Дежавю из сна. Блики прошлого 17-18 главы

Глава семнадцатая
Стержень

Эмма Везер

Запах в этом месте, был просто отвратительным, а не утихающие голоса превращали мозг в конфети из осколков стекла. Кэтрин прижимала меня к себе и постоянно повторяла, словно мантру:
- Прости, прости, прости...
На мое лицо падали ее слезы, а я никак не могла прийти в себя окончательно. Все вокруг расплывалось и видны были лишь нечеткие очертания.
- Кэт? Попробовала я подняться, но тело было очень слабо и затекло, будто я месяцами не вставала.
- Эмма, Эмма, Эммочка, - запричитала подруга, прижимая меня еще ближе.
- Кэт, потише. Я ведь задохнусь, - я еле освободилась из ее цепких объятий. - Где мы?
- Прости, прости меня Эмма. Это я, это моя вина, - снова запричитала она.
- Стоп, стоп. Успокойся, - силы понемногу возвращались и я смогла сесть держась за плечи Кэтрин, но меня сильно шатало из стороны в сторону, как при качке на волнах. - Где мы?
- Я... я... я не знаю, - она вся дрожала, у нее явно, была истерика.
- Тихо, тихо, успокойся, - я обняла ее и пока мы так сидели раскачиваясь в такт моему шторму, глаза немного привыкли к тусклому свету далеких ламп и я смогла хорошенько осмотреться.
Примерно в полуметре друг от друга стояли большие клетки, высотой в несколько метров и в каждой сидело по два или даже по три человека. Казалось они все спят, но тихое перешёптывание опровергало это допущение. Люди, свернувшись комочками, лежали прямо на полу, тесно прижавшись друг к другу.
- Что это Кэт, куда мы попали? - это был риторический вопрос, так как она не могла на него ответить безостановочно рыдая у меня на груди.
- Это научный институт... - прохрипел кто-то сбоку, и я, повернувшись, увидела обладателя этого жуткого голоса. Мужчина, не на много старше Грейс, но практически седой. Он был один в своей клетке и сидел в самом углу ближе к нам.
- Простите? - мозг настойчиво подсказывал мне его ответ, но я отказывалась в это верить.
- Здесь держат таких как мы и раз в несколько дней проводят опыты, как на крысах.
Кэтрин услышав это буквально заголосила, а я обрадовалась что сижу, иначе упала бы.
- Ты ведь одна из них, да?
- Я не понимаю вас, - это тоже было ложью.
- Давно я не видел их. Ты видать из светлых? - он знает?
- О чем вы? - гнула я свое.
- Да, ладно тебе. Я такой же, тут все такие, иначе бы не сидели сейчас здесь. И успокой свою рыжую иначе придет охранник и всем хорошо будет.
Я начала успокаивать подругу, нашептывая ей на ухо всякие утешительные слова, что-бы она отвлеклась, но это у меня получилось не быстро.
- А, вы... - начала было я как только Кэт поутихла, но подумала, что лучше не заговаривать об этом.
- Да, я ведающий.
- О, я... Эмма - стихийный, а это Кэт, она двуликая.
- Я Марк, - он вяло улыбнулся, но я не могла осуждать его за это. Сама наверное не бьюсь еще в истерике только потому, что не дошло еще.
- Очень приятно, - прошептала вытирающая слезы, Кэтрин.
- Давненько я стихийных не встречал, они всегда держались особняком.
- Почему мы здесь? - решила я перейти к нужной теме, пока он еще разговаривал.
- Как ты думаешь? - он наконец посмотрел на меня. Этот взгляд был настолько обреченным, что надежда на happy еnd стала и меня покидать.
- Мы не выйдем отсюда?
- Возможно.
- Правда? - бросилась к прутьям Кэт.
- Либо в мешке с прахом, как большинство, либо как замороженная морковка, в том же полиэтилене.
Это был жестокий удар.
Вдруг, погасли даже те, очень тусклые лампочки и я громко вдохнув, прижалась ближе к подруге. Это, было словно приговор.

Кайл Райс

Пошел первый снег. Я всегда любил больше всего это явление. Он и пахнет по особенному, и ощущения совсем иные. Сразу появляется ощущение праздника и хочется целый день простоять на улице, наслаждаясь этим идеальным вальсом природы.
Жаль, я не могу любоваться им. Уже несколько дней не могу. Тот день когда я увидел пустую палату Эммы и заплаканное лицо Грейс кричащей на врачей... в тот день что-то оборвалось внутри и его больше нет.
Их больше нет, рядом.
Пакость мелкая — Кэтрин. В голове все время звучит ее задорный смех и от этого хочется проломить лбом стену, лишь бы остановить это.
Мама и вовсе слегла с сердцем, у нее был приступ. В таком возрасте... она ведь еще так молода.
Как бы мне хотелось сейчас, чтобы отец был жив. Он всегда знал что делать, а я лишь слабый маленький мальчик не способный защитить своих близких.
Снежные хлопья, крутились, медленно подталкиваемые легким ветром и закручиваясь спиралями.
Все нутро изворачивалось и вертелось похлеще смерча, рыча и сопротивляясь безвольному ступору.
Как долго я уже стою у этого окна?
Нужно что-то делать, куда-то бежать. Двигаться, сопротивляться.
Норман уже все лапы сбил разыскивая их, а я стою здесь и тупо смотрю в окно.
Какой в этом смысл? Есть ли он вообще?
Конечно есть. Их нужно искать.
Где?
Повсюду.
Как бы мне хотелось сейчас почувствовать ее. От Кэтрин исходит только паника и страх, а от этого капля толку.
Я вспомнил отцовские уроки:
"Попытайся представить себе этого человека" — она и так не выходит у меня из головы.
"Если ты не видишь его, попытайся представить место его нахождения" — это самое сложное. Я не имею не малейшего понятия где она может быть.
Но, наверняка это какое-то ужасное место, где пахнет сыростью, и постоянно темно или совсем мало света.
Я попытался, нарисовать в воображении это место, но кроме затхлого, кишащего крысами подвала, у меня ничего не получалось.
"Представь себе мысли этого человека. О чем он может думать, по твоему мнению"
Страх? Нет, она всегда была сильнее чем казалась.
Наверняка это: надежда, вера... что еще...
Я не знаю, не знаю...
- Кай, - мамин голос был уже не таким. Раньше он пел, а теперь утопал в песках боли и страданий. За что ей все это?
- Да, мам, - я пришел в ее комнату и приклеил убедительный рисунок безмятежности на лицо.
- Милый, я хотела тебе сказать.
- Я тебя слушаю, - я сел на край ее кровати и взял ее прохладную руку в свои ладони.
Она чахла на глазах.
- Я знаю, что тебе не хватает отца, мне... - она был как всегда проницательна. Я запихнул ее слова, где-то глубоко в себя и попытался запихнуть в разбухший ящик воспоминаний, который уже трещал по швам и не закрывался. - У меня к тебе будет просьба, - она плакала, - найди наших девочек, прошу тебя. - Она погладила меня второй ладонью по щеке, поворачивая лицом к себе, - Я знаю, ты сможешь. Я верю в тебя.
Зазвонил мобильный, я клюнув ее поцелуем в щеку, вышел из спальни:
- Норм?
- Как сам?
- Паршиво, гадко, мерзко. Ты знаешь у меня не богатый словарь.
- Пойдем сегодня?
- Конечно. Я позову Грейс, что-бы посидела с мамой.
- О.К., там же?
- Там, же.
Он бросил трубку, и я посмотрев несколько минут на монитор мобильного, - пока тот не погас, - засунул его в карман.
Мы уже третий день, каждую ночь, бродим по всем окрестностям того района, где они пропали. Приходится дожидаться ночи. Мы ищем следы и приходится перевоплощаться в собак.
Я снова вспомнил как несколько назад в облике пса бежал по улице за Эммой. В тот день все началось, и кажется в тот же день и закончилось.
Грейс тоже делает все возможное, но Эмма закрылась от нее и от этого мало толку.
Снова завибрировал мобильный:
- Алло, - я даже не стал смотреть кто это.
- Кайл, у меня есть кое-какие новости.
- Слушаю... - я сосредоточился, приготовившись впитать каждое ее слово.
- Я только что поймала Эмму. На несколько секунд.
- И... - чуть не закричал я, быстро выходя идя к лестнице, что-бы не сорваться и не всполошить маму.
- Я практически ничего толком не поняла, но они обе живы, - вдох облегчения наполнил мои легкие, - мысли о ком-то по имени Марк.
- Кто это?
- Откуда мне знать. Она к сожалению блокирует не только себя, а и Кэтрин. Они видимо очень близко. Там много людей, очень много, но их мысли на столько слабы, что я даже не могу представить их лиц. Их много, Кайл, их очень много.
- Откуда это исходит? - глупый вопрос. Она ведь не навигатор.
- Это не в городе, но и не у нас. Я мельком видела холмы у кого-то и темнота, сплошная темнота.
- Холмы?
- Да, я сама в полном замешательстве.
- Может еще что-то?
- Прости, но я сама уже не спала несколько ночей.
- Да, я понимаю. У меня к тебе просьба Грейс.
Хорошо, я останусь у вас, приду через пару минут. Будьте осторожны.

Зачем ей телефон вообще?

Попрощавшись с мамой и пообещав ей обязательно вернутся, я сквозь темноту уже бежал на встречу с Нормом.
Снежинки налипали на морду и грязь скользила под лапами, но мне было все рано. У меня появилась надежда. Она была очень сильной, словно стержень внутри, не дающий согнутся.
Услышав новости, Норм тоже сильно взбодрился и мы уже знали, что в городе нам нечего делать. Это не убавляло работы, они могли быть за многие километры отсюда, но "стержень" был прочным.

Эмма Везер

Сколько прошло дней?
Я не знаю.
Здесь постоянно ночь: по логике - не больше пяти, по ощущениям - неделя, месяц...
Хотя, можно было делать мерки, по периодичности кормления. Похоже, это происходило раз в несколько дней. Хлеб и вода.
Я никогда не отличалась большим аппетитом и в основном часть пайка отдавала Кэт, которой было очень худо. Видимо, постоянное поглощение пищи в огромных размерах, было для нее, не просто прихотью желудка.
Она будто теряла оттенки, становилась серой. Это было заметно даже в тусклом свете далеких ламп.
Пытаясь тратить меньше энергии, мы почти все время спали и не разговаривали. Все так делали. Я иногда в минуты бодрости рассматривала "соседей".
Они были такими же как и мы животными которых насильно держали в клетках. В двух клетках от нас, я даже приметила беременную девушку. Она была настолько исхудавшей, что казалась тростинкой. Мужчина сидевший с ней в одной клетке постоянно пытался ее накрыть собой. Отдавал ей всю свою еду, а сам пил только воду. Они наверняка недавно здесь, одежда на них сравнительно чистая, а вид оставлял желать лучшего. Мужчина частенько в своей истинной ипостаси /в основном большого и пушистого зверя, но в основном волка/ сворачивался клубком вокруг нее.
Точно как тогда, я и кайл на каменистом пляже...
Это делало наших похитителей еще более бесчеловечными и жестокими в моих глазах. За какие грехи, мы должны так страдать? Мы — я, Кэт, та беременная девушка, ее муж /я так думала, это он/, их не родившийся ребенок, Марк, десятки или даже сотни таких же, их родные и близкие пребывающие в мучительном неведении.
За все время в этом месте, никто не заходил сюда кроме людей привозивших пищу. Они не разговаривали, даже не смотрели на нас, а лишь с бесцветными лицами, словно роботы на автопилоте делали свою работу. Интересно, им хоть немного жаль нас, или они считают нас какими-то чудовищами.
Чудовищами, на манер тех, из фильмов ужасов. Которые чуть-что, сразу бросаются к горлу и перегрызают артерию, ухватившись когтистыми лапами за плечи жертвы.
Обреченность здесь была повсюду. Ее запах витал в спертом воздухе и ужасном аромате, она четко отражалась в редко двигающихся тенях, она звучала каплями влаги капающей с откуда-то с потолка. Эти звуки эхом плясали в тишине и напоминали тиканье ходиков.
Постепенно, становилось холоднее и нам в "номера" положили по кучке затхлого сена.
Вот сейчас, я не спала. Сидела на кучке такого же холодного как каменный пол сена, а на коленях свернувшись комочком спала Кэт.
Она обернулась кошкой. Самой обычной, домашней, маленькой кошечкой. Подруга сказала ,что так она она будет легче переносить голод и заодно потреблять меньше энергии.
Может и так. Я смотрела на железные прутья нашей клетки и рефлекторно гладила ее по голове и за ушком. Ее тихое, сонное урчание, словно убаюкивало. Она была не одинокой в своей находчивости. В многих клетках теперь лежали не люди, а собаки, кошки и другие небольшие животные.
Я пыталась ни о чем не думать, так было легче. Верить в то, что мы выберемся, я перестала уже после второй кормежки. Может еще что-то и теплилось, там, глубоко в душе, в самом отдаленном ее уголке. В котором еще слабо трепыхались воспоминания о маме, Грейс, Кайле, мисс Райс.
На сколько было бы легче сейчас, снова попасть в то спокойное место. Восхитительный сад, или даже в темноту. Там ничего не болит, ничего не беспокоит.
Нет, это слабость. Я не хочу туда. Я должна быть здесь, с Кэт. В снах мне снились сны из моей прошлой жизни которую я помнила очень отчетливо: школа в которой надо мной все издевались, одиночество во всем, частые дожди... одиночество... снова дожди...
Они все были не четкими, тусклыми и короткими. Словно презентация картинок моей настрадавшейся памяти. Последние отголоски разума...
Сколько это будет длится?
Сколько еще я должна вытерпеть, перед тем как на века останусь с мамой?
Тот светлый, яркий сад. Мне это место казалось раем, а может это и так. Может, это наказание, за то что я живу?
Мама пожертвовала собой, что-бы я жила. Я ведь не заслуживаю этого. Я не достойна.
Кто я?
Слабая девочка, которая даже не помнит своего истинного прошлого. Не может ничего, кроме как вызывать дождь своими слезами, менять цвет волос в моменты злобы, что еще... ах, да... которая безнадежно влюблена в человека с которым ей не быть никогда.
Ну как? Как можно быть такой дурой — влюбится в человека который никогда не ответит мне взаимностью. Никогда...
Кэт во сне заворочалась и прижалась своим горячим тельцем к моему животу. Ее тепло растекалось по мне, таким приятным и знакомым ощущением.
Я склонила голову набок и снова стерла все мысли, что-бы уснуть.
Который раз я это делаю, моля Бога о том, что-бы не проснуться?
Неужели это конец?
Моя мама умерла, для того что-бы я прожила несчастную, короткую жизнь в одиночестве и умерла здесь?

Кайл Райс

Чем незнание страшнее безнадежности?
Незнание порождает надежду, а безнадежность — убивает ее.
Сбив в кровь лапы, мы обследовали многие километры округи мегаполиса и нашего городка, но даже этого было мало. Всего нам никогда не обхватить, а на обследование уходило лишь бесценное время. Нужно искать иные пути. Они ведь должны быть.
Всегда есть выход, всегда. Он где-то рядом, на поверхности, а мы слепцы не видим его.
Маме с каждым днем становилось все хуже, а Грейс переехавшая практически к нам, очень часто выходила на балкон и разговаривала сама с собой.
Как-то подслушав, я пожалел об этом. Она молила маму Эммы о прощении, мол она виновата во всем. Кляла себя за легкомысленность, за то, что не всегда была рядом, за то, что отправила ее в больницу, хотя прекрасно знала, что она и сама поправится. Нужно было лишь время, лишь время которого теперь нет...
Пустующая кровать Кэт, в нашей комнате, притягивала взгляд и распространяла удручающую ауру. Я ночевал, по началу в гостевой, так как не мог уснуть у себя, но там меня поймали в объятия, боли еще более сильные воспоминания о Эмме, вырвавшиеся из треснувшего по швам, далекого ящика.
 Я держался из последних сил, а тот факт, что я ничего не могу сделать, огромным грузом давил на плечи и постоянно наклонял к земле. Упасть и не шевелится, не дышать, не думать, забыть, отпустить...
Нет, я сдержу его, я смогу, я не прогнусь...
Я сдержу обещание, данное матери... данное себе, Кэтрин... Эмме.

Целый день, идет дождь. Либо погода решила, что достаточно нас баловала, либо кто-то из стихийных горюет.
Стихийных?
- Грейс, мне нужна срочно, твоя помощь. Грейс, - я бежал в комнату мамы, где почти все время проводила Грейс. В голове, словно шестеренки закрутились мысли.
Это тот выход, это должно сработать.

Глава восемнадцатая
Половинка сердца и голуби

Эмма Везер

- Эмма. Эмма, ну проснись, же. Эмма, - настойчивый шепот Кэт, и ее локоть толкающий меня в бок, отобрали последнюю надежду на то, что я проснулась не в клетке, а это все на самом деле ужасный сон, который исчезнет, с первыми лучами солнца.
- Что? - недовольно пробурчала я.
- Смотри, - шикнула она поворачивая мое лицо влево.
Глаза, давно не видевшие солнечного света, моментально привыкли к мраку и я смогла разглядеть несколько человеческих фигур у клетки Марка.
- Кто это? - я посмотрела на нее.
- Тише, - снова зашипела Кэт и указала на них. Мы сидели в углу, у самой стены и тень прятала нас под своим плащом.
Фигуры, были больше похожими на мужчин: высокие и широкоплечие. Они проковырявшись несколько секунд с замком, на двери клетки, с жутким скрипом открыли ее и вошли внутрь.
Марк лежал на сене, поджав колени и похоже спал. Фигуры наклонились над ним и спустя несколько минут вынесли его оттуда. Он даже не пошевелился, его руки безжизненно болтались, свисая с носилок на которых его выносили.
Неужели он...
Мое тело вытянулось в ужасе, а Кэт почувствовав это прикрыла мне рот ладонью. Я запаниковала.
Он умер?
Нет.
Этого не может быть.
Я несколько часов назад разговаривала с ним. Он рассказывал о девушке которую любил. О том как его украли, прямо с работы, за неделю до их свадьбы. Он так любил ее.
Воображение нарисовало воспоминание: его глаза, блестящие и живые, в ту минуту как он вспоминал о ней.
Тело начало дрожать. Руки перебирали влажную от сырости солому, а поджатые ноги скользить по каменному полу. Кэтрин прижалась ко мне еще сильнее, настойчивым взглядом требовала успокоится, но я не могла. Это было выше, моих иссякающих сил.
Когда я все-же утихомирилась, Кэт обняла меня и поцеловав в висок, снова "обернулась".
Она была такой разной: смелой и в то же время ранимой.
Свернувшись у меня на руках, она снова уснула, а мои глаза уставились в ту сторону, куда унесли Марка. С каждым вдохом я надеялась, что его вот-вот принесут обратно.
Может он просто был без сознания.
Может...

Сегодня был день кормежки, но похоже с этим не спешили.
Где-то вдали подвала, слышались плачь и стоны. Здесь все настолько пропитано отчаянием, болью и обреченностью.
Хоть я и не привыкла много есть, но подобная диета не осталась без последствий. Сильная слабость и сонливость, постоянные головные боли, а желудок словно огнем горел.
Кэтрин все еще спала, в облике кошки.
Я ждала этого, но все же это стало неожиданностью. Недалеко послышались шаги, отголоски эха которых словно било камнем в висок.
Ближе, сильнее...
Вот, они уже совсем рядом. Двое мужчин и Марк. Он шел сам. Внутри меня все взорвалось ликованием.
Он жив.
Этот совершенно незнакомый и почти посторонний человек, стал дорог мне.
У него был очень уставший и замученный вид, но не более чем обычно. Они не сделали ему ничего серьезного. У него все так же две руки, две ноги и одна голова. Он не истекает кровью и не бьется в предсмертных конвульсиях.
Один из "охранников" открыл клетку, а второй снял с Марка наручники втолкнул его внутрь. Не удержавшись на ногах, он упал и сильно ударился головой об каменный пол. Поднявшись, он с презрением посмотрел на своих мучителей потирая затылок, но ничего не сказал.
Что он мог сказать?
Любое слово вылилось бы ему последствиями. Оно того не стояло.
Охранники обернулись, что-бы уйти и один из них угрожающе, посмотрел на меня:
- Чего уставилась? - он будто пытался взглядом заставить меня отвернутся, но я не сделала этого, хотя очень хотела. Глаза заслезились, но проглотив горечь обиды, я еще пристальнее стала смотреть на него.
У него были взлохмаченные, черные волосы и нелепая, маленькая бородка, больше смахивающая на плевок. Вся правая щека, разодрана огромной раной, стянутой швами. Она была свежей, видимо все-же кто-то дал сдачи. Это вызвало у меня улыбку, но наверное, она была больше похожа на оскал.
- Пойдем, - потянул его за рукав второй и он с омерзением плюнув в мою сторону, последовал за напарником.
Как только их удаляющиеся шаги стихли, я аккуратно положила Кэт на горстку соломы и бросилась к прутьям в сторону клетки Марка, который все еще потирая затылок смотрел куда-то вверх.
- Марк, - тихо позвала я.
Он не обернулся.
- Как вы?
- Все в норме, - выдохнул он не оборачиваясь, а потом добавил, - на сколько это вообще можно считать нормой.
- Когда вас вчера унесли... я очень испугалась.
Перед глазами снова всплыла картинка с его неживым телом на носилках.
- Я наверное очень крепко спал, проснулся только уже там, - он посмотрел на меня и я увидела, блеск слез в его глазах.
Сделав вид, что не заметила этого, я перевела взгляд на его затылок:
- Сильно ударились?
- Нет, - он посмотрел на свою руку, которой держался за голову. Крови не было и я облегченно выдохнула.
Он вдруг, будто вспомнив о чем-то, упал на колени и начал перебирать солому на полу.
- Где-же оно? - шептали его потрескавшиеся губы.
У меня даже на мгновение промелькнула мысль, о его безумии, но вот: он сел и с непривычной улыбкой стал перебирать в руках что-то блестящее.
Больше не став его ни о чем спрашивать, я отодвинулась назад к стене. Мне конечно было не просто интересно, но этот разговор принес бы ему боль, а он и так многое перенес. Доставлять ему еще больше страданий, я не намерена.
Наш день давно сбился, и я даже приблизительно не могла различить какое сейчас время суток. Лампы гасили лишь на несколько часов, и я стала считать это ночью. Еды нам так и не принесли. Шел уже третий день голода.
Кэтрин даже пыталась просунуться сквозь прутья, но кошачья голова не пролезала. Она это делала и раньше, но сейчас мы достигли пика безнадежности. В человеческом облике, она пыталась немного разогнуть толстые прутья, но либо слабость давала о себе знать, либо они были очень толстыми.

Сегодня было все не так. Обычная тишина, ранее прерываемая лишь всхлипываниями или стонами, сейчас нарушалась тихими перешёптываниями. Я старалась не слушать, о чем говорят, но это трудно, когда целыми днями сидишь взаперти и не можешь даже выглянуть в окно, только по той простой причине, что его нет.
- Джонни, я есть хочу.
- Мы все есть хотим милая. Я уже не помню когда это делал последний раз.
- Прости меня.
- За что?
- За то что я стала такой бесполезной.
- Ну, что ты за глупости говоришь. Ты только послушай себя...
Это была пара из нашего ряда. Беременная девушка и ее муж. Я украдкой посмотрела на них: она казалась еще более исхудавшей, а ее живот ее больше. От бессилия, я прижала ладони к ушам и старалась не слушать их. Я прекрасно понимала ее. Мы все стали бесполезными, а наш уникальный ген делающий нас такими особенными, обернулся проклятием для всех его обладателей.
- Эй, блондинка? - вдруг позвал Марк, - прости, я забыл как тебя зовут.
- Ничего, Эмма, - я попыталась улыбнуться. Ведь это все, что я могла сделать.
Я как обычно чувствовала свою вину. Всегда, во всем была моя вина. Это было абсурдным, но и здесь, сейчас, я чувствовала себя виновной, в страданиях этих узников.
- Да, Эмма. Передай вот... - он вытянул руку сквозь прутья и я увидела в сжатой ладони кусок хлеба, - …он немного присох, но думаю сойдет.
- А..?
- Не сразу поняла я.
- Девчушке с животом.
Пододвинулась ближе и тоже протянула руку, что-бы взять его дар, но расстояние было большим и немного не хватало.
Он попытался пододвинутся ближе и я сделала то же.
- Лови, я не сильно подброшу, - сказал он, заметив безысходность сложившегося положения.
Я чувствовала на себе голодные взгляды людей. Даже неловкой всхлипывание подруги. Все, кто мог разглядеть что-то в этом полумраке, смотрели на нас, а точнее, на то, что секунду было в воздухе, а потом у меня, в крепко сжатой ладони.
Он бросил и я поймала. На секунду, что-то блеснуло у него на пальце и я отвлеклась. Это было кольцо. Странно, что его не отобрали. Оно было дорогим на вид. Успев только заметить на нем, странную фигурку с двумя округленными полушариями в ободке камешков, отличающуюся по цвету от самого ободка, я вспомнила о своей миссии.
Уверена, что здесь есть и далеко не бедные, в привычном обществе, люди. Они отдали бы все свое состояние, за этот присохший кусок хлеба в моей руке.
Передав еду соседям, я все же не упускала ее из поля зрения. Не то что-бы я не доверяла им, просто, эта хрупкая, беременная девушка сейчас нуждалась в еде больше чем мы все.
Джон, бережно положив голову девушки, - которую до этого держал на коленях, - на солому. Девушка только с болью выдохнула.
Он взял хлеб и вдруг повернувшись в сторону Марка, тоже наблюдавшего за всем этим, упал на колени и склонив голову негромко выкрикнул:
- Благодарю вас сер, огромное вам спасибо. Мы не забудем этого никогда, - потом поднявшись, он пододвинулся к привставшей девушке и начал ломая хлеб на маленькие кусочки, не спеша кормить ее.
Я посмотрела на Марка. У него несколько минут был опешивший вид, а потом он тоже негромко сказал:
- Я понимаю.
Мне вдруг вспомнились его слова о девушке, которая осталась по ту сторону свободы. Может у них уже были бы дети. Он сейчас ходил бы на работу, а вечером возвращаясь домой играл с малышами после сытного ужина. В котором хлеб был бы не главным блюдом, а вместо воды с привкусом метала, легкое вино.
Еды нам так и не принесли сегодня.
Может, нас решили не кормить, что-бы мы умерли от голода?
Зачем тогда нас держать здесь.
Этой ночью, снова кого-то забирали, но из дальних клеток.
Я конечно рассказала Кэт, о парне со шрамом и она довольно ухмыльнулась:
- Это моя работа, это они забрали нас из больницы.
- Откуда? Из какой больницы?
- Ой, ты же не знаешь.
Около часа она рассказывала мне о моей болезни, о больнице, лже-врачах.
Я ведь помнила только, вечеринку на их дне рождении и дождь собственных слез.
- Вот оно, что получается.
Надеюсь нас не ищут. Мне бы меньше всего хотелось увидеть здесь Кайла, Грейс, мисс Райс или Нормана.

Это был мой первый сон, за все время, которое я провела здесь, не о дожде и одиночестве.
Мне снилась наша квартира, комната Грейс и я лежащая на ее кровати.

Вот я, привстала и взяла с тумбочки красивую шкатулку.
В ней фото мамы и Грейс на пляже. Я тогда не знала, что на заднем фоне лес в котором я провела все свое детство.
Несколько неприметных колечек, цепочка с кулоном в форме розы ветров и необычное кольцо.
Я еще тогда подумала, что оно сломано. На нем, была только нижняя половинка сердечка, с ободком из алмазиков. Обычное и белое золото.
"Наверное, какая-то давно утерянная, любовь Грейс."
Это было очень личным и я аккуратно сложила все обратно.

Сон резко закончился и я от нахлынувших мыслей даже вздрогнула, открыв глаза.
- Марк...
Он от неожиданности вздрогнул, но повернул голову ко мне.
- Как долго вы здесь?
– Да уж наверное, несколько лет.

Кайл Райс

- Твои голуби, Грейс, - я ворвался в комнату, где она встретила меня испуганным взглядом.
- При чем здесь мои голуби? - она отпустила мамину руку и подошла ко мне, - Пойдем, она только-только уснула.
- Помнишь, ты прилетала голубем к Эмме, когда она еще жила в городе, одна? - затараторил я, когда мы отошли на приличное расстояние от маминой спальни.
- Да, а причем они здесь. Я не думаю, что это поможет. Тогда я знала где она, а сейчас не имею, ни малейшего понятия.
- Ты кое-что забываешь, - все внутри меня, просто сияло, от мысли, что я наконец смогу что-то сделать. - Ты помнишь те аномалии с туманом, снегом, дождем и прочие? Я более чем уверен, что в том месте, где она сейчас, есть какой-то знак.
- Я не думаю Кайл, - она сомневалась.
- Грейс, это наш последний шанс. Я уверен, он сработает.
- Все же, я сомневаюсь, что эта идея сработает. Я так понимаю, что ты предлагаешь мне, отправится голубями, на поиски подобных аномалий, в приблизительном месте нахождения которых и могут быть девочки?
- Грейс, давай попробуем.
- Я могу попытаться, но не могу гарантировать ожидаемого результата. Я подобного никогда не делала, у меня может просто не получится.
- Мы верим в тебя, Грейс.
- Я... - в ее карих глазах, постоянно красных от слез, отражались сомнение и неуверенность, но я почему-то верил: у нас получится.
Это именно тот выход, та дверь, которую мы искали.
- Сейчас?
- Давай для начала попробуем, я никогда не проникала в несколько особей сразу.
- Попробуем, только попробуем.
- Ладно, - она заметно нервничала.
Сейчас, возьму куртку и еще разок взгляну как там твоя мама.

Голубятня располагалась на крыше домика Грейс, она давно их разводила, но большинство отпускала на волю, а некоторых, которые не сопротивлялись ее вмешательству в свой крошечный мозг, оставляла.
Некоторых суггестивных, еще в школе, при желании обучают этому, но все животные как и люди индивидуальны. Хорошо, что мы, как в истинной так и измененной ипостаси, можем сопротивляться им. От подобного, в мыслях, даже мурашки по коже бегают стадами. Кто-то может ворваться в твое сознание и управлять тобой. Реально страшно.
- Мне нужно остаться с ними наедине, - Грейс остановилась перед лестницей на крышу и смотрела вверх.
- Конечно, я буду в доме, - обычные животные, всегда отрицательно на меня реагировали, поэтому так лучше.
- Отлично, - самой себе, неуверенно сказала она и полезла на крышу.
- Просто, поверь в это, - сказал вдогонку ей я и отправился внутрь дома.
Так всегда говорил отец, если у нас что-то не получалось.
Мама права, мне его очень не хватает.
Его обручальное кольцо, висящее на веревке у меня на шее, носило в себе часть его. Я готов поклясться, всем чем угодно, что оно хранило в себе тепло, а не поглощало мое, как остальные металлы.
После его смерти, мне постоянно снился сон, в котором он говорил со мной. О них никто не знает, но я уверен, те же сны снились и маме, Кэтрин. Он был частью нашего мира, а теперь на его месте только брешь. В которую сквозит ветер воспоминаний и не всегда приятных. Я часто вспоминал, как он меня гонял по лесу, чаще чем Кэтрин. Он будто знал, что скоро покинет нас и готовил меня к своему уходу. Я подвел его, я не смог уберечь семью. Я не достоин звания его сына. Он был смелым и бесстрашным, а я лишь жалкая пародия на главу семьи. На главу стаи - как он часто любил говорить, наедине. Он много рассказывал мне о таких же как мы, но многого я уже не помню, а много не слушал из-за своей постоянной ветрености.
Отец рассказывал: почему среди Великих никогда не было наших, почему нас всегда считали низами общества, подобием гетто в мире людей.
Если бы я тогда слушал его, может сейчас у меня были бы ответы на некоторые вопросы...
Если бы...

Прошло несколько часов, а с крыши не доносилось не звука. Я начал беспокоиться и вышел во двор. Снизу было видно, только вершину клетки. Ее дверь была открыта, Грейс наверное внутри. Голуби не перелетали как обычно, с места на место, а спокойно сидели на жердочках.
Вдруг, я увидел Грейс. Она подошла к краю крыши и села, свесив ноги.
У нее был очень странный вид: невидящий взгляд и мертвенно-бесчувственное выражение лица.
- Грейс, - неуверенно позвал я, но она не отреагировала. Словно была полностью поглощена мыслями и здесь находилось только тело.
Я подошел поближе. Если она вдруг упадет, я успею поймать ее. Два невысоких этажа, но сломать что-то можно очень легко.
В таком положении, она просидела довольно долго, солнце клонилось к закату и даже я начал сомневаться в успешном итоге.
Вдруг она высоко вскинула голову и подняла руки, словно птица. Я же в свою очередь поднял свои и подошел еще ближе. Мало ли что, вдруг она сейчас представляет себя голубем и сиганет вниз.
Но она не двигалась, только через несколько минут, из все еще открытой клетки, начали вылетать голуби. Разлетаясь в разные стороны, они очень быстро, сливались с окрасившимся в оттенки заката небом и исчезали из вида.
Это было захватывающее зрелище, подобного я еще не видел.
Когда мы были маленькими, мы часто играли в голубятне и птицы вылетая из клетки, никогда не разлетались в разные стороны вот так, как сейчас. Они не улетали так далеко, быстро возвращались.
Я все-же решил подняться на крышу.
Клетка была абсолютно пуста, а Грейс продолжая сидеть на краю крыши опустила голову и руки, но все еще не откликалась.
После двух неудачных попыток я перестал называть ее по имени и просто сел рядом.
Она очень редко моргая, смотрела куда-то внутрь себя, потому-что ее глаза не шевелились и не реагировали на мои махи рукой.
Это типа транс, что-ли?
Когда начало смеркаться, мы все еще сидели на крыше. Голуби не возвращались, а Грейс все так же не реагировала ни на что.
Я начал было беспокоиться, но потом подумал:
"Если она ведет себя так, значит у нее получается"
Даже наступившая, глубокая ночь не мешала ей.
От постоянного сидения у меня начал болеть зад и я изредка тихонько бродил по крыше, поглядывая по сторонам.
Звонил Норм, я рассказал ему о своем плане и он пообещал зайти утром, перед школой.
Потом звонила мама и сказала, что все в порядке, спрашивала куда мы запропастились.
Что я мог ей ответить?
Сказал лишь, что она может мне верить, я сдержу обещание.
Из-за редких часов сна, меня очень быстро сморило и я проснулся под утро, услышав свое имя.
- Кайл, Кайл, - Грейс звала не очень громко.
- А, что? - я не сразу понял почему проснулся на крыше, но при виде Грейс, сразу все прояснилось.
- Кажется, я нашла, то о чем ты говорил, - она сидела в том же положении, и смотрела в одну точку, но при этом говорила.
- Где, - сна как не бывало.
- На северо-западе от нас.
- В смысле? - я точно помню, мы обследовали почти всю округу, даже большую часть леса.
- Значительно дальше, того места где были вы, - она говорила будто не своим голосом.
- Откуда ты..? Черт с ним. Точнее. Ты уверена? Нам нельзя ошибаться сейчас.
- Это огромное черное облако в котором мечутся молнии. Оно довольно большое, но не движется с остальным небом.
- Как так?
- Норман, - сказала она и подняла на меня взгляд, - ее глаза были полностью закрыты расширившимся зрачком.
Черт, она что темная? - я даже отшатнулся.
В ту же секунду, я услышал голос друга:
- Эй, Кайл. Ты где? Это Норм. Я пришел, как мы договаривались. Эй, друг.
- Следуйте за голубем, - Грейс протянула ко мне руку в которой держала белую птицу и слегка подбросив его вверх отпустила. Голубь обрадовавшись нежданной свободе быстро упорхнул в небо.
- Я направлю туда остальных, что-бы вам было легче.
- Грейс...
- У меня мало сил осталось, я измождена. Поторопитесь.
- Я здесь Норм, - крикнул я спрыгивая с крыши.
- Что случилось? - он выбежал из-за угла.
- По дороге расскажу. Возьмешь мотоцикл Кэт, на своих четверых, мы можем не успеть.
- Без проблем.