Искусительница

Она так и манила к себе. Лицо, сокрытое маской, вызывало интерес, неподдельное желание увидеть воочию эту красавицу. Она чувствовала, что незнакомка манит её, как бабочку манит огонёк, одиноко мерцающий во тьме ночи. И, несмотря на ясное ощущение неестественности этого влечения, она всё же подчинялась ему.
У незнакомки были тёмные волосы. На губах, не прикрытых маской, красовалась хитрая, с лёгким холодком, улыбка. Она так и смотрела на свою жертву, а та не отрывала взгляда от своей искусительницы. Хотелось принадлежать ей и только ей.
Медленно, нетвёрдыми шагами, несчастная приближалась к изумительной незнакомке, а оказавшись совсем близко, протянула к ней руку в неловком желании прикоснуться. Какой же была её радость, когда незнакомка протянула свою ладонь, взяла девушку за руку и повела за собой. От неё пахло весной и какими-то незнакомыми цветами.
Они оказались в саду. Девушка провела рукой по рыжим волосам, оглядываясь. Она никогда ещё не видела таких красивых мест, и разумом чётко понимала: тут что-то не так, что-то слишком неестественно, но сердце перебивало голос разума. Кто может противостоять Искушению?
Искусительница игриво улыбнулась, сверкнув золотистыми глазами из-под маски. Обвела всю природу вокруг рукой, жестом, полным чего-то такого хозяйского, словно говоря: любуйся, это всё для тебя. А вслух не сказала ни слова.
Девушка прикоснулась к ветке ближайшего дерева, и оно мгновенно расцвело – красивые бутоны ярких цветов, пахнувшие так, что этим запахом хотелось наслаждаться не переставая. В подставленные ладони упал тяжёлый плод, похожий на яблоко, но по вкусу был совсем другим. Мягкий, даже нежный вкус плода таял во рту, оставляя после себя приятное послевкусие. Она ещё никогда не пробовала таких вкусных фруктов.
О её ногу потёрлась лисица, её пушистая шёрстка так и блестела, заставляя любоваться ею. Девушка наклонилась и погладила животного, которое почему-то совсем не испугалось. Наоборот зверь заурчал и лёг на спинку, подставляясь под ласки. Здесь было так чудесно, словно она попала в райский сад. И совершенно не хотелось уходить.
Тем временем искусительница вернулась к ней, протягивая поднос с чаем и печеньем. Чай имел целую палитру вкусов, которые гармонировали меж собой, а печенье было приятным дополнением. Искусительница улыбалась, наблюдая за своей жертвой, а потом отпила из своей чашки. Для неё чай не имел никакого вкуса, как и всё вокруг не имело красоты. Девчонка смотрела на неё с восхищением, притом не так, как обычно на неё смотрели мужчины – её взгляд был, как у слепца, впервые увидевшего солнце. Как у ребёнка, который смотрел на свою мать. Взгляд такой… преданный, словно искусительница была центром Вселенной. Обычно ей не льстило это подобострастие, но сейчас в прогнившей душе шевельнулась непонятная искорка. Ей впервые было жаль свою жертву – несчастную бабочку, прилетевшую на огонь.
Когда девушка допила чай, искусительница, не говоря по-прежнему ни слова, протянула ей свою руку. Она обрадованно взяла искусительницу за руку, готовая следовать за ней хоть на край света. Какая глупая девочка. Совсем не хотелось её убивать.
Восхищение… щенячий восторг. Как щенок преклоняется перед своим любящим хозяином, так и она преклонялась перед Искушением. С сожалением глядя на жертву из-под маски, искусительница начала танец – тот, который будет последним в жизни девушки. С каждым прикосновением Искушения из неё уходила жизнь, хоть она, ослеплённая своим чувством, не замечала этого.
- Почему ты ничего не говоришь? – спросила девушка.
Искушение таинственно улыбнулась. Да, она испытывала, как ни парадоксально, искушение заговорить со своей жертвой, но ни одному из воплощений греха нельзя было заговаривать с жертвой. Девушка не стала настаивать на своём вопросе, ощущая непонятную подступающую слабость.
Искусительница кружила девушку в танце, наблюдая за тем, как жизнь уходит из её тела. Ярко-рыжие волосы потеряли свой цвет, становясь белым, смуглая кожа посветлела, глаза стали более тусклыми. Искусительница же расцветала, кружа свою жертву, ощущая мягкость ткани платья под пальцами. Теперь победа не радовала, но Искушение не могла поступать по-другому.
Ноги девушки начали заплетаться, она уже не чувствовала их и обмякла в объятиях своей убийцы. Взгляд по-прежнему был преданным, а губы приоткрыты, точно девушка просила поцелуя. Трава вокруг ног ослабшей жертвы почернела, птицы, подлетавшие к ней ближе допустимого падали, мгновенно мертвея, бабочки сгнивали буквально на глазах, а листья деревьев желтели и слетали, подхватываемые лёгким ветерком.
Искусительница прижимала к себе обмякшее тело, забирая последние крохи жизни. В глазах умирающей ей почудились звёзды, и Искушение залюбовалась ими. Смерть была по-своему прекрасной.
Она прикоснулась к щеке искусительницы, из последних сил заставляя своё тело подчиняться. Вряд ли она смогла бы уже что-то сказать, но её глаза говорили за неё. Она была так близко, что искусительница чувствовала слабеющее дыхание на своих губах.
Искусительница не смогла сдержаться и прижалась губами к чужим. И тут же пожалела, что убила девчонку так быстро. Эти губы хотелось целовать вечно, а ещё хотелось ласкать это нежное тело. Но смерть была уже слишком близка, а отдавать жизнь назад их никто не учил.
Девушка отстранилась от неё и улыбнулась – рассеянно, глядя угасающими глазами. Искусительница сжала ткань платья на спине своей жертвы, глядя с болью. В золотистых глазах была привычная пустота, а по щеке скользнула серебристая слеза. Жертва была первой и последней, которая видела, как воплощение плакало.
Девушка закрыла глаза. Ей было так тяжело дышать…
Последнее, что она услышала, уже не цепляясь за потухающее сознание, это шёпот прекрасного голоса. Шёпот, который, кажется, раздавался прямо внутри головы:
- Ты прекрасна.