Глава 2. Кого по осени считают?

Итак, молодой человек, вошедший в Тройск по Новоугрюмской трассе, оказался в самой южной его части. Даже самый ленивый при первом пересечении городской черты мог догадаться по многочисленным плакатам и вывескам, что в Тройске намечаются два важных события. Первым из них были предстоящие выборы в местную думу. Второе событие, о котором путешественник знал заранее – перепись населения. Поскольку наш герой был далеко не ленивым, а скорее даже наоборот, весёлым и изобретательным, то два этих события не только обратили на себя внимание посетителя города, но моментально родили в его голове великолепную комбинацию.
Отвлекшись от мыслей о сложных родственных связях, стоит сказать пару слов о самом ходоке. Имя молодого человека было Андрей Бендер. Он оказался прямым потомком знаменитого великого комбинатора, воплощавшего в жизнь свои превосходные планы чуть меньше сотни лет назад. Тяга и способность к комбинированию не затерялась с годами и не заплутала в нисходящих ветвях генеалогического древа семейства Бендеров. Тем более что кормиться чем-то было нужно, а более удобного и честного способа, чем зарабатывать на комбинировании, для такого способного юноши, как Андрей Бендер просто невозможно было выдумать. Вот и на этот раз способность к блестящим, гениальным, но в то же время поражающим своей простотой, идеям дала о себе знать. Сегодня был первый день переписи, о чём извещал длинный плакат, протянутый поперёк всего главного тройского проспекта. Вдохновение Андрея усилилось ещё и после того, как через несколько минут после рождения прекрасного плана он встретил первого переписчика. Переписчик носил шарфик с круглыми символами, изображающими, по-видимому, всё население России, которое ему и его коллегам предстояло переписать, носил с собой папку, в которой находилось несколько автоматических ручек и заготовленные бланки с вопросами. Бендер тоже носил шарфик, правда, не только без круглых символов, но даже наоборот – с квадратами, изображавшими нечто похожее на шахматную доску (очевидно, в память о неудачно проведённом когда-то его прадедом сеансом одновременной игры на 160 досках). Автоматических ручек и бланков у Бендера тоже не было. Но потомка великого комбинатора это мало печалило.
- Во-первых, - рассуждал он, - во всякой приличной квартире всегда найдётся хоть одна ручка и тем более лист бумаги. Во-вторых, так даже будет легче работать. Правдоподобнее выйдет.
Во время этих рассуждений новоявленный переписчик дошёл до какого-то административного здания и, не затрачивая драгоценного времени на чтение вывески с названием учреждения, вошёл внутрь. Сразу же, в фойе ему бросились в глаза два плакатика, в очередной раз угрожавших стране предстоящей переписью. Только размер плакатиков уже был не уличный, а такой, что, свернув настенную аппликацию в четыре раза, её легко можно было спрятать в любой, даже самый безнадёжный по размерам карман. Андрей потолкался минут пять в фойе, огляделся и заметил, что место контролёра на проходной совершенно наглым образом пустует напоказ всем входящим. Воспользовавшись этим благоприятным обстоятельством, Бендер интеллигентно прошёл через проходную, остановился у маленьких плакатов и двумя уверенными движениями руки обнажил стену административного здания под ними. Не посчитав нужным испытывать удачу дольше, чем того требовали обстоятельства, Андрей вышел из здания на центральный проспект, нашёл вскоре какой-то небольшой парк, несколько углублённый от всех главных улиц города, и принялся за работу. Художественными способностями, как и прадед, Андрей не отличался, но суровая жизнь изредка заставляла его искать в себе вольного творца.
Через полчаса в квартиру одной из многоэтажек позвонили. Тут нам придётся снова ненадолго углубиться в прошлое и проследить за историей российского народа в последние сто лет. Ни для кого не секрет, что за последний век города получили мощнейшее развитие. Вся интеллигенция деревень переместилась в города мелкие, провинциальные. Вся интеллигентская прослойка малых городов уехала в города большие, заметно притеснив там коренных жителей. Не исключением был и Тройск. Как уже было упомянуто выше, в последние годы Тройск стал одним из самых динамично развивающихся городов, что послужило причиной наводнения здесь мелкой провинциальной интеллигенцией. Однако, наряду с растущей урбанизацией, вытесняемые переселенцами из своих столиц, в города помельче двинулись светила науки и искусств Москвы и Петербурга. Одним из них был житель квартиры девятиэтажного дома по улице имени адмирала Нахимова, в которую наугад позвонил переписчик Бендер.
Глазок в деревянной, обитой кожей двери приоткрылся и, опережая все возможные излишние вопросы жильцов, Бендер ответил сухо, чётко, но с уважением ко всем переписываемым в голосе:
- Перепись населения.
- Перепись? Отлично! – ответил, отпирая замки и защёлки восторженный голос из-за двери, - Населения, говорите? Прелестно! – дверь, наконец, отворилась, и перед жильцом предстал молодой переписчик в кепке и шахматном шарфике. В подтверждение достоверности того, что он пришёл не за чем иным, как за тем, чтобы переписать всех проживающих в квартире, по краям шахматного шарфика булавками были пристёгнуты два неправильных бумажных круга с символом начавшейся переписи.
- Что ж, приступим сразу? – холодно поинтересовался Андрей.
- Обязательно приступим, конечно, - отвечал вдохновлённый неизвестно чем, пухленький хозяин квартиры.
- Тогда первый вопрос… - начал Бендер. – Ах, да, запнулся переписчик. Видите ли, со мной произошло несчастье. Сегодня утром мне пришлось переписывать в неблагополучном районе…
- Что вы говорите! – восторгался хозяин. – Это замечательно!
- Так вот, - Бендер наполнил глаза печалью и обидой, - на меня напали.
- Восхитительно! – восклицал пухленький человек, - Это очень забавная история, продолжайте, пожалуйста!
- На меня напали, избили и отняли все документы. Вот видите, - переписчик поднял один конец шарфа с помятым кругом-символом, - даже рабочий костюм повредили.
- Очаровательно! Народ совсем не уважает представителей власти! – восхищённо возмутилась первая жертва переписи.
- Совершенно не уважает! – с горечью в голосе за всех переписчиков подтвердил Андрей. – Если у вас найдётся лист бумаги и ручка, ну или совсем небольшой карандаш, я буду вам очень благодарен, - Бендер просяще посмотрел на квартиранта.
- Обязательно найдётся, - засуетился и без того беспокойный человек, - одну минуту, будьте здесь, никуда не уходите, сейчас всё сделаю.
«Что ж, - подумал Андрей, оглядывая окружающую обстановку, - удачное начало. Этого можно переписать». Взволнованный хозяин появился через минуту перед Бендером с карандашом и чистым листом бумаги.
- Пишите, - начал он, опережая первый вопрос переписчика, - Автандил Вениаминович Изнуренков, свободный искусствовед.
Это было второе удивительное совпадение, коих ещё немало будет в нашем повествовании. Дело в том, что знаменитый предок великого переписчика и чуть менее известный предок Автандила Вениаминовича уже встречались восемьдесят лет назад в Москве. Свободный искусствовед был прямым наследником в третьем колене одного из владельцев стула мадам Петуховой гамбсовской работы, а именно, Авессалома Владимировича Изнуренкова. И вот теперь, по прошествии почти целого века, в лице своих внуков и правнуков они снова свиделись.
Андрей, продолжая разыгрывать бюрократа, аккуратным почерком вывел на чистом листе полное имя хозяина квартиры и его должность.
- И что, много нынче платят представителям вольной мысли? – поинтересовался Андрей в рамках анкетных вопросов.
- Отлично платят! – гаркнул Изнуренков, но тут же осёкся, поняв, что неуместно проявил свою восторженность, - то есть на жизнь хватает, - добавил он тихо.
- И всё же, сколько именно, - настаивал переписчик, - это в интересах государства, вы же понимаете. А то переписчиков нынче совершенно не уважают.
- Пятнадцать, - с непривычной для себя лаконичностью и шёпотом ответил переписываемый. Но Андрея этот ответ не удовлетворил, и он продолжал сверлить Изнуренкова выпытывающим взглядом, не нанося никаких записей на импровизированный бланк.
- Ну хорошо, двадцать пять, - не выдержал напористого взгляда Автандил. Бендер продолжал молча впиваться глазами в собеседника.
- Может, товарищ переписчик, мы договоримся, а? – заискивающим полушёпотом вопрошал представитель волной мысли, и вынул откуда-то из-под полы тысячу рублей.
- Это что же, - спрятав в карман поношенного пиджака синюю бумажку, возмутился Бендер, - взятка должностному лицу? Скрываем свои доходы от государства?
Склонность к даче взяток должностным лицам в семействе Изнуренковых была потомственной. Помнится, одному только Остапу Авессалом Владимирович дважды предлагал взятку. И вот теперь история повторилась.
- Так сколько всё-таки? – сурово спросил Бендер.
- Пятьдесят, - совсем огорчившись и растерявши прежнюю возбуждённость, сознался Изнуренков. Но тут же поспешил оправдаться. - Это  в лучшие дни. Сами понимаете, профессия свободная, бывает и совсем ничего не плотют…
- Вот что, - перебил словесную трель кающегося Автандила Вениаминовича представитель государства, - я вам говорил уже, что на меня напали. А костюм казённый, мне за него отчитываться. Вы ведь преданы государству, гражданин Изнуренков?
- Существую сочувствующей власти. То есть сочувствую соответствующей власти. Нет, соответствую… - дальше искусствовед понёс совершеннейшую чепуху, пытаясь доказать свою преданность государству.
- Так вот, дорогой друг, - прервал его выпады Бендер, - если бы вы оказали посильную финансовую помощь пострадавшему за государственные интересы…
Изнуренков уже давно забыл о тысяче рублей, ловко приватизированных Бендером, и, дабы переписи не стало известно более о его нечестных доходах, поспешил откупиться ещё раз в рамках посильной помощи государству, вручив Андрею ещё две тысячи.
- Извините, больше не могу. Зарплаты в этом году маленькие совсем.
И долго ещё напуганный Автандил Вениаминович рассуждал о финансовом кризисе и о причинах ненужности своей профессии, а Бендер уже звонил в другую квартиру. По истечении небольшого промежутка времени дверь отворилась. Хозяин квартиры, увидавший на шарфике Бендера символы переписи весьма удивился такому обстоятельству.
- Вы тоже переписчик будете? Что ж вы так неорганизованно работаете? Во всём власть виновата!
- Ну что ж вы так, товарищ, - анализируя наскоро сложившуюся непредвиденную ситуацию, обиделся Бендер, - опять власть! Ну бывают накладки, никто ж не застрахован от ошибок, - защищался Андрей, приняв решение рискнуть и взглянуть на опередившего его переписчика. – Так вы позволите мне пообщаться с коллегой?
- Общайтесь, - недовольно кинул хозяин и направился в комнату звать первого представителя ненавистной власти. Первый представитель вышел в коридор и, завидев Бендера, вдруг засуетился:
- Я, пожалуй, пойду, накладочка действительно вышла. Вы уж тут за меня доработайте, а я покуда на другие адреса сбегаю. Вы внизу были уже? – деловито зачастил, чуть было не сорвавший все планы Андрея, человек. На переписчика он, как и Бендер, походил мало, у него даже не было шарфика со значками. Прямой потомок великого комбинатора мгновенно вник в суть происходящего.
- Извините, товарищ, мы, пожалуй, оба пойдём, - крикнул он скрывшемуся в комнате хозяину и вцепившись при этом в рукав пиджака первого переписчика.
- Да вы оставайтесь, коллега, я ещё не закончил, - пытаясь высвободиться из сильных объятий Бендера, молвил незнакомец.
- Нет, мы пойдём, - с этими словами дверь квартиры с силой захлопнулась, а переписчики вышли на улицу, будто старые добрые друзья, которые немного подвыпили по поводу встречи, крепко держась под руки. В этот момент из открытого окна квартиры, где перепись не была окончена, донёсся крик:
- Караул! Мошенники! Держи их! Ограбили!
- Кажется, это нам такая честь, - заметил Бендер, - давайте в тот двор. И не вздумайте бежать от меня, учтите, я отличный спортсмен, у меня к вам ещё есть разговор.
И коллеги рванули в ближайший закоулок, где и скрылись из виду жителей большой, так и не переписанной в тот день многоэтажки.
***
Игорь Александрович Целиковский умел и любил считать. Для того чтобы подчеркнуть это своё замечательное свойство, он носил на худом старческом лице важные усы и козлиную бородку, всем свои видом сообщая окружающим о готовности произвести в голове самую сложную математическую операцию. Правда вот, окружения у Игоря Александровича не было. Он был умён и скромен, и занимал всю жизнь должность главного бухгалтера на Тахте. Он имел свой отдельный кабинет и допускал к себе сотрудников только по рабочим вопросам. Вне работы Игорь Александрович ни с кем не общался. И у него на это была своя причина. У всех бухгалтеров, главных и не очень, есть один, но, безусловно, главный недостаток. Они могут проводить финансовые махинации. А поскольку Целиковский был бухгалтером умным, да к тому же ещё и главным, он проводил такие махинации в большом количестве с большим интересом и изобретательностью, даже с любовью. Поэтому по вечерам, возвращаясь домой, главбух Тахты ужинал и начинал обдумывать все детали придуманной им афёры или же сочинял новую. На следующее утро, в своём кабинете он воплощал рождённое за вечер в жизнь. Сорок лет работы на одном месте и на одной должности позволили Целиковскому вникнуть во все тонкости экономической жизни предприятия, а также изучить все, самые мелкие опасности, которые могли подстерегать гениального счетовода. Поэтому за всё время своей службы Игорь Александрович не только ни разу не попался, но напротив, был поощрён многочисленными премиями, наградными листами и грамотами, в том числе «За выслугу лет» и «За добросовестную службу». И только сам Целиковский воспринимал эти награды, как стимул к дальнейшему совершенствованию своих противозаконных деяний.
В то злосчастное утро, когда на Тахте стали происходить страшные события, Игорь Александрович встал необыкновенно рано. За два часа до выезда служебного автобуса он посетил тройский банк и вышел оттуда с бумажным пакетиком. После этого главбух вернулся к себе домой, произвёл с пакетиком какие-то, одному ему известные, операции и, не обнаружив дома надёжного места для своего имущества, вышел, озарённый гениальной идеей на остановку. На невзрачный вид пакетика никто в автобусе не обратил внимания, и пакетику, как и его владельцу, удалось благополучно выбраться за город и проникнуть на территорию Тахты. Дождавшись обеденного времени, Игорь Александрович, не ведающий ещё ничего о новых специалистах-консультантах и о таинственном исчезновении товарища Казаченко, вышел из своего кабинета. С Целиковским это случалось крайне редко и могло означать только то, что он собирается совершить что-то очень важное и значимое. Вот и сейчас Целиковский вышел из кабинета вовсе не для того, чтобы отобедать, как это привыкли делать все тахтовцы. Бухгалтер осторожно прошёл в ту часть завода, где находились исследовательские лаборатории, бесшумно отворил дверь одной из них, беспечно оставленную незапертой обедающими работниками и в два шага очутился возле старого сушильного шкафа. Шкаф давно не выполнял своих прямых функций, но Игорь Александрович вот уже несколько лет использовал его и находил шкафу самое далёкое от сушки применение. Когда-то давно, ещё при старой власти, в сушильном шкафу сгорел нагревательный элемент. Новый элемент был выписан из Москвы, но пока заказ шёл до столицы, а потом обратно до Тройска, власть сменилась, и, приобретённый на казённые деньги, прибор бесследно исчез на просторах распавшейся страны. С этой пропажи Игорь Александрович сделал себе сто миллионов новыми деньгами, а шкаф так и продолжал осиротело стоять в лаборатории без работы. Прошло шесть лет, и экономический дефолт превратил сто миллионов Целиковского в сто тысяч, но зато, играя на произошедшей деноминации, Игорь Александрович разбогател ещё на полмиллиона, уже деноминированными рублями. Так что, в активе главного бухгалтера Тахты имелось как минимум шестьсот тысяч, не считая навара на более мелких операциях. И сегодня старый сушильный шкаф, подаривший когда-то скромному счетоводу одну из первых крупных сумм, должен был послужить ещё раз. Десять лет назад в лаборатории был установлен новый шкаф, а прежний стоял на своём месте, потому что рабочие отказывались вывозить шкаф на утилизацию без дополнительной платы.
Итак, Игорь Александрович очутился возле нефункционирующего сушильного шкафа. Осторожно приоткрыв его массивную дверцу, бухгалтер трясущимися руками положил внутрь на решётку, бывшую когда-то сушильной, пухлый бумажный пакет. Затем также осторожно закрыл дверцу шкафа, вышел в коридор, убедился, что все ещё обедают, вернулся в лабораторию и снова открыл шкаф. Убедившись, что внутри ничего не изменилось за последнюю минуту, Целиковский мягко прикрыл дверь лаборатории и уже через пару минут готовил к вечеру отчёт по расходам предприятия, который он должен был представить на общем вечернем собрании.
Подошло время вечернего собрания. Первыми в зале появились новые сотрудники. Они с интересом рассматривали окружающую обстановку, живо о чём-то переговаривались между собой и обменивались, по-видимому, мнениями о работе предприятия. Ближе к семи часам, на которые было назначено собрание, стали подтягиваться другие сотрудники. Начальство в лице господина Казаченко привычно задерживалось. Однако, как это обычно бывает со слухами, неизвестно откуда взявшиеся, они стали нарастать в толпе собравшихся. Совершенно неясно, откуда было произнесено первое слово «исчез». Потом гул среди работников треста усилился до жужжания футбольного стадиона, и по залу стали носиться совсем уж нелепые речи и обрывочные фразы о больших чёрных котах и рыжем гражданине. Сплетни подогревались ещё и тем фактором, что главы треста по-прежнему в зале не наблюдалось. Наконец, инициативу в свои руки взял Артур Аристархович Ахмадуллин. Он давненько метил на место своего начальника, но сегодня особенно ему хотелось ответить Казаченко за утренний поступок. Хлопая в ладоши, Артур Аристархович привлёк к себе внимание сотрудников и начал собрание.
- Ввиду отсутствия по непонятной причине нашего уважаемого Михаила Юрьевича, - заговорил он с явной неприязнью в голосе, - осмелюсь взять полномочия председателя собрания на себя. Итак, на повестке дня, - продолжал Артур Аристархович, не поинтересовавшись у своих коллег, согласны ли они с его новой должностью, - первое – проделанная нами работа и премии за неё. Второе – представление новых специалистов и третье – экономический отчёт.
При словах «экономический отчёт» Целиковский почувствовал гордость за свои способности. Час назад он гениальнейшим образом свёл дебет с кредитом, выиграв на этом сведении тридцать честно заработанных тысяч.
- Итак, - вещал Ахмадуллин, - начнём с практической работы. В нашей лаборатории проделана огромнейшая работа, мы получили совершенно новый способ получения абсолютно нового получения. То есть соединения, - и ещё долго он, часто запинаясь от волнующей гордости, заходился в хвалебных речах, сводившихся к тому, что он, как руководитель лаборатории, несомненно должен быть поощрён за проделанную работу материально. Зал, уставший после нелёгкого трудового дня и утомлённый продолжительным ожиданием Казаченко перед собранием, дружно дремал. Встрепенулись тахтовцы, когда докладчик объявил о переходе ко второму пункту заседания и вызвал на сцену новых сотрудников. Раздались шумные аплодисменты. Первый специалист, тот, что был повыше, склонил голову набок и сделал рукой жест, просящий тишины.
- Что вы, господа, - начал высокий, - не стоит такого внимания. Я думаю, мы с коллегой вас долго не задержим. Видите ли, - обратился специалист по организационной части в клетчатом костюме к притихшей публике, - ваше производство налажено плохо.
- Отвратительно, - подтвердил второй специалист.
- Так вот, мы с моим коллегой, - клетчатый указал на толстяка, стоявшего рядом, - берёмся организовать совершенно бесплатно ваше производство за каких-нибудь пару суток.
В зале кто-то изумлённо и преданно зааплодировал.
- Да-да, господа, не удивляйтесь. Всего за пару суток. А то что это такое у вас творится – исчезают вдруг руководители прямо перед ответственным собранием, охранники совершенно не видят, кого надо пропускать, кого – нет, а у главного бухгалтера самым бесстыжим образом не сходится баланс.
- То есть, как это не сходится? – не выдержал всегда тихий и спокойный, но возмущённый такими речами сейчас Целиковский, у которого баланс сошёлся не далее как два часа назад, - что значит «не сходится»?
- Не сходится, не сходится, - подтверждающим тоном затараторил клетчатый. – Давайте-ка поглядим. Бегемот, - обратился клетчатый к толстяку, - будь так любезен, подай-ка баланс.
Толстяк вынул невесть откуда взявшуюся папку и передал своему коллеге.
- Так-так, поглядим-с, что тут у нас, - с любопытством раскрывая перед изумлённым Целиковским папку, протянул длинный гражданин, нацепивший себе на нос совершенно старомодное треснувшее пенсне.
- Граждане! – взвыл главбух, - это хулиганство! Откуда у вас моя папка?
- Ну вот, - не обращая внимания на вопли Игоря Александровича, спокойно объявил клетчатый, - так и есть: расходная статья на тридцать тысяч золотых превышает доходную. Ну, что я говорил, а? – И, обращаясь уже ко всей публике, резюмировал, - Вор ваш главбух и мошенник, товарищи, а мы честные специалисты по организационным вопросам.
Но тут из вновь зашумевшей толпы выделился чей-то голос:
- Это провокация! Вы не имеете права! Где доказательства? Целиковский – честный, порядочный работник! Он сорок лет уже…
- И накопил за эти сорок лет… - прервал голос того, кого длинный назвал Бегемотом, - товарищ бухгалтер, сами скажете сколько?
- Ч-что? Да какие накопления? Я не понимаю вас…
- А не хотите ли взглянуть на один презабавнейший шкафчик, господа? – весело воскликнул гражданин в пенсне, приглашая сотрудников Тахты следовать за ним. Всё происходящее страшно заинтриговало работников, и они не заставили долго упрашивать себя пойти за разоблачителем. Последний привёл всех, в том числе дрожащего главбуха, в знакомую уже читателю лабораторию.
- Приготовились, господа, сейчас будет фокус, - торжественно, точно опытный конферансье, объявил длинный и лёгким изящным движением открыл тяжёлую дверцу сушильного шкафа, сопровождая свои действия междометиями, как это делают все фокусники и факиры.
- Але-оп! – длинный извлёк из шкафа запрятанный утром свёрток с такой легкостью, будто выудил квитанцию из почтового ящика. Квитанция там действительно оказалась, только такая, каких не кладут в почтовые ящики. Содержание её было таково: «Выдано гр. Целиковскому И.А. 8 сентября 2010 г. 600 000 (шестьсот тысяч) рублей. Номер счёта 450632. Оператор Суслина». Далее следовали никому не нужные цифры, ссылки на документы, а также подписи гр. Целиковского И.А. и оператора Суслиной.
- Ворюга! – вдруг снова неясно откуда взялась мысль в толпе, переменившая подозрительность и недоверие к новым сотрудникам. Толпа тут же мысль подхватила, и, хотя никто своего положения значительным образом не менял, Целиковский почувствовал себя стоящим у доски двоечником против мрачной экзаменационной комиссии.
- Игорь Александрович, - наклонившись к покрасневшему уху бухгалтера, так, чтобы никто не мог слышать, прошептал Ахмадуллин, - здесь верно какая-то ошибка?
- Никакой ошибки, господа! – торжественно объявил клетчатый. – Все до копеечки, родные кровные, а, Игорь Александрович? – задорно подбодрил совсем уже поникшего Целиковского обличитель.
И ещё долго бы, наверное, продолжались обвинительные речи и горячие споры по поводу состояния главбуха Тахты, если бы внезапно в лабораторию не ворвалась милиция, которая непонятно как проникла на территорию. Впрочем, говорил ведь новый специалист, что охрана пропускает на завод кого попало. Целиковского увезли. Сотрудники ещё немного пообсуждали произошедшее и разбрелись поодиночке, направляясь к служебной автобусной остановке.
***
В южной части города, в одном из уютных внутренних двориков Тройска прогуливались двое молодых мужчин. Они ничего не говорили друг другу, они только что пробежали очень быстро пару километров, и теперь их организмам требовалось отдышаться. На это ушло немного времени, после чего первый, в кепке, пиджаке и шарфике с символом переписи на одном конце и булавкой, упустившей второй символ на другом, сурово обратился ко второму:
- Ну что, неудачное начало переписи?
- Я ни причём, - жалобно защебетал второй, - пока вас не было, всё нормально было…
После этих обвинительных слов Бендер сделал ещё более суровый взгляд, но от физических разъяснений сдержался.
- Так, значит, по-вашему, это я во всём виноват? Хотел бы я видеть, где б вы были сейчас, если бы я не зашёл вовремя в эту квартирку! Хватит прикидываться, кто вы такой?
- Витя, - сдался спасённый бегством, - Витя Шпингалет.
- Ну и что же вы, Витя, делали в квартире под видом переписчика?
- Переписывал… - слова Вити наткнулись на остро заточенный взгляд Бендера, и Шпингалет понял всю неправдоподобность сказанного. – Ну хорошо, я взял только шкатулку. Ну кто ж виноват, что они шкатулку у входа держат?
- Это низко, Витя. Низко и пошло, - наставительно говорил Андрей. – И что же в шкатулке? Надеюсь, не слиток золота? А то нам его трудно будет поделить. Да и с реализацией тоже проблемы возникнут.
Шпингалет молча открыл шкатулку и обнаружил там множество различных украшений.
- Дайте сюда, - Бендер вырвал украденное из цепких рук Вити и принялся оценивать содержимое ларчика. – Так, это серьги со стеклянными камешками. Алюминиевая цепочка. Часы, покрытые жёлтой золочёной краской. И это весь ваш улов? – усмехнулся комбинатор.
- Выходит, весь, - угрюмо согласился Витя.
- И из-за этого вам пришлось позорно бежать? И, кстати, мне вместе с вами! Мелко, Витя, мелко! Вот, - Андрей вынул из пиджака три тысячи, честно отнятых им у Изнуренкова, - учитесь! Клиент сам отдал мне эти деньги. И он не побежит теперь в милицию, не напишет заявление, и не будет орать на весь двор, что его ограбили. Конечно, три тысячи, - Бендер презрительно потряс бумажками, - это не миллион и даже не полмиллиона, но главное – честно. Запомните, Витя, если вы будете работать такими методами, так и будете всю жизнь считать население. В лучшем случае. А в худшем – оставшиеся дни до освобождения.
- Ну знаете, у каждого свои методы, - обиделся Шпингалет.
- И у каждого свой финал, заметьте! – резюмировал Андрей. – Это обычное дело, Витя, так сказать, особенности жанра.
- А я знаю ещё не переписанного товарища, так у него можно побольше умыкнуть, - ни с того, ни с сего, видимо, желая исправиться, зачирикал Шпингалет.
- Витя! Ну что за слова! Умыкнуть! Мы будет действовать абсолютно в рамках закона. Я, кажется, кое-что придумал. Ведите к следующему по списку, коллега!
И снова коварная судьба выкинула, казалось бы, маловероятное совпадение. Следующим по списку оказался не кто иной, как опозоренный полчаса назад Игорь Александрович Целиковский. Ничего не подозревающие коллеги позвонили, дверь отворилась. Встретил переписчиков высокий человек в пенсне:
- Перепись населения? – угадал он.
- Перепись, - твёрдо ответил Андрей
- Это не он! – шепнул на ухо Бендеру Шпингалет.
- Может у него брат есть? – шепнул Андрей.
- Нету. Он один живёт, да и не похож он на брата вовсе.
- Ну что ж вы, господа, в дверях-то мнётесь, проходите, - учтиво пригласил хозяин. Господа вошли, и что-то недоброе задело их сердца. Какой-то холодок прошёл по телу весёлого Шпингалета и даже по широкой спине опытного Бендера. Переписчики переглянулись и принялись за работу. Андрей поставил условие, что разговаривать будет сам, а Витя будет только делать вид, что записывает.
- Фамилия, товарищ? – задал Бендер первый вопрос.
- Коровьев, - ответил жилец и вдруг взял инициативу в свои руки. – Вы бы товарищи, лучше в другие квартиры шли. Мы тут понимаете, снимаем квартирку, так какой вам интерес нас переписывать?
- Я ж говорил, не он, - шепнул Шпингалет.
- Разберёмся, - канцелярским голосом ответил напарник. – Как же, товарищ, - обратился он к Коровьеву, - мы всех должны переписать…
- Фагот, - послышался низкий голос из соседней комнаты, - что случилось?
- Перепись населения, мессир, - снова с учтивой интонацией, казалось, в пустоту, сказал названный Фаготом.
- Так пусть не мешают мне работать, - отозвался раздражённый бас.
- Господа, ну ей богу, - умолял Коровьев переписчиков, - вы слышали – вы мешаете квартиросъёмщику работать. А то разгневается хозяин и будет всякая чертовщина твориться.
- Выкинуть их к чёртовой бабушке! – донёсся другой раздражённый голос. Но это был уже не бас, а мерзкий мяукающий скрип. – Азазелло! – Позвал голос, и в комнате перед остолбеневшими переписчиками появился коренастый рыжий мужчина в котелке и огромный чёрный кот.
- Сами уберутся, - недовольно пробурчал рыжий и сверкнул бельмом на левом глазу. Увиденное, как невероятная мистическая сила, заставило двух горе-переписчиков броситься вон из страшной квартиры. Друзья в миг слетели с пятого этажа по лестнице, пулей вылетели из подъезда и улепётывали, не замечая мелких препятствий на своём пути. Шпингалету даже удалось обогнать парочку автобусов, а Бендер снёс постройки на новенькой детской площадке, выстроенной на деньги местных депутатов в преддверии выборов. Не сговариваясь, беглецы наконец влетели в полутёмный одинокий подвальчик и только там смогли остановиться и перевести дух.