Крестик

Отрывки из романа «На переломе эпох»
Читать полностью: роман «На переломе эпох».
https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh/
https://sites.google.com/site/zemsha/Home/kniznyjmagazin

Крестик
1.5 (87.08.26)

Август 1987 г. «Оремов Лаз». ЦГВ.
Полигон. Седьмая рота.
Ночь. Лишь свет с «вышки». Рядовой Разорёнкин прицелился из снайперской винтовки СВД в мишень «пулемётный расчёт». Дождался автоматной очереди рядом. Нажал курок. Сухой щелчок. Мишень упа¬ла. Он скрытно передвигался, под прикрытием ночи, как и положено скрываясь в складках местности, стараясь себя не выдать. Его, хоть и разгильдяя, но отличного стрелка, ротный отправил в поле «для под¬страховки». Он шёл со «снайперской винтовкой Драгунова» наперевес правее от каждого слабого, выполняющего «упражнение контрольных стрельб», и валил мишени. Что ж, это был единственный способ для 7-й роты не упасть лицом в грязь, да и потом сдать хоть как-то очеред¬ную осеннюю проверку. «Упражнение контрольных стрельб» предпо¬лагает перемещение вглубь стрельбища несколько сот метров, стрельбу по различным типам мишеней, в том числе и «бегущих» из различных положений, с том числе и «с ходу». Разорёнкин изрядно устал. И, тяже¬ло дыша, мазал всё чаще. Десятый выстрел и всё. Магазин пуст. Но и так – не плохо.
Наконец, батальон окончил стрельбы. Группы пехоты сидели, кури¬ли, ожидая долгожданного построения для убытия в лагерь.
– Ты, чмо*! – рядовой Каримов отвесил затрещину рядовому Ивано¬ву. – Сигарету мне стрельни;. Быстро!
Иванов, потупив взгляд, промычал что-то невразумительное себе под нос.
– Я не понал! – с вызовом выпятив нижнюю губу, повторил Каримов.
(«*Чмо», в переводе с солдатского лексикона, означает, в широком смыс¬ле, опустившегося морально солдата, которого все третируют. Или, другими словами, изгоя. Но более точная расшифровка этому термину, как утвержда¬ют некоторые - «Человек Московской Области». Что ж. Не любят в Армии москвичей. Так уж повелось. Не нами придумано. А главное, что никто тол¬ком не знает этому истинного мотива. Как и в случае с евреями… Но куда денешься? Нужны обществу изгои. Без них никак! А уж что касается места жительства - это так. На случай, если изгой сам по себе не обозначится. Так тут уж сам бог велел обрушиться на «москалей»! Дескать, зажрались они. Маменькины сынки. Эгоисты. В Москве жизнь – это тебе не в Сибири. Мать твою так! Но жизнь вносит свои коррективы. Вот и теперь. Настоящий «ЧМО» – москвич Разорёнкин, стоит, ржёт во всю глотку с Каримовым. А Иванов – он из Орла. И он на деле главный «чмошник» седьмой роты. Его руки покрыты какими-то нарывами, гнойными коростами. Он вечно самый гряз¬ный и рванный. Самый холодный и голодный. Он – вечный раб и объект для бития каждого, кому только не лень. Только вот что примечательно, ни разу не доводилось видеть «ЧМО» из Средней Азии или Кавказа. Или почти ни разу! Земляки не допустят этого! Тронь одного и обрушатся все. И не важно, кто прав, а кто виноват!..)
– Иванов! Чмо! – Разорёнкин, стоявший поодаль, зло сплюнул.
Иванов исчез. Подошёл к группке солдат «средней иерархии», раз¬добыл сигаретку и уже спешил в направлении Каримова.
(Некому было за него заступиться. В местной пехоте господствовало «землячество». Здесь солдат-изгой оставался «молодым» все два года. «Пра¬вящие» конкурентные группировки здесь – «Узбекская» и «Азербайджанская». Есть ещё поменьше- «Таджикская», «Дагестанская», и другие. «Русская груп¬пировка» так же есть, к ней прибиваются все «меньшинства». Она открыта для всех. Но заступаются они за «своих» только «за дело». За какое такое «за дело?» Если здесь никому ни до кого и не до чего дела - то нет! Вообще, славяне везде обычно одиночки. А потому, они здесь всегда в самом незавидном положении.)
– Рядовой Разорёнкин! Заступаете сегодня в наряд, – Майер открыл свой «чёрный блокнот», с внесёнными туда накануне фамилиями.
Разорёнкин поморщился. Поправил винтовку.
– Не советую, товарищ Майер, – Несветайло раздражённо хлопнул лейтенанта по плечу, – нам проверку сдать нужно. Разорёнкин мне бу¬дет нужен и завтра. Ставь в наряд Иванова, например, от него толку и так, что с козла молока! Тем более он верующий!
– Товарищ капитан…, – открыл было рот Майер, – …в роте бардак…
– Лей-те-нант! – отрезал капитан.
«Подтачивает моральную основу советского солдата неправиль¬ная работа младших командиров и политработников ротного звена, – вспомнил Майер недавнее заявление замполита батальона, взятое им из каких-то современных трудов армейских полит органов, наверное, – что ж, есть, такое дело! Здесь уж словно в воду глядят эти штабные «полит ребята»!» – он рассек ладонью пространство и надул щёки, вы¬пуская воздух, словно вырывающийся наружу пар…
– Иванов! А ты точно верующий, что ли? – подошёл к бойцу Майер.
– Ну да, – смутился тот.
***
Прошлое.
Март 1982 г. Алма-Ата
Никольская церковь.
Никольская церковь. Эта старая деревянная церковь, построенная в самом начале двадцатого столетия*.
(*В 1904 году жители юго-западной части города Верного (Алма-Ата, ныне Алматы), местности, которая в то время называлась Кучугур, присту¬пили к изысканию средств для постройки храма на, так называемой, Зубов¬ской площади. 14 декабря 1908 года новый храм Святителя Николая (Никола¬евская церковь), созданный по проекту архитектора С. К. Тропаревского, был освящен архиерейским служением.
В 1911 году мощнейшее землетрясение в 9 баллов разрушило почти весь город. Однако, как чудо, церковь выстояла среди глубоких трещин в земле.
После революции Никольский храм, сохраняя верность Патриаршей Церк¬ви и Православной традиции, явился оплотом Православия. В конце 1920-х и в 1930-е годы, когда в Алма-Ате был пересыльный пункт ГПУ, в Никольской церкви находили приют сотни сосланных в Казахстан «врагов народа», среди которых было множество духовенства и монашествующих.
В феврале 1936 года церковь была закрыта. В ее помещении разместили музей атеизма. С начала Великой Отечественной войны в церкви была устро¬ена конюшня, а в подвале разместилась военная штрафная рота.
5 июля 1945 г. постановлением Священного Синода была образована упраздненная в 1936 г. Алма-Атинская и Казахстанская епархия, управляющим которой назначен освободившийся из ссылки Архиепископ Николай (Могилев¬ский). В 1946 г. Никольская церковь была вновь передана общине верующих.)
Синие стены с белыми колоннами и оконными сводами, золотыми куполами. Тихо вокруг. Сосульки искрятся на крышах, мокрая снеж¬ная квашня под ногами школьников, весело бредущих по городу после внеклассного организованного просмотра нового кинофильма «Вам и не снилось», увлечённо обсуждая сюжет…
– А давайте зайдём в Никольскую церковь, интересно, как там вну¬три, – предложил Майер своим одноклассникам.
– Да ну!
– Мы же комсомольцы!
– Ещё кто-то увидит! – одноклассники явно не проявили нужного энтузиазма к предложению товарища.
– Да ну вы чё, хватит гнать! Давай зайдём, хотя бы погреемся!
– Вот тебе надо, сам и иди! А мы дальше, догонишь, еже ли чё.
– А я пойду!
– Иди-иди!
– А вот и пойду! – Александр Майер назло товарищам поднялся по ступенькам на высокое крыльцо церкви, обернулся к товарищам. – Если не вернусь, считайте меня комсомольцем!
– Давай!
Одноклассница Маринка, тайно влюблённая в него отделилась от остальных.
– Саша! Постой! Я с тобой!
Девушка уж давно засматривалась на этого рослого парня-одно¬классника, однако он не проявлял к ней, как к девушке, должного ин¬тереса, хотя и догадывался про Маринкины чувства. А ей так хотелось обратить на себя его внимание, обворожить его, околдовать, хоть даже наложить заклятье.
***
Как я хочу заклятье наложить,
Чтобы не смог ты без меня прожить.
Другую обнимал бы не любя.
И чувствовал, что предаёшь себя.
Что б я являлась из полночных снов,
Не растворялась в карусели слов,
Слова и поцелуи в душной тьме
Тоскою обрывались бы во мне.
Жестоко это? Что же, может быть.
Прости, дай бог тебя забыть!
Не вспоминать ни имени, ни глаз!
Забудь и ты и будешь прав сто раз.
Ты будешь прав – и всё же я жалею,
О том, что класть заклятья не умею!
Автор Е. Нартова
Девушка радостно вбежала по ступенькам, посмотрела проникно¬венно в глаза юноше.
– Ну, Маринка, хоть ты – настоящий друг, ну что, была ни была!
Молодые люди зашли внутрь. Тихо, робко, неуверенно они прошли к середине. Вокруг горели свечи, чадя особым медовым запахом нату¬рального воска, отражаясь в золоченых иконах, смотрящих сочувствен¬но на вошедших. Святые словно изучали их, укоризненно разглядывая этих любопытствующих атеистов, вторгшихся в их священный мир, чуждый этим богоотступникам.
– Краси-и-во! – Саша кивнул в сторону алтаря.
– Краси-и-во, – согласилась девушка, – только возьми меня за руку, а то мне страшно чуть-чуть.
Прихожан было крайне мало. Несколько бабушек в платках стояли, поглядывая исподлобья на нарушителей священного спокойствия.
Александр держал девушку за пальчики, они медленно шли, любо¬пытно рассматривая всё, куда только не падали их взгляды.
– Это вам не дом свиданий! – вдруг одна из хмурых бабушек вышла на них откуда-то сбоку.
Молодые люди отпрянули недоуменно, но с другой стороны несколь¬ко других сморщенных бабушек зло набросились на них.
– Не туда смотрите! Смотрите вон туда! – одна из них ткнула сгор¬бленным сухим пальцем в сторону стены над входом.
Майер поднял глаза.
– А что там?
– Там Ад! Гореть всем вам, нехристям, в Аду!
– Гореть вам в Аду!
– Бесстыдники!
– Безбожники!
– Покарает вас всех Всевышний, за ваши грехи!
Молодые люди, зашуганные в конец, с молчаливым недоумением от такой неласковой встречи пятились к выходу, взирая на жуткое изобра¬жение ада над выходом.
На улице искрился снег, там мило сочетаясь с белым раскрасом ко¬лонн и оконных сводов Храма. В сумерках, освещаемые фонарями, мерцали золотом купола.
– Что это было? – Александр смотрел недоуменно на Марину.
– Не сердись на них. Им знаешь, как досталось! Столько гонений пришлось пройти. Какую трудную жизнь прожить, стольких близких потерять! Они уже и сами не в силах отделить добро от зла!
– Да мне после такого в церковь как-то больше совсем не хочется, – усмехнулся Майер, – ну их, дуры!..
– Не злись ты, будь умнее! Моя бабушка говорила, что каждый чело¬век, даже священник, даже святой, в православной вере, лишь грешник!
– Как же это возможно, чтобы священник был грешником?
– А так! Святые – это те, кто свет людям несут. Но нет безгрешных людей на земле. Это у католиков только папа Римский непогрешим.
– Православные, католики, святые! Можно запутаться в этом всём.
– Хм…, ещё говорят, что Бог он многолик, поэтому мы и говорим «Вы», когда обращаемся друг к другу уважительно.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Говорю же, от бабушки своей.
– Она у тебя верующая что ли?
– Ага!
– А ты?
– А я не знаю… Я нет. Я же комсомолка…
– Ну, Маринка, слава богу, а то ты меня уже начала пугать…!
– Я вовсе не хочу тебя пугать.
***
Настоящее.
Август 1987 г. «Оремов Лаз». ЦГВ.
Полигон. 7-я рота.
Майер, отряхнул нахлынувшие воспоминания, посмотрел снова на бойца.
– Хм! А оружие то как, тебе, верующему, держать не противопоказа¬но, а? По вере-то твоей?
– Никак нет. Не противопоказано, солдат грустно пожал плечами, – это баптисты-пацифисты, а я Православный!
– А-а-а! И крестик носишь?
– Ношу.
– А ты комсомолец, вообще?
– Не-а.
– Ладно. Сильным надо быть. Дали по морде, а ты сразу же сдачу! Бац, промеж рогов! Понял?
– Не-е, товарищ лейтенант. Я драться не могу. Меня учили, что драться плохо.
– Тебя всё верно учили. Ты не дерись, но сдачу-то дать нужно уметь! За себя постоять! За близких!
– Православная вера она не воинственная, а жертвенная. Ведь нельзя идти к цели по головам, думая лишь об эволюции тела, как это делает Ницше.
– Нитше? Кто это? С какой роты?
– Это такой немецкий философ прошлого века. У него есть даже та¬кая книга «Антихрист. Проклятие христианству». Это идеология фаши¬стов. А у человека же есть душа. И это важнее, чем тело. Потому что тело смертно, а душа бессмертна. Вот о ней и нужно думать больше. О спасении души.
– Да-а! Уж! Ладно. А мне вот католические костёлы больше нравят¬ся. Там как-то так…
– Мрачно.
– Что-о?
– Мрачно там. Устрашающие всякие вещи, острые углы, грифоны, мало света.
– Н-у-у, а мне нравится.
– А вообще, а вы знаете, в чём главная разница между православием и католичеством?
– Ну, в католических храмах, там культурнее как-то и сидеть можно, а в православных все на ногах.
– Ну, эт внешне, а внутренне, различия более важные. Католики ото¬шли от исконного христианства. Они назначили себе наместника бога на земле в виде Папы Римского, объявили его непогрешимым.
– Ну и в православии, вроде, святые есть.
– Святые, это те, кто Свет истины людям несёт, но все они грешные, ибо нет человека безгрешного, все согрешили.
– Слышал я уже что-то в этом роде. Но ведь и те, и другие христиане.
– Христиане… Да… Только Папа Римский же уничтожил колыбель православного христианства – Византию*, (*4-й крестовый поход) разо¬рил Константинополь, попрал православные ценности, благословил не один Крестовый поход и на православную Русь. Вот вам и христиане!
– Да-а! Уж! Ладно. Ладно… Просветил. Вот поэтому-то мы и борем¬ся с этим «опиумом для народа». Каждый кулик своё болото хвалит, а в результате – одни беды и несчастья!
– Православная вера от того и православная, что правильно славит бога нашего. И не делает ни против кого бы то ни было «крестовых походов». К истинной вере людей приводит через убеждение и приме¬ром добродетели, а не мечом. Жаль только, что у нас церкви многие по-прежнему закрыты. Вы хоть были ли там когда-нибудь?
– Я был в Алма-Ате в храме. Работает он.
– А были ли в Киево-Печерских лаврах?
– Это в Киеве? Не был.
– А я был. И грустно стало. От того, что сегодня Киево-Печерские лавры – лишь оплот атеистической пропаганды. Берегут их, как исто¬рический памятник, но не желают оживить. Оккупировавшее Лавры Министерство Культуры Украинской ССР, как хранитель скелета. Я спросил там гида: « …а в этом храме не чувствуется присутствие церк¬ви». А она мне: «вы что, пришли в церковь? Так вы не туда попали! Это музей!»… грустно от такого!
– Грустно-то оно грустно. Но меня как-то так в действующей церкви отбрили, что я бы чувствовал себя комфортнее в музее.
– Бабушки?
– Они!
– Значит, это были обозлённые, не просветлённые люди. Не все свя¬щенники свет несут. А что тут про бабушек. Вера она должна быть в сердце, а Храм – это лишь место, где человек может зажечь свет своей духовной свечи. А народ, порой, в желании снискать благодать затопчет любого. Это касается не только прихожан, но, к сожалению и тех, кто служит к церкви.
Храм – это лишь возможность, а не панацея. Лишь единицы способны, на самом деле, зажечь этот свет. Недаром говорят, что «узки врата в рай».
– Узки врата в рай…. м-да-а-а! Ну, ладно, товарищ Иванов, ты, сол¬дат, конечно, чешешь языком как сапог по асфальту! Наверное, хочешь часик – другой строевой на плацу позаниматься?! – сменил тему офицер.
– Что ж, могу и строевой.
– Можешь, Иванов! Конечно, можешь! Конечно, можешь про душу то думать, но сегодня учи Устав и готовься к наряду! Ты в Армии, а не в монастыре! Да смотри мне, а то я сам из тебя твою душу выну! Отмойся хотя бы! Сгниёшь так совсем тут! Вот о спасении своём и по-думай! Если не души, то хотя бы тела своего бренного! Знаешь, как там говорят? В здоровом теле – здоровый дух! Мыло-то есть? Держи вот, православный христианин! – офицер протянул солдату кусок «земля¬ничного», да, и вот ещё, будет тебя кто обижать, говори мне сразу. Я неуставнухи в своём взводе не потерплю. Понял меня?
– Так точно, товарищ гвардии лейтенант!
– А про Бога твоего мы ещё поговорим, но позже!
«Вот, жертва аборта, ёшкин кот! Умный себе, зараза! Пускай с ним теперь замполит беседует!» – прошептал лейтенант себе под нос.

Прошлое.
Весна 1982 г. Алма-Ата.
Возле Никольской церкви.
 
Молодые люди шли, оглядываясь на эту красивую старую церковь, видевшую ещё начало этого века.
– Саша, а пошли в парк Панфиловцев погуляем? – предложила Ма¬рина.
– Да я бы с удовольствием, Марин, но мне к олимпиаде по математи¬ке нужно готовиться, знаешь!
– А-а-а! Ясно. Иди, готовься, – Маринка махнула разочарованно рукой.
– Да ты не обижайся, Маринка! Правда, мне некогда, давай, провожу тебя домой.
– Не волнуйся. Я не маленькая. Сама доберусь. А пока я хочу гулять. Ты не можешь, так я сама пойду.
– Точно? Без обид?
– Точно! Какие уж тут обиды! – Маринка помахала варежкой одно¬класснику, улыбнулась, проглатывая обиду, и пошла по мягкой снеж¬ной квашне. Ей было грустно, но эту грусть она старательно прятала за свою неестественную улыбку. Что ж, «мы выбираем, нас выбирают,.. это так часто не совпадает!..»

***
…Её сегодня мучает догадка.
Все мысли, все вопросы – к одному.
Мальчишка на неё взглянул украдкой.
И сразу отвернулся. Почему?..
…Домой она приходит. И невольно,
Всё о мальчишке думает. А он
Старательно готовится к контрольной.
В одну лишь математику влюблён…
…Потом приходит ночь, рассыпав звёзды.
А ночью, почему-то не до сна.
Родители всё объясняют просто:
Девятый класс!.. Контрольные!.. Весна!..
Автор Е. Нартова

Отрывки из романа «На переломе эпох»
http://www.proza.ru/2014/04/02/43
Электронная книга скачать: http://ridero.ru/books/naperelomeehpoh.html

О Душе : http://proza.ru/2014/07/14/1541
Воинствующий атеист : http://proza.ru/2016/10/11/2020
Крестик : http://proza.ru/2014/07/11/1143
Дискуссии на тему «есть ли Бог»: http://proza.ru/2020/03/18/762
О Гуманизме: http://proza.ru/2020/03/18/874