Двенадцатый класс глава4

Глава 4. Загадки декабря

; Добрый вечер, Р.А.
; Солнышко моё! Приятно слышать. Очень рад твоему звонку. Как у тебя дела? Настроение? Что нового?
; Спасибо, нормально.
; Не ожидал, думал, совсем забыли о старом зануде. А вы всё-таки снизошли, осветили мой вечер своим небесным голосом. Вот не поверите, Мариночка, буквально на днях вспоминал вашу школу, своё преподавание. О! эти Майские лягушки… Целый концерт закатывали, когда я шёл с остановки к вам. На обратном пути я каждый раз останавливался на том ненадежном мостике, приходил в себя от общения с учениками, подолгу слушал «ква-а-а, ква-а-а, ква-а-а»…
; Р.А., не надо!
; ой, ну не обижайтесь, Марина, но как же вы учились! Одна ваша одноклассница чего стоит. Перед уроком отпрашивается: «Р.А., можно, я не пойду? Голова болит». А я ведь заранее предупреждал: контрольная будет. Ну отпустил. А во время урока ; через открытое окно ; слышу её вопли! Зовёт какого-то Пахана погулять, причём с мат-перематом.  Не отрицайте, Мариночка, ваш интернат  просто настоящая копилка лени, хамства и невежества.
; Иринка, это Иринка была!
; А так называемый Шурик! Как он у меня четвёрку выпрашивал! «Р.А., не выставляйте, пожалуйста, тройку в четверти, я всё исправлю. Вы только скажите!» А о какой тройке идёт речь, если и двойку ему ставить было не за что? И, паразит какой, ведь не выучил, даже не читал задания! Что же я ему задал тогда?.. Простенькую такую тему... То ли «Судебные реформы шестидесятых-семидесятых годов девятнадцатого века, то ли «Особенности внешней политики Александра Второго»…
; Ладно вам, Р.А. Такую чепуху забыть не можете! А как у Вас дела?
; Спасибо, Солнышко! Заканчиваю работу над диссертацией, в январе выйдет моя статья. Но тебе скучно, наверное, об этом слушать.  Ты лучше скажи: уже решила, куда поступать будешь? –Я не успеваю ни возразить, ни ответить,  -Правильный выбор института фактически определяет, как сложится твоя дальнейшая жизнь. Ежегодно выпускаются тысячи юристов, психологов, но у одних в дипломе значится МГУ или МГИМО, а у других какой-нибудь филиал педа. Чувствуешь разницу? Ты уже была в РИТе?
; Не-а, а что это?
; М-да. Поразительная неосведомленность. РИТ ; работники интеллектуального труда. Организация на проспекте Мира, там оказывают помощь всем студентам-инвалидам по зрению. У Ады Григорьевны есть вся могущая тебя заинтересовать информация о поступлении в вуз: адреса, экзамены, телефоны, контакты ребят, которые уже учатся или учились в этих вузах.
Каким-то образом Р.А. всегда угадывает, зачем я ему звоню. Мне даже и не приходится объявлять о своём интересе. Не то чтобы я так уж косноязычна, но, разговаривая с ним, я чувствую себя больше слушателем, чем оратором. Да и в природе, наверное, нет такого, о чём он бы не знал и о чём я могла бы ему поведать.
; А что, ты уже определилась со специальностью?
; Я вам потом скажу.
; Ясно! Но обещайте, Марина Сергеевна, что, когда станете знаменитой актрисой, будете вспоминать своего бывшего учителя…
 Вот сволоч! Всё то он знает! И всё же, как приятно такое слышать! Почему мне так мало говорят приятных вещей?
; А я Умберто Эко начала читать.
; Меняем тему? Понял, понял. Прекрасный автор, о нём можно говорить часами. А какую книгу: «Маятник Фуко» или «Имя розы»?
; «Маятник».
; Гениальнейшая вещь! У нас на философском факультете в своё время жуткие дебаты были по поводу «Маятника». Ну, а какие мысли у вас?
Дебаты у них! Зато у меня только одно слово в копилке ; «интеллектуально», других нет. Как я могу рассуждать, если половину из уже прочитанного не понимаю?
; Трудно читать, огромные цитаты, смысл не очень-то понимаешь, и термины ; из-за них приходиться в словарь лазить. Но мне нравится! Особенно Бельбо. Автор потрясающе пишет о таких мелочах, о компьютерной программе, например: казалось бы, ничего особенного, а он так интеллектуально это выражает. Вообще в книге всё так интеллектуально! У меня это слово как паразит ; ко всему пристаёт! Интеллектуальный юмор, интеллектуальные герои, даже любовь какая-то интеллектуальная.
Ура! А думала, что не смогу сказать ничего.
; Браво, Марина, суть уловила! В моей библиотеке почти все книги Эко есть, в них из Каббалы и Торы взято много. А Френсиса Бэкона не читала? «Новая Атлантида» очень небольшая книжица, рекомендую прочесть в контексте «Маятника Фуко». Ты в какой части книги сейчас?
; Где Казобон и Ампаро собираются на какой-то обряд или праздник…
; А-а-а, ну «великий план» ещё не раскрыт. Дочитывай скорее, и мы обязательно пообщаемся на эту тему…
Договорились увидеться в РИТе, там Р.А. обещал представить меня Аде Григорьевне, и мы распрощались.

*****

Слушать книжки в школе почти невозможно. Иногда я беру магнитофон в класс после ужина, когда одноклассники разбредаются по спальням или уходят гулять, иногда беру в четырнадцатую, но часто появляются те, кому срочно требуется розетка. А потом я и сама часто гуляю или сижу в компании. Хотя после расставания с Вовкой в шестую мне вход заказан. Меня, конечно, никто не выгоняет, попробовали бы! Но стоит мне заглянуть, как Вова демонстративно вскакивает и вылетает, и сколько бы я не пробыла у них в комнате, он столько же просидит в туалете. Иногда только посылает кого-нибудь из мелких проверить, ушла я или нет. Сначала я смеялась, и нарочно пыталась его довести, а потом  надоело. И почему отношения между парнем и девчонкой обязательно должны подкрепляться поцелуями и объятьями? Мне не хватает его насмешливого тона, его спокойствия, даже одного его перебора на гитаре. Но только ради сохранения дружбы я не собираюсь позволять лапать себя и, тем более, раздвигать ноги. Чёрт его знает, может, я зря? Хотя кого я обманываю: зря я вообще начала с ним встречаться ; всегда же знала, что это ошибка.
Правду сказать, свободного времени у меня теперь не так много, как раньше. После осенних каникул я поговорила с Антоном Александровичем, учителем музыки. И теперь после ужина раза три в неделю прихожу к нему в музыкальный класс и тренирую диафрагму. Ору, короче, во всю глотку под гаммы  на баяне.
Ещё два раза в неделю я хожу на танцы к Наталье Александровне, но она,  кажется, не осознаёт всю важность и ответственность своей роли. В ряду танцующих я стою третьей, под Наташу Королёву прыгаю и оттягиваю носочек. Скучища, но заставляю себя следовать плану.
Курить, правда, не бросила. С каждой сигаретой корила себя: мол, не смогу петь и всё такое. Но я жутко нервный человек, и куренье помогает держать себя в руках… Нет, опять лажу гоню, оправдание для себя ищу. Вот идём мы вечером, на улице темнотища, за детским садом ни одного светящего фонаря, мы сгрудимся там вшестером, и Иринка раздаёт всем по сигарете, потом зажигалка идёт по кругу, и маленькие оранжевые звёздочки вспыхивают и гаснут в хаотичном порядке, ведётся секретный девчоночий разговор, и такое умиротворение испытываешь! Несмотря на холод, тепло и любовь к подругам разливается… Меньше чем через год вот так уже с ними не постоишь… Я бы назвала такое состояние «интимной близостью», если б женские романы не опошлили это словосочетание.
Между тем, всем ребятам понравилась «моя» идея съездить в РИТ. И после обеда в четверг девчонки из одиннадцатого класса и мои одноклассники во главе с Тамарой Максимовной на школьном автобусе выдвинулись в Москву на проспект Мира. Оказалось, так или иначе все уже слышали про эту организацию. Но чтобы вот так взять и поехать ; почему-то в голову никому не приходило.
Ада Григорьевна оказалась слепой женщиной. Лет ей не меньше сорока пяти, пятидесяти, но возраст не помешал ей носить огромные шпильки и разрез чуть ли не до пояса. В аудитории я сидела рядом с ней, и вид её жирной покачивающейся ножищи сильно смущал меня. Стало даже как-то жалко всех незрячих женщин: они в любом возрасте хотят казаться красивыми, у некоторых даже хватает жизненных сил одеваться не только в джинсы и свитера. Плохо, что им ни одна сволочь не скажет, как они порой  ужасно выглядят, как не сочетаются некоторые вещи.
Говорила Ада Григорьевна вполне рассудительно и вполне доброжелательно, мне очень понравилось. Когда после её мини-лекции все ребята разошлись ; кто в библиотеку этажом ниже, кто познакомиться с преподавателем французского с организованных здесь курсов для желающих, ; я подошла к ней поговорить.
; Ада Григорьевна, я Марина…
; А, это не о тебе Р.А. мне рассказывал?
; Наверное, обо мне.
; Да, Марин, чем могу помочь? Ты определилась с вузом?
; А скажите, в театральный уже кто-нибудь из незрячих поступал?
; Дай вспомнить… Навскидку и не соображу. Кажется… ; она порылась в ящиках стола, достала несколько огромных брайлевских тетрадей и зарылась в них минут на пять. ; Ага, вот, Толик поступал!
Я записала его телефон и поблагодарила. На выходе из кабинета, в дверях, столкнулась с Р.А. Он рассыпался в любезностях перед Адой Григорьевной, не обратив на меня никакого внимания. Лишь когда, потоптавшись в неуверенности, я всё же решила выйти, он бросил через плечо, что был бы рад со мной побеседовать и чтоб я его дождалась в коридоре. Я дождалась.
Не встретив по пути Тамарочки, мы вышли на мороз.
; Здесь недалеко есть парк, давайте прогуляемся, ; беря меня под руку, сказал Р.А. каким-то, как мне показалось, странным тоном и перейдя зачем-то на «вы».
; Давайте прогуляемся, но при условии: вы отведёте меня домой вовремя ; у меня родители строгие! ; попыталась пошутить я.
; Вы, Марина, мне очень дороги, ; сказал он. ; Я бы никогда не допустил в отношении вас чего-то, что бы могло вам навредить.
; Это я шучу так, Р.А.
Я всегда старалась не обращать внимание ни на слишком восторженные, ни на излишне категоричные осуждающие высказывания Эстетика. Привыкла уже воспринимать их в качестве свойственного Р.А. эмоционального фона, которым сопровождается то или иное настроение, та или иная мысль . Когда он только начал преподавать в нашем интернате, мы от одного его слова то возносились к небесам, то ; что случалось гораздо чаще ; падали в пропасть разочарования в самих себе. На первом же занятии по эстетике в девятом классе он заявил: нельзя бояться спрашивать, любопытство и жажда новых знаний есть движущая сила прогресса. Потом продиктовал тему и прежде, чем приступить к лекции, ещё раз повторил, чтобы мы не стеснялись спрашивать про непонятные слова и выражения, а он  будет только рад их объяснить. Ну я и спросила: что такое «когнитивное». Р.А. долго смеялся: «Неужели вы этого не знаете? Правда, не знаете? Ну, может, кто-нибудь из класса объяснит Марине?» Отсмеявшись, он дал определение. Но пока не началась основная лекция, я снова подняла руку и спросила, а что такое «концепция». Последовал новый приступ веселья, новые уничижительные восклицания ; и новое определение. Тогда я снова подняла руку. Улыбаясь во весь рот, но внутренне сжимаясь от стыда, я спросила: «А как понимать "эпичность", и заодно ; "архаизм" и "архетип"?» Конечно, у меня в запасе было ещё немало слов, но спрашивать одной во всём классе становилось уже неудобно, даже ради своего прогресса...
; Разговор с Адой Григорьевной оказался полезным?
; Да, интересно. Сейчас в РИТе курсов английского нет, а то бы я записалась.
; Да уж, английский в вашей школе на минус первом уровне. Полгода осталось, ещё можно успеть подготовиться. Правда, тянуть больше нельзя.
; Знаю.
; Значит, преподавателя английского Антонина Иннокентьевна так и не сумела найти. Я всегда был высокого мнения о способностях вашей директриссы. Должна была навести порядок в этом болоте.
; А вы разве не слышали? В конце того года пришла англичанка, проработала один день и ушла. На уроке в том классе, где учатся Лёнка с Надюшкой, она предложила открыть учебники, а Тоха… Вы помните Антона? Короче, Тоха отказался, англичанка ему, мол, не откроешь ; двойку сразу в журнал поставлю. Он: «Не поставите». Ну, она взяла ручку и опять: «Открой учебник, или поставлю двойку». Тоха отвечает: «Если вы мне двойку поставите, я в окно выпрыгну!» Тут уж она сомневаться начала, мол, не выпрыгнешь. В общем, поставила она ему двойку, а Тоха прыгнул. Май ; окна открыты, второй этаж…
Я сделала драматическую паузу.
; Окна того класса выходят на козырёк?
Я захихикала:
; Ага! Но англичанка-то этого не знала. В общем, проработала всего один день.
; Сколько тебе лет, Марина?
; Скоро исполнится девятнадцать.
Какой-то он странный сегодня, нервничает чего-то, закурил даже. Ко мне ; то на «вы», то на «ты»…
; Ну да, ну да… Уже девятнадцать… Вы там совсем взрослые, ; он растягивал слова, будто решался на что-то, ; а только школу заканчиваете…
Я смутилась: он так говорит, будто я показала себя совсем уж маленькой и глупой, такие детские истории рассказываю, сама смеюсь над ними, детский сад!
; Ну да. Конечно, ребята из массовых школ в это время уже на втором курсе в институтах учатся, но так есть!
; Так есть. В девятнадцать иные уже разводятся… То есть... Марина, а вы думали о жизни после окончания школы? О будущем вне стен интерната? О замужестве?
Мне кажется, он всегда на «вы» переходит, когда обобщает меня с моим поколением. Первый раз я подошла к нему после окончания урока, чтобы спросить совета по литературе, и он обратился ко мне, как бы не замечая, что в классе я одна: «Вы наверняка уже читали критические отзывы…» Я слушаю его, потом говорю: «Р.А., все ушли, мы здесь одни», ; а он продолжает: ; «Так я спрашиваю вас, Марина, вы прочли…» И как с ним общаться после такого? Думаю ли я о замужестве? Конечно, думаю! Считай, девятнадцать уже за плечами. Только мысли по большей части безрадостные.
; А что тут думать, Р.А., перспективы у меня не самые лучшие.
; Почему ты так считаешь?
; Во-первых, я вижу плохо, а зрячие ребята не женятся на слепых девчонках. Наоборот ; сколько угодно! Но мужчины менее терпимы к недостаткам своей половины. ; Он нетерпеливо хмыкнул. ; Во-вторых, заболевание глаз у меня ; наследственное, и, скорее всего, мои дети тоже будут инвалидами, а это вряд ли обрадует жениха. А в-третьих, я до сих пор не встретила человека, за которого бы сама захотела выйти замуж, и велика ли  вероятность, что я встречу его в ближайшем будущем? Я весьма привередливая особа…
Я пытаюсь свести разговор к шутливому тону, грустно об этом думать. Но Р.А. не поддерживает мой тон. Он опять умолкает, а потом как бы нехотя произносит:
; Такая вероятность, прямо скажем, не велика, слишком мало «за» и слишком много «против». И всё-таки мне важно знать твое мнение. А предложи я, ты согласилась бы выйти за меня замуж?
Молчу. И как мне прикажете его понимать? Пауза начала затягиваться. Тогда он рассмеялся и, наверное, расслабившись, опять закурил.
; Я жду ответа, Марина Сергеевна!
; Не-е-ет, ; протягиваю я не слишком уверенно.
; Почему?
И я начинаю говорить быстро, бессвязно, проглатывая окончания фраз:
;  Ну вы сами сказали: слишком много «против» и… Вы же учитель! ; Нет, я, конечно, хотела сказать в том смысле, что не отношусь к нему как к мужчине, не воспринимаю его как возможного кандидата в мужья; в общем, «нет» ; потому что он учитель, а не жених. ; Да ведь вы женаты!
; Мы разошлись ; и уже давно.
; Я не знала… Да и потом: всегда надо отвечать за свои слова, а если я, допустим, чтобы не обижать вас, отвечу сейчас «да», то вдруг однажды вы скажете: «Обещала ; выполняй!» А если я отвечу: «Ну не знаю…», это будет выглядеть, как будто я ломаюсь…
; Ладно, не продолжай, ; он снова улыбнулся, тепло и грустно. ; Ты просто само очарование!
Вот тебе пожалуйста! У меня щёки красные, чёлка шапкой помятая, а он: «Само очарование»!
; Смеётесь!
; Нам пора, солнышко: ваши уже собираются у автобуса. Звони обязательно. И забудь о моих приставаниях. Обещаешь?
И я обещала, конечно…

*****

; Здравствуйте, а могу я поговорить с Анатолием?
; Да, я слушаю.
; Меня зовут Марина. Ваш телефон мне дала Ада Григорьевна из РИТа. Я спросила у неё, поступал ли кто-нибудь из незрячих в театральный, и она дала ваш номер. Вы могли бы мне рассказать о поступлении?
Я долго собиралась с духом, прежде чем позвонить незнакомому человеку, репетировала вступительную речь. Постаралась сделать свой голос в меру милым и взрослым.
; Ну давай поговорим. Ты ещё в школе учишься?
; Ага.
; Я заканчиваю пятый курс в институте искусств. Перед основным поступлением у нас проходят отборочные конкурсы: надо читать стихи и прозу, петь, танцевать. Потом уже, когда основная масса поступающих отсеется, начинаются экзамены.
Институт искусств? Фу, какая скука!
; А почему вы в Щепкинское или в Щукинское училища не поступали?
; Там более жёсткий отбор, инвалидам нет места. А в институте искусств многие из наших учатся.
; Из незрячих?
; Ну почему, не только! В моей группе одна девчонка, например, плохо ходит…
Голос у Анатолия глубокий и низкий, я балдею от таких, и говорит  неспешно, чётко выговаривает каждое слово. Я слушаю и расплавляюсь от каждой новой ноты, тембра.
Теперь мы болтаем менее официально, чем вначале, я смеюсь и, кажется, флиртую. Что творится со мной?
; Здорово, Анатолий! А как ты учишься? Ты думал, где будешь работать?
; Ну, пять лет отучился вроде неплохо. По окончании учёбы будем выступать… вроде выпускных экзаменов; тех, кто понравится, может, и пригласят куда…
Понятно, значит, сам ещё не знает, чт; ему с таким образованием делать.
; Маришь, ты приезжай на выступления в январе, нашу группу курирует Павел Любимцев, забавный дядечка!
; Это который чего-то там про натуралиста ведёт?
; Да, он.
; Прикольно! А познакомиться с дядечкой?
; Приезжай, я тебя познакомлю.
; Здорово!
Оказывается, нетрудно в школе заниматься личными делами так, чтобы никто ни о чём не пронюхал. Приходишь в комнату ночной или на вахту после девяти вечера, когда некому подслушивать твои разговоры. При этом совершенно не нужно спрашивать разрешения! И висишь на телефоне до тех пор, пока умник навроде тебя самой, не начнёт топтаться рядом, издавая нетерпеливые звуки. У меня есть собственные тайны, и даже Лёнке и Иринке я не рассказываю ни о своём решении, ни о последнем разговоре с Р.А.
У самой башка пухнет: одолевает масса вопросов без ответов. Главное, как понимать Р.А.? К чему он этот разговор вообще затеял? Могу я ему теперь как ни в чём не бывало звонить или надо ждать, а если ждать, то сколько? Понятное дело, всерьёз он не мог думать о женитьбе на мне, но делать взрослой девушке почти предложение ради шутки ; как-то не смешно. Интересно, смогли бы  девчонки посоветовать мне что-то внятное? Выслушают-то, конечно, с превеликим удовольствием, но опыта у них не больше моего. Я даже связно мыслить об этом не способна: начинаю краснеть, нервничать, и мысли, до этого складно ложащиеся по полочкам, вдруг начинают рваться и ускользать. Нет, лучше вообще об этом не думать и, тем более, никому не проболтаться.
Про свою подготовку и поступление я тоже не могу думать. Чувствую, все мои подскоки и мяуканья на школьной сцене ; лишь пыль в глаза, непонятно для кого. Будто прячу голову в песок, мол, вот, делаю что могу, и не говорите потом, что я не старалась. Наверное, было бы правильнее признаться кому-нибудь и попросить совета. Но кому?
; О, Маринка, я тебя искала!
; Здрасьте, Галин Николавна.
; Значит так: в следующий четверг конкурс чтецов, выучи какой-нибудь новый стих  ; прочтёшь.
Я прилепилась сбоку Николавны, и мы пошли в сторону актового зала.
; А у вас сейчас репетиция с кем-то?
; Нет, просто хочу посмотреть, достаточно там стульев и готовы ли микрофоны.
; Галин Николавна, а вы где учились? Ну чтобы потом драмкружок вести?
Галина Николаевна тоже слабовидящая. Её маниакальная преданность своему делу бросалась в глаза даже слепому! Драмкружок давно уже перестал быть просто дополнительным занятием для желающих. На хор и постановки сказок, на Дни осени, учителя и чтецов, на День победы и масленицу сгонялись все ученики изо всех классов. И нужно было иметь огромную силу воли и желание остаться в тотальном одиночестве, чтобы противостоять ей. Я уж не говорю о таких масштабных по замыслу мероприятиях, как Новый год, 23 февраля и 8 Марта, ежегодный приезд спонсоров и выпускников, первый и последний звонки. Наверняка ещё пару-тройку праздников пропустила, но суть в том, что репетиции были постоянными: после обеда, после полдника, после ужина, а за день до выступления нас даже с уроков снимали. Отговорка, что мы не читали домашнего задания, потому что репетировали или устали после концерта, всегда прокатывала. Мощный голос Николавны раздавался повсюду. Она ругалась с учителями и воспитателями, если те осмеливались не сгонять к ней своих подопечных ; всех и сразу! Разве на свете имеют право существовать такие, кто не хочет петь и читать стихи со сцены?!
; Курское училище заканчивала. А что?
; А почему вы в театральный не поступали?
Она замялась, откашлялась, ещё помолчала, и только когда мы подошли к актовому залу, загремев связкой ключей, ответила:
; Меня бы туда всё равно не взяли.
; Почему? Вы классно можете выступать, и голос у вас мощный!
; Дело же не в моих способностях, инвалидов всё равно не берут.
; Но вы пробовали?
; Вот когда тебе откажут, поймёшь. В театральный слепых не берут ; это жизнь. И ничего с этим не сделаешь.
Ей явно была неприятна эта тема, и я поспешила закончить:
; А что читать лучше? Я Лермонтова новый стих нашла, «Последнее новоселье», и Филатова «Сомкните на время веки». Какое лучше?
; Тема «Золотой век русской литературы» ; Лермонтов подойдёт.
Я согласилась, тем более, что уже выучила этот стих.
Мне срочно надо расслабиться, отвлечься и пораскинуть мозгами. Вдруг нестерпимо зачесались руки, едва слюнки не потекли, так захотелось взять карандаш, чуть-чуть погрызть кончик и лёгкими штрихами, полунамёками создать мир собственной мечты. Быстро-быстро я устремилась в класс. Какая разница, сколько теперь времени, какие недоделанные дела на завтра, кто и куда собирается ; я занята!
Глазки, кудряшки ; они, конечно, голубые и золотые. Очень маленькое и миленькое улыбающееся личико кукольной принцессы. Цвета у платья ; смесь жёлтого, розового, голубого, салатного, оранжевого и совсем редкие полосы сиреневого. Но всё настолько прозрачно, настолько переходит один в другой, что это не выглядит аляповато. Нижние юбки из кружев, шифоновые края шарфа взлетели в танце. Несмотря на всю пышность туалета моей красавицы её крохотные ступни я, сама не знаю почему, рисую босыми. Такие вот маленькие изящные босые ножки на вытянутых носочках застыли на кончике иглы.
Просто прелесть! Я уже люблю эту девочку! Но к чему эти подтексты, в которых сама я не разбираюсь? Теперь её улыбка мне кажется натянутой. Тогда я чуть-чуть приподнимаю её бровки, опускаю уголки губ, а тени на лице делаю резче. Получается смесь надежды, удивления и столетнего одиночества в ожидании чуда. Интересно, кроме меня ещё кто-нибудь сможет прочитать всё это в её лице?
Поправлять дальше ; только портить законченный образ. Я провожу нить через игольное ушко, спиралями и протуберанцами убегающую вдаль. В той части листа, где остался приличный неразрисованный кусок, у начала дороги-нити твёрдо стоит на земле мужчина. Все мужчины у меня выходят почти одинаковыми. Наверное, потому, что в роли своего сегодняшнего героя я всегда представляю Меньшикова. Такого можно ждать хоть всю жизнь! Костюм на герое простой, без соотнесения с определённой эпохой или этносом: белая рубаха с распахнутым воротом, обтягивающие брюки, высокие сапоги. Такой мужчина, мягко ступая своими огромными ногами по самой тонкой ниточке, дойдёт куда следует. Потому что знает, чего хочет.
Остался фон. Ну герой мой, понятно, должен стоять на вершине скалы. Не-е-е, целую скалу здесь уже не уместить, да и перспективу так нельзя соблюсти… Тогда недорисованная каменная глыба трансформируется у меня в каменную ладонь. Всё просто, иглу тоже держат пальчики ; женской руки. А вокруг ; пустота! Зачем внешней мишурой отвлекать внимание от героев? В углах ; чернота, и постепенно к центру ; ослепительное сияние белого совершенства. Не-е-е, не пойдёт. Цветное платье на бело-чёрном фоне? Сделать яркий солнечный свет или свет свечи? В конце концов, разозлясь на себя, я несколькими штрихами очерчиваю внизу листа столешницу, на которой стоит свеча в крохотном подсвечнике. Её оранжевое сияние, сгустившееся в центре, разливается по всему рисунку. Теперь тщательно, не забывая об игре света и теней, не выцвечивая, но придавая всему золотой налёт, смазываю контрасты, смотрю на всё через оранжевое стёклышко.
Получился совершенно бессмысленный, но очень тёплый рисунок. Мне нравится, но ответить, чт; собиралась выразить в нём, я не смогу.
Тогда я загадываю: «Если выиграю первое место на конкурсе чтецов, то меня возьмут в театральный». Решение принято ; и я, успокоившись, перестаю думать о чём-либо. Просто смотрю то на девушку, то на мужчину и радуюсь: ещё немного ; и они встретятся.
Облокачиваюсь на спинку стула и осматриваю класс. В коридорах тишина, за окном ночь. И такая знакомая, такая привычная обстановка: синие крашеные стены, шесть белых парт, кожаный диванчик с тумбой в углу, телевизор и несколько тумбочек вдоль стены, разнокалиберные шкафы и сохранившаяся с советских времен доска с расписанием уроков и красным знаменем. Кошмар! Почему у нас всё такое несочетаемое? Стеллажи цвета тёмного дерева, учительский шкаф ; почти белый, шкаф для учебников ; жёлтый. Старый серо-коричневый паркет, бежевые в бордовых разводах шторы, облупившаяся краска на подоконниках, дверь со скрипучей расшатанной ручкой ; сколько вам лет? Интересно, никто этого не замечает? Впрочем, я и сама годами не обращала  внимания на окружающий меня в школе диссонанс и безвкусицу. Наверное, потому, что пришла сюда ребёнком, привыкла и не задавала вопросов. Так было, а значит, так должно быть. Приняв эту мысль, я привыкла воспринимать всё как должное, и школьный быт, обстановка, принятое здесь поведение кажутся мне вполне естественными. Но являются ли они таковыми? Теперь у меня нет ответа на этот вопрос.
Я пробую абстрагироваться и представить нечто совершенно иное: вместо коротких штор ; бархатные портьеры; ряды гудящих ламп дневного света заменить на мягкое бесшумное освещение светильников под потолком. Вместо телевизора ; камин. Удобный диванчик с высокой спинкой и кресла, на стенах ; картины,. Низкие столики с атрибутами различных настольных игр: шахматы, шашки, карты. Но кроме этой комнаты есть ещё множество других. В кабинете истории ; не брайлевские, ничего не выражающие, рисунки, а куклы в национальных костюмах всех времён и народов, не раздолбанный глобус, найти государство на котором при всем желании невозможно, а огромный насыщенный цветами шар, на котором страны и океаны различаются не только цветом, но и фактурой. А ещё надо, чтобы каждое место было оборудовано специальными электронными устройствами нам в помощь. На территории воображаемой школы, естественно, есть бассейн, конюшня и псарня, ведь есть собаки-поводыри, и учиться ходить с ними слепому обязательно надо…
Я воображаю всё новые и новые оформленные в разных стилях классы: древнекитайская, древнегреческая цивилизации, класс, посвящённый славянской культуре, и индийской тоже. Ведь не достаточно описаний из книг, а взять и потрогать, ощутить себя частью культурного наследия, понять, наконец, простые понятные другим вещи. М-да, преврати кто-нибудь старушку-школу во дворец, облагородь прилегающую территорию, и я б осталась жить здесь насовсем.
Ладно… Уже позёвывая, складываю карандаши в парту, смотрю на рисунок. Не хочется его мять. Пусть лежит. Завтра покажу Лёнке. Выключаю свет и закрываю класс. В коридоре темно и тихо. Только уличные фонари кое-где высвечивают на стене прямоугольники. На втором этаже свет выключают в десять, значит, я засиделась допоздна. В конце крыла ; характерные шорохи, хихиканье. Немного завидую прячущейся парочке. Моё время школьных приключений кончилось, толком не успев начаться. Прятаться, бояться и краснеть всегда казалось мне недостойным. Но теперь, когда отношения такого рода мне уже не грозят, я, кажется, начинаю сожалеть об упущенных возможностях. А вдруг у меня вообще больше не будет шанса узнать прелесть уединения с парнем? Так и останусь одинокой девственницей с дурацкими принципами. Может, надо было всё-таки остаться с Вовкой, или не отказывать тем, кто предлагал встречаться? И я мысленно перебрала наших парней ; по списку. Сейчас не видно, как я кривлю губы и морщу нос. Кривлю-то я и морщу, а вдруг другой человек и моё отношение к нему, когда начнётся близость, изменятся к лучшему? Может, это как с ребятами из класса: зашоренность и необъективность моего восприятия мешают рассмотреть очевидные достоинства?
Коридор закончился, и я вышла на лестничную площадку.
; Чщ-щ-щ… не ори!
Не успев сообразить, что происходит, я уже оказалась зажатой в угол, а парень, зайдя со спины, накрыл мне рот ладонью, а другой рукой удерживал за талию. Я узнала голос Тохи, и парализовавший меня страх сразу пропал.
; Маришка, ты чего по ночам не спишь? ; зашептал он мне в самое ухо.
Сообразив, что его я узнала, он перестал зажимать мне рот, обхватил тело обеими руками и плотнее придвинулся сзади.
; Тоха! Напугал, дурак!
Он тихонько захихикал, а рука с талии поползла на грудь.
; Я маньяк. Не трепыхайся, а то…
Договорить он не успел.
; ты Придурок! ; рявкнула я и ударила его затылком в лицо и локтём ; по рёбрам.
Наверное, переборщила с силой, но не извиняться же! Убегая вверх по лестнице, слышала, как он сквозь зубы матерится… Лирическое настроения и благостные мысли как ветром сдуло. Засыпая, я думала, чт; надеть на конкурс чтецов и какой подарок я получу за первое место. Учителя и воспитатели, да и многие ученики считают меня самовлюблённой сверх всякой меры. Если пишут поздравительные стихи, шутят, сравнивают, то главной темой всегда буду я и моя гордость. И как высоко задран мой нос, и что я никого, кроме себя, не вижу, и так далее и тому подобное. Эта тема педалируется класса с пятого, но если раньше подобное отношение уязвляло меня до глубины души, то теперь я стараюсь видеть в этом лишь ограниченность окружающих меня. Слабое утешение, конечно. Ведь тем самым я признаю грустный факт: моя жизнь, мои бесценные молодые годы проходят в окружении глупых, ограниченных, никчемных людей. Если спросить меня обо мне, то как на духу отвечу: никаким снобизмом здесь и не пахнет, просто я реально представляю свои достоинства и недостатки и способна трезво оценивать их. Отсюда берётся весь мой здоровый скептицизм по отношению к мнению людей, не заслуживших моего уважения. Такой меня и принимайте!
Почему на конкурсе я должна всех победить? Во-первых, по объективным причинам: те, кто побеждал меня раньше, уже закончили школу. Во-вторых, в жюри сидят учителя, которые хорошо ко мне относятся, ну или, по меньшей мере, я с ними не ссорилась. В-третьих, я очень хочу победить! В свете перечисленного кто-нибудь назовёт меня самонадеянной? Я даже не упоминаю о том, что хорошо умею читать со сцены и подобрала классный стих. Беспроигрышный вариант! Я дам такую эмоциональную насыщенность, я столько чувства вложу! Трепещите!

*****

Неделя пролетает быстро, и по-зимнему ясный четверг начинается для меня с настроения радостного предвкушения. Облачаюсь в белые джинсы и блузку, чёрный пиджак и туфли на широком каблуке. С утра ещё вымыла голову  над раковиной и подняла чёлку. Хороша, право слово!
Выхожу на сцену спокойно, правда, оставляю Иринке тетрадку с выписанным стихом ; на всякий пожарный. Оглядываю зал. Как всегда, все места заняты, вдоль стен толпится народ. Шарканье ног и покашливание. Микрофон мне не нужен, и дождавшись абсолютной тишины, уверенно начинаю:
; Михаил Лермонтов. «Последнее новоселье», ; делаю паузу, зал уважительно молчит. ; Меж тем как Франция среди рукоплесканий… ; заставляю свой голос звучать глубоко, всепонимающе, ; и кликов радостных встречает хладный прах Погибшего давно среди немых страданий В изгнанье мрачном и в цепях; Меж тем… ; снова делаю паузу, но не запланированную, а потому, что вдруг понимаю: я забыла слова! Забыла! Как такое может быть? Давлю нарождающуюся панику в зародыше, глубокий вдох. Ирка шепчет что-то, я не понимаю. Волнообразный шум в ушах, грохот. Становятся потными и холодеют руки. А мысленно уже представляю свой позор, разговоры о нём, и мечта о поступлении в театральный делает прощально ручкой. Строки сами всплывают в памяти:
; Меж тем, как мир услужливой хвалою Венчает позднего раскаянья порыв… ; и снова я умолкаю. Ирка, уже не стесняясь, почти в голос пытается разобрать сложные слова, написанные моим корявым почерком:
; И взрослая… взорная?.. Шурик, я не пойму! Тонн?.. тонна?..
; «Вздорная толпа», ; поправляю я свою суфлёршу и, пожав плечами, схожу со сцены при том же молчании зала. Ничего не слышу, не вижу, стараюсь лишь идти не быстро, чтобы не сочли за позорное бегство, хотя как ещё можно назвать мой уход?  Плевать, кто и что скажет или подумает, да и приз их дурацкий мне не нужен. Дура! Набитая бестолковая дура! Зачем с судьбой в угадайку играю? А оставаться и дочитывать не имело смысла.
Пустые коридоры, лестницы, пролёты. В спальне скоро появятся девчонки, в классе Гарила, на улице холодно. Куда же в школе скрыться? Снова думаю о Вовке. Сейчас бы в шестую, запереться на ключ и спрятаться в его куртке. Можно ещё подняться на третий со стороны девчачьего крыла ; тем входом никто не пользуется. Но сколько я смогу просидеть на холодных ступеньках? Да и увидь кто-нибудь, сразу поймут: сбежала и прячусь. Натыкаюсь на открытую дверь в кабинете химии, заглядываю.
; Валентина Викторовна, а вы…
 Химичка сидит за учительским столом у окна и, не отвлекаясь от какого-то своего занятия, машет рукой на дверь второй комнаты.
; Зайди, жди там. Закончу ; подойду.
Как всегда, немногословна. Если основная комната ; это полноценный класс, с партами, доской, с сундучками для всяких там пробирок и реактивов на столах, а то помещение, куда я зашла посидеть, можно назвать только «каморкой». Единственная парта и шкаф для одежды, единственный стул между партой и дверью ; вот и всё, что смогло здесь поместиться. Я закрылась и, опустив голову, прочитала весь стих, без выражения и эмоций. У меня даже намёка на забывчивость не появилось. Кто бы сомневался! А если бы я не ушла? Если бы, вздохнув поглубже, прочитала сначала? Зачем… Не утешительный приз зрительских симпатий и не второе место мне были нужны.
Как же я устала от себя! От вечного самокопания, от всяких условий и условностей. Мой злейший враг и самый строгий критик ; я сама. И даже если предположить, что случайно или за прошлые заслуги мне вдруг досталось бы первое место, смогла бы я тогда считать это победой? Ведь ошибку я совершила. Или «победителей не судят»? Нет, подачки мне не нужны! Я хочу быть лучшей, хочу заслужить первенство своим талантом и упорством, а не случайно или за хорошее ко мне отношение. Или всё-таки нет? Ведь я загадала как: если дадут первое место, поступлю. Поступление должно быть главнее, чем качество победы. Почему я всё время откуда-нибудь сбегаю? От Вовки, из «школы радости», от Р.А., теперь ; со сцены? Кажется, это начинает входить в привычку. И всегда, всегда находится важная причина, по большей части ; эмоциональная. Я сначала говорю себе: это правильный выбор, но потом сохранить ощущение правильности как-то не получается. Начинаются сомнения: а может, это моя слабость, трусость? В любом случае, с поступлением в театральный я пойду до конца, хотя сейчас оно уже больше смахивает не на достижением мечты, а на  доказательство своей состоятельности и твёрдости духа. Вспоминаю Бельбо из «Маятника Фуко», самоистерзанного, самоуниженного Бельбо. Теперь он меня совсем не привлекает, скорее, вызывает жалость. Поговорить бы об этом с Р.А., но позвонить ему я сейчас не могу.
Где эти психологи для подростков? Как-то директриса предлагала: если надо, обращайтесь, и она договорится о консультации. Ну предположим, я обращусь. Как будет проходить консультация? Сможет ли он мне чем-нибудь  помочь конкретно? Моим психологом должен быть мужчина ; к мужчинам   доверия больше. Встреча один на один, иначе я не смогу говорить свободно. Кабинет ; в светло-синих и зелёных тонах: они расслабляют; аквариум с крупными рыбками, глубокие кресла, в которых можно утонуть, мягкое, не режущее глаз освещение. Если там и будет окно, то оно должно быть с задёрнутыми шторами, чтобы вид улицы не отвлекал от погружения в омут откровенных признаний. В таком кабинете я бы, наверное, согласилась поболтать с чужим человеком. А о чём? Знай, как сформулировать свои основные проблемы, я бы, наверное, смогла сама их разрешить. Я даже не совсем уверена, что творящееся со мной можно назвать проблемой. Со мной ничего серьёзного не происходит. Но, допустим, что-то происходит и нужно выяснить. И вот он, психолог со стажем, старше моего отца, с низким и тихим, внушающим доверие, голосом обращается ко мне без снисходительности, как бы по-дружески. Только это должно быть не показушное дружелюбие, мол, ну, Мариночка, умничка, расскажи, чт; там у тебя стряслось… Ложь не скроешь, она и интонациях, а посеешь фальшь ; пожнёшь моё отвращение. Ему по-настоящему должно быть интересно со мной, мой случай индивидуален и встречается в его практике впервые. Допустим, психолога моя проблема заинтересовала, но поверю ли я ему? Подчёркнутый интерес ко мне будет явной игрой. Специалиста со стажем вряд ли вообще может что-либо удивить, и даже просто заинтересовать. А вот безразличия к себе я не потерплю: что угодно, только не равнодушный взгляд зазнавшегося консультанта! Да… Тяжело ему со мной придётся. Вначале, чтобы завоевать доверие и расположение, он расскажет немного о себе ; разумеется, хорошо отработанную для каждого случая легенду. Может даже прибавить парочку забавных случаев, касающихся подростковых проблем. Задаст риторические вопросы, на которые мне захочется ответить, но, распаляя моё желание заговорить о себе, он не сразу даст мне слово. Наконец наступит моя очередь. И я, не формулируя собственные умозаключения, расскажу о себе. По тому, как и чт; я рассказываю, умный человек быстро определит, чт; меня беспокоит, и тогда наводящими вопросами направит меня в нужное русло. А что потом? К каким выводам он придёт? Что мне посоветует сделать? Поверю ли я ему настолько, чтобы принять его выводы? Настолько ли он проницателен и умён, чтобы завоевать моё уважение? Или окажется, что ; исключая Р.А. ; людей, которым я могла бы довериться, на свете больше нет? Сможет ли этот чужой человек  предложить такие ответы, до которых я сама ещё не додумалась? А что если в обшарпанных казённых стенах на продавленном диванчике меня встретит без двух дней выпускница психфака какого-нибудь педа? Девчонка, довольная собой, со всё понимающим видом начнёт с комплиментов или с истории о себе, ведь, наверное, этому учат на лекциях, но начнёт так неубедительно или так скучно, что проще сразу уйти. На роль такой девочки-психолога я подсознательно ставлю знакомую Ленту ; и закрываю дверь в её кабинет.
; Марин, извини, что сразу не подошла. ; В комнатку заглянула химичка. ; Сегодня неожиданно всем понадобилась что-то объяснять. Вот что делают пара двоек и объявление о самостоятельной работе на завтра. Мне уходить пора, но если у тебя что-то серьёзное...
; Не, спасибо, ничего. Всего доброго, Валентин Викторовна.
Встаю, разминая затёкшие мышцы, и выползаю в народ. Пусть не сама консультация с психологом, но мысли о ней всё же успокоили меня. Решаю: не стану зацикливаться на малозначительных неурядицах, а лучше сосредоточусь на главном. А главное ; и я даю себе в том честное слово ; никогда и ниоткуда больше не буду сбегать. Особых причин нервничать у меня нет, школа живёт своими проблемами, всё как обычно, ничто не трогает ни сердца, ни ума, а я лучше высплюсь…

*****

В таком сомнамбулическом спокойствии пролетают несколько дней, и Николавна объявляет о конкурсе между школами нашего города. Конкурс с громким названием ; «Таланты–2000». В течение недели мы отбираем всё лучшее из репертуара школьных музыкантов и танцоров, а также стихи, рисунки и поделки. Ко мне все благосклонны, про позор с Лермонтовым никто не вспоминает, не слышно обычных шуточек, и в результате я попадаю в основной состав и трясусь в школьном автобусе.
Насколько же это скучно! Так обыденно! Я впала в зимнюю спячку. С абсолютным безразличием участвую в сценке, танцую, пою в хоре и читаю ; ха-ха! ; Лермонтова. Получаю первое и третье места за стихотворение и сценку, гран при ; за рисунки, и всё в том же состоянии, закопавшись в него как в одеяло, с головой, возвращаюсь в школу. Возникает цепь вялых изворотливых мыслей: «Первое место за стих не на конкурсе чтецов ; многого ли оно стоит? Но всё равно победить среди других лучших сложнее. Может, это считается? Может, и в театральный получится?» В ответ убеждённость в том, что такая отмаза не прокатит, только пожимает плечами. «Ну ладно, ; изворотливость смущенно отступает, ; это был риторический вопрос». «Но если вдруг? ; шепчет неискоренимая Надежда, ; если можно будет сказать, что главным был стих, а не конкурс?» Опять подвешенное состояние… рассудительность поднимает голову и обрывает робкий спор: «всё это не имеет значения. Есть то, что надо сделать. И я буду это делать. Есть то, о чем можно порассуждать на досуге. Но это будит после.»