Двое под зонтом

Двое ехали в лифте молча, глядя сквозь металлические стены – в никуда. Каждый молчал о своём. Неловкую тишину поглощал лишь равномерный гудящий звук поднимающейся кабины. Секунды сливались в вечность, вечность пульсировала в висках.
Лифт плавно остановился, открыв двери на пятом этаже. Девушка выпорхнула бабочкой из кабины лифта и улетела в темноту коридора. Он поехал дальше.
***
Обледенелые разбитые ступеньки скалились ржавой арматурой. Он не спеша поднимался, касаясь замёрзшей рукой холодных перил, второй перебирал связку ключей в кармане старой «аляски».
«Хотя бы песком посыпали…» – мелькнула в голове мысль, – Случилось же потерять перчатки в трамвае…» Мороз нещадно обжигал гладко выбритые щёки.
Поднявшись, Кудесов зашёл в магазин, отсчитал бесчувственными пальцами мелочь и высыпал её в блюдце:
– Полбулки серого, будьте добры.... – произнёс он равнодушным голосом. Продавщица, не мешкая, сгребла мелочь и подала хлеб. Мария Викторовна знала этого покупателя, ведь каждый вечер в одно и то же время он брал у неё хлеб, иногда молоко. И только. Этот обряд повторялся уже несколько лет и повторялся бы дальше, если бы в тот вечер в этот же магазин не зашла девушка в белом зимнем пальто. Словно снежинка, она появилась в дверном проёме, впустив морозную свежесть и пар. Подойдя к стеклянной витрине с молочными продуктами, она осторожно растёрла варежкой раскрасневшиеся щёки. Роман уставился на незнакомку.
Вера тоже каждый вечер заходила в этот магазин, но чуть раньше, поэтому они никогда не встречались. Девушка каждый день возвращалась домой с работы на одном и том же автобусе, сегодня она на него не успела.
Вера Степановна, новоиспечённый заместитель главного редактора одного из самых престижных журналов города V, запнулась, перешагивая порог своего нового кабинета, и каблук-шпилька легко сломался. Вера с огорчением сняла испорченные туфли, залезла в сапоги и, воспользовавшись новым положением, «слиняла» с работы пораньше, чтобы купить новую обувь для офиса.
Толстая продавщица укоризненно посмотрела на молодую покупательницу, уперев руки в широкие бока. Переведя взгляд на мужчину, тётя Маша, как её обычно называли завсегдатаи этой лавочки, как бы случайно кашлянула, прервав сгустившуюся нелепую тишину. Роман Валентинович опомнился, взглянул на часы над входной дверью и вышел вон. Вера обратилась к продавщице:
– Вот этот йогурт, пожалуйста! – воткнула она тонкий пальчик в стекло витрины. Пока продавщица доставала йогурт, девушка разглядывала на прилавке пышные булочки с разными начинками.
– Берите, свежие! – предложила Мария Викторовна.
– Нет! Нет! – отказалась Вера, – Фигура не казённая!
– Сорок два, пятьдесят. Если есть, без сдачи! – тётя Маша рассчитала покупательницу, икоса посмотрев на коробку из дорогого обувного магазина, которую девушка поставила на стол перед прилавком. Продавщица обычного продуктового магазина не могла себе позволить такую роскошную обувь, зато не отказывала в булочках и прочих вкусностях.
***
Огромная луна упрямо лезла в окно сквозь задёрнутые шторы, отбрасывая на стену белую полосу. Кудесов лежал без сна, в голове крутились разные мысли и образ молодой девушки в белом пальто. Но девушка о нём не думала, она его даже не заметила, а Роман думал о ней, и о своём прошлом. Он перебирал в голове события прожитой жизни и жалел, что так бездарно её растратил.
«Наша фамилия должна звучать!» – говорил отец, сжав ладонь в огромный кулак. Рома страдал над учебником химии, готовился к предстоящему экзамену. Поглядывая на отца, он изумлялся силе этого человека. Валентин Самойлович всю свою жизнь проработал на металлургическом заводе и сам был словно сделан из стали. Неуязвимый и гордый он стоял посреди гостиной, поглаживая большим пальцем густые каштановые усы и смотрел в окно. На его грубом лице мелькал солнечный блик, а над окном суетились ласточки – вили гнездо под крышей. В этот момент на улице раздался велосипедный звонок почтальона, отец очнулся от забытья и вышел во двор. Он долго беседовал с Марком Капитоновичем у калитки, широко разводя руками. Через три года Рома Кудесов отправился в столицу оправдывать фамилию, которая «должна звучать». Его приняли в институт на химфак и пророчили ему большое будущее в области науки. И всё бы случилось, если бы не любовь – чувство, которое тоже оказалось бездарно потраченным.
«И нифига-то она не звучит…» – подумал Кудесов и провалился в сон. Ему снилась берёзовая роща на окраине родной деревни, поле, отец шёл в тяжёлых сапогах по сочному чернозёму. Он улыбался, раскрывая широкие мозолистые ладони, показывая золотые колоски. Вдалеке шумел комбайн, а по дороге, что тянулась вдоль поля, шла девушка в белом пальто.

Субботнее утро было пасмурным и тяжёлым, свинцовые тучи словно давили на плоские крыши домов, обещая к обеду разродиться снегом. Проснувшись, Кудесов всё ещё видел образ незнакомки.
Каждый день превратился в ожидание – бесконечное, лишённое всякого смысла. Каждая ночь была бессонной. Кудесов думал о девушке, мечтая о встрече. Тонкий силуэт не оставлял его ни на мгновение. Он просыпался – в мыслях она; ехал на работу в служебном автобусе, стоял у токарного станка, возвращался домой – в мыслях по-прежнему она. Заходил в тот же магазин, ждал у дверей, будто просто курит, с половинкой «серого» в руке, но девушка в белом пальто так и не появилась.
Спустя несколько недель лёгкий образ незнакомки стёрся из памяти, и холостяцкие будни заполнились другими делами.
Пришла весна, ранняя и плаксивая. Дожди смывали остатки грязного снега и зимний сон. Природа просыпалась, и вместе с ней просыпались одинокие сердца.
***
Вечерело. Тени расползались, сливались в одну, всё вокруг становилось плоским, теряя объём. Новый выпуск журнала сдан в печать, и можно было отдохнуть от ударной недели. Вера Степановна с облегчением выключила компьютер и посмотрела в окно. Ей вдруг стало одиноко. Она представила, как приедет домой, зайдёт в пустую квартиру, поужинает в одиночестве, посмотрит вечерние новости и ляжет спать. И каждый день как один – скучный и предательски долгий. Все подружки уже обзавелись семьями, погрязли в домашних заботах, и им некогда было звонить Вере, которая поставила на первый план карьеру, оставив личную жизнь на «как-нибудь». Карьера удалась, но чем дальше, тем меньше это радовало её.
На небе стягивались тучи. Вера вышла из автобуса и направилась к дому. Молния с грохотом разорвала небо, хлынул дождь, застав врасплох. Девушка прикрыла лицо рукой, чтобы дождь не попадал в глаза, и поспешила. Вдруг большой чёрный зонт закрыл небо, отодвинув потоки воды.
– Позвольте, я вас провожу!? – спросил низкий с хрипотцой голос. Вера испугалась и, обернувшись, удивлённо осмотрела доброжелателя. Он пристально заглянул в Верины глаза, и этот взгляд показался ей знаком. Девушке не хотелось совсем промокнуть, и ничего не оставалось, как довериться неизвестному мужчине с тёплыми, пронзительно голубыми глазами.
В неловком молчании, рука об руку двое под одним зонтом шли к подъезду. Кудесов перебирал в голове разные слова, подбирая нужные, чтобы не упустить её в этот раз. Он давно не знакомился с девушками, но всё разрешилось само собой.
– Не зайдёте ли на чай? С мёдом! – спросила смущённо Вера, стараясь не заглядывать в обветренное лицо своего спутника, – Вы меня выручили, и я хочу вас поблагодарить! К тому же вы тоже промокли.
Мужчина сложил зонт, как только они зашли под козырёк подъезда: – Я с удовольствием! Роман Валентинович Кудесов, – представился он, протянув девушке руку. Они познакомились и вошли в подъезд.
***
Двое ехали в лифте, глядя друг на друга любуясь. Они молчали и каждый молчал о своём. Неловкую тишину поглощал лишь равномерный гудящий звук поднимающейся кабины. Секунды сливались в вечность. Вечность была ещё впереди!