115. Сады стихов. Незнакомка и незнакоумки

                115. Незнакомка и Незнакоумки               

«Билетные» барышни Невского, одно время, все наряжались в туго схватывающие стан упругие шелка и шляпки с траурными перьями.

И в кольцах узкая (чаще широкая, простонародная) рука.

Мурлыкали манерно:

- Господин хороший, не желаете познако-у-миться с Незнако-у-мкой?… 

- Мы пара Незнакоумок. Можете получить электрический сон наяву. Жалеть не станете, миленький…

А наиболее продвинутые, читали нараспев:

И медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами, она садится у окна… 

Подхватили литературную моду. Надо ведь и им, всеми презираемым, украсить себя чем-то.

Путаны вообще романтичны. Они читали стихи, переписывали их в альбомчики. Они, бывало, травились из-за любви.

А «Незнакомка» Блока в ту пору воздействовала на читателей (по выражению Чуковского) как луна на лунатиков.

…И странной близостью закованный, смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный, и очарованную даль…

…И перья страуса, склоненные, в моем качаются мозгу,
И очи синие, бездонные цветут на дальнем берегу…

…Глухие тайны мне поручены, мне чье-то солнце вручено…

Одни из самых магических строк во всей русской словесности.

Девочки с желтыми билетами (самые простые, уличные, с Лиговки и Владимирской) хотели войти в это стихотворение, остаться, поселиться  в нем.
 
Лирическая героиня этих непостижимых медитаций тоже была из таких. Хотя, по свидетельствам, не билетной (самой униженной, самой дешевой, беспаспортной), а «бланковой» – отчасти, привилегированной.

Язык «Незнакоумок»:

«… Пришли, я попросила чаю, он позвонил, а слуга не идет, тогда он сам пошел в коридор, а я, знаете, устала, озябла и уснула, сидя на диване. Потом вдруг проснулась и вижу, он сидит напротив, держит голову в руках, облокотясь на стол, и смотрит на меня так строго – ужасные глаза. Но мне от стыда  даже не страшно было, я только подумала: «Ах, Боже мой, должно быть, музыкант». «Ах, извините, я сейчас разденусь». А он улыбнулся вежливо и отвечает: «Не надо, не беспокойтесь». Пересел на диван ко мне, посадил на колени, и говорит, гладя волосы «Ну, подремлите еще». И представьте же себе, я опять уснула – скандал. Понимаю, что нехорошо, но не могу. Он так нежно покачивает меня и так уютно с ним, открою глаза, улыбнусь, и он улыбается.

Кажется, я даже и совсем не спала, когда он встряхнул меня осторожно и сказал: «Ну, прощайте, мне надо идти». Кладет на стол 25 рублей. Конечно, очень сконфузилась, извиняюсь – необыкновенно  как-то все вышло. А он засмеялся тихонько, пожал мне руку и даже поцеловал. 

А когда я уходила, слуга говорит: «Знаешь, кто с тобой был? Блок, поэт – смотри!» И показал мне портрет в журнале».

Комментарий фэнсионера: у бедняжки этой есть право считать себя блоковской Незнакомкой. Следующим ее клиентом был Горький, который и записал ее откровения.