Отец, Ростропович и Шахиня Фарах

Ко мне приехала тётушка из Калифорнии. Если быть точнее, она была двоюродной сестрой моего отца по материнской линии. Моя бабушка и её мама были родными сёстрами, родители которых были выходцами из Тебриза.

Она давно уже "грозилась" приехать, но каждый раз поездка переносилась по неизвестной мне причине. Я, конечно, в разговоре с ней по телефону, выражал своё огромное сожаление, а по завершении разговора вздыхал с облегчением, и чуть ли не прыгал на радостях со словами: пронесло... пронесло.

И вот - свершилось. Она приехала погостить к нам в Торонто на неделю. А это значит, зная её характер, нам, и особенно мне, целую неделю будет не сладко. Это в лучшем случае. А в худшем - я даже и думать не хочу.

Надо сказать, что тётушка, очень порядочная и образованная женщина, до самого своего отъезда в Калифорнию, куда она отправилась в след за вышедшей замуж за американца дочери, проработала в Баку учителем русского языка и литературы, последние из которых была классным руководителем в старших классах. Оказавшись в Америке на полном пансионе обеспеченной дочери, она сильно затосковала. Нет, это не была ностальгия по родине, а была тоска по ежедневной привычке учить, наставлять, поучать, советовать и руководить. Для кого-то это может быть и не повод совсем для расстройства и переживания, но для тётушки - это было как перекрытие кислорода.
 
Нет, вначале никакой паники не было. Собравшись мыслями она попыталась взять под руководство семью своей дочери, но ей сразу же, с улыбкой на лице, "обрубил кислород" америкинаский зятёк: 

- Никто не имеет право вмешиваться в дела моей семьи, - заявил он, - особенно в моём доме. 

В "моём доме" он намеренно подчеркнул, и при этом увеличил улыбку до максимума. Тётушка побежала, было, жаловаться на беспредел капиталиста дочери, но та не поддержала её, посоветовав поменьше показываться ему на глаза. 

Последней надеждой тётушки могли бы быть соседи, но ближайшие дома находились в радиусе километра и с хорошим ограждением. И тогда тётушка решилась на месть - заперлась в своей комнате и взялась за телефон. Сутками напролёт звонки "летели" к оставшимся в Баку многочисленным родственникам и осевшим по всему миру, от Берлина до Японии, выпускникам её классов. Разговоры с очередной жертвой легко можно было бы приравнять к телефонному терроризму, так как адресант её очередного звонка, по окончании многочасовой "милой беседы”, был близок к самоубийству. 

Схему её "терроризма" можно начертить следующим образом: в начале, обычно, был лёгкий укор, мол, забыли бедную тётушку, потом шла "добыча" последней информации в окружении "жертвы" с вопросами "кто?", "где?", "когда?", за которым следовал подетальный разбор каждого события. В итоге тётушка оказывалась очень информированной, в курсе всего, и знала всё о всех.

Но тётушка ошиблась, думая, что проучит "не воспитанного" мужа своей дочери долларом. Напротив, он был рад платить любые счета, только бы она меньше маячила у него перед глазами. Более того, каждые два - три месяца он покупал ей недельные туры по латинской Америке, Европе и Азии. И вот, "побывав везде и повидав всех", наступила, видать, и моя очередь. С приездом, дорогая тётушка, добро пожаловать в Канаду!

Мы с женой выделили ей отдельную команту и, показв дом, сказали ей чтобы она чувствовала себя как дома.

- И не сомневайся, - сказала она, и принялась распаковывать свои два больших чемодана.

Программа её пребывания у нас была следующей: с утра, позавтракав, мы выходили в город, посещая все имеющиеся в Торонто музеи и достопримечательности, о существовании некоторых из них я, даже, и не догадывался. Затем возвращались домой, отдыхали немного, и шли на концерт симфонической музыки, оперу или балет. К концу её пребывания у меня сложилось чувство, что я принадлежу к миру искусств, или, как минимум, нахожусь рядом с ним.

И вот, наконец, наступил последний вечер её пребывания. Мы решили не ходить никуда и провести вечер за семейным ужином. Супруга накрыла на стол, а я открыл бутылку хорошего вина. Как ни странно тётушка в этот вечер была не очень разговорчива, и, казалось, была погружена какими-то мыслями. Только когда жена подала десерт, тётушка как-будто очнулась от своих мыслей, и попросила меня налить всем в бокалы вина.

- Давайте выпьем за упокой души твоего отца, - подняв свой бокал и смотря куда-то в пустоту, произнесла она - Пусть он меня, наконец, простит за то что из-за меня ему пришлось так намучиться.

Я устремил свой взор на неё, не понимая о чём это она говорит. За что мой покойный отец должен её простить? И что вообще плохого эта правильная женщина могла такого совершить, что её это так мучает.

- О чём это ты, тётя? - спросил я с удивлением.

- А ты разве не слышал? - грустно спросила она.

- Слышал что? - не понимал я.

- Историю с КГБ.

Я вспомнил, как за несколько лет до своей смерти мне звонил отец, и рассказал смешную историю, которая произошла с ним. 

Позвонили в дверь бакинской квартиры, и когда отец открыл, два здоровых мужика в тёмных костюмах, представившись работниками комитета безопасности, спросили его. Потом сказали, чтобы он быстро одевался и следовал за ними. На все вопросы отца "за что?", те коротко отвечали "так надо". И когда они сопроводили отца до машины, которая ожидала на улице, и усадили его на заднее сиденье, отец оказался в объятиях своего друга Мстислава Ростроповича. Оказалось, что в Баку открывают дом-музей Мстислава Ростроповича и Гейдар Алиев лично послал за ним машину в аэропорт. По дороге Ростропович уговорил своих сопровождающих заехать за своим другом и решил, вот, так, вот, пошутить.  

Но это случилось в 1998 году, когда тётка уже была в Америке. Я был уверен, что это не та история, но на всякий случай спросил:

- Это случай с Ростроповичем?

- Нет, это случай с иранской Шахиней, - ответила тётя.

- С кем, с кем?! -  дико удивился я.

- С иранской Шахиней, - спокойно подтвердила свои слова она.

- Я не знаю этой истории, расскажи пожалуйста, - попросил я.

Тётушка тяжело вздохнула, задумалась на несколько секунд и начала свой рассказ.

Рассказ тётушки.

Давно это было, в начале семидесятых. В Баку приехала иранская Шахиня. Отец твой тогда был доцентом, заведующим струнной кафедры консерватории и одновременно парторгом. В честь Шахини был организован концерт в органном зале консерватории с выступлением бакинских музыкальных знаменитостей. Ректор консерватории, Султан Гаджибеков, поручил твоему отцу, как парторгу, все организационные вопросы связанные с концертом. 

В консерваторию пропускали только по специальным пропускам, вокруг которой и внутри было много работников КГБ в штатской одежде. Я очень хотела попасть на этот концерт со своей дочерью и увидеть Шахиню, которую звали Фарах, в честь которой я назвала свою дочь. 

Фарашке тогда, как и тебе, было около десяти лет. Моя мама написал на фарси на открытке слова с восхищением о красоте Шахини Фарах. Она действительно была очень красивая! Ещё Фарашка вызубрила четверостишие на фарси. 

Мы купили цветы и пошли в консерваторию. Но нас туда не пускали, так как у нас не было пропуска. Тогда я дала проверяющим на входе имя твоего отца, сказала, что я сестра, и что мой пропуск у него, и что они могут его спросить. Выдумала, конечно. Очень, уж, хотелось увидеть Шахиню. Послали за отцом. Он был сильно занят, как-то там отмахнулся от них, но подтвердил наше родство, и нас с дочерью в этой суматохе пропустили. 

Концерт прошел замечательно. Особенно Шахине понравилось выступление Муслима Магомаева, который и завершил концерт. Шахиня поднялась на сцену, чтобы выразить благодарность, и в этот момент я послала свою дочь к Шахине. Фарашке забежала на сцену, на которую не сразу обратили внимание работники КГБ, а когда заметили, она уже вручала Шахине букет цветов с открыткой и читала ей стихи. Шахиня поблагодарила её и, нагнувшись к ней, поцеловала в щёчку. Я в тот момент была самая счастливая мама на свете. 

Но когда мы выходили из консерватории нас задержали работники КГБ. Долго расспрашивали: что сказала моя дочь Шахине, что было написано в открытке, кто нас, вообще, пропустил на концерт, какие были наши цели?

Меня пытались убедить, что я передала какое-то тайное послание. Потом привезли твоего отца, как сообщника. До вечера нас всех допрашивали. Потом меня и мою дочь отпустили, а отца твоего держали более двух суток.

Пока он был задержан, его сняли с должности заведующего кафедры и освободили от обязанностей парторга. Когда его отпустили, Султан Гаджибеков вызвал его к себе и долго уговаривал твоего отца уволиться по собственному желанию. Но твой отец отказался. Сказал, что если хотите увольнять, то увольняйте, но сам я заявление писать не буду. Я всю жизнь посвятил музыке и ничего другого делать не умею. Ему было очень обидно, и он был очень зол на меня. 

Это всё случилось как раз сразу после того, как твой отец получил звание "заслуженного деятеля искусств" и должен был вот-вот получить звание профессора. 

Я приходила к вам, плакала, и просила простить меня за мою глупость. Отец меня успокаивал, говорил, что не злится на меня, но я то чувствовала, что он ко мне уже не так относится, как до того случая. 

Ректор так и не решился уволить твоего отца из консерватории, но и звание профессора ему задержали на десять лет, которое он получил только в начале восьмидесятых.

- Вот и вся история, - завершила свой рассказ тётушка, которую я и моя жена слушали затаив дыхание.

Было поздно и через некоторое время мы пошли спать. Мне всю ночь снился молодой отец, играющий на своей виолончели. Я его никогда так внимательно не слушал.

Утром я проводил тётушку в аэропорт и она улетела. После отъезда она не звонила более двух лет, а, вот, вчера позвонила, и сказала, что соскучилась, и, может быть, скоро опять приедет нас навестить.


Рецензии
Отличное повествование!
Шахиня прилетала в Баку в 1972 году. К слову, у меня есть кинохроника того визита. На том концерте случился такой вот эпизод: В какой-то момент шахиня достала из сумочки бумажную салфетку (в те времена это было диковинкой для наших!), промокнула нос, огляделась, отдать салфетку было некому, и спустя некоторое время незаметно (как ей показалось) бросила салфетку себе под ноги. Это стало предметом обсуждения после ее ухода. Некоторые сочли это действие неприличествующим высокой особе

Азад Абасов   26.01.2024 18:14     Заявить о нарушении
Большое спасибо за оценку и случай с салфеткой. Наивная Фарах, она же не знала сколько "глаз" наблюдали каждое ее движение :)

Джейхун Кулизаде   27.01.2024 05:02   Заявить о нарушении
На это произведение написано 17 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.