Жертва

первый роман фантастической серии
         ПАРАНОРМЫ


Поздним вечером, уже почти ночью, они смогли, наконец, вырваться из душного, пропыленного города и теперь едут по прибрежному шоссе на юг. Приемник мурлычет ненавязчивый джаз. Глухо урчит мотор, и тихонько шелестят об асфальт шины. Лиза, расслабленная и вся какая-то благодушная, вытянула руку из открытого окна машины и ловит пальцами упругий душистый ветер. Ветер приносит настоянный на дневном солнце запах цветения. Ветер вперемешку и теплый и прохладный, словно в шелк завернули лед, и намекает на раскинувшийся рядом просторный мрак бесконечности.
- Я чувствую море, Лева! - говорит Лиза, вытягивая руку подальше.
Лев улыбается, взглянув на нее снисходительно.
- Экстрасенс, - тянет он с ласковой насмешкой.
- Но я чувствую его! - настаивает Лиза.
- Конечно, дорогая, - как и все мужчины в такой ситуации, подтверждает жених, - Отсюда днем как раз видно море. 
- Вот видишь, - удовлетворенно улыбается Лиза.
Лев тихонько хмыкает, взглянув на нее мельком. Она лежит в удобном пассажирском кресле, положив локоть на окно и подставив пальцы воздушному потоку. Ветер перебирает ее русые волосы, играет воротником шелковой блузки. Глаза ее полуприкрыты и вся фигура выражает расслабленное блаженство, какое может быть только у замотанного городского жителя, выехавшего на природу с одной лишь мыслью о долгом и приятном отдыхе.
- Приедем, сразу выйдем на пляж, хочешь? – интересуется Лев.
- Ты еще спрашиваешь!
Лиза звучит так воодушевленно, что он снова хмыкает, закладывая плавный поворот.
Машина сбрасывает скорость и сворачивает в неприметный, обсаженный деревьями, проезд. Колеса, покинув асфальт, хрустят по гранитной крошке, а впереди возникает арка ворот и дворик около уютного двухэтажного здания. Над главным подъездом здания сияет вывеска «Синий прибой». С первого взгляда ясно: бывший дом отдыха, выкупленный и отремонтированный недавно и полностью. Лизе интересно, остались ли в парке статуи горнистов и девушек с веслом. Хотя, вряд ли...
Машина заворачивает вокруг большой круглой клумбы поближе ко входу в отель. В тени редких и высоких сосен прячутся уютные коттеджи с окнами на залив. Один из них Лева снял на все выходные, чтобы провести их только с Лизой. Всю зиму они мечтали, как будут ходить босыми по песку, завтракать на террасе и заниматься любовью под шорох прибоя.
Машина медленно подкатилась к главному корпусу дома отдыха и встала на парковке за ухоженной клумбой.
- Приехали, - объявляет Лева, открывая дверь.
Пока Лиза отстегивает ремень безопасности и надевает сандалии, он галантно открывает дверь с ее стороны и протягивает ей руку. Это мило, как кофе в постель, и Лиза опирается о его ладонь, незаметно превращая их рукопожатие в объятие. Он что-то мурлычет ей в волосы, а она с удовольствием ощущает, как крепко и нежно он привлекает ее к себе и целует в шею.
Так, не выпуская ее из рук, он доворачивает их Лизой в сторону  моря и указывает на один из коттеджей.
-  Наш бунгало вон тот, видишь, где синие фонарики?
- Бунга-а-ало, - протягивает Лиза, и хихикает. Ей хорошо.
Лева снова зарывается лицом в ее волосы и шумно дышит. 
- Ты снова меня нюхаешь,- обвиняет Лиза.
- Прости,- Лева отстраняет ее на длину вытянутых рук и поджимает губы, чтобы не смеяться, - Но ты так аппетитно пахнешь.
Он выглядит нашкодившим котом и гусаром, в общем, таким обезоруживающе влюбленным, таким счастливым, что Лиза чувствует, как вся ее кровь словно превращается под его взглядом в шампанское. Она может только притворно нахмуриться:
- Сначала море, потом ужин, - решает она и вынимает из машины свою сумочку, - Аппетитно... фу!
Лев за ее спиной вздыхает с выражением.
- Придется согласиться. Иди в дом, любовь моя, я пока оформлю документы.
Он направляется к главному корпусу, а она идет в сторону коттеджа, борясь с желанием снять сандалии прямо тут и шагать босиком по теплой и колючей каменной крошке аллеи. Но пройдя пару шагов, оборачивается.
- Эй, Лева! – зовет Лиза.
Лев поворачивается на ее зов стремительно, как танцор. Он стоит прямо под фонарем и яркий свет бросает резкие тени на его лицо, зажигает волосы ореолом. 
- Лева! А паспорт?
- Что?
- Тебе разве не нужен мой  паспорт для регистрации?
- А, да! Точно. Забыл.
Он возвращается к ней бегом, пока она копается в своей сумочке, целует в щеку и снова уходит.
- Вещи из багажника я принесу, иди, - бросает он ей на ходу.
- Окей.
Лиза глядит ему вслед. Он идет упругим шагом, похлопывая ее паспортом по ладони. Отвернувшись, Лиза неторопливо отправляется к коттеджу по извилистой тропинке, проложенной среди кустов сирени и шиповника. Под высокими корабельными соснами поет ветер с моря. Она улыбается счастливо и безотчетно, приближаясь к небольшому уютному домику с синими фонариками над окнами. Окна большие, в пол, они красиво оформлены плотными портьерами и тюлем, чтобы по желанию хозяев отгораживать их от мира или, наоборот, приглашать свежий морской ветер в гости.
Такое курортное счастье, затопившее ее сердце, не вечно. Но именно такая невечность ей сейчас и необходима. Выходить замуж в тридцать шесть — факт весьма специфический.
Вот уже год прошел, как Лева предложил ей пожениться, а Лиза все медлит. Тревожится. С одной стороны уже давно пора, с другой — тревожно. Лизе надоела тревога, она надеется просто побаловать себя и Леву парой райских выходных.
Тридцать шесть. А Леве тридцать восемь. И хотя они давно знакомы, встречаются только пару лет. Для кого-то большой срок, для Лизы — нет.  Кто бы знал, что амбициозный топ-менеджер и успешная юристка поладят, как две половинки одного миндального печенья. Но они ладят. Их отношения поставили под сомнение все, кто их знал. Им не верят, но они действительно не ссорятся. Им даже спорить не о чем, настолько легко сходятся их вкусы и точки зрения. И сюда они приехали, чтобы в тишине, наедине друг с другом сказать самые нежные, неловкие, глупые и сладкие слова.
Лиза входит в дом, с удовольствием осматриваясь. Взгляд ее скользит по гладким поверхностям отполированной мебели, по картинам, хрусталю светильников, диванам. Портьеры из тяжелого бархата матово мерцают, свет ненавязчиво выделяет хрупкий фарфор вазы и изящество лилий, на которых еще не высохли капельки воды. Лева выбрал для них место самого высокого класса, стильное место, ухоженное, с первоклассной обстановкой и ненавязчивой заботой о посетителях.
Надо же — свежие лилии. Дверь к морю открыта настежь. У стены китайская ширма, разрисованная черноволосой танцовщицей на снегу. 
Лиза проходит весь дом насквозь, и шагает в небольшой садик, отделяющий коттедж от пляжа. Садик чисто символический - несколько тонких сосновых стволов и пара кустов сирени. Но все же тут лежит густая тень. Земля засыпана хвоей, пахнет мхом и смолой, а дальше в темноте вздыхает море.    
На пляже, на самом берегу светится огнями летний ресторан. Оттуда доносится музыка, на песке веселятся люди. Они одеты в едином стиле, все в белом, с желтыми и зелеными вставками на рукавах и груди. Выглядит красиво и загадочно. Возможно, это какое-то особенное мероприятие. Карнавал или какая-то игра. Лиза смотрит на освещенный разноцветными лампочками пляж сквозь резную листву сирени, странно довольная, что тут, в глубокой тени кустов ее не видно и даже как бы еще не существует на этом берегу, в этом мире, полном душистого ветра, прибоя и шелеста листвы. Она заинтересованно наблюдает за чужой вечеринкой, раздумывая, присоединиться ли празднику и поплясать или заказать ужин в дом и съесть его как-нибудь по-особенному. Например, в джакузи. Есть ли тут джакузи? Мысли текут плавно и размеренно, хочется к воде, но что-то ее останавливает. Впрочем, она и не торопится никуда.
Из ресторана выносят горящие факелы, оживляя электрический свет пляшущим тревожным сиянием живого пламени. Сполохи огня зажигают искры на одежде людей, заставляют тени метаться на ветру.
Чем дольше Лиза смотрит, тем больше ей мерещится что-то странноватое в этой вечеринке. Словно она не настоящая, словно люди на берегу актеры и ждут зрителя, ради которого можно играть в полную силу. Они разговаривают, смеются, танцуют, но нет-нет, да посмотрят в ее сторону, как-будто знают, что Лиза стоит тут, в темном садике, невидимая для их глаз. И в этот момент их лица напрягаются, словно они хотят рассмотреть ее в темноте, но скрыть от соседей, что они смотрят сюда. Это выглядит пугающе. 
Чушь, привычно отмахивается Лиза, ты переработала, вот и мерещится всякое.
Она уже собирается шагнуть вперед и выйти из-под деревьев на песок, когда дорогу ей преграждает незнакомая женщина. От неожиданности Лиза, вздрогнув, шарахается назад. Незнакомка ловит ее за локоть, не отводя от Лизы прямого напряженного взгляда.
- Что вы здесь... - лепечет Лиза.
- Что ты здесь делаешь? - перебивает незнакомка, - Беги отсюда скорее, пока не съели, - добавляет она безапелляционно, но очень тихо.
Лиза не отойдя от испуга, даже изумляется.
- В каком смысле?
- В прямом! - говорит незнакомка и с неожиданно силой тащит ее за локоть обратно в дом, приговаривая на ходу свистящим хриплым шепотом:
- Беги отсюда, девочка, ты тут вообще не вовремя, главное не кричи, шевели ногами давай…
- Отпусти! - визжит Лиза, вырываясь. 
И видит, как на лице незваной гостьи появляется выражение человека, который нечаянно уронил гранату.
- Тише, - шипит незнакомка раздраженно, но и умоляюще, и оглядывается на людей у ресторана.
Лиза рассматривает ее, потирая локоть. Пальцы у дамочки что твои клещи. Внутренняя юридическая чуйка вопит об опасности, а мозг, расслабленный катанием у моря и надеждами на ужин в джакузи, не поспевает обрабатывать ситуацию.
Незнакомка стоит у двери в дом, глядя пристально, словно упирается в Лизу указкой. Глаза у нее светлые до белизны на смуглом лице. Темные волосы распустились по плечам. Но Лизу давно уже такие взгляды не пугают.
Ее напугало другое. Садик в сторону освещенного ресторана просматривается насквозь, cосны тонкие, за такими не спрячешься, а эта неизвестная брюнетка взялась непонятно откуда, словно ее принесло порывом ветра. 
Брюнетка тревожно смотрит Лизе за спину, на пляжную вечеринку. Лиза ничего не понимает и от этого злится.
- Да что тут происходит? - возмущается она, правда, понизив голос, - Что вы тут делаете? Кто вы такая? 
- Только не ори, они заметят.
- Кто?
- Эти, - кивает дамочка в сторону берега.
- И что? - давит Лиза, но вместо ответа брюнетка шагает вплотную, так, что лицо ее оказалось прямо над плечом Лизы, и шумно втягивает воздух.
И эта нюхает, выскакивает мысль, пока Лиза отстраняется со всей возможной скоростью.
- Да что тут вообще происходит? - растерянно повторяет она.
Обнюхивание, оказывается, деморализует.
- Вот как... Жертва.... Тогда понятно, - бурчит незнакомка и сама себе кивает с таким уверенным видом, что Лизу это бесит. Она с детства терпеть не может всяких непонятных ситуаций.
- Так, я пошла жаловаться,- сообщает она, и проходит в дом.
Брюнетка, еще раз оглянувшись, следует за ней через порог, говоря на ходу:
- Ты приехала с женихом на выходные, Лиза. Романтический уикенд и все такое, как в кино. Сожалею. Это не то кино.
Лиза резко тормозит, словно перед ней выросла стена.
Это шпионаж, это мы понимаем, - думает она, - Но как? 
- Слушай, ты, - объявляет Лиза в лицо чернявой, - Говори, откуда ты это знаешь и вали отсюда, пока я не вызвала полицию.
Но нахалка ни капли не пугается внезапного напора, наоборот, она удовлетворенно щурится, даже слегка улыбнувшись.
- Ура, Лиза.
- Что — ура? Я не называла своего имени. 
Брюнетка кивает, сложив руки на груди.
- Включился мозг. Теперь будешь слушать? 
Лиза молча стоит, вздернув подбородок, ожидая продолжения. Незнакомка чуть выше Лизы ростом, затянута в черную кожу так качественно, что только кисти рук и длинная шея светятся в полумраке белизной.
- Там, на берегу вовсе не вечеринка, - доверительно говорит она, - Там секта. Назовем так для ясности. Они ждут, пока им привезут жертву. И они ее тихо разделают над костром. И съедят, понятно?
Лиза изумленно открывает рот.
- Жертва — ты, - говорит незнакомка и прикалывает Лизу своим взглядом, как бабочку булавкой.
Секунду Лиза даже готова верить, таков этот взгляд.
- Так, все, с меня хватит, - Лиза находит сумку у главного входа и начинает в ней копаться, - Я вызываю полицию.
Пока она ищет сотовый, незнакомка подходит к ней, продолжая настойчиво бредить:
- Дохлый номер, нет тут полиции. Тут весь отель куплен и персонал заменен по случаю мероприятия. Но ты правильно идешь. Выходи из дома, садись в машину, и рви отсюда, как в жопу стрельнутый олень, дорогая. У тебя есть еще... ммм... - она подносит запястье к глазам, отвернув манжету куртки, - две с половиной минуты.
Телефон от Лизы уворачивается и скользит в пальцах, как намасленный. Глубоко внутри Лиза неожиданно приходит у выводу, что телефон не виноват, просто у нее отчего-то трясутся руки. Она бросает ловить телефон и оборачивается к брюнетке.
- Вы сами-то вообще слышите, что говорите? - голос подозрительно дрожит, - Это бред, какой-то... 
Брюнетка невозмутимо созерцает свои наручные часы.
- Уже две минуты, - спокойно констатирует она.
- Две минуты... Что?! Вы думаете, я вам поверю, что ли? - возмущается Лиза, - Вот так возьму и уеду, перепугавшись? Да вы с ума сошли!
Брюнетка вздыхает, наблюдая, как Лиза вылавливает из сумки телефон и пытается снять блокировку с экрана.
- Н-да. Инерция восприятия, штука жесткая. Что с тобой делать-то?
- Напугай ее, - раздается в комнате.
Лиза от неожиданности выпускает пойманный телефон и он снова ныряет в сумочку. Голос звучит глухо, низко и - что самое главное — близко. Он мужской и уверенно неторопливый, а вокруг совершенно нет мужчин, нет их изображений, кроме фигурки рыцаря с черепом в руке, стоящей на телефонном столике рядом с сумкой Лизы. Она все равно оглядывается. Никого, кроме нее и брюнетки. Причем брюнетка смотрит на Лизу, не проявляя особых эмоций.
-  Ты уже напугал ее до нервной дрожи, - говорит она в пустоту, - Бесполезно. Она Жертва, они ее зовут. Она вообще щас ничего не способна усвоить быстро.
- Что усвоить? - спрашивает Лиза, - С кем вы говорите? Кто тут?
- До атаки полминуты, - констатирует голос из пустоты, - Решай.
И брюнетка тяжело вздыхает.
- Мне пора идти, - с расстановкой говорит она Лизе, - Хочешь жить — на берег не выходи. Лучше вообще в ту сторону не смотри. А еще лучше — вали отсюда, пока не началось. Адью.
Махнув рукой, брюнетка шагает прочь, к выходу на пляж. Лиза смотрит ей вслед, пораженная происходящим.
- А... что не началось? - вырывается у нее как-то неуверенно и незнакомка замирает на полушаге.
Оглядывается на Лизу, прикусив губу, смотрит отстраненно, словно на помеху.
- Поверь, тебе этого не хочется знать, детка. Бери ключи и вали, не оглядываясь, - говорит она и выходит на улицу, больше не медля.
Эта внутренняя готовность и сосредоточенность неожиданно  пугает Лизу больше всего предыдущего сумбурного разговора. Лиза смотрит, как она идет по садику, черный тонкий силуэт мелькает на фоне факельного пламени и штриховки ветвей деревьев, и вдруг пропадает. Шаг, и незнакомка растворилась в плетении ветвей также неожиданно, как и появилась перед Лизой.
Садик пуст. Лиза неподвижно замерла, вслушиваясь в доносящуюся с берега музыку и ожидая сама не зная чего. Сквозь огромные окна дома берег виден отчетливо. Висит пауза и Лиза сама не замечает, как комкает в пальцах ручку сумочки. Лизе кажется, что воздух в комнате превращается в стекло, стоит ей пошевелиться, как он хлынет на пол миллионами сверкающих острых осколков. С пляжа, от ресторана, доносится музыка. Там, на пляже что-то мелькает, движется, гаснет пара факелов. Яркие цветные пятна мечутся все быстрее, что-то подбрасывают в воздух, и Лиза долго смотрит туда, наблюдая праздник, пока не осознает, что видит бойню. На пляже в ужасе мечутся люди и в воздух взлетают тела и куски тел, обряженные в белое, цветное и красное. Красное. Над бойней стоит жуткий многоголосый крик боли и ярости.
Когда Лиза это понимает, она без голоса сипит:
- Мамочки... - и начинает потихоньку пятиться к выходу из коттеджа, нервно цепляясь за сумочку, как-будто именно сейчас ее может заметить кто-то из тех, что умирают на песке пляжа.
Она вываливается из дома спиной вперед, разворачивается и бежит, спотыкаясь на неровной дорожке, и с трудом проталкивая в легкие воздух.    
Она только шепчет на ходу «Лева, Лева», оглядываясь. Но жениха нет ни на дорожке к дому, ни у машины. У входа в главный корпус отеля пусто и тихо, словно ничего не происходит. Лиза лихорадочно борется с телефоном, пытаясь набрать номер Левы. Секунды растягиваются, как резина, длинные гудки ползут чередой гусениц.
- Бери же трубку, бери, - шепчет Лиза, как заклинание, - Лева, бери же трубку!!
Он не отвечает, и она срывается, бежит ко входу, вбегает в здание, оглядываясь. Стойка с табличкой «Ресепшн», кафетерий, несколько уютных кресел вокруг столика. Никого. Пусто. Не выдержав тишины, Лиза кричит во весь голос: 
- ЛЕВАААА!!!
Эхо прокатывается по коридорам и этажам, нагнетая напряжение. Не выдержав, Лиза убегает к машине, на ходу названивает жениху. Равнодушный голос предлагает ей перезвонить или оставить сообщение и, не дожидаясь окончания гудка, Лиза кричит в трубку, захлебываясь своим ужасом, кричит обо всем, что видела, о бойне на берегу, о красном и о полиции, и чтобы он спасался.
В машине она на минуту приходит в себя, но тут из-за отеля, с берега, раздается пронзительный и полный страдания вопль. Лиза  поворачивает ключ в замке зажигания, резко, криво стартует задом, выворачивает руль, наезжая на цветущую клумбу, и уезжает в сторону шоссе, визжа колодками на повороте.
Она несется по ночной трассе, перепуганная и в истерических слезах. Она названивает по громкой связи вперемешку полиции и Леве, но везде наталкивается на равнодушные голоса вежливых роботов-автоответчиков. Она размазывает слезы по лицу, и снова, раз за разом набирает номера, пока ее не соединяют с полицией.
Дежурному диспетчеру она с рыданиями и ненужными подробностями, путано и скомкано, но все же излагает произошедшее. Диспетчер настолько впечатлен, что начинает ее успокаивать и предлагает ей вызвать скорую помощь к дому. Лиза только повторяет ему имя и приметы Левы и просит найти его и спасти как можно быстрее.


В таком состоянии она приезжает домой, бросает машину посреди двора и, проскочив по ступеням подъезда, влетает в свою квартиру.
Заперев дверь на  все замки, она проходит по всем комнатам, включает свет и открывает двери везде, даже в маленькой кладовой. Этого мало, и вторым кругом Лиза проверяет задвижки на рамах и задергивает шторы, нервно приговаривая:
- Сколько окон-то а... черт... сколько окон-то...
Останавливается она только в ванной, закрывшись на щеколду и присев на край ванны, судорожно вздыхает. Прикрывает глаза, прислушиваясь к тишине в доме. И слегка расслабляется. Звуки дома знакомы. У соседей за стеной шумит душ, у соседей сверху лает собака. Лиза медленно выдыхает сквозь сжатые губы облизывается и морщится. Губы соленые, щеки горят. Она трет лицо, встает и смотрит на себя в зеркало.
В зеркале - красное. У нее на щеке красный символ, на на груди белое с цветными вставками, а рукава в золотых браслетах. Зрачки у Лизы мгновенно расширяются до упора и она снова орет, зажмуриваясь от ужаса.
Прооравшись, смотрит — нет показалось. Вид истерический, но никаких символов, и одежда своя.
Она наклоняется к зеркалу, даже проводит пальцами по щеке, рассматривая себя повнимательнее, но нет - все в порядке. Лиза снова опускается на край ванны, устало сгорбившись.
- Нервы. Это нервы, Лиза. Ф-фу-у-у... - шепчет она сама себе и старается успокоить дыхание.
Сидит, дышит, прислушиваясь к привычной мирной тишине, полной звуков. Волнение постепенно отпускает, сердце успокаивается, но голова все равно пустая и горячая, как после солнечного удара.
А потом где-то в квартире начинает звонить телефон. Лиза вскидывается, как зверек. Настороженно прислушивается. Телефон все звонит и звонит, и в тишине пустой квартиры хрустальные переливы рингтона разносятся настойчиво и зловеще.
Лиза качает головой и идет на звук искать свой сотовый. Это ее квартира и она закрылась на все замки. Вокруг нее соседи, преступление совершилось за тридцать километров отсюда, а тут тихо и спокойно. Паранойя, однако, не торопится слушать голос рассудка. Лизу потряхивает от нервного напряжения, когда она находит сумочку у дверей и достает из нее телефон. Сотовый в этот момент замолкает. На экране два неотвеченных вызова от Левы. Телефон у нее в руке звонит вновь, и она вздрагивает так, что чуть не роняет его, но нажимает и отвечает, торопливо выдыхая в трубку:
- Лееевааа?..
Его голос звучит, словно из параллельной реальности:
- Лиза? Ушла на пляж без меня?
Лизе нужно несколько секунд, чтобы осмыслить не слова даже, а тон, которым они произнесены. Безмятежно-ласковый тон, мирный, добродушный тон человека, который рассчитывает на приятный вечер, человека, который не подозревает ни о какой опасности. Лизу тут же начинает колотить крупная дрожь.
- О, боже... - судорожно выдыхает она, стуча зубами, - Боже, Лева? Ты еще там?
- Что за вопрос? - доносится из трубки, - Я пришел — коттедж пустой. Ты где? Будем ужинать?
Лизу не держат ноги и она опускается на пол прямо в прихожей. Слезы снова накатывают на глаза, горло пережимает и наружу вырывается только жалкий всхлип.
- Лева, - хрипит она, задыхаясь от страха, - О, Лева! Беги оттуда, беги-беги скорее, не ходи на пляж! Пожалуйста! Беги к шоссе! Я уехала на машине домой, я дома, а ты беги оттуда.
- Что с тобой? - Лева звучит нежно и обеспокоенно, - Что случилось? Ты уехала? Куда?
- Я дома, Лева, я уехала. Поймай машину на шоссе, только не оставайся там, там людей убивали, какой ужас, ужас! - она срывается на всхлипы, зажмурившись и утыкаясь лбом в колени.
Ей снова очень страшно, теперь уже за него. Она слышит, что он не верит, что он не понимает, что происходит, а она не может, просто не может сейчас все спокойно и толково ему объяснить. Ей стыдно и хочется только плакать и кричать, и снова плакать.
- Лиза, успокойся, это истерика, - слышит она в трубке его голос, - Я понял, что-то случилось на пляже и ты уехала. Верно?
Она кивает, забывшись, потом отвечает ему:
- Да...
Ей кажется, как-будто он на том конце провода вздыхает с облегчением. Его голос успокаивает ее.
- Ты одна? - спрашивает он заботливо, - Ты закрылась, да?
- Да, я дома, везде свет, но мне так страшно, - признается она ему, и он отвечает так, как она хочет:
- Дома тебе ничего не грозит, успокойся.
Он всегда такой. Он всегда говорит то, что она хочет услышать, он всегда делает то, что она хочет. Он лелеет ее и заботится о ней. Это придает сил. Она поднимается с пола и вытирает лицо рукавом.
- Ты спокойна? - интересуется он из далекой дали.
- Да, - отвечает Лиза, - Я спокойна.
И вздыхает, прогоняя тревогу. Ей кажется, она чувствует, как он улыбается там, вдалеке.
- Хорошо, - говорит он ободряюще, - Тогда открывай.
- Что?!
По нервам продергивает морозом, от неожиданности закладывает уши.
- Что? - лепечет Лиза потерянно.
Звонок в дверь заставляет ее подскочить и заорать.
В трубке голос Левы безмятежен и ласков:
- Открывай, дорогая.
Лиза крадется к двери в собственном доме, икая от страха. Глазок светится зловеще. Лизе приходится напомнить себе, что это ее жених, чтобы набраться смелости и поглядеть в глазок.  Искаженная , как в бутылочном горлышке, лестничная площадка перед дверью пуста. Лиза устает бояться.
- Шутишь да? - икает она в трубку, - Тебя нет за дверью!
- Как это — нет? - удивляется Лева, звуча одновременно и из трубки и из-за двери.
Он сдвигается, шагает в центр площадки и появляется в глазке.
Лиза, потея, разглядывает в глазок искаженного урода с огромной головой на тонких ножках, сличая его с Левой несколько секунд. 
- А ты один? - нервно и жалобно скулит она.
- Да, - удивляется Лева за дверью, - Что за вопрос?
Лиза шмыгает носом, облегченно вздыхает и открывает дверь. Она впускает его и быстро закрывает снова. Он следит, как она нервно защелкивает все замки и оборачивается к нему.
- Правильно, - кивает Лева,- Чтобы никто не успел выйти.
Лиза сразу напрягается, сама не замечая, как требовательно восклицает что-то невнятное, вроде: «Э-э-э?!!»
- Войти. А что? - удивляется Лева.
- Ты сказал — выйти! - обвиняюще говорит Лиза.
- А, - Лева обаятельно улыбается,- Оговорился я.
- Господи, я так испугалась! - всхлипывает она, и Лева обнимает ее, прижимая к своей груди. Она вздыхает с огромным облегчением. Он успокаивающе гладит ее по голове, приговаривая:
- Ну что ты, маленькая? Все хорошо, тебе показалось что-то страшное, я не сержусь. Успокойся, все хорошо. Да?
Она не двигается и он легонько сжимает ее в объятиях, еще раз повторяя: «Да?» И она кивает головой, все также пряча нос у него в воротнике.
Лева отстраняется, он в каком-то длинном легком плаще, достает из кармана ее паспорт, протягивая ей.
- Твой паспорт, - говорит он с обычной уверенной улыбкой.
Лиза берет паспорт, рассматривая обложку, как будто в ней может быть причина испорченного вечера. Но обложка самая обычная, ничуть не объясняет случившегося. Лиза роняет паспорт в сумочку.
- Мне не показалось, Лева, - тихо говорит она, - Там было.... ужасно.... там...
- Они рвали друг друга на части, - продолжает он за нее, - Кровь и кишки на песке, факела...
Лиза отшатывается вновь.
- Ты видел? - спрашивает она.
- Что видел? - в его тоне искреннее непонимание.
- Ты был на пляже? - не отступается Лиза.
- Нет, - пожимает плечами Лева.
- Откуда ты знаешь?
- Ты же сама сказала, - отвечает он.
- Когда?
- По телефону.
Лиза подозрительно щурится, глядя в сторону и закусывает губу.
- Я не говорила.
Но Лева только фыркает в ответ с улыбкой:
- Ну а откуда мне тогда знать-то это? - легко отвечает он, - Ты же в шоке была, ты такое несла в трубку, что у меня волосы на голове шевелились, детка. Я думал, может по дороге бригаду спецназа вызвать.
В его словах столько обаятельной легкости, что Лиза поневоле начинает сомневаться в себе. Она действительно говорила об этом, пока ехала в машине. Но не в таких выражениях. Или в таких? Или это неважно?
- Правда? Я сказала? - сдается она, измученно прикрыв глаза.
- Про кишки?
Лиза нервно сглатывает. Воспоминания слишком свежи.
- Да...
- Ну... сказала, - подтверждает он.
А затем подходит и вновь обнимает ее.
- Но теперь-то все в порядке, я с тобой.
На глаза Лизе снова наворачиваются слезы. Она всхлипывает, собирая его смешной плащ в кулаки.
- Все. Отставить истерику, - улыбается Лева, стирает пальцами слезы с ее щек и разворачивает ее лицом к ванной, - Иди умываться. А я чаю сделаю.
Он проходит на кухню, по-деловому включает чайник, возится там, доставая чашки, звенит фарфором, открывает шкафчики. Она идет за ним, рассматривая его, растерянно прислоняется плечом к косяку. Наблюдает, как Лева обследует ее холодильник.
- Есть будешь? - спрашивает он, и сам же отвечает, - Думаю, не будешь.
Закрывает холодильник. 
- Могу яблоко почистить.
Он смотрит на нее вопросительно, берет красное яблоко из вазы, нож, задумчиво пробует пальцем остроту лезвия.
- Лиза? Реагируй, - говорит он с мягкой усмешкой.
Эта домашняя сценка так обыденна, что даже помогает ей прийти в себя. Лиза переводит глаза на его лицо и успокоенно, несмело улыбается.
- Яблоко и чай, - говорит он, глядя на нее, - И согреться. Так? И потом отвлечься, да?
И подмигивает ей, как обычно, намекая. 
- Я смогу тебя отвлечь, м-м-м?
Под его взглядом Лиза закусывает губу и краснеет, смущаясь. Он умеет предложить ей что-нибудь неприличное с самым серьезным видом, а потом наблюдать за ее реакцией.
Лиза понимает, что даже сейчас она улыбается, и улыбка эта расползается по лицу против ее воли. Лева видит именно то, но что рассчитывал и с довольным видом тянет:
- Смогу-у-у-у.
Он начинает чистить яблоко. Нож плавно врубается в упругую мякоть, словно тонет в ней. Из-под разреза выдавливается кровь и начинает течь по его пальцам и капать на стол. Лиза видит это и визжит так, что уши закладывает.
- Что такое? - спрашивает Лева, подскочив от неожиданности. 
Но она может только указывать пальцем на его руку с ножом и сама себе затыкать рот, постанывая от вернувшегося ужаса. Он смотрит так недоуменно, что она лепечет, икая:
- Т-т-там кровь....
Ее начинает снова колотить. Лева хмурится, рассматривая свои руки.
- Где? - спрашивает он.
Красная кожура свисает с надрезанного яблока длинной серпантининой. Никакой крови нет, пальцы измазаны в прозрачном липком соке. Лиза судорожно цепляется за косяк, не решаясь поверить глазам.
- Я схожу с ума, - шепчет она, - Я видела кровь на яблоке, Лева.
Он откладывает яблоко, облизывает с пальцев сок. Смотрит на нее, состроив умильную гримаску. По выражению лица ясно, что прозрачный сок и по вкусу тоже не напоминает кровь. Яблочный сок и все.
- На ноже...
- На этом?
Лева поднимает нож, рассматривая со всех сторон. Протягивает ей, чтобы тоже посмотрела.
- Да... - не сдается Лиза, - Была кровь...
Ей уже неловко, но все равно страшно. Лева разглядывает ее, облизывая нож, словно размышляет, как еще можно справиться с неконтролируемой истерикой и не пора ли звонить санитарам. Лиза и сама бы рада справиться со своей взбунтовавшейся паранойей, но не может. Ее трясет, словно жизнь ее зависит от этого несчастного яблока.
- М-м-м... - тянет Лева задумчиво, - Яблочный сок...
- Я видела... - шепчет Лиза.
Она видела, как из яблока потекла кровь и закапала на скатерть ленивыми крупными каплями.
Щелкает вскипевший чайник, Лиза вздрагивает, вскрикивает. Лева улыбается, откладывает нож, и начинает заниматься чаем, оставив ее наедине с ее галлюцинациями. Он заливает воду в чашку, успокаивающе разговаривая с ней.
- Да ты просто все еще в шоке, детка. Все в порядке, тебя колбасит на старых дрожжах. Вон, от каждого щелчка дрожишь. Заварка есть? Или только пакетики?
Висит долгая пауза, но Лева ждет, когда она ответит.
- А... Пакетики... - наконец, говорит она.
Лева сноровисто делает чай,  от души бухает сахара, мешает, звеня ложечкой. Лиза следит за его руками, как мышка за удавом. 
- Давай садись к столу, пей, - предлагает он, - Тебе надо попить горячего и согреться.
Лиза садится на табуретку, на самый краешек, осторожно берет чашку, подносит к губам. Горячий пар касается лица.
- Смотри не обожгись, - предупреждает Лева, внимательно наблюдая.
- Спасибо.
Лиза благодарна какой-то частью своей души. Той, которая еще сохраняет остатки здравого смысла. Губы ее касаются края чашки.
Лева развязывает пояс плаща, берется за пуговицы, расстегивая.
- Сейчас мы тебя согреем, и все пройдет.
В его голосе неподдельная забота и готовность успокаивать ее вечно. Лиза делает маленький обжигающий глоток, опустив ресницы. Плащ ложится ей на плечи теплой шуршащей волной, бережно укутывая.
- Лева, спас... - она поднимает глаза на него и снова кричит, отбрасывая чашку от себя, как змею.
Чашка летит, разливая кипяток на него, прямо на белую одежду с синими и желтыми вставками. На золотой пояс, перетягивающий его талию. На такую же одежду, как и та, что была на тех людях. На тех, кого убивали на берегу.
Лиза со всех ног несется вон из кухни, за ее спиной грохочет табурет и раздается его крик боли. Заворачивая в гостиную она краем глаза успевает поймать блик ножа в его руке, когда он рывком ловит ее за полу плаща. Плащ срывает с нее, и он запинается на пороге кухни, разочарованно крича:
- Стой, сука!!!
Но Лиза несется прочь, обезумев от ужаса.
- Думала, убежала?! - орет ей в спину жених, - Жертва не убегает, ее убьют в ночь Посвящения все равно!!!
Он догоняет ее в гостиной в три прыжка, хватает за кофту и валит на пол, прыгая сверху ей на спину. Лиза кричит во всю глотку и старается вырваться, но он тяжелее.
Он наклоняется к ней, его шумное дыхание уже рядом, он говорит ей прямо в ухо, каким-то нежным движением убирая волосы с шеи.
- М-м-м... как ты пахнешь, детка... - шепчет он и облизывает ее мочку, а потом продолжает шептать, постанывая, словно от наслаждения, - Их убили на берегу, там всюду кровь, детка. Но я ушел... за тобой... Как же так, дорогая? Это был наш праздник? А ты все испортила, все-все...
Он заносит нож и резко опускает его. Лиза замирает, когда лезвие со всей дури всаживается в паркет в сантиметре от ее носа и застревает.
- Что?..
В его голосе удивление. Он выдергивает нож, замахивается снова, но тут его просто сносит с Лизы, и тараном бьет об стену неведомая сила. Он разносит своим телом хрупкие полки с книгами и всякой мелочью.
Лиза кричит и неловко вскакивает с пола, убегая к выходу, но налетает на шагнувшую из гостиной светлоглазую брюнетку. Лиза попадает ей прямо в руки и визжит, оказавшись в крепких объятиях. Брюнетка прижимает ее к себе очень крепко, лицом в плечо, оберегающе. Она гладит ее пальцами по спине и шепчет прямо в ухо:
- Тихо-тихо. Не смотри туда. Не смотри.
За спиной грохочет и разбивается, ломается и рычит неведомый ужас. Лиза пялится перед собой невидящими безумными глазами, дрожа всем телом. Сквозь грохот Лиза слышит свое собственное частое дыхание. В спальне смачно хакает, а потом все перекрывает тихий и протяжный хруст. В спину ей брызжет дробным веером словно бы крупный ливень, а одна из капель шлепается о косяк и начинает медленно течь по дереву, густая и красная. В комнате начинает резко пахнуть железом и мясом. И наступает тишина.
В тишине раздаются шаги, а потом хрипловатый голос весьма обыденно произносит:   
- Надо бы тут прибраться, сеструха.
Брюнетка отстраняет Лизу, заглядывает ей в лицо. Та смотрит перед собой и уже ничего не соображает.
- Берем ее с собой, так что быстрее давай, чувак, - распоряжается она, оставляет Лизу у косяка, замазанного кровью, и шагает через обломки полок в спальню.
- Быстрее... - раздумчиво тянет хрипловатый,- М-м-м... Быстрее — это значит огоньку-у-у. Огоньку-огоньку-у-у-у-у...
Похоже, его радует какие-то собственные умозаключения, связанные с огнем.
Лиза медленно поворачивается лицом к незнакомцам. Она не реагирует, а просто констатирует обстоятельства, потому что мозг отказывается их как-либо объяснять. Посреди ее разгромленной спальни стоит и методично осматривается высокая брюнетка. Та самая, что выгоняла ее из коттеджа на берегу. Рядом с ней на корточках сидит какой-то пожилой щупленький мужичок в вязаной шапочке и мешковатом плаще и внимательно рассматривает неопрятную груду... груду...
У Лизы наконец подламываются ноги, и она съезжает по косяку на пол. Мужичок брезгливо ворошит груду, которая еще недавно была ее женихом Левой. Тело переломано и взрезано длинными кровящими полосами. Чистым остался только лоб. К нему прилипла темная прядь волос. Лиза наблюдает, как брюнетка легко присаживается на корточки рядом с телом и касается его лба кончиками пальцев, замирая на пару секунд. Мужичок одобрительно кивает, глядя на нее.
- Ну да, этот. Последний вроде как.
Брюнетка медлит, словно прислушиваясь, а потом произносит с ощутимым сомнением в голосе: 
- Там был еще кто-то.
- Да не-е-е, - качает головой дядька,- Этот последний.
- С ним был еще кто-то, Нил. Я не ошибаюсь, - твердо заявляет брюнетка и поднимается.
Мужичок, Нил, пожимает плечами.
- Тебе виднее, - и улыбчиво тянет, - Огонечек...
Затем он ловит взгляд Лизы, и умильно кланяется ей, чуть приподнимая шапочку за хвостик.
- Наше вам извините, барышня, - с вежливой улыбкой произносит он, - Подзадержались мы чутка. Но вы молодцом.
- Нил! Шевелись, - одергивает его спутница.
- Нил — это я, очень приятно, - представляется дядечка,- А эта невежливая особа — Шивасу. Приятно познакомиться.
- Мы с ней уже знакомы, - бросает Шивасу, перебирая вещи Лизы, лежащие на не пострадавшем в бою столе.
Нил встает с корточек, шагая в сторону, зачем-то касается лампочки в люстре, идет к розетке.
- Мы тут щас быстренько порядок наведем и поедем, угу? - на ходу объясняет Лизе Нил, улыбчиво щурясь.
Глядя, как они деловито осматривают ее разгромленное жилье, Лиза вспоминает только сомнительное утверждение о том, что террористы лиц перед жертвами не скрывают, когда живыми их отпускать не собираются.
- М-м-меня тоже...убьете? - выдавливает Лиза трясущимися губами.
- Угу, - задумчиво поддакивает Нил, но тут же вскидывается,-  А-а-а нет, конечно! С собой заберем.
Увидев, что Лиза начинает соображать, Шивасу требовательно обращается к ней:
- Лиза! Собирай документы и деньги. Сейчас тут будет пожар.
- П-п-по-ожар-р? - икает Лиза, еще не осмысливая эту идею.
Шивасу недовольно поджимает губы:
- Лиза, включи мозг. У тебя две минуты. Где документы?
- В-вы-ы-ы же... п-порядок... собрались... ик...
Губы все также трясутся, но понятия «порядок» и «пожар» Лиза уже способна отличать друг от друга.
- Ну-да, - отвечает Шивасу, бросив попытки привлечь хозяйку квартиры к поискам, и осматривая ящики стола,- Пожар щас забабахаем. Чтоб не осталось следов. 
- А-а, - тянет Лиза и тут же удивляется, - Э-э? Каких следов?
- Документы? - требует Шивасу вместо ответа.
- Она что, еще не...? - вопрошает Нил брюнетку.
Они переглядываются о чем-то своем, во что Лиза не посвящена. 
- М-даа, - тянет Нил и поворачивается к Лизе.
- Таких следов, систер, - он говорит словно ребенку объясняет, - Таких, которые стирает только огонь. Огонек — верное средство, очищает все на раз. Нам нужен огонек, да-а.
- Минута, Лиза. Документы где? - раздается голос Шивасу.
Лиза все еще не готова соображать и все, что она понимает из происходящей вокруг сумасшедшей реальности это то, что ее не убьют, если она соберется и поедет с... Вот с этими странными людьми, которые только что не дали Леве ее убить и поэтому... Что-то защелкивается у Лизы даже не в мозгу, а где-то глубже, там, где нет мышления, а существуют только базовые стратегии выживания. Она вздыхает, встает, из тумбочки стола достает папку, смотрит вокруг, забирает фото в рамке с комода. И еще ноутбук со стола. Шивасу одобрительно кивает.
- Идем, Лиза.
Выходя в гостиную, Лиза слышит, как Нил одобрительно произносит им в спину:
- Вот девушка, а какая собранная-то!
Шивасу берет Лизу за руку и выводит из гостиной в прихожую. Нил остается один посреди разгромленной спальни.
В прихожей Лиза с трудом запихивает в сумочку груду вещей, а затем брюнетка открывает дверь ногой, берет Лизу за руку, как ребенка, и они выходят на лестницу.
Нил остается один в комнате Лизы. Он, щурясь, облизывает нервные губы и как-то весь ежится, словно за шиворот ему попали колючки. Затем плавно расправляет плечи, сразу становясь выше ростом и стройнее. Куда-то исчезает его помятая неряшливость и неловкость. Широким уверенным шагом он выходит на середину комнаты и резким повелительным движением указывает на компьютер.
Тот включается сам собой и начинает как-то подозрительно гудеть, словно кулер постоянно наращивает обороты. Нил мучительно сдвигает брови, тонкие, ровно очерченные. Люстра у него над головой разгорается ярче, словно в сетях плавно прибавляется напряжение. Маленькая настольная лампа включается, когда Нил указывает на нее пальцем. На лице его, удивительно тонком, каком-то иконописно бледном в странном скачущем свете, кажется, живут только глаза, полные боли. Из носа выползает тоненькая струйка крови и начинает капать на грудь. Нил морщится и нервно слизывает ее. Затем круговым плавным движением руки он обводит всю комнату и все электрические приборы включаются сами. Нил  неторопливо уходит из комнаты.
Пока он идет по квартире к двери, его сопровождает писк, жужжание и щелчки включающейся электроники. Телевизор начинает тихо бормотать о войне, показывая старика с младенцем на руках. В розетках трещат синие молнии, микроволновка гудит, рядом в кофеварке вскипает оставленный кофе. Нил идет сквозь квартиру с обезумевшей электрикой, словно сквозь шторм, клонясь вперед и раскачиваясь все больше, но изо всех сил сохраняя выправку. Из носа у него кровь течет ручейком, заливая губы и грудь.
Добравшись до порога квартиры, он останавливается на мгновение и поднимает над головой руку, складывая пальцы щепотью.
Щелчок оглушителен, и вслед ему в спальне на столе Лизы взрывается компьютер. Крышка корпуса отскакивает, появляется огонь.
Нил закрывает за собой дверь квартиры за миг до того, как все лампочки в ней по очереди лопаются с оглушительными, как выстрелы, хлопками.
Во дворе Шивасу сажает Лизу на переднее сидение своего большого джипа, когда у них над головами что-то звонко трескается. Лиза взвизгивает, пригнувшись, Шивасу бросает взгляд вверх, словно прицеливается, а потом садится за руль и заводит мотор. Окна квартиры Лизы на третьем этаже лопаются, вниз летят осколки стекол. Электрический свет гаснет, сменяясь тусклыми сполохами пламени.
Дверь подъезда открывается и на улицу выходит Нил, шагая слишком быстро и четко, словно пытается донести себя до джипа по инерции. Над его головой взрыв выносит все оставшиеся стекла, празднично освещая дом. В соседних квартирах зажигается свет и слышатся испуганные голоса.
Нил резким широким жестом открывает дверцу, садится на заднее сидение и сразу заваливается на него всем телом, измученно закрывая глаза.
- Гони, Шива, систер, - хрипло с натугой объявляет он, - Горим хорошо, просто здорово горим...
Шивасу заводит мотор и резко стартует. Джип уезжает от дома Лизы.


Они долго едут по ночным проспектам, и фонари своим медитативным ритмом убаюкивают Лизу, прильнувшую щекой к боковому стеклу. Мимо проносятся смазанные силуэты людей, машин и зданий, нереальные, как сновидения сновидений. Но Лиза не хочет просыпаться и не может заснуть. Она больше не дрожит и не икает, просто наблюдает, как неведомые силы мчат ее сквозь ночь, и ей совершенно неинтересно, куда ее везут, и зачем. Ей все кажется незнакомым в этом новом незнакомом мире, и даже когда машина проносится мимо ее собственного места работы, она опознает его, но не узнает сердцем.
В джипе Шивасу пахнет паленым, пахнет чем-то ореховым и корицей. С заднего сидения ни звука не раздается. Навстречу проносится скорая помощь, взревывая сиреной на перекрестке.
- Нил спит? - спрашивает Шивасу.
Лиза выныривает из прострации и долго соображает, ей ли задан вопрос. Она переводит взгляд на брюнетку. Та сосредоточенно ведет машину, словно и не ждет ответа.
- А?
- Нил, - отпечатывает Шивасу, - Посмотри, как он.
Это уже не вопрос, а указание. Лиза долго неловко изворачивается, чтобы  посмотреть на Нила. Он лежит на боку, зажав ладони между коленями. В мелькающих фонарных огнях непонятно, спит ли он, но в его позе столько скрытого напряжения, словно у него сквозь позвоночник пропущен ток.
- Плохо... кажется, - говорит Лиза.
Шивасу вздыхает.
- Он...- Лизе все не приходит в голову, как это спросить, - Надышался дымом?
- Ну, что-то вроде, - бросает Шивасу и замолкает. 
Мимо проносится пожарка, подрезая и вопя сиреной, Лиза провожает ее глазами. Шивасу что-то говорит, но ее не слышно за воем.
- Что? - переспрашивает Лиза.
- Мне нужна твоя помощь, одна я его не дотащу.
Шивасу кидает на нее взгляд, медлит и добавляет:
- Ничего не бойся. Ты у друзей.
Эта фраза так неожиданна, что действует совсем не успокаивающе. Наоборот, Лизе кажется, что где-то в глубине ее груди, прямо за клеткой ребер что-то рвется и льется горячим неудержимым потоком прямо в горло. Под челюстью сводит мышцы, Лиза остервенело сжимает зубы, но все равно горячее льется и затопляет ее всю до самой макушки. Из глаз начинает капать. 
- У меня уже нет сил бояться... - признается Лиза, даже не всхлипывая.
Слезы текут сами по себе.
Шивасу снова глядит на нее, быстро и сложно, и ведет дальше.
- Ты могла бы умереть сегодня, - спокойно говорит она после долгой паузы, - Дважды. Ты счастливица.
Звучит это суховато, как некая констатация факта, но Лизе кажется, что это утешение. И она позволяет себе благодарно всхлипнуть и даже как бы возразить: 
- Да уж...
Фонари перед глазами расплываются в бесформенные желтые и синие пятна, соль начинает щипать губы. Лиза плачет, тихонько вздыхая в сторону от Шивасу, хотя скрыть тихую истерику в машине нельзя. Но та молчит, и сосредоточенно  ведет машину через ночной мегаполис, пересекая его весь наискосок, как бродячая комета. 
Через час, выехав за город по неосвещенным ночным шоссе, они сворачивают на разбитую дорогу и трясутся по ней прямо до бетонных ступеней какого-то одинокого и мрачного подъезда, освещенного единственным фонарем. Подъезд и кусок ломаного асфальта перед ним обступает глубокая тьма с редкими, полощущимися где-то вдали огоньками.
Шивасу глушит мотор и вылезает, оставив ключи в замке. Дверь она тоже не захлопывает.
- Нил! - зовет она, открыв заднюю дверцу, и ныряет в салон тормошить его, - Нил, приехали.
Лиза выходит, аккуратно прикрыв свою дверцу и осматриваясь. Ветер дышит ей в лицо, прямо в мокрые щеки. Он холодный и ее пробирает дрожь.
- Лиза! Помоги мне! - зовет Шивасу.
Сама она, приговаривая, невежливо вытаскивает Нила из машины за ноги.
- Нил, кончай отдыхать, ужин проспишь.
Лиза открывает дверцу со своей стороны и присоединяется, подталкивая сопящее инертное тело к Шивасу. Лизе страшно снова. Но не так, как было на берегу. Сейчас ее обдает совершенно обыденной жутью. Ей кажется, что Нил уже умер и Шивасу зря его тормошит, потому что он все равно не очнется.
- Вставай, вставай, чувак, - твердит с той стороны машины Шивасу, пока им вдвоем не удается выпихнуть Нила из салона прямо на асфальт под колесами. Он сползает и складывается в поясе и коленях, как сдутый воздушный шарик. С глухим стуком тыкается лбом в крыло машины, но так и не приходит в себя, только стонет.
Они закидывают его руки себе на плечи и он тяжело обвисает на них мешком. Голова его болтается, весь в поту он что-то бормочет, обдавая Лизе щеку несвежим дыханием.
Шивасу указывает на двери подъезда.
- Туда, - командует она, - Взяли!
Они тащат Нила к подъезду на себе, но у самих ступенек его вдруг неожиданно выворачивает им под ноги, и он блюет кровью, заходясь в жестокой судороге. Лиза рефлекторно отскакивает, отпуская его руку, и Нил тут же теряет равновесие, заваливаясь коленями на землю, в блевотину и кровь.
- Что ссышь?!! - рявкает Шивасу с неожиданной силой, - Держи давай!!
Лиза от окрика вздрагивает, снова подхватывает Нила, и они ведут его дальше.
- Прости... - пытается извиниться Лиза.
Она хочет сказать, что ее в принципе не пугает чья-то кровавая блевотина или что-то подобное, просто это было неожиданно. Особенно в такой вечер, полный разнообразных новых ощущений и вообще...
- Тащи, переживать потом будем, - обрывает ее мысленные оправдания Шивасу.
Они заволакивают Нила наверх, не обращая внимания, на то как его ноги тащатся по ступенькам. Шивасу толкает дверь подъезда. За ней открывается длинный коридор с лампочками, которые тут же начинают мигать, как будто в грозу.
- Черт, - шипит брюнетка, - Ну-ка поднажмем, пока свет есть.
Лиза ее не понимает, но поднажимает, как только может. Запаленно дыша, они протаскивают Нила к лестнице и заволакивают на третий этаж. Тут лампочек нет и мигать нечему.
Шивасу достает зажигалку и светит ей, пока не находит нужную дверь. Ее она просто пинает ногой и та открывается.
Они проволакивают совершенно отрубившегося Нила в дальнюю комнату. У порога Шивасу тормозит, шаря по стене рукой в поисках выключателя. Потом вновь светит себе зажигалкой, находит выключатель, щелкает им несколько раз и грязно матерится. Свет не включается.
- Черт-черт...- шипит брюнетка, - Кровать где-то слева...
Они так устали, что сгружают Нила на кровать не особо вежливо. Лиза прямо там, где стояла, садится на пол.
Шивасу начинает ходить по комнате и зажигать свечи. Они стоят везде, их много, они разные, толстые, тонкие, витые. Все горелые. Лиза удивленно наблюдает за ней, пока комната не освещается полностью. В этой берлоге взрослого одинокого мужчины очень сложно приживаются десятки романтично горящих свечей.
- Привыкай, - говорит Шивасу, видя недоумение Лизы. 
Она держит в руке большой пятисвечный шандал и направляется к выходу из комнаты, бросая на ходу:
- Раздевай его.
И выходит.
- Я?? - переспрашивает Лиза, косясь на залитый кровью плащ Нила.
- Ну да, - раздается из соседнего помещения, - Я пошла за водой и лекарствами.
Лиза озадаченно рассматривает Нила, прислушиваясь, как Шивасу гремит посудой, включает воду, потом шуршит чем-то в других комнатах. Нил лежит без движения, как кукла, только голова и шея напряжены.
Ему больно, понимает Лиза. Даже сквозь маятную пелену бессознательности его тело страдает. Лиза ничего не знает о нем, кроме имени. И улыбки.
И еще он спас меня от смерти, - думает она вдруг и протягивает руки к пуговицам на его перепачканном кровью плаще.
- Извините, Нил... - шепчет она скорее для себя самой, чем в надежде на то, что он услышит, - Я постараюсь... аккуратно.
Лиза начинает его раздевать. Расстегивает плащ, снимает обувь и носки, шапочку. Катая тяжелое неподатливое тело по кровати, стаскивает свитер. Чуть ли не в обнимку стягивает с него майку, заливаясь неожиданной краской. Под мешковатой одеждой у Нила литые тренированные мышцы. Еще Лиза успевает рассмотреть несколько пугающих шрамов и какую-то явно армейскую татуировку на плече. Прикрыв его простыней, Лиза осторожно стягивает с Нила и нижнее белье. 
Шивасу приходит с тазиком, застает ее как раз за этим смущающим занятием, и одобрительно хмыкает. Нил лежит поверх одеяла, чуть прикрытый простыней.
Шивасу подтаскивает к кровати ногой стул, ставит на него тазик, сноровисто набирает шприц и вкалывает Нилу в бедро. Он тихонько дергается. Шивасу подает Лизе влажное полотенце, кивая на кровяные разводы на лице Нила, а сама уже разрывает стерильный пакет с капельницей.
Лиза, осторожно стирая засохшую кровь, замечает, как лицо Нила расслабляется, дыхание становится глубже. Наверное, боль отступает.
- Непохоже, что он дыма наглотался, - вопросительно говорит она.
- Это не от дыма, - отвечает Шивасу.
Сплевывает в сторону кусок ваты и продолжает:
- Это перенапряжение.
Лиза понимающе кивает, мыча себе под нос. Шивасу отвлекается от капельницы и вскидывает на нее свой фирменный твердый взгляд. Потом улыбается и перетягивает Нилу руку шнуром.   
- Типа ты что-то поняла, - незло хмыкает она.
- Ничего вообще, - растерянно соглашается Лиза, - Ничего не понимаю.
Шивасу подает ей комок окровавленного бинта и бросает:
- Прополощи.
Лиза берет, поворачивается к тазику и старательно полощет бинты. Ей одновременно кажется, что все это сон и что эта ночь никогда не закончится.
- А зачем все сжигать? - спрашивает она и собирается высказать что-то насчет следствия и улик, но голос вдруг ломается, как трухлявая доска под ногой
- Там же... труп... все равно... Боже мой, - Лиза сжимает зубы, усилием воли изгоняя из памяти груду искалеченных костей.
Шивасу требовательно протягивает руку и Лиза вкладывает в ее ладонь влажные чистые бинты. 
- Следы, - говорит Шивасу так, словно это все объясняет.
Затем продолжает, взглянув на Лизу искоса:
- Чтобы их не прочитал кто-нибудь. Чтобы не смог понять, что именно случилось в твоей квартире.
- Кто-нибудь? - удивляется Лиза, думая о целой бригаде полицейских и пожарных. Очевидная глупость слов Шивасу заставляет Лизу искать в них какой-то еще непонятый смысл.
- Кто-нибудь вроде нас, - разворачивает мысль брюнетка.
- Вроде вас? А кто вы? - Лиза замечает, что адвокатская манера любой разговор превращать в допрос разной степени жесткости возвращается к ней.
Похоже, Шивасу тоже замечает это, потому что хмурится, откладывает влажное полотенце в сторону и берется за одеяло.
- Тебе лучше поговорить об этом с Лордом, - отвечает она.
- С каким еще лордом?
Искреннее недоумение Лизы, кажется брюнетке забавным. Она впервые  улыбается во весь рот, и эта улыбка очень приятная. 
- Пошловатое прозвище, да? - спрашивает Шивасу с неким неявным озорством в голосе.
- Как у собаки, честное слово, - подхватывает ее тон Лиза.
Шивасу укрывает Нила одеялом, натягивая его до самого подбородка. Достает и осторожно укладывает поверх одеяла руку с капельницей. И ладонью отирает со лба Нила пот, устало улыбаясь.
- Пошли отсюда ко мне, - говорит она, потирая поясницу, - У меня хоть свет есть.
Загасив свечи, они уходят из этой странной квартиры.
Шивасу ведет Лизу длинным коридором обратно, потом на этаж ниже, к себе. Дверь в ее квартиру также не закрыта на замок.
Но у нее есть не только свет. У Шивасу есть коньяк и она щедро плещет его в граненые бокалы для виски. Лизе достается сразу полбокала.
- Тебе, поди, так никто  и не налил сегодня, м? - интересуется брюнетка, протягивая Лизе бокал.
Лиза осматривается, сидя на широком длинном диване. Бокал она принимает двумя руками и смотрит на него нерешительно, собираясь с духом.
- Давай, - говорит Шивасу, чокаясь с ней бокалом, - За удачу до дна.
И выпивает свой бокал длинными глотками, как воду. Лиза смотрит на нее во все глаза, а потом пьет свой. Получается у нее не так хорошо, коньяк идет носом. Но она почти не кривится, только утирает рот пальцами, удивленно щурясь
- Как-будто компот...
- Ну еще бы, - хмыкает Шивасу и отворачивается, чтобы налить себе еще.
Лиза рассматривает ее сухую спину под черной майкой, голые острые локти. В комнате горит пара неярких бра над диваном. Мягкий свет скрадывает детали, окрашивает тьму в теплые желтоватые тона и рассыпает блики по светлым пятнам. В гостиной Шивасу пахнет масляной краской и растворителем. У стены стоит большой мольберт, полотно на нем накрыто влажной тканью, кое-где перемазанной цветными масляными отпечатками рук. Со стен, с простых необрамленных холстов на Лизу смотрят лица. В одном из них она узнает Нила. Он сидит на корточках в грязном полутемном помещении, откуда-то сверху падает яркий, почти осязаемый луч, высвечивающий жуткую грязь и маленькую детскую ручку, белеющую в этой грязи, как срезанный подснежник в луже.   
Лиза долго смотрит на это полотно. Вероятно, потому, что это единственное знакомое лицо в новом мире, куда ее неожиданно закинула судьба. Коньяк, прокатившись огнем по желудку, теперь постепенно просачивается кровь. Лизе горячо под сердцем, а голова у нее тяжелеет. Лиза вздыхает и вдруг поднимает глаза на Шивасу, словно ее только что проняло:
- Я чуть не погибла! - доверительно произносит она.
- Ты бы погибла, - спокойно отвечает ей Шивасу, - Это как попасть под поезд — без шансов.
- Почему я? - полбокала, словно анестезия, снимают боль и вырубают мозг на полную катушку, - Почему именно я? Почему это со мной случилось, а?
Лиза пьянеет на глазах, а Шивасу улыбается сочувственно, но говорит, как обычно, резко.
- Забавно. Каждый, с кем случается жопа, задается этими вопросами. И знаешь, что я скажу тебе в ответ, детка? Хочешь знать, почему ты, а?
Лиза часто кивает, не сводя с нее блестящих глаз. Щеки ее заливает алкогольным румянцем. Шивасу неторопливо глотает еще коньяка, пока Лиза нетерпеливо ждет ответа.
- Не почему, - весомо говорит Шивасу, - Потому что.
Повисает пауза. Осознав ответ в полной мере, Лиза опускает голову. Шивасу хмыкает, глядя на нее, и присаживается на подоконник, сгорбившись и повесив длинные голые руки между коленок.
- Нет причины, - грустно говорит она, - Это совпадение и все. Живи дальше, раз повезло. Такое кино, да?
Грусть уходит из ее голоса, превращаясь в ободрение.
- Такое кино, - повторяет она, улыбаясь, - Кино, прямо скажем, отстой. Но что поделаешь? Какое есть. Давай стакан.
В ту ночь они по-девчачьи легкомысленно выпивают весь бар.

           ...продолжение следует