Все бессмертные мечтают о смерти

Рассветало. Несмотря на ранний час, уже было светло, как обычно и бывает в середине лета.

Редкие воробьи, собравшись в серо-коричневые стайки, чирикали что-то на своем языке. Где-то вдалеке лаяла собака, которую заботливый хозяин решил выгулять с утра пораньше. Лениво около подъезда разлеглась бездомная кошка, облезло-серой окраски.

Лавочку около подъезда, древесину которой разъели многочисленные дожди, несмотря на ранний час, занял пенсионер.

Он не был престарелым профессором, бывшим актером или маньяком-убийцей. Просто обычный человек, жизнь которого уже завершает свой цикл.

У него была семья — сын, невестка, внуки. Жену он потерял года три назад.

После того, как он проводил женщину, с которой разделил всю свою сознательную жизнь, он впервые задумался о своей смерти. Что будет там, за гранью жизни? Куда он попадет после смерти? В гроб, а затем в землю, деля соседство с червями?

Он боялся смерти, хоть и скрывал этого. Встреча со старухой в черном балахоне и начищенной до блеска косой за плечом, не прельщала никому, даже человеку, которому, казалось, остался один шаг до того, чтобы встретиться с ней.

Она может забрать в любой момент, и он знает и боится встречи с ней.

А сейчас он просто «с головой» погружается в рутину.

Каждый день, когда только-только начинает рассветать, он берет свои очки с толстыми стеклами, через которые все видно как в тумане, но без них он не увидит ни буковки в своей газете датированной явно не сегодняшним днем, о чем говорила серо-желтая бумага, и, спускаясь во двор, он занимал лавочку у подъезда и увлекался чтением уже заученных наизусть статей. Тогда весь город еще спал, даже бездомная кошка Мурка, прикрыв глаза, спала у подъездной двери.

— Можно я присяду? — мужчина, одетый в серый плащ, подошел к скамейке. Лица его было не разглядеть, ибо на глаза была надвинута старомодная шляпа, словно он хотел, чтобы его никто не узнал.

— Да, конечно, молодой человек, — старик слегка подвинулся, свернув газету, — Любите утренние прогулки?

— Почти, — незнакомец сел рядом, — Я за вами.

— Вы — Смерть? — сказать, что он был напуган — значит, ничего не сказать. Его лицо побледнело, дыхание сбилось, как после длительной пробежки, зрачки расширились от испуга, а руки задрожали, как при истерике.

— Смерть, фи… — поморщился мужчина. — Какие вы все необразованные… Одна демоном обозвала, вы вот — Смертью. А мне обидно, между прочим… Кстати, а вы будете не против, если я сниму шляпу? Мне в ней жарко…

И он, не дожидаясь согласия, снял с головы шляпу и положил ее рядом с собой на скамейку. У него были ярко-рыжие, почти красные кудрявые волосы, в которых «спрятались» небольшие то ли лисьи, то ли кошачьи ушки. Кожа у него была бледная, как при недостатки кислорода. Черты лица по-детски мягкие, но в то же время его внешность нельзя было назвать детской. Но особое внимание, помимо кошачьих ушей привлекали его глаза. Неестественно яркие и глубокие, будто их хозяин смотрит прямо в душу, с задорными искорками, но со, словно вековой мудростью, в них.

— Так кто вы? — голос пенсионера дрогнул. Он не верил в реальность происходящего. Этот человек… Если он, конечно, человек вовсе, скорее похож на персонажа из мультфильма, который любит его внук, нежели на реального человека.

— Я тот, кто видит твою душу насквозь, — начал он, смотря прямо в глаза своему собеседнику, от чего тот вздрогнул, несмотря на карикатурную внешность рыжего. Уж очень много в том взгляде было серьезности и твердости. — Я тот, кто знает все твои страхи и самые сокровенные желания. Я тот, кого восхваляют и бранят не один век и не одно тысячелетие. Я тот, кто продаст тебе твою мечту, взяв за нее мизерную плату. Я продавец желаний.

Последние фразы были произнесены так, что окружающие сначала приняли бы это за гром. Утренняя тишина была нарушена этими словами, которые, казалось, были громче всего, что вообще можно было услышать.

Но воробьи, сидевшие на земле и ищущие в трещинках асфальта крошки, никак не отреагировали на это, даже не встрепенулись.

Продавец желаний откинулся на спинку скамейки и спросил уже нормальным голосом:

— Что желаете приобрести?

— Молодой человек, — старик улыбнулся и снял очки с переносицы, — Проспались бы вы лучше, прежде чем выходить на улицу. Вы либо пьяны, либо сошли с ума, третьего не дано.

— Если я сумасшедший, то кто тогда вы, раз вы видите меня и разговариваете со мной? — он щелкнул пальцами правой руки, и стая воробьев мгновенно разлетелась в разные стороны, громко хлопая крыльями. — Я еще и не так умею, — усмехнулся он и щелкнул пальцами левой руки, после чего послышался протяжный собачий вой. — И вы мне все еще не верите?

— А если вы и правда торгуете грезами, почему бы вам просто не исполнить мою мечту и взять за нее плату, не спрашивая моего согласия?

— Хороший вопрос, — торговец почесал одно ушко. — Мне просто забавно наблюдать, как вы, люди, загадываете желания. «Ломаетесь» между стыдливостью за свои желания и самим исполнением желания, размышляете, что бы такое купить, ни на секунду не задумавшись о последствиях, а после ревете, как раненные звери, что вы не можете расплатиться. Это мое, так называемое, хобби, — и он ехидно улыбнулся. — Так что вы хотите купить?

— Я хочу вечной жизни. Хочу вечно дышать, хочу, чтобы мое сердце никогда не остановилось, хочу никогда не встречаться со смертью.

— Хм… Вполне обычное желание. Вы точно уверены, что хотите этого?

— Безусловно.

— И не боитесь расплаты?

— Боюсь, наверное. А каковой она будет, к слову?

— А расплатой за твою вечную жизнь будет твоя смерть. Я заберу ее себе, чтобы она никогда не смогла забрать тебя, — его голос вновь стал таким же, каким был, когда он представлялся. — Ты точно уверен, что хочешь купить вечную жизнь за смерть.

— Без тени сомнений, — хриплым шепотом ответил старик.

— Да будет так, — продавец щелкнул пальцами, после чего исчез сам, а вместе с ним и старик, и лавочка, и двор.

* * *


Он не знает, сколько уже прошло лет с тех пор, как он купил бессмертие. Дни тянулись очень долго, словно время замедлило свой ход.

А он оставался все таким же, не меняя внешности.

Уже состарились и умерли его дети, состарился и внук. Позавчера, к слову, он был на его дне рождении. Ему исполнилось восемьдесят.

Его внук уже превратился в дряхлого старика, который ноги с трудом передвигает, а он словно навсегда застыл в том возрасте, в коем купил бессмертие.

Он каждый день все так же выходил за газетой во двор, наблюдая, как воробьи ищут в трещинках асфальта крошки. Больше никто не придет сюда, в этот двор.

Люди сильно увлеклись современностью. Даже лая собаки, которую заботливый хозяин решил выгулять с утра, не было слышно. Бездомную черную кошку, которую старик прозвал Муркой, отдали на живодерню, а воробьям уже никто не крошил крошки хлеба.

Да, он ненавидел современность. И хотел поскорее сбежать отсюда. Однажды закрыть глаза и больше не открыть их. Но он открывал их каждый раз, как только наступало утро.

Он уже жаждал встречи со смертью и проклинал торговца. Помимо пытки вечностью, он еще немыслимое количество раз терял близких ему людей, видел их смерти, зная, что они никогда не встретятся на том свете.

Он не раз пытался покончить с собой, но утром просыпался без единой царапины. Он уже «лез на стену», не выдерживая пытку вечностью.

— Ну, как отдыхается? — послышался над его ухом знакомый ехидный голос.

— Ты… — испуганно и удивленно прошептал старик.

— Я. Ну, как проходит вечность? — торговец грезами за семьдесят лет почти не изменился. Даже костюм остался таким же.

— Верни мне мою смерть! Умоляю! — стари упал ему в ноги.

— Нет. Просил бессмертия — получай пытку вечностью. Все бессмертные мечтают о смерти, ты разве не знал? Так мучайся же теперь вечность. У тебя на это бесконечно времени, — продавец щелкнул пальцами и растворился в воздухе.