Глава XIII Финансовый гуру

        Дикий звон разрушил тишину утра. Женская рука смахнул назойливика с тумбочки. Последний писк будильника - дребезги. И вновь тишина.

        Вера еле подняла веки, гулко зевнула, сползла с кровати. На четвереньках добралась до ванной, с усилием поднялась.

        - О, Боже! - из зеркала смотрела голая женщина с растрепанными волосами, кругами под глазами, потекшей тушью.

        Журналистка перевалилась в ванну. Шелестнула занавеска. Душ шикнул, пролился дождем. «Это ж надо так напиться, ничего не помню». Получасовое полустояние под летней водой собрало мысли, привело в чувство.
        Полотенце навернулось на волосы, синий халат прикрыл наготу.

        «Сегодня что? Суббота? И чего подскочила? Спать бы, да спать… Бли-ин! Гонорин! Хорошо хоть будильник завела». Наскоро наброшенный макияж нарисовал привычно-кукольное личико.

        Гольц выскочила из ванны, распахнула шкаф, заерзали вешалки с платьями.

        «Хр-р», - раздалось за спиной. Вера остолбенела, борясь со страхом, повернулась. Из-под одеяла торчала шершавая пятка.

        Женщина на цыпочках подкралась к кровати, резко сдернула одеяло. Обнаженный мужик храпел на животе. С минуту журналистка разглядывала тело.

        «Значит, добились цели… А как он здесь оказался?.. Так пить нельзя!.. Ах, какая попа... Объеденье!.. Мы хоть предохранялись? А-а, неважно». Гольц подергала волосатую ногу:
        - Эй, встава-ай...

        Мужик лишь перевернулся на другую щеку.

        «Уже восемь! – дама посмотрела на настенные часы. - Через час надо быть на вокзале».

        - Просыпайся! Вставай! - журналистка активно затеребила ноги.

        Мужик даже не думал. Гольц звонко хлопнула по мясистому заду.

        Любовник подскочил, прикрылся одеялом, выкатил глазища:
        - Ты обалдела?!
        - Давай, одевайся и уходи.
        - А что за спешка?.. У-у, – больная голова напомнила о себе, мужик обхватил руками для притупления. - У тебя пивка не найдется? Башка раскалывается.
        - Пивка, - передразнила женщина. - Ларьки уже открыты. Давай, собирайся, мне некогда.

        Журналистка поднимала с пола брюки, рубашку, швыряла на кровать. Растянула семейники в горошек, расхохоталась хриплым горлом. «И с ним я завалилась в постель? А каков он?.. Не помню, хоть убей! Да и неважно. Счастливые трусов не замечают». Семейники полетели на кровать, мужик натянул под одеялом.

        - Может, телефончик оставишь? – недолгий любовник застегивал ширинку в прихожей.
        - Конечно! Пиши - Нокиа семьдесят три тридцать, - Вера подталкивала в спину к двери.
        - Чо, больше не хочешь?

        «Чо?! Еще и тупой попался! Но попа... Наверное, я на нее повелась». Гольц вытолкала гостя за дверь. Щелкнул замок. Спина прижалась к двери. Глубокий выдох пьяной усталости. «Гонорин! Гонорин!». Забег к шкафу.

        Через десять минут выскочила на улицу. Взмах руки, и у ног остановилось такси.
        - На жэдэ вокзал! - журналистка пролезла на заднее сиденье, к уху прижался мобильник. - Алло, Люд! Как ты?.. Всё путем?.. Проснулась?.. Дрыхнешь еще? Тебе можно... Ты хорошо помнишь вчерашний вечер?.. Вот и я тоже. А ты помнишь того мужика, которого я подцепила?

        Водитель полуобернулся - зеркала заднего вида не хватало для разглядывания дамы с такими разговорами.

        Вера побарабанила таксиста по плечу:
        - Рули-рули, давай, не отвлекайся... Нет, Людок, это я не тебе. Ты на всякий случай проверь свою постель, может, тоже кого... Проверила? Никого? Поздравляю! Или сочувствую. Не помню... Ладно, чмоки-чмоки, пока-пока, еду на вокзал... Нет, не уезжаю, встречаю. Потом созвонимся, пока!

        Международный вокзал гудел на всех языках. Журналистка мельком сверилась по табло и выбежала на девятую платформу.

        - Привет, подруга, - махнула ручкой миловидная особа с широким декольте спелых персиков – коллега из другого издания.
        - Привет, Галка, - вместо улыбки у Гольц случилась кислая мина. «Конкуренты не дремлют. Где-то должен быть еще и представитель «Калтыжанина»... А вот и он».
На перроне топтался молодой бородач с огромной сумкой на плече, смахивающий на геолога, недавно выбравшегося из тайги.

        Чуть поодаль оператор развернул камеру, дикторша разминала микрофон.
        «И телевидение, конечно, - Вера достала зеркальце, поправила прическу, - больше снимать нечего. Что за жизнь? Приезд какого-то чиновника - событие. Во город, блин!»

        Из вагона вышел мужчина представительского класса с плащом и дипломатом наперевес. Серый костюм от грузности раздувался по швам, гладкий лоб почти долез до темени, распугав куцую растительность по бокам. Лицо колобка с вкраплениями бровей, серых глаз, сплющенного носа и тонко-розовеющих губ.

        Диктофоны чуть не воткнулись прибывшему в зубы, наехала камера, как горох посыпались вопросы.

        Гонорин слегка опешил, но быстро нашелся. Засияла самодовольная улыбка, грудь выпятилась, живот подобрался.

        - Не все сразу, - приостановил напор чиновник. - По одному.
        - Газета «Калтыг»! - выпалила Вера. – Что первое сделаете на калтыжской земле?
        - Уже делаю, общаюсь с вами, - как шутке рассмеялся прибывший.
        - «Калтыжские новости», - прощебетала миловидная особа, выпятив декольте. - Какие вопросы будете курировать?
        - Те, которые передо мной поставит мэр. Я же всего лишь зам.

        «Геолог» выдвинул диктофон:
        - Федор Игнатьевич, нужно признать - у вас не самая лучшая репутация. Не кажется ли вам, что вам просто нашли тепленькое местечко, где практически нельзя навредить, по традиции нашей власти?

        Улыбка сползла с высокопоставленного лица, наступила пасмурность.
        - Кто вы такой, чтоб рассуждать о моей репутации? Лично я не считаю Калтыг «тепленьким местечком». Предстоит проделать большой пласт работы на благо города и городского хозяйства. Уверен, мои знания и опыт в этом плане очень пригодятся, поэтому я здесь.
        - Калтыжское телевидение, - потянулась репортерша, - ваши первые слова калтыжанам.

        Гонорин развернулся в камеру:
        - Дорогие калтыжане и калтыжанки! Калтыжанки, правильно?.. Я рад приветствовать вас со всей сердечностью и радостью... Как-то не очень естественно получилось, - озадачился заммэра, - мы можем это потом вырезать?
        - Это прямой эфир, - чирикнула репортерша, - трансляция идет сразу и на канал, и в Интернет.

        Глаза расширились до удивления, но тут же приняли респектабельный оттенок.
        - Дорогие калтыжане и калтыжанки! Со всей искренностью заявляю, что на вверенном мне участке приложу максимум усилий, чтобы сделать нашу жизнь лучше, интереснее, замечательнее. Поскольку я человек новый, очень надеюсь на вашу поддержку. Вместе мы успешно решим все стоящие перед городом вопросы. Вместе мы - сила!
        - Большое спасибо, Федор Игнатьевич, - зарделась репортерша, - надеюсь, у вас все получится.

        Камера отъехала. Чиновник осмотрелся в поисках встречающих официально.

        - Еще несколько вопросов, господин Гонорин, - попытался задержать «геолог».
        - Уважьте прессу, - изобразила лучшую улыбку Гольц.
        - Извините, очень тороплюсь, - заммэра развернулся к журналисту, - а вам молодой человек... Как фамилия? Из какой газеты?
        - Иннокентий Вшивков, «Калтыжанин».
        - Вижу, что не москвич, - не скрывал раздражения Федор Игнатьевич, погрозил пальцем и быстро прошагал мимо.

        - Кеша, - щебетнула Галка, пряча декольте, - зачем сразу обламывать? О чем теперь писать?
        - Да, Кеш, зря, - поддержала Вера, - он тебе еще это припомнит.
        - И что сделает? Это ж ему не столицы. У нас все по Его Величеству Закону. И потом, почему я должен лебезить? И перед кем? Перед каким-то чиновником?
        - Да-а, Кеша, - Гольц смахнула нитку с ветровки коллеги, - путь в другие города тебе заказан, так и сгниешь в наших болотах.
        - А я, в отличие от некоторых, и не рвусь. Мне вполне достаточно жить в лучшем городе на свете, - Иннокентий заспешил к выходу.
        - Может, он и лучший, - вздохнула Вера, - но точно не для нашей профессии. Пойдем, Галка, пропустим по маленькой.

        На выходе из здания новоиспеченному заместителю мэра преградил путь китаец в фуражке, черном костюме при галстуке.
        - Гонорин Федор Игнатьевич? – китаец говорил на чистом русском.
        - Да, а что?
        - Я ваш личный водитель, Янь Чжитуй. Можете звать меня Ян или Ваня, как вам будет угодно.
        - А что, у нас уже на государственную службу иностранцев принимают?
        - Я - русский. Жена русская, и у меня давно российское гражданство, - на пальцах крутанулись ключи от машины. - Поехали?

        Гонорин сел сзади:
        - Я буду звать тебя Ванькой.
        Янь Чжитуй пожал плечами.
        - А что, мэр? Не соизволил встретить?
        - Не могу знать, да и выходной, - завел мотор водитель. – Едем в ваш новый дом? Вы, наверное, устали с дороги?
        - Сначала навестим старого приятеля. Знаешь, где проживает Лугинин Михаил Иванович?


        Вера сидела за компьютером. Длинные пальчики шуршали по клавиатуре, глаза не отрывались от монитора.

        Сзади приблизился главред, глянул из-за перегородки. Руки скрестились на груди, пальцы поглаживали подбородок, читал с экрана.
        - Александр Сидорович, - не повернулась Гольц, - не стойте за спиной, напрягает.

        Редактор сдвинулся в полубок:
        - Как прошла встреча?
        - Кеша, как всегда, всё испортил.
        - Опять начал с неудобных вопросов?
        - Угу.
        - Мотай на ус, и сама так никогда не поступай.
        - Хватит уже меня учить, а то сама не знаю.

        Александр Сидорович все равно продолжил:
        - …Сначала «клиента» надо расслабить простыми вопросами, и постепенно, мягко переходить к сложным, даже если сама в этом не смыслишь. Ибо по меткому определению Альфреда Нортклиффа, создателя первой массовой газеты «Daily Mail»: «журналистика – это искусство объяснять другим то, что сам не понимаешь».

        Вера подавила кислую мину.
        - Ладно, работай, - Бывальцев заспешил к себе.

        «Ходит вечно, нудит и нудит. Еще б аттестацию устроил… А чего подходил? Разнюхать про статью… думал, я ему все выдам? Ага, сейчас! Сам спросить боится».

        Подвывая, по столу заелозил мобильник. Гольц приложила к уху, поджала плечом, пальцы вернулись на «клаву»:
        - Алло.
        - Добрый день, Вера. Это Светлана Александровна.

        Журналистка подхватила телефон рукой, откинулась на спинку стула, ноги-спички забросила на стол:
        - Да-да, я слушаю.
        - Проверьте ваш счет и электронную почту. Мы вам перечислили аванс и... трудовой договор!

        Гольц мгновенно вернулась на исходную. Пальцы защелкали по клавишам, запустился Интернет-банк:
        - Какой аванс? Мы же договаривались на полную сумму... Всего две тысячи долларов?
        - Ну, Вера-дорогая, сумма немаленькая, а у нас лимиты по оплате внештатников. Так что, не за один раз. Но это не важно, главное, что вы - без пяти минут наш сотрудник! И мы очень ждем вас в Москве.

        Гольц раскрыло вложение в электронной почте.
        - Вы почитайте договор, если будут замечания, дайте знать. Мы в вас очень заинтересованы.
        - Почитаю.
        «О, как заговорила! Это интервью - мой пропуск в высший свет», - журналистка ощутила эйфорию.
        - Когда мы сможем получить текст?
        - Как перечислите оставшуюся сумму.
        - Верочка, вы же журналистка, - увещевала Светлана Александровна, - сами понимаете - промедление смерти подобно. К тому же, мы с вами - коллеги, считайте - работаем в одной компании. Неужели, вам не хочется уже завтра увидеть свою фамилию в утренней газете? Это же сенсация! Столько лет молчания и вот.
        - Хорошо, - трепетала Гольц, но старательно держала фасон. - Контракт я могу хотя бы изучить?
        - Конечно-конечно, я перезвоню через час.

        Договор уложился в четыре странички, полностью основываясь на типовизме, формализме и отписаловке. Такие «вещи» предназначены не для чтения и соблюдения, а для подписания.

        Буркнула кофе-машина, джихнул лоток, в мини-чашке задымилось капучино.
Вера уперлась нижекопчиковой зоной в местно-кухонную столешницу, аккуратно пригубила, взгляд впился в точку на линолеуеме.

        «Прощай, Калтыг! Сбылась мечта... Даже как-то грустно... Хотя чего грустить? Меня ждет интересное будущее! Завтра обо мне узнает вся страна. Интервью, наверное, воспримут неоднозначно. Ну да какая разница? Плохого пиара не бывает. Пусть обсуждают». Губы расплылись в самодовольной улыбке.

        Сотовый, подребезгивая, пополз к краю стола. Чашка отставилась к микроволновке. Ножки засеменили к рабместу. Женская ручка успела подхватить слетающий мобильник.
        - Алло!
        - Вера, еще раз здравствуйте. Это Светлана Александровна.
        - Угу.
        - Прочли?
        - Да.
        - Подписываем?
        - Подписываем.
        - Я только что разговаривала с главным редактором, завтра вам отправят еще две тысячи…
        - Замечательно.
        - Когда от вас ждать статью?
        - Сейчас отправлю.
        - Прекрасно.

        Радости полная юбка слышалась даже по телефону.
        - Е-мэйл помните? Можете отправить ответом на мое письмо.
        - Я так и сделаю. Когда приезжать?
        - Куда приезжать?
        - К вам на работу.
        - А-а, - вспомнили на том конце, - хоть завтра. Пока, правда, квартиру вам не подобрали, но… Алексей Михайлович, наш главный редактор, выделяет вам одну из своих личных, на первое время.
        - Хорошо, пошла собирать вещи.
        - Не забудьте о статье.
        - Уже отправляю.

        Красный ноготок щелкнул «повешенную трубку». «Скрепка» в почтовом клиенте прикрепила файл к письму, стрелка вдавила «Отправить».

        Пальчик нажал на зелененьку «трубку» мобильника.
        - Алло, Люд? Сегодня вечером снова жду тебя в «Буцефале»... Сможешь, сможешь. Тем более есть повод - я получила часть гонорара, а завтра мое интервью выходит в столичной газете. За это надо выпить!.. Что значит «за будущее не пьют»? Брось эти суеверия! Жду.

        Вера взяла листок бумаги, в правом углу надписала «Главному редактору газеты «Калтыг» Бывальцеву А.С. от…», по центру – «заявление». Пососала ручку, задумчиво вглядываясь в пространство. Орудие производства изо рта прыгнуло в подставку, звонко побарабанив по пластиковому днищу до успокоения.
        «Нет! Я хочу видеть глаза Сидорыча, когда он завтра прочтет мою статью в газете. Подождем».

        Вечером с Людмилой лишь опохмелились за прошлое, и едва утро зазолотило просыпающийся городок, свежевыспавшаяся Гольц подбежала к газетному киоску:
        - «Финансовый гуру», пожалуйста!
        Мелочь забренчала по тарелке.

        - Сегодня все его раскупают… Интервью с нашим благодетелем напечатали, - старушка скинула монеты в руку, взамен положила экземпляр. - Из него форменного бандита сделали. А может, он никакого интервью и не давал?
        - Давал-давал, - Вера рассматривала фото на первой странице.
        - Все равно ихней прессе нельзя верить.
        - А какой можно?
        - Нашей. Нравится мне, как пишет эта... Вера Гольц. Ох и бойкая деваха!
        - А то, что именно она это интервью брала, не разглядели? - журналистка залилась заливистым смехом.
        - Она б такое не написала, - старушка недовольно захлопнула окошко.

        «Написала-написала, еще как написала», - Вера искала конец статьи - не терпелось увидеть собственную фамилию.

        - Су-ука! – ноги подкосились, руки безжизненно повисли, сердце укатилось в каблук.

        Вместо «Веры Гольц» значилась «Юлия Лодыгина».

        Французская речь группы ребят и девушки оборвалась на недоговоренном «oui», лысенький мужичок отпрыгнул от киоска, прохожие оглянулись.

        - Ну-ка не шуми, - вновь открылось окошко, - а то сейчас милицию вызову.

        Гольц помахала «не надо», маникюр прощелкал цифры мобильного, каблучки зацокали прочь.
        - Здравствуйте, Светлана Александровна!
        - Доброе утро, Верочка.
        - Какое ж оно «доброе»?! - взорвалась Гольц. - Открываю вашу газету, и что я вижу?
        - Полагаю интервью с Лугининым…
        - Вы еще и язвите? Почему вместо моей фамилии стоит Лодыгина?
        - Верочка, вы ж пока не в штате, а Лодыгина - просто более раскрученная журналистка... чтобы охотнее разбирали номер.
        - При чём здесь раскрученная?! Вы прекрасно понимаете, это интервью будут читать в любом случае, кто бы ни взял!
        - Успокойтесь, Вера. Просто редколлегия решила, что так будет лучше.
        - Для кого лучше?! А оставшиеся деньги вы уже перевели?
        - А разве вы их еще не получили? Может, задерживаются...
        - Вы что меня кинули?!
        - Ой, какое слово нехорошее. Как вы могли такое подумать? Мы, по-прежнему, вас ждем. Приезжайте. Единственное... Квартиру вам придется подыскать самой. К главреду неожиданно нагрянули гости… из-за границы.

        Журналистка щелкнула «отбой», затряслась, затопала ножками:
        - Сука! Сука! Сука!

        Прощаясь с мечтой, Гольц пробежалась по статье. Все «наверное», «возможно», «может быть» вычеркнуты редакторской правкой, добавлена отсебятина. Выходило – Лугинин сознался во всех тяжких и взял на себя несколько «глухарей». «Теперь меня закопают нукеры Фиделя. Нет, дудки! Я не хочу быть козой отпущения».

        Вера набрала номер олигарха.
        - Приемная Лугинина, - провозгласил отточенно-женский голос.
        - Соедините, пожалуйста, с Михал Иванычем.
        - А кто спрашивает?
        - Гольц, Вера Гольц, журналистка. Мы на днях встречались.
        - Минутку, - в трубке заиграла мелодия Нины Рота, и снова отточенный голос, - вы знаете, Михаил Иванович сейчас на процедурах, оставьте сообщение или перезвоните позже.
        - Это очень важно! Вопрос жизни и смерти! И решить его может только Михал Иваныч.
        - Минутку.
        - Да, Вера Павловна, слушаю, - подключился Лугинин.
        - Михал Иваныч, - сделала плачущий вид журналистка, - вы уже читали «Финансовый гуру»?
        - Нет еще. Но мне уже сообщили…
        - Я должна перед вами извиниться, они переврали мою статью, целиком и полностью.
        - Как она у них оказалась? Почему не вышла в «Калтыге»?
        - Бывальцев отказался печатать, и я продала интервью в столицу. Они напечатали все в совершенно непотребном виде, и даже подписали не моим именем.
        - Не вашим?
        - Нет, в общем, кинули меня!

        В кабинете миллиардера задумались.
        - Это всё, что вы хотели сообщить?
        - Да. Михал Иваныч, извините, я хотела, как лучше. Я очень перед вами виновата…
        - Подпись же не ваша?
        - Не моя.
        - Значит, к вам претензий нет. Всего доброго!
        В ушах укором зачастили гудки.


        В кабинете Лугинина вновь раздался звонок.
        - Слушаю, - выдохнул олигарх, потянувшись за сигарой.
        - Михал Иваныч, ты читал? – радостно-мужской голос подпрыгивал от привалившего счастья.
        - Привет! Нет, но мне уже доложили.
        - Привет-привет! Кто такая Лодыгина? И зачем ты давал ей интервью?
        - Накладка вышла. Я давал интервью местной журналистке, а она продала его в московскую газету. И, как выясняется, они не просто всё переврали, но еще и подписали чужим именем.
        - Так это же отлично! – завелся другой конец. – Я, кстати, что-то подобное и предполагал.
        - Ты всегда предвидишь обстоятельства.
        - Работа такая… Ну так что? Давай засудим? Пару лимончиков-то нелишние.
        - Мне особо не треба.
        - Тебе «не треба», дай заработать старому товарищу! Подаю иск о защите чести и достоинства, договорились?
        - Подавай, раз охота.
        - Охота пуще неволи. Ты как там поживаешь? А то я тебя ошарашил своими радостями.
        - Потихоньку, полегоньку…
        - Эмигрировать еще не собрался? Ты ж знаешь, с Лондона выдачи нет, - мужчина сделал ударение на второй слог в аглицкой столице.
        - Знаю-знаю, помню все твои прибаутки. Но мне пока и здесь хорошо. Ты приедешь на согласование сделки по «Нагнетателю»?
        - Обязательно!

        Продолжение - http://www.proza.ru/2014/07/11/505