Тайна далёкого озера, часть 13

стенах также висели пучки трав и цветов. В переднем углу находилась большая многоярусная полка, потемневшая от времени, на которой были разложены толстые книги в кожаном переплёте. Вдоль стены под окнами тянулась широкая лавка. А в изголовье кровати стоял объёмистый деревянный сундук, крышка которого была окована желтоватым металлом. «Что же это такое?» - думала Наташа, вставая с кровати и невольно озираясь по сторонам.
Тут отодвинулась травяная занавесь, и в комнату вошёл тот таинственный старик. При свете дня девушка могла рассмотреть его как следует. Он был седой как лунь, но ещё крепкий, лет семидесяти от силы. В светло-карих глазах под кустистыми бровями светился острый ум. И вообще, он смутно напоминал Наташе кого-то, но вот кого?.. Она внимательно всмотрелась в его лицо, и вдруг ей показалось, что она видит перед собой своего деда Степана. Видимо, угадав её мысли, старик ласково улыбнулся и произнёс:
- Ну, утро доброе, внучка… Ты хорошо спала?
Зачарованно глядя на него, девушка кивнула в ответ.
- Ну, вот и славно, - продолжал дед. – А теперь открой-ка вот этот сундук да найди в нём одёжу по своему вкусу… А своё сними – жарко сейчас, да и не для леса такая одежда. Как оденешься – иди, умойся в сенях, и пойдём завтракать.
Старик вышел из комнаты. Наташа с любопытством откинула тяжёлую крышку сундука и действительно обнаружила там белую туникообразную длинную рубаху, богато расшитую красными узорами, а также вышитый полосами короткий передник и лёгкую тёмно-серую безрукавку. Девушка с удовольствием переоделась. Удивительно, но всё пришлось ей как раз впору. Ещё она надела лёгкие берестяные лапоточки, с интересом подержала в руках бусы из бисера и маленькую шапочку с нашитыми на неё монетами. Узкой тканой полоской, украшенной бисером, Наташа перевязала свои волосы. Перебирая остальную одежду, она глянула в зеркало, прикреплённое к внутренней стороне крышки сундука, и невольно улыбнулась своему отражению – так преобразилась она в национальной мордовской одежде.
Затем она ополоснула лицо и руки под медным рукомойником, висевшим в тёмных прохладных сенях, и вернулась в переднюю комнату, служившую одновременно и прихожей, и столовой. Дед вышел из-за печи и с удовольствием оглядел Наташу:
- Вот ты совсем стала похожей на мордвинку, внучка… Давай, садись, кушать будем…
За столом девушка, набравшись смелости, заговорила:
- Дедушка, объясните, ради Бога, что всё это значит? Кто вы и зачем сюда меня привели? Откуда вы знаете моё имя и почему называете меня внучкой?
- А ты не волнуйся так, не спеши, поешь сначала… Скоро ты всё узнаешь. Поела? Ну, вот и славно. Пойдём-ка, на крылечке посидим… Погода, ох, какая славная!
Весьма заинтригованная Наташа последовала за стариком и остановилась на крыльце, радостно глядя вокруг. Из её груди вырвался тихий возглас восхищения. Как же хорошо было здесь! Яркие солнечные лучи заливали всё вокруг. Кругом, насколько можно было окинуть взглядом, стоял лес. Тот самый, волшебный, не тронутый цивилизацией, лес! Девушка смотрела, не отрываясь, на высокие тёмно-зелёные ели, на стройные белоствольные берёзки, на изящные клёны. Позади избушки зеленел небольшой огородик, возле крыльца виднелась куча сухого хвороста и поленьев. Тут же был сруб колодца с берестяным ведром, привязанным за верёвку. Наличники окон были украшены затейливой резьбой. Еле заметная тропинка вилась зигзагами между высокой травы, уходя в лес. Птичье разноголосье наполняло воздух, ровно гудели неугомонные шмели и пчёлы, перелетая с цветка на цветок.
- Вижу, нравится тебе здесь, - довольно проговорил старик. – Ну, внучка, а теперь выслушай меня. Слушай и ничему не удивляйся… Имя моё – дед Пахом, Пахом Григорьевич Куликов. Я старший брат твоего деда Степана, брат по отцу.
- Что?!.. Вы…вы брат дедушки? – Наташа недоверчиво покачала головой. – Но он же никогда не говорил о вас, о том, что у него есть брат!
- Верно, верно, не говорил, - кивнул дед Пахом. – Видишь ли, матушка моя была первой женой твоего прадеда Григория. И через год после моего рождения она со мной, малышом, ушла сюда, в леса. А Григорий, мой отец, женился потом во второй раз на матери Степана.
- Но почему, почему она ушла? – девушка во все глаза глядела на так неожиданно обретённого родственника. – Почему?.. Да расскажите же мне всё!
- Так я и рассказываю, внучка… А ушла она потому, что не могла жить без этих лесов, без своего озера. Мать моя была знахаркой, ведуньей. Не могла она жить, как все, как простые бабы в деревне. Не могла… Но долго она уговаривала своего мужа пойти вместе с нею, долго… Ведь он, Наташа, был прямым потомком утопившейся в озере девицы.
- Как?! – ахнула Наташа. – Потомком? Значит…значит, и дед мой, и я, и вы, то есть, все мы – её потомки? Но как же это может быть?..
- А так… У той девицы остался маленький брат, потом он вырос, женился, и вот от него-то и пошли наши предки. А отец мой Григорий никак не мог понять жену свою… Не слишком-то он верил в старые легенды, он хотел жить, как все. Хотел заняться торговлей, разбогатеть… Вот потому-то матушка моя и ушла от него. А здесь, в лесах жили её родичи… Они берегли озеро Девичье и чтили память той девицы, уважали её. А вот мой отец, да и дед твой Степан не больно-то думали о своём роде…
Девушка только вздохнула, закусив нижнюю губу. Потом она сказала:
- Дедушка…дедушка Пахом, но раз уж так вышло – не надо их упрекать. Всё равно былое уже не вернуть. А, скажите, есть ли ещё кто-нибудь, кроме меня и вас, из рода той девицы?
- А больше нет никаких потомков, только ты и я. Есть у меня ещё родственники по матери, живут они в этих лесах на дальних пасеках. Сестра моя двоюродная вот этот наряд, что на тебе, сшила… Да, есть ещё кое-кто, но он ещё не появился на этот свет…
Наташа в волнении не обратила внимания на последнюю фразу деда.
- Так вот почему меня всегда тянуло сюда, вот почему! Но ведь и дед Степан перед смертью очень хотел вернуться, каялся в том, что покинул родные места. А сколько вам лет, дедушка Пахом?
Старик усмехнулся:
- Мне-то?... Мне, внучка, уже около ста лет. И я так и живу здесь один… Не нашлось никого, кто бы разделил со мной такую вот жизнь… Не было у меня ни жены, ни детей. Матушка моя померла давно… - Он немного помолчал. – А я всё знаю про тебя, про твою жизнь нелёгкую, про суженого твоего и про… - Он снова умолк на секунду. – Внучка, а привёл я тебя сюда вот почему. Я уже стар… А знания мои глубоки, я умею лечить людей и зверей, я берегу эти места. Так ты поживи у меня хоть немного, тебе сейчас это очень надо. Поживи, осмотрись… Ты постигнешь тайны леса, тайны врачевания душ и тел человеческих… Ведь я уже слишком стар, вот и захотел перед смертью повидать тебя. Ведь ты мне как внучка…
Девушка молчала, размышляя об услышанном. Теперь, в свете последних событий перед нею постепенно стало укладываться по полочкам её прошлое и настоящее, да и будущее, видимо, тоже.
- И вы знаете даже то, что я…я убила человека, - пристально посмотрев на старика, проговорила она.
- Знаю, внучка… Но ты уже сполна расплатилась за содеянное, ты своё уже отстрадала. И будь проще: обращайся ко мне на «ты», да просто – дед Пахом. – И он погладил Наташу по руке.
- Хорошо, дедушка Пахом, - улыбнулась девушка ему в ответ. – А ты расскажешь мне побольше о той девушке из озера? Кстати, как её звали?
- Имя у неё было красивое – Валда. По-русски это означает – свет. Да и озеро по-нашему называется Валда-Эрьке, то есть озеро Валды, светлое озеро. Это уже потом его прозвали Девичьим, по-русски… Скоро я тебя познакомлю и с другой дальней роднёй. Вон за тем леском, - дед Пахом показал рукой вправо, - стоит большая пасека, а рядом с ней – маленькая деревушка. Там живёт моя двоюродная сестра по матери, Матрёна Захаровна…
- Надо же! – воскликнула Наташа. – Оказывается, у меня есть ещё родственники. Как же хорошо, что я сюда вернулась! Но, - вдруг озадаченно посмотрела она на деда, - но, дедушка, мне же надо будет как-то зарабатывать на жизнь? Денег у меня совсем мало, а работы здесь никакой нет, как я догадываюсь…
- Ох, милая, - улыбнулся Пахом Григорьевич, - а как же мы живём? Мы мёд продаём, когда надо, людей лечим целебными травами; да и лес кормит нас, и озеро тоже… А деньги свои прибереги пока, они тебе ещё понадобятся…
- Знаешь, дедушка Пахом, - воодушевлённо начала девушка, - где-то в глубине души я всегда хотела так жить: рядом с чистой водой, у леса, в уединении. Меня никогда не привлекали большие города, и даже свой Питер я покинула без сожаления. Здесь так хорошо! Теперь понятно, почему дед Степан хотел сюда вернуться…
- А иначе и быть не могло, - кивнул старик. – Зов крови… И тебя предки позвали… Да ведь и муж твой невенчанный тоже, вроде, хотел сюда переехать, а?
- Ты и об этом знаешь… Да, он хотел, но… - Лицо Наташи исказила гримаса боли и отчаяния. Она часто-часто заморгала ресницами, пытаясь скрыть слёзы…
- Внучка, не терзай себя, не плачь… Всё у тебя сложится отлично, и ты ещё встретишься с ним, уж поверь мне, - твёрдо сказал дед Пахом. – Пойдём-ка в дом, поможешь мне обед приготовить…
- Да, хорошо, - смахнув слёзы, ответила девушка.































                Часть  четвёртая
                Раскрытые  тайны


Для Наташи Соколовой наступили замечательные дни. Свежий воздух, здоровое питание и положительные эмоции дали свой результат. Она окрепла и душой, и телом. Кожа её покрылась лёгким загаром, походка стала увереннее, а голубые глаза, казалось, вобрали в себя всю синеву неба и озера Валда-Эрьке. Бывшая горожанка с удовольствием окунулась с головой в бесхитростную деревенскую жизнь. Она научилась доить козу, растапливать печку и даже стряпать пироги. Она полюбила возиться на огороде, ловко доставала воду из колодца; и отсутствие цивилизованного быта её нисколько не пугало. Она радовалась каждому дню, ощущая себя востребованной и любимой. Как-то легко забылись прошлые горести, и лишь тоска по Олегу терзала её душу. Но Наташа верила словам деда-ведуна и не торопила события.
Пахом Григорьевич учил её собирать лекарственные травы, рассказывал и показывал, как их применять в том или ином случае. Девушка узнала великое множество народных мордовских примет и заговоров. Словно губка, она жадно впитывала новые знания. Также огромное удовольствие доставляли Наташе встречи с Матрёной Захаровной, двоюродной сестрой деда Пахома, тоже знахаркой, знавшей множество старинных обрядов. К ней дед с внучкой ходили каждую неделю: помыться в бане, помочь с хлопотами на пасеке.
Кстати, травяные занавеси, поразившие Наташу в первый вечер пребывания в лесном краю, оказывается, отпугивали своим ароматом комаров и мошек. Да, и лес, и люди, жившие в нём, постепенно раскрывали перед бывшей петербурженкой свои секреты. Девушка поражалась неизменной доброжелательности окружающих. Иногда на пасеку к бабушке Матрёне приходили и другие люди, жившие ещё дальше в этих чудных краях, и все они ласково обращались с Наташей, и все были рады её видеть. Она постепенно запоминала мордовские слова: и диалект эрзя, и диалект мокша, так как местные говорили на обоих языках. А дед Пахом не мог нарадоваться на способную и прилежную ученицу.
Но самым интересным и волнующим было для Наташи то, что она полностью переосмыслила своё прежнее отношение к деревне, к лесу и воде, к животным. Ежедневно без устали она бродила по лесу, собирая нужные травы и корешки; ежедневно она приходила на берег озера Валда-Эрьке и подолгу разговаривала с духом Валды. Правда, сама девица ей больше не показывалась…