Дождь и жизнь

     …Раньше я не любила дождь. А вот сегодня, едва проснувшись и лежа с закрытыми глазами, услышав перестук капель по подоконнику, почувствовала, как встрепенулось сердце, и грудь затопила теплая волна радости: я дома, для меня наступил новый день, я слышу шум дождя и даже ощущаю его запах, ни с чем не сравнимый аромат свежести, проникающий в комнату сквозь приоткрытую форточку. Моя кровать стоит возле окна, поэтому, открыв глаза, я вижу стекло, заливаемое потоками воды, а сквозь эту прозрачную, движущуюся и сверкающую пелену проступает силуэт березы, растущей под окном, с первыми маленькими зелеными клейкими листочками. Весна, начало новой жизни… Удивительно, как остро начинаешь воспринимать жизнь во всех ее проявлениях, когда знаешь, что самой тебе жить осталось всего ничего, может несколько недель или даже дней. Еще вчера у меня не было такой остроты восприятия, но была надежда, еще вчера я не любила дождь, но у меня была надежда, еще вчера я была в больнице, но у меня была надежда. А сегодня… Сегодня я проснулась у себя дома, и, хотя теперь у меня нет надежды, зато есть возможность наслаждаться каждой отпущенной мне минутой жизни.
      Боже мой, как же я рада, что уже не будет больше ненавистных мне капельниц, после которых меня выворачивало, и не было сил даже приподняться на кровати, не будет бесконечных процедур, обходов и консилиумов врачей, которых, не смотря на мои возражения, где-то находил и привозил мой муж. Не будет этого множества фальшиво-жалостливо-сочувствующих лиц медицинского персонала. Не будет разных бабок и целительниц, к которым обращался мой муж после очередного, не принесшего улучшения курса химиотерапии, шепчущих заговоры, машущих вокруг меня вениками из непонятно каких трав и заставляющих пить бесполезные целебные порошки и отвары. Остались только уколы морфия, или как он там точно называется, которые будет делать приходящая медсестра. Сережа был настроен сам делать уколы, но я настояла на медсестре, не хочу подвергать его пыткам и выслушивать мои стенания с просьбами сделать укол пораньше, я наслушалась этих криков в больнице, они были слышны даже через стены. Завися от чужого человека, я постараюсь держать себя в руках хотя бы ради детей и мужа. Они и так уже настрадались…
       За размышлениями я сразу не заметила, что дождь закончился и теперь мокрое стекло переливается в лучах восходящего солнца, а из форточки слышны птичьи трели. Мне осталось всего несколько минут в одиночестве наслаждаться теперь уже солнечным утром, потом придет Сережа, чтобы помочь мне привести себя в порядок, а потом мы будем завтракать в моей комнате, я постараюсь даже сидеть в кровати и улыбаться, создавая для Пети и Павлика иллюзию обычного семейного завтрака. Они знают, что мама сильно болеет, но вся правда им неведома, чему я несказанно рада, потому что даже друзья меня стали раздражать, они этого не осознают, наверное, но при виде меня, их лица, не смотря на попытки вести себя как обычно, становятся скорбными и виноватыми. Как хочется иногда крикнуть: «Да не делайте вы таких лиц, я еще не умерла, со мной еще можно общаться и, хотя я смертельно больна, я осталась прежней Ирочкой и мне нужна не жалость, а дружба и любовь!»
       Я не услышала, как отворилась дверь, зато сразу почувствовала, что я не одна, что он здесь, рядом, мой Сережа, целует меня и желает доброго утра. Я смотрю в эти глаза и вспоминаю, как четырнадцать лет назад мы познакомились на съемках. Я шла по дорожке вдоль гостиницы, когда вдруг сверху раздался голос: «Девушка, вы такая красивая, я хочу с вами познакомиться, подождите, я сейчас спущусь!» Подняв голову, я увидела на балконе пятого этажа мужчину, который настолько сильно перегнулся через перила, глядя на меня, что можно было подумать, что он сейчас спрыгнет. Я махнула ему рукой и заторопилась на съемочную площадку, был первый день съемок, и я решила придти пораньше, чтобы успеть загримироваться и познакомиться с режиссером. Спустя час, войдя в павильон, первым, кого я там увидела, был тот самый мужчина с балкона, оказавшийся режиссером. Так и начался наш роман, закончившийся спустя два месяца свадьбой. Хотя нет, почему закончившийся, он не закончился, а продолжается до сих пор, не смотря на прошедшие годы, рождение двух сыновей и все испытания, выпавшие на нашу долю в последние полтора года. В его глазах светится все та же любовь, только теперь в них поселилась еще и печаль. Но с этим я уже ничего поделать не могу, поэтому, когда он берет меня на руки, чтобы отнести в ванную, я, крепко обнимая его за шею, шепчу на ухо как раньше: «Хочу мороженого…»