Тель-Авив. Окончание

   Лета нынче нет, как и весны не было по сути. Мрак с короткими просветлениями. Холод, грозы, дожди... Перемежающиеся внезапными эпизодами жары на два-три дня...
Некомфортно, неспокойно,  истерично — депрессивно, паскудно.
И хочется бежать — куда -нибудь, просто бежать...
В прошлое,- а куда ещё? Не в будущее же, которого не знаешь?...

...Элис, радость моя, попытаюсь вернуться в Тель-Авив — в ноябрь прошлого года...В то незаконченное, что всё ещё во мне теплится.
   
После нашей первой встречи я мало надеялась на вторую...
С утра поплавала, потом пошла в русский магазин — ну так, на всякий случай..., и во втором часу пополудня развернула нехитрую снедь на столике в своём гостиничном номере.
И тут в дверь постучали...
И это была — ТЫ!
Нагруженная сумками — пакетами с подарками так, что они почти закрывали твою хрупкую субстанцию!
Мурча от радости, я разгружала тебя от ноши, а ты щебетала без передышки, полная планов на этот последний день вместе. Ну да, ты хотела ехать со мной в другие замечательные книжные магазины, не охваченные в первый твой приезд.
Но у меня были другие планы — ужасно хотелось показать тебе Яффу.
В которой ты не была, а я уже успела как-то дойти до неё и — проникнуться ею...
Ты согласилась.
И мы пошли берегом моря, фотографируя всё и вся на своём пути,- и скалистое побережье, и море, и  людей, и граффити на стенах,- ах, что это были за граффити!...
И «тайная вечеря» знаменитостей 20-го века — от К.Маркса с З. Фрейдом до Голды Меир..., и внезапные два распахнутых голубых крыла, в которые ты вписалась, радость моя, раскинув руки, и став истинным ангелом... , и эта удивительная фотография отпечаталась навсегда в моей памяти.
А потом была Яффа, почти в сумерках уже, на закате,- с её древними ступенями, её художественными галереями — картинными, ювелирными, и — серебрянных дел мастера — Франка М.
Обалдевшие от всей этой красоты, мы заглянули с тобой в  винный магазинчик рядом — там продавалось гранатовое вино, гранатовые ликёры,- и всё это можно было дегустировать.
Ах, ничего более вкусного и необычного я не пробовала никогда!

А потом мы вернулись. И долго - долго прощались, рыдая...

...Быстро собрала вещи( следующим утром я уезжала), и так мне вдруг стало тоскливо, ну просто до невозможности, что пошла я в давно знакомое уличное кафе к Арману...
Арман - сабр. И хозяин этого маленького кафе.
Среднего роста, худой, седоватый, с пронзительными серыми глазами, он подсел за с чашкой кофе и сигаретой за мой столик, где я прохлаждалась, наслаждаясь местным белом вином с оливками, тоже отрываясь на сигарету...
Разговаривали мы с ним на его неплохом и моём весьма дохлом английском, как старые добрые друзья, - тактичные попытки меня соблазнить он, к счастью, уже  оставил...
А позже, когда дела заставили его оторваться от беседы со мной, Арман,поднимаясь с кресла рядом со мной, внезапно познакомил меня с сидящим в одиночестве за соседним столиком худым высоким пожилым джентльменом, который оказался  новозеландцем.
И внезапно мы разговорились - и очень даже оживлённо, с этим удивительным человеком, которого звали Френсис, по-моему( если я не забыла),- однако себя он настойчиво называл не иначе, как "лакимэн",- он даже настаивал на этом своём определении... И с его помощью английский мой оживился настолько, что вполне удался довольно долгий и взаимоинтересный диалог с этим редкостным "счастливчиком".
Он был свободным путешественником, этот удивительный новозеландец - ему были интересны все миры нашей планеты. Наверное, он бы освоил и другие, если бы это было возможным...
Оставив свой процветающий бизнес сыну, он перемещался из страны в страну почти хаотично, следуя своим, только ему известным желаниям, и без особого комфорта.
Его не интересовали памятники культуры, музеи и пр., он знакомился с жизнью людей разных континентов и стран вот на таких улочках в простых кафешках за бокалом красного вина и сигаретой.
В Тель-Авиве он оказался по дороге из Африки в Японию...
И видеть и слышать этого потрясающе вольного человека было восхитительно.
    Попрощавшись со мной, новозеландец подошёл к стойке кафе расплатиться за своё красное вино, а потом вернулся сказать, что заплатил и за моё белое.

    Как всегда по вечерам, у Армана была и постоянная клиентура - компания полубомжеватых слегка чокнутых стариканов, предводительствуемых и опекаемых Ольгой,- не слишком ухоженной блондинкой лет 45, что нисколько не уменьшало её искрящегося свободой обаяния. Она была женщиной совершенно особенной, - я видела её там однажды, но в этот последний свой фантастический вечер в Тель-Авиве я и с ней успела познакомиться...
Она была физиком и математиком из Новосибирска. И преподавала математику в одной из школ Тель-Авива. А по вечерам подкармливала влюблённых в неё старых и не совсем адекватных аборигенов. Арман уважительно назвал её "трудягой"( это слово он произнёс по-русски), показав её мне.
И, увидев обращённые на неё наши взгляды, она мгновенно снялась со своего места и подсела ко мне, сопровождаемая своими стариканами.
Ольга в совершенстве владела ивритом, и вообще с языками проблем у неё не было. К тому же идеи самых разных открытий витали вокруг неё постоянно. Она и мне попыталась расказать об одной из них, рисуя схему на салфетке...
Это было уже после того, как она первым делом обозвала меня дурой за то, что я не была на Мёртвом море и вообще нигде не была.
Она  написала мне несколько самых важных слов на иврите русскими буквами и дала мне свой адрес и телефон, повелев приезжать прямо к ней, - обещала повозить всюду, где необходимо побывать приличному человеку, приехавшему в Израиль...

И проводила до перекрёстка, крепко обняв на прощание.

Ну что можно высказать этим людям, этому городу, этой стране, кроме  бесконечной счастливой благодарности?...

Господи, храни их вечно!