  её, ни Коленьки. Алина видела, как бьется баба Паша в своих стараниях помочь ей и поддержать хоть как-нибудь здоровье Коли, который всё еще оставался худеньким и слабеньким. А как часто она увещевает Семёна, пристыжая его в бездействии и пренебрежении к Алине и ребёнку!   Замечала, как баба Паша слабеет день ото дня, взяв на себя непосильную заботу о внуке и его  несостоявшейся семье. Нужно было что-то начинать делать, и Алина, укоряющая Семёна за то, что он ни рубля не принёс в дом за всё это время, решила начать зарабатывать сама. От соседки она узнала, что один владелец большого поля нанимает работниц для  прополки и последующей уборки урожая, но с условием, чтобы жить там же, на поле, в палатках.  В этом Алина увидела возможность уйти из дома с  оправдывающей целью: заработать деньги для пропитания в грядущую зиму. Она попросила бабу Пашу позаботиться о Коле, и, когда та согласилась, заявила Семёну, что уходит на три месяца на полевые работы. Тот в ответ цинично бросил: «Давно пора, а то сидишь на шее у бабули!».
Алина, словно озверев, бросилась на него и сильным ударом кулака сбила его с ног, переступила через него, крикнув жутким, шипящим голосом: «Да пропади ты пропадом!» - и ушла  в комнатку, где спал сынишка. Обессиленная от собственного гнева и безысходности, она лежала на полу и плакала, что-то шепча безадресное в пустоту чуждой, бедной комнатки, где каждая вещь ей казалась зловещей, причиняющей боль и страх. Ранним утром с опухшими глазами, она собрала свои немногие вещи в старую наволочку, поцеловала спящего Колю и вышла из дома без завтрака, без сожаления, без желания вернуться сюда снова.
Алина шла к краю пропасти, не сознавая, что делает первые страшные шаги к разлуке с сыном и с  той собою, в душе которой ещё теплились, хотя и едва, чистые побуждения и добрые желания.
И враг  человеческих душ неотступно шёл за нею, подталкивая бедную Алинину душу в хитросплетенные сети уловления, где она испытает  ещё большую боль, усугубляемую грехом плоти.
                ***
Валя шла в гости. Райхан приходила в интернат и передала ей приглашение Берика на День его рождения. Когда Валя попыталась отказаться по причине, что ей нечего подарить имениннику, Райхан уверила смущенную  Валю, что её приход будет лучшим подарком для брата. И девушка, польщённая таким вниманием, согласилась. Через месяц ей исполняется шестнадцать! Скоро выпуск из интерната. Валя и радовалась и тревожилась одновременно: что её ждёт в ближайшем будущем? Она совсем потеряла всякую связь с матерью, да и не желала она с ней видеться, всё ещё нося в своей душе боль об отданном в неизвестные руки  Димке. Как он там, бедняжка? Скорее всего, не ведает ни родства, ни любви, ни семейной ласки. Как беспечная кукушка, наша «мамочка» подложила в чужие гнёзда своих деток и бродит по свету, ища призрачного счастья в обнимку с «зелёным змием». Как трудна жизнь!» - с печалью думала Валя, приближаясь к многоэтажному дому и отыскивая взором подъезд, номер которого ей назвала Райхан.
Поднимаясь на четвёртый этаж, Валя привычным движением поправила волосы, смахнув непослушные, пушистые колечки со лба  и в смущении остановилась у квартиры, где жили её новые знакомые. Немного оправившись от волнения, позвонила.  За дверью не было слышно ни звука. Она позвонила снова. Тишина! Бросив взгляд на клочок бумаги, где значился адрес, Валя убедилась, что номер квартиры соответствует написанному   и в недоумении снова нажала на кнопку дверного звонка. Наконец, послышался звук снимаемой цепочки, и дверь медленно приоткрылась. В проёме двери она увидела Берика, одетого  в спортивный костюм. Он улыбнулся Вале и, ничего не говоря,  поманил её за собой.  Несколько обескураженная, Валя вошла в затемнённый коридор квартиры и остановилась. Берик уже скрылся в гостиной. В квартире стояла абсолютная тишина, что ещё больше встревожило девушку: а где же Райхан, родители, гости?
- Ну что же ты не проходишь?  Входи, Валюша, в наши апартаменты, - раздался чуть приглушённый голос Берика.
 Девушка вошла в зал и увидела накрытый стол для двух персон и сидящего на диване Берика.
- Что э-это значит, Берик?  П-почему нет больше никого? – от растерянности Валя стала заикаться.
- Я хочу мой День встретить только с тобой. Разве ты будешь против, Валечка? Или нам нужен ещё кто-то, чтобы почувствовать себя счастливыми?
Берик подошёл к Вале и, ласково обнимая её за талию, повёл к столу. Девушка смущённо отстранилась от него:
- Не надо, Берик. Я не ожидала такого: почему Райхан не сказала мне о твоём решении? Это не честно! Я не хочу оставаться одна здесь...
- Ты не одна: я с тобою! Я ждал этой встречи, готовился. Ты мне очень нравишься, Валюша. – Берик взял девушку за руку,  - А если совсем прямо: я влюбился в тебя. Я люблю тебя – ты моя девушка!
Валя резко освободилась из его объятий и направилась к двери. Берик догнал её в коридоре, обхватил  обеими руками и, прижав к себе, стал покрывать её лицо поцелуями. Девушка отталкивала его локтями, пыталась увернуться, но он держал её цепко и обжигал  новыми поцелуями её лицо и  шею.
- Я тебя никому не отдам: ты – моя! –  дыша ей прямо в лицо, страстно шептал Берик. Валя попыталась крикнуть, но он, увлекая её в спальню, покрыл её вспухшие губы горячей ладонью...
  В интернат Валя вернулась около десяти вечера.  Вся «семья» смотрела фильм, в коридоре было тихо. Валя прошла в комнату, ополоснула лицо холодной водой из-под крана и легла в постель. Она не могла ни о чём думать: её разум, словно отключился от реальности. Сжавшись в комочек, девушка лежала, не шелохнувшись. Сомкнув опухшие веки, Валя, будто провалившись  в небытие, забылась в тяжёлом сне...
                ***
В актовом зале интерната собрались весь педагогический состав, обслуживающий персонал и все  интернатовские «семьи». Интернат провожал своих выпускников. В большую жизнь уходили девять девушек и двенадцать юношей. Всё выглядело празднично-прекрасным: много шаров и цветов, звучала музыка, напутственные речи воспитателей и  благодарные ответные речи ребят. Всем выпускникам были вручены сберегательные книжки со счётом в банке, который был положен туда на имя  каждого выпускника как денежная помощь на первое время.
После официальной части был праздничный обед с редкостными для этого места блюдами и тортами.  Все были очень довольны, вкушали пищу за разговорами; обещали посещать интернат, только уже в качестве гостей, и не забывать друг друга.
Все выпускники уже знали, где они будут жить и чем заниматься в скором будущем: общежитие и получение дальнейшего образования в техникуме были предусмотрены для выпускников интерната в программе заботы о детях, пребывающих под опекой государства.  Но так как наступили летние каникулы,  выпускники были вольны сами выбрать место своего жительства на летний период.
Валя решила жить у Ольги Андреевны. На прошлой неделе она была в гостях у неё дома.  Ольга  Андреевна познакомила Валю  со своим мужем Виктором Савельевичем. Они оба и предложили ей жить у них на полном их обеспечении столько, сколько пожелает она сама. Конечно же, Валя согласилась с радостью: жить в «своём» доме было мечтой каждого интернатовца!   
  Валины новые опекуны сходили с ней  на базар и купили  ей обувь, выходную одежду и халатик для дома. Вале понравился большой огород, на котором красовались аккуратные грядки с помидорами, луком, редиской, свеклой, огурцами. Она проявляла искренний интерес ко всему домашнему хозяйству: работала на огороде, училась готовить разные блюда, проводя время на кухне  с Ольгой Андреевной, кор-мила курей и утят – во всём она находила радость и чувствовала себя вполне счастливой. Но время от времени она становилась задумчивой, и на её лицо ложилась тень неведомых для Ольги  переживаний. Ольга молилась о «своей девочке» и не торопилась задавать вопросы, чтобы не спугнуть душу Валюшки, ожидая, когда та сама ей поведает о своих тревогах. Однажды ранним утром Ольга  вышла в огород и ус-лышала странные звуки. «Что это может быть?  Словно кто-то плачет... там за абрикосовыми деревьями. – Ольга  пошла по тропинке между грядками на странные звуки и увидела...  Валю. Та сидела на корточках с маленькой лопаткой в руках перед,  видимо, только-то  взрыхлённой кучкой земли. Лицо девушки было мокрым от слёз.
- Валюша, что ты здесь делаешь... такую рань?  Ты что плачешь? Что-то случилось? – Ольга склонилась над девушкой и заглянула в её глаза:  они отражали   то ли страх, то ли испуг.
- Нет! Нет, ни-и-че-го, Ольга Андреевна. Всё нормально, - неуспев договорить, она напряглась, пытаясь сдержать какой-то внутренний акт, но не смогла. Девушку вырвало. Ольга взяла Валю за плечи, легким усилием понуждая её подняться:
- Тебе плохо, тебя рвёт, Валюша. Как же ты говоришь – «всё нормально!». Пойдём в дом. Тебе нужно прилечь. Я дам тебе чай с лимоном – это хорошо при расстройстве желудка.
Валя шла впереди Ольги Андреевны, напряжённая словно струна. Уложив девушку, Ольга приготовила напиток и подала ей:
- Выпей, милая, тебе станет лучше. Я посижу с тобой.
Ольга положила свою руку на руку девушки и, закрыв глаза, тихо помолилась, призвав Имя  Небесного Врача.
Валя взяла стакан и поднесла его к губам, но новый порыв рвоты не позволил ей сделать и глотка.
Она зажала рот рукой и с усилием подавила рвотный рефлекс, расплескав немного чая на диван. Успокоившись, она извинительно произнесла:
- Ольга Андреевна, я не могу ничего пить ...и есть с утра. Простите меня... за разлитый чай.
- Ничего, Валюша. Это мелочи. И давно это с тобой? Не хочешь ли ты поделиться своими переживаниями?
- Мне стыдно, Ольга Андреевна, но я... я не виновата. Он  сильный, и я не смогла справиться с ним. Помните, я говорила вам о Берике. Он пригласил меня на день рождения. Я тогда жила ещё в интернате. У него дома не было никого - только он и я. И тогда это ...это случилось. Я, думаю, ...я беременна. Поэтому меня тошнит...
Ольга молчала, медленно поглаживая руку девушки. «Бедные дети... Сначала Дина, теперь Валя. Как помочь им, Господи? Как уберечь их от страданий и новых бед? Что ожидает этих юных девочек, ненаученных хранить себя и поступать осторожно в мире, полном опасностей и лукавых неожиданностей?» - Ольга вздохнула.
- Если вы хотите, я уйду от вас. Я не хочу, чтобы вам было неловко ...за меня.
- Нет, Валюша, это не выход. Куда ты пойдёшь? Скажи, твой... этот Берик знает о том, что у тебя будет ребёнок? Ты виделась с ним ещё... после ...?
- Он знает.
- И что он тебе сказал? Ребёнок – не кукла,  он требует много времени и заботы родительской.   Он готов принять на себя такое?
- Я не спрашивала его. Я не хочу, чтобы он...
- Чтобы он, что? Чего ты не хочешь? Валюша, мы много с тобой говорили о грехе. Грех подстерегает человека всюду. Господь Иисус взял на Себя грехи наши, пойдя на крест и там прибив их навечно. Каждый человек, доверившийся Спасителю и поступающий по заповедям Его, храним Самим Богом. Я хочу, чтобы ты поняла, что без Господа, знающего все наши жизненные повороты, мысли и дела, ни кто: ни ты, ни я – не способны определить, что с нами может случиться в той или иной ситуации. Ты пошла на День рождения к «своим друзьям».   Кажется, что тут может быть плохого? Но оказалось, что это вовсе не друзья. И самое плохое случилось! Я могу с уверенностью сказать, что ты пошла в тот день без своего Хранителя - без чтения Библии и без молитвы.  Помнишь, мы молились с тобой, и ты просила прощения и обещала Господу всегда Его слушаться. А это значит, ничего не предпринимать без Его совета и водительства.  В тот день ты просто оставила Господа за дверью своего сердца. Ты вручила свою судьбу в чужие, недобрые руки. Я очень прошу тебя, приведи Берика в Дом молитвы – я хочу поговорить с вами обоими. Завтра урок «Аваны». После него мы сможем поговорить. Ну, как, Валюша, по душе ли тебе моя просьба?
- Я по-о-попробую, Ольга Андреевна. Спасибо вам, что вы не сердитесь на меня. Мне очень сты-ы-дно.
Валя закрыла лицо руками и уткнулась в колени Ольги. Её худенькие плечи вздрагивали от приглушённых рыданий. Ольга не мешала ей плакать: слёзы облегчают душевный груз. Но снимает его только Истинный Освободитель Христос Иисус. Именно с Ним сейчас говорила Ольга о беде этой одинокой в целом мире девочки, не знавшей маминых наставлений и её заботливой ограды. Девочки, так  рано и быстро нырнувшей  в бурлящий поток, увле-кающий в греховную круговерть мира.