В волчьей западне Гл. 15

Гл.15               


Дети не спали всю ночь: они или молчали, или тихонько перешёптывались. Всем было    ясно, что в ближайшее время им домой не попасть да и попадут ли вообще? Об этом не хотелось и думать. Напряжение безысходности крепло в детских сердцах, а потом и вовсе разрослось до неимоверных размеров. Первой не выдержала Маша, одна из девочек, она всхлипнула и слёзы градом потекли по её лицу:

-   А мамочка на ужин собиралась приготовить мой любимый плов. Мы когда навещали родственников в Казахстане, то там мама и научилась, как правильно его делать. Зачем я дурочка уехала?  -  сквозь рыдания причитала она.

Ребята, как могли, успокаивали одноклассницу, хотя сами тоже находились на грани срыва.

-   Да натрескаешься ты своего плова, надо только потерпеть.  -  сказал Костя, но слова лидера прозвучали не убедительно. И остальные испытали ещё больший страх. Уж если Костя не уверен в счастливом итоге, то, видимо, дела их совсем плохи.

Когда в вагончик пробились первые лучи рассвета, они доели последние бутерброды и почти допили оставшуюся воду. Всего в наличии имелось три банки "завтрака туриста" и несколько штук вяленой рыбы. Но рыбу есть опасались, после неё хочется пить, а вода кончалась.
По завершению завтрака все молча улеглись по местам, а чтоб разговаривать - не приведи Боже.
Только Ваня долго смотрел в окно, а потом дрогнувшим голосом сообщил:

-   Да нам хана, они отсюда никуда не уйдут.

Никто не отозвался на произнесённый приговор, потому что каждый разделял эту точку зрения. Другая девочка, Ира, за утро вообще не проронила ни слова, она уже который час размышляла и пришла к неутешительному выводу:

"Если волков возле вагончика уйма, то значит они есть и в Таёжном. Ну не может быть, чтобы местные жители разгуливали по деревне и волки их не трогали.
По сему получается, что это какое-то нашествие, о котором из Таёжного передадут в соответствующие инстанции, к коим относится и МЧС."

Но когда всё случится и как скоро кинутся на их поиски? Папа у Иры тоже работал в МЧС, "вертолётчиком", как она его называла, и конечно же, папа в курсе, что девятый "Б" отправился именно сюда.

"Но как они догадаются, что мы в вагончике? Да, радоваться нечему..."

В обед доели консервы и допили воду. Ещё через несколько часов пошла в ход и рыба. Когда желудок интенсивно напоминает о себе, то не думаешь о последствиях.
Костя заметил:

-   Та пища, которая должна поступать для подкрепления сил нашего тела, улетучивается вместе со страхом, точнее, страх как раз и остаётся. Вот почему нам всё время охота кушать.

Ребята его речь удостоили молчаливым кивком в ответ.

Потом захотелось пить. Вначале легко боролись с жаждой, но когда кроме воды ничего на ум не приходило и пересохло в горле, вот тогда и началась настоящая паника.
Не замедлила возникнуть ссора. Серёжа обвинил Костю, будто это он их сюда привёл, Маша поддержала Серёжу и вновь расплакалась. Но Ира и Ваня встали на сторону Кости, в конце концов, никто ведь насильно никого не тащил, могли бы и дома остаться.

И тут Маша вспомнила, что мама положила в сумку с десяток картофелин для костра и за неимением лучшего (вернее, совсем ничего) можно использовать клубни в качестве пищи.
Картофель достали из сумки, хорошенько протёрли салфетками, а уже после почистили. Всем досталось по две штуки и дети с жадностью их съели, не так из-за голода, как из желания хоть немного удовлетворить организм в потребности влаги.

Этого хватило не надолго. И часа не прошло, а жажда вновь подступила с новой силой. Были слиты последние капли, сохранившиеся на стенках бутылок, ещё раз с тщательностью проверены рюкзаки, а вдруг что-то не увидели? Но спасительной воды не было, а мучения преследовали детей неотступно.
Река, с чистой горной водой, протекала совсем рядом, но видит око да зуб неймёт.
С приходом очередной беды, школьники забыли даже о волках. Но те почти их не тревожили, а просто лежали поодаль и лениво дремали.

Они не двигались с места, даже когда из вагончика разносился какой-то шум, только поднимали головы и смотрели в его сторону, как будто понимали, что укрывшимся там, всё равно не убежать. А волки ждать умеют.
И вдруг Ира обнаружила в небе чёрные тучи, какие обычно предвещают дождь. Тучи были слишком далеко, но как вселяли надежду!
Ведь можно отпереть форточку и подставить под струи дождя кружки, а посуда наполнится вкусной и такой долгожданной водой.

Все отчасти приободрились и неустанно следили за продвижением облаков. Им казалось, что так медленно последние тянутся, но сам ливень начался откуда не ждали. Сильный и долгий, он наскочил плотной стеной, заставляя волков скрыться под кроной леса.
Дети открыли окно и стали собирать драгоценную влагу, по очереди протягивая кружки навстречу дождю. С ног до головы промокшие, но довольные, школьники позаботились и о запасе, заполнив имеющиеся бутылки. Благо, что с крыши вагончика низвергались огромные потоки воды, будто кто-то вверху включил невидимый кран.

Питьевая проблема с успехом считалась решённой, но детей ожидал ещё один сюрприз.
Ваня, что-то весело рассказывая, присел на краешек стола, но тут же крышка покачнулась и под тяжестью тела приняла горизонтальное положение, и изумлённым детям открылось содержимое короба.
Ваня почёсывал ушибленную спину, но на него никто не обращал внимание, ребята с энтузиазмом и возгласами радости вытаскивали из сбитого ящика кем-то припасённую снедь.

Это были сухари, овсянка, сухофрукты и дюжина банок тушёнки, срок годности которой обещал неиспорченность продукта. Также тут лежали спички и свечи, но спичек и у самих полно, а вот свечи, да, они пригодятся.
Этой ночью, маленькая группа девятого "Б", спала на удивление крепко и безмятежно.

Зато Галина Викторовна, мама Иры, спала очень плохо. Ей снился жуткий сон, вроде Ирочка, вся в белом, стоит на большом камне, находящемся на краю пропасти. Камень неустойчив, он опасно покачивается под смеющейся девочкой, и Галина Викторовна от этого пребывала в шоковом состоянии.

"Что она делает, зачем взобралась на такой ненадёжный камень, который вот-вот свалится в пропасть, так ещё и улыбается?"

Галина Викторовна кинулась спасать дочь, пробовала побежать, но ноги её не слушались, внезапно сделались ватными и женщина еле передвигала ими.

Она пыталась кричать дочери, чтобы та немедленно покинула свой "помост" и отошла от пропасти подальше, но дочь только отмахивалась.
Потом настроение Ирочки резко поменялось, она вдруг заплакала и протянула к матери руки, моля о помощи. Галина Викторовна видела, что позади дочери образовалась какая-то темнота, постепенно её окутывающая и готовая поглотить девочку целиком.
Дочь всё сильнее просила о помощи, а Галина Викторовна помочь не могла.

Ужас, даже во сне, закрался в материнское сердце и она проснулась. Вся мокрая от пота, дрожащая от перенесённого кошмара, женщина присела в постели, долгое время не в состоянии справиться с бешеной скоростью сердечного ритма. Ей сделалось безумно страшно за своего ребёнка.
Она вновь и вновь возвращалась к событиям, виденным во сне, взвешивала, скрупулёзно перебирала каждый жест и каждое слово дочери и неизменно приходила к определённой догадке - "А с Ирочкой-то не всё ладно."

Не имея больше сил терзаться сомнениями в одиночку, женщина разбудила мужа. Рассказав ему сон со всеми подробностями, Галина Викторовна расплакалась и уткнулась мокрым лицом в мужнину грудь, ища поддержки, защиты и более-менее какого-то успокоения.

Валерий Антонович, папа Иры, моментально отозвался на ситуацию, он как мог уговаривал жену, крепко прижимая к себе, целовал заплаканные глаза и говорил, говорил: что это всего лишь грёзы и что только порой не приплетётся, что их Ирка сама умница, так ещё рядом надёжный и опытный преподаватель, который вот уже сколько лет водит детей в походы и никто из подопечных, даже занозы в палец не загнал. И всё у них в семье будет нормально, как и раньше, надо лишь взять себя в руки и не расстраиваться по пустякам.

Валерий Антонович принёс корвалол и когда нашёл жену немного успокоившейся, тем более заметил в её руках книгу, это чтоб отвлечься, только тогда позволил себе выйти на кухню покурить. Распахнул форточку и взглянул на небо, усеянное россыпью звёзд. Но звёзды были очень маленькие и они не понравились Валерию Антоновичу.
Он любил крупные созвездия и низкие, чтоб рукой подать, а эти - далёкие и холодные, вроде искры от костра.

"Костёр... Как там Ирка? Не замёрзла бы... Вроде обещали им спальные мешки выдать да и весна на удивление тёплая, но всё-таки Ирка девочка, а у женщин, Бог весть сколько болячек."

Тревога жены передалась и на него. Но он не имел право расслабляться, потому что был мужчиной, главой семьи и в данный момент чувствовал огромную ответственность перед женой.

Ирка у них долгожданный и единственный ребёнок. Сразу не могли себе позволить детей, потому что Галя доучивалась в институте, потом она болела долгие годы и вот, почти в свои тридцать, подарила ему бесценное сокровище, его дочурку, которую оберегали с детства, как дорогую хрустальную вазу.
Но Ирка не подводила, она очень редко болела, регулярно посещала ясельки и росла крепким, жизнерадостным ребёнком.

В школе записалась во множество кружков и с увлечением занималась спортом, не по возрасту много читала, интересовалась всем на свете и самое главное, что Валерий Антонович любил в дочери - их Ирка не росла эгоисткой, как обычно бывает в семьях, имеющим одно единственное чадо.
Валерий Антонович глубоко вздохнул. Дочь никогда раньше не уезжала без них, они всегда путешествовали вместе: иногда на море, или на тот же юг к родственникам, но, исключительно, семьёй.

Как-то Ирка отсутствовала дома целых два дня. С учителем и школьным вокальным ансамблем, "артисты" давали концерты по району. Почему-то запомнилось то время, когда с женой бесцельно слонялись по комнатам и скучали за Иркой. Теперь она умчалась на неделю, как-то они будут без неё?
Валерий Антонович вернулся в спальню и обнаружил, что жена уже спала, или притворялась, но беспокоить не стал.

А утром отметил, что Галя до сих пор под впечатлением сна. Вроде и общались на бытовые темы, и бутерброды как всегда наготовила ему на работу, но кто-кто, а Антонович знал жену и жаль, что сегодня не выходной.
Проводив мужа, при котором крепилась из всех сил, Галина Викторовна снова окунулась в атмосферу воспоминаний о ночных грёзах. А когда позвонила классная руководитель и попросила оповестить Ирочку о предстоящей вечерней репетиции, потому что в школе не за горами "последний звонок" и начинать приготовления к важному мероприятию уже надо сейчас, то Галина Викторовна опешила:

-   Позвольте, Алина Викторовна, о какой репетиции речь, весь класс в походе.

Пришло время, в свою очередь, удивиться классному руководителю. Пауза. Затем:

-   Простите, какой поход вы только что упомянули?

-   Разумеется тот, о котором вы говорили на родительском собрании.

-   Всё верно, но его отложили на летние каникулы. Иван Степанович имел несчастье сломать ногу и пока не компетентен заниматься, какими бы то ни было экскурсиями.

-   Как сломал?... А Ира... С кем же тогда Ирочка?

Понадобилось время, чтобы обе женщины пришли к единому мнению - дети самовольно поехали в Таёжное, без ведома взрослых. Сама Ира не могла пуститься в опасный путь, а значит с нею ещё кто-то. Но кто?
Алина Викторовна пообещала оповестить об этом, близкую к обмороку, маму своей ученицы. Классный руководитель обзвонила всех, у кого есть стационарные телефоны, а к остальным пришлось добираться общественным транспортом, и таких насчитывалось больше.

К вечеру стало известно, что ещё четверых школьников не было дома, кроме Иры в печальный список входили: Костя, Ваня, Серёжа и Маша. У родителей названных детей  начались нервные потрясения, мама Маши попала в больницу с сердечным приступом.
Галина Викторовна едва держалась на ногах, она позвонила супругу на службу. Помощник диспетчера, который пригласил Валерия Антоновича к телефону, видел, как побелело лицо лётчика.
Но это были ещё цветочки.

В скором времени Валерия Антоновича вызвали на внеплановое совещание, где их начальник, Фёдор Александрович, объявил, что в срочном порядке передавали по рации, будто в селе "Таёжное" чрезвычайное положение. Местные жители находятся в волчьей западне.

-   Да-да, не смейтесь, факты говорят обратное.  -  уверил он,  -  Многочисленные стаи оккупировали деревню, население осталось без связи с внешним миром, за исключением старенькой рации, что имеется у участкового. Вот он и передал: количество зверей исчисляется даже не сотнями и уже есть жертвы, по крайней мере, об одной участковый знает точно.
О чём-либо другом и что творится вообще в селе, нету никакой возможности проверить. Своими силами справляться нецелесообразно, в наличии всего пара-тройка ружей на всю деревню.
Поэтому нынче отменяю запланированные вылеты, но составу находиться на местах, будем ждать приказ сверху. Всем понятно? Да, должен озвучить приказ, который уже получил - информация не разглашается.
Базы отдыха - всего одна сторона медали. Найдутся "вояки", решившие самостоятельно подтянуться к Таёжному, якобы для оказания помощи местным жителям, и совершенно не осознающие личной опасности.
Причём, касается не только их, но и газетчиков. Все эти люди без специальной подготовки и они однозначно попадут в беду. А по шапке, за случившееся, в обязательном порядке получим только мы. А кто ещё? Начальство, оно всегда право.

По завершении пятиминутки, народ покинул кабинет, кроме Валерия Антоновича. Фёдор Александрович в шутку спросил:

-   Антоныч, у тебя ко мне секреты?

-   Да уж, Саныч, такие секреты, что жить не хочется.

Фёдор Александрович понял - разговор предстоит серьёзный, но снова попытался разрядить обстановку:

-   Ты это брось, что за настроение, волков, что ли испугался? Ничего, справимся. Туда спецназовцы и воинские части подключатся, а ты раскис.

-   Тут не раскиснешь, Саныч, у меня дочь в Таёжном.

-   ???