Совесть

   Жила-была Совесть. Совесть жила у нас в Петрозаводске, на улице «Правды», в старом деревянном доме номер 26. Этому дому давно бы под снос идти: стены облезши, почерневши, а которые и покосивши. Подъезды – как, извините, открытые беззубые рты.
Как уж там жила Совесть в своей фатёре, доподлинно неизвестно. В гости к ней никто не ходил.
Совесть была роста высокого, тощенькая, в джинсах. Возраста неизвестного, с лица сурьёзная и вроде как изнурённая. Внешность обыкновенной. Только глаза будто бы расширенные, с искрой, исступлённые. В одну точку уставленные. И движения резкие. Ходила завсегда быстро, словно торопится куда-то.
Когда Совесть поселилась в доме, первое, что сделала, - посадила под окнами растения. Смородину, там, малину – и всё такое. Раньше там мусорка была – удобно: далеко не надо переться, сразу тут у подъезда и бросай. Правда, не вывозили, но это всем натурально было похрен через левое плечо. В смысле – плевать с большой горы. Зато удобно.
А тут растения. Мусор она убрала: три дня возилась. Соседи, конечно, осерчали: так было удобно, блин, а тут теперь обходи эти сады-огороды, тащись до мусорного бака. Стали ей растения потихоньку ломать. Она новые садила. Упёртая.
И ещё, главное, по фатёрам стала ходить, упрёки делать. Вы видели такое? Дескать, разве это плохо, что растения растут и всё такое, зачем же ломать и прочая. Ну, ей вежливо говорят: «А пошла ты к такой-то матери со своими энтими растениями. Надо тебе растений – иди, блин, в парк и дыши, селёдка ты морёная!»
В общем, она, сердешная, не нашлась, что делать: пожалилась во дминистрацию города. Дескать, мои растения ломают, городской интервьюер портют. Ну, пришли специлисты из  дминистрации: две бабы, морды во – как у бульдогов. Все соседи им: «Она растения сажает несанкционированно, мешает жителям иметь доступ к местам опчего пользования». Через неделю вышло постановление: «Растения убрать, доступ к местам опчего пользования обеспечить».
Она не подчинилась: вишь, мымра! Её штрафанули. Раз, другой. Потом приехали и бульдозером разровняли.
Всё хорошо. Живём. Мусорная свалка на месте, под окнами. Заткнись, мымра!

Была у нас соседка. Весёлая баба, но пьющая. Она кошечку завела, сереньку таку. Кошечка, натурально, гадила в подъезде. Потому животная деликатная, на улицу ей выйти – так там сыро, холодно. А в квартире тоже нельзя: запах неаппетитный.
Ну, все соседи ничего: с людьми живём – ничего не поделаешь. Зайдёшь в подъезд, нос зажмёшь покрепче – ничего. Главное быстро дверь свою открыть – и туда зашмыгнуть. И под ноги смотреть внимательно-внимательно, чтоб не наступить на чего-нибудь. В общем, нормально.
А этой, мымре, Совести-то – чего-то опять неймётся. Она опять просить стала: «Как же так, мол: у людей кошачьи туалеты, чистота, санитария, гигиена, то-сё, пятое-десятое». Мы же, мол, люди, а не свиньи. Ей Кошкина хозяйка вежливо отвечает: «А пошла ты к такой-то матери с твоей гигиеной. Кошка – животное неразумное, не понимает, где ей гадить, - вот ты терпи. Все терпят – а ты чё, умнее всех, что ли?»
Ну, она написала в санпидемстанцию, что, мол, так и так: никакой в таком-то подъезде такого-то дома санитарии и никакой гигиены. Санпидемстанция приехала, понюхала и составила акт: «Вследствие невозможности установить причины неблагополучной экологической обстановки в подъезде, рекомендуем жильцам почаще производить влажную уборку».
Понятно, Кошкина хозяйка, прочитав такую бумагу, с одной-то стороны обрадовалась, что ей штрафа не будет, но с другой-то стороны она огорчилась, потому как кошку свою сереньку перед приездом комиссии в ведре на всякий случай утопила.
Потому Хозяйка кошкина сначала от горя и для смелости надралась как свинья, а потом пошла и стала сильно стучать к Совести в дверь и по матушке её ругать, что та её любиму кошку сгубила. А как же? Кошка – тоже божья тварь, всё же её жалко ведь. Колотила-колотила, наверно, два часа, аж руки-ноги заболели. Наконец, уже дверь стала поддаваться – глядь: милиция приехала.
Это ж какая падла, а! Милицию она вызвала. Это на соседей-то на своих, из своего же подъезда – в милицию. Это что же такое? Как такое возможно терпеть нормальным людям?!
Конечно, милиция честь по чести всех жильцов опросила. Все говорят: «Так и так, Кошкина хозяйка нормальная, хорошая, с ней дружим, претензиев не имеем, - а эта, которая Совесть, неадекватного поведения». «А в чём, примерно сказать, её неадекватность?» - интересуются стражи порядка. «А на всех пишет, жалится, жить нормально с людями не могёт». Ну, милиция в затылках почесала и уехала.
А Кошкина хозяйка говорит: этого терпеть никак невозможно. Мы, натурально, киваем, поддакиваем, потому как у Кошкиной хозяйки крыша набекрень: она любому жизнь отравит, скандалами замучит – с нею лучше, ребяточки, не ссориться. А эта вобла что? Супротив кого пошла? С соседями надо жить мирно.
Ну, Кошкина хозяйка и говорит: мы на неё подростков напустим. Мы головами киваем, что, мол, правильно.
А у нас во дворе собирались подростки. Ну, они собрались: Кошкина хозяйка сразу – звяк! – в милицию. Хулиганы, мол! Приехали, всех забрали. На следующий день те опять собрались. Кошкина хозяйка вышла и им говорит: «Ребята, это на вас Совесть, подлая, наклепала!»
Ребята обиделись: как так, они тихо орали, на гитарах дренькали, никому не мешали, а на них – в милицию. И не стало Совести житья: по все дни её изводили. В окна землёй бросали, в замок щепочки тыкали, чтоб выйти не могла. А выйдет – ей вслед всякие пожелания.
Думаете, она успокоилась? Ни хрена! Неадекватная – она и есть неадекватная.
У нас дом старый, зимой, чтоб не замёрзло, все жильцы протечку делают. Краны, то есть, открыты круглые сутки, чтоб, значит, не замёрзло. Ну, Совесть предлагает: надо требовать капитального ремонту и утепления, потому от протечки убытку больше и для людей неудобно. Мы, конечно, посмеялись: кто нам ремонты делать будет?!
Она пошла в городской совет, во дминистрацию, стыдила их: «Как же так, вы средства не экономите, у вас из кранов миллионы текут, а вы и не видите. Установите счётчики – вы в ужас придёте».
Ну, пришла комиссия. Летом. Зашли, минуту постояли. Человек двадцать. Сурьёзная комиссия! И люди такие все сурьёзные: с блокнотами, в пинжаках, всё пишут, пишут.
Прислали бумагу: состояние дома хорошее, живите дальше.
Думаете, Совесть угомонилась? Бес ей в ребро.
Пошла Совесть работать в Отдел защиты прав детей. Ну, там видят, что она активная, детям преданная, - взяли её. Она изучила положение. Что ж получается? Всем выпускникам сиротских учреждений квартиры положены от государства, а их не дают. Бедные сиротки без квартир, кончают самоубийствами, в тюрьмы попадают, спиваются. А всем до лампочки.
Она начала по судам ходить, прокурорам писать, квартир для сироток требовать. Прокуроры, понятно, недовольные: чего ты ходишь, от дел отвлекаешь? Мало без тебя забот?
В общем, чем кончилось? Установили, что она сама к тем сироткам приставала, что, мол, если квартиры получат, то ей чтобы процент заплатили за услуги. Так одна сиротка сказала, которой как раз квартиру-то и дали. Натурально, её осудили: дали 3 года условно. И правильно: не надоедай сурьёзным людям.
Вроде бы вздохнули, можно жить. Ан нет! Она и тут не успокаивается!
Не понравилось ей, что у нас в школах большие домашние задания задают, детям здоровье портят. Мол, по статистике, 17, что ли, процентов детёв ещё боль-менее здоровых, остальные больные – краше в гроб кладут. А всё, мол, нагрузки виноваты. И всем фиолетово: и директорам, и учителям, и властям – никто с нагрузками не борется.
Придумала: в кажной школе домашние задания учитывать, кто сколько задал, и чтоб не больше такой-то нормы в день. А больные которые – тем вопче не задавать. Подала проект в комитет по образованию. А она учительница была, в школе работала. Детей, вишь, шибко любила.
Ну, комитет по образованию сразу же проверку. Пришли к ней на уроки, посидели: оказывается, она то не так делает, и другое не так. Уволили её.
Стала она искать работу: то туда устроится, то сюда. Нигде долго не удерживается. Потому – неадекватная. До всего ей дело, нос всюду суёт. Начальство раздражает. Подчинённых смущает. Всем мешает.
В общем, осталась Совесть окончательно без работы. А семьи-то своей у неё не было: кто за такую пойдёт? Чтоб человек нормально жил, ему должно быть всё параллельно – а тут такое беспокойство под боком. Кому такое надо?
Стала Совесть повести писать. Про нравственность, про то, как надо жить по совести. И посылать их на всякие конкурсы. Ну, получат там в жюре её повесть, почитают: правильно всё. По совести жить нужно. А кто написал? Не знаем такую. Нам призы-награды давать, неужто ж чужому незнакомому человеку? Нет, мы своим дадим, которых знаем, чтобы, значит, поддержать развитие литературы.
Опять ничего у Совести не вышло.
Ей добрые люди говорят: перестань ты выкобениваться! Живи нормально, как все. Всем по фиг – и тебе до фени. В смысле – по фонарю. А она им: «Нет, равнодушие – это самое страшное. Оно опчество разрушает!»
Вы видели такую? Это мы, что ли, опчество разрушаем? Мы, блин, и есть опчество. Столпы отечества. Великий народ! А ты – мошкара!
Ну, на неё все рукой махнули, вопще разговаривать перестали.
В общем, она вроде как с ума сбрендила. Стала сама с собой разговаривать, какие-то жесты на ходу делать.
Ну, добрые люди написали, куда следует. Её забрали на принудительное лечение. А уже оттуда – на кладбище.
Фатёру соседи хотели занять – не дали. Город её себе забрал. Несправедливость!

А потом время прошло. Стали мы вспоминать. Совесть-то хорошая была! За наши права боролась. Деток любила.
Написали, куда следует: присвойте её имя нашей улице. Чего у нас будет «Правда» в кавычках? Пусть будет «улица Совести».
Потом памятник ей установили: как борцу за опчее благо.
Кошкина хозяйка, она бойкая у нас, сочинила воспоминания: какая, мол, Совесть была вся из себя, боролась, злу спуску не давала, и как она, Кошкина хозяйка, с ней дружила и ей помогала. Молодец, хорошо написала. В газете пропечатали. Все читали, аж прослезились. Совесть описана – прям, как живая.
В общем, через 20 лет Совесть стала главной знаменитостью нашего города. Все, и из начальства, и простой народ, так и говорили: Вот наша Совесть! Наше, блин, Всё! Кто теперича скажет, что мы не самые совестливые в мире, когда у нас такая Совесть жива? В наших душах – жива!
Книжки про неё написали. В школах стали изучать. Улицу, конечно, переименовали.

А у нас под окнами, между прочим, мусорная куча уже до второго этажа доросла. С первого этажа которым, тем неудобно: приходится высоко мусор забрасывать. Которые бабульки – те даже жалятся: вот, мол, Совести на вас нету – какую гору мусора накидали прямо у дома. А нам по барабану.
Мы им говорим, бабулькам: «Вы чё? Соображать надо! Поднимись, дурра старая, к соседям со второго этажа и выбрось через их окно. У них куча прямо под окном растёт. Чего непонятно?»
Вот так. Жить с людьми умеючи надо.
А главное – совесть иметь!