Чудо - техника

 Сманил меня Иван – друг, на новую  технику вместо себя, на которую садили его, как передовика производства. Конечно, никому не хочется пересаживаться с бензовоза «Урал» на незнакомый болотоход - «Тюмень», который везёт на себе 40 тонн топлива. Это лишние хлопоты с такой махиной. Делали эти болотоходы в Краснодаре, и перевозили их с завода на платформах поездом до станции Осетрово, что на Лене - реке в разобранном виде. Потом перегружали на баржу и по реке, почти две тысячи километров, везли до места. Собрали два «болотохода» за месяц, при сборке, в которой я не участвовал, а прилетел на, собранные машины. Заводи и езжай, зарабатывай денежки на готовых монстрах. Ни один водитель на такую махину не решался садиться, боязно от одного ее  вида. Общий вес гружёного такого танкера, семьдесят тонн, с экипажем по инструкции два человека. В итоге, охотников на такую «дуру» не нашлось, и меня сманил поработать на нем до майских праздников. Когда я увидел это произведение техники, мне стало очень грустно и страшно, потому, что я увидел, что-то невероятное, которое не «влезало» ни в один гаражный бокс. Это чудовище, было «ростом» до 4 метров, и длина его, - семнадцать метров. Такую технику в глаза - то, не видел, наверное, никто. Говорили, что их заказывают нефтяники Уренгоя, которые бурят скважины на болотах и такая техника им нужна для доставки новых буровых вышек и  всего оборудования по всем тюменским болотам. Смонтировав буровую, эти «болотоходы» там же и бросают, потому что доходят до места разгрузки все переломленные по швам сварки и ремонтировать их никто не собирался, так как нефть стояла в первую очередь.   Не ведая, что это за техника и как она себя поведёт в экстремальных погодных условиях, никто не знал и работать никто не хотел. Только на гусеничных  лентах было около одной тысячи  болтов и гаек, семь карданов, передающие трансмиссию на задний мост, да и двигатель стоял,  К – 701, в триста лошадиных сил, который, как, оказалось, был слабоват. Но мне выбирать нечего. Агитировать людей на эти «монстры», прилетел  сам начальник экспедиции из п. Айхал, проделав на вертолёте восемьсот километров, чтобы рассказать нам, как достались они, чего стоили экспедиции и деньги, потраченные на них, должны окупаться уже в эту зиму. Но, желающих не было. Тогда, он стал предлагать легковые автомобили на чеки не за три года, как полагалось, а за зимник, если перевезёт один «болотоход» двести восемьдесят тонн солярки на буровые в п. Лунный. Но опять тишина, никто не клюнул на эту наживку. После собрания, недовольный начальник, пригласил меня одного в кабинет начальника партии, где долго говорил о необходимости завоза дизтоплива, чего бы этого не стоило. В приказном порядке, обязал местного механика сесть на второй «болотоход» и работать без напарников, за них, нам будет идти доплата, и он насчитал, более одной тысячи рублей в месяц. Только вертолётчики зарабатывали такие бешеные деньги, включая коэффициент и северные надбавки. Улетая, он при всех заверил нас, что чек, на приобретение машины мы получим уже этой весной.
  Делать нечего, коль такое «счастье» выпало на мою голову, надо приступать к работе. Кто - то, с чёрной завистью завидовал нам, что получим чеки, кто жалел нас, будто мы самые, что ни есть, - смертники, которые замёрзнут в безлюдной и дикой тундре, по которой стаями рыскают голодные полярные волки. Пришлось все заранее подготовить для выживания в чрезвычайных  ситуациях. Заготовил дров, взял палатку, железную печурку, тёплый пилотский комбинезон и полушубок с унтами, на случай поломки, чтобы не замёрзнуть и не пропасть. Дали нам одну рацию, охотничий карабин и мы тронулись в дальнюю неведомую даль, везя море соляры, без которой не смогут работать буровые установки, и отапливаться посёлок. Сумерки наступают здесь зимой уже в три часа дня, поэтому, весь день приходится ехать с включёнными фарами по профилям, вырубкам и ориентирам, которые нанесены на самодельных картах.
 Через пару часов головная машина остановилась, механик стал осматривать прицепное устройство, бегая вокруг нее, матерясь и плюясь от досады. Развалилась седельная часть полуприцепа по сварным швам основательно. Дальше ехать было нельзя.  Решили  сливать воду и бросать машину на трассе, которая шла на подъем и возвращаться на базу, обрадовать тем самым своё начальство с первым не удачном  почином. Они, посовещавшись по рации с экспедицией, на что, было решено производить сварку на месте, т.е. в лесу на дороге, при пятидесятиградусном морозе, да ещё с ветерком. Не каждый сможет без подготовки проводить такую работу, не очень-то много охотников найдётся. Механик болезненно отреагировав на такое решение, сразу написал заявление на расчёт и улетел с попутным вертолётом в Айхал. Все! Миссия одного «болотохода» была завершена и он, брошенный, остался, одиноко стоять, чёрной громадиной, выделяясь на белой заснеженной дороге. Найти замену, -  бесполезное дело. Только и были разговоры с юмором про наших монстров, которые не хотят покидать родную базу. Мне ничего не оставалось, как ехать одному, продолжать  начатый путь, но перед этим заставил сварщика капитально проварить швы и усилить седельное устройство дополнительными стальными листами.  Попрощавшись, с уютным общежитием, я отправился один искать, на свою задницу приключений. С рёвом двигатель стронул с места  «болотоход», и постепенно шлёпая широкими гусеницами, он растворился в белой мгле морозного утра. Шёл, двадцать часов, протаптывая широкими гусеницами глубокий снег, то и дело, проваливаясь в глубокие занесённые овраги, с трудом, на самой пониженной передаче выкапывался из этих ловушек. Настало время сна - голова кругом, жуткая слабость с непривычки и смертельная усталость моментально сделали своё дело. Спал ровно четыре часа, потому, что замёрз. Под утро разыгралась пурга, и снег с ветром сквозь щели, гуляли по всей кабине. Тряпками проконопатил все щели, стало намного теплее и я, немного согревшись, поехал дальше по бескрайной тундре, ища на местности ориентиры дороги, сверять их на  карте. Двести километров я прошёл за сорок часов, выкраивая на сон считанные часы, которых так не хватало, но расслабиться себе не позволял.
 Пошли третьи сутки, В ночном небе шарахается северное сияние, которое охватила своими бликами все небо. Было очень здорово, видеть такое чудо природы у себя над головой, но запечатлеть всю эту красоту было в те времена нечем, не думая о том, что эти уникальные снимки в данный момент были бы самой дорогой реликвией из прошлого.
 Рёв двигателя, посёлок Лунный, слышал уже за шестьдесят километров, подняв весь посёлок на ноги, готовясь встречать меня, как космонавта, чтобы посмотреть на это чудо – техники. Целых сорок тонн горючки я привёз за один раз, бензовозам возить надо целый месяц, и то, когда затихнет пурга. Ждут, когда  трактор прочистит для них дорогу, которую через день, - другой заметёт снова. Неделями шофера сидят  на базе, пьют самогонку, ждут тихую погоду да расчищенную дорогу. Конечно, откуда будет запас на буровых? Солярка кончается, станки глушат, экономя топливо для котельной, чтобы не заморозить посёлок. Так и жили, перебивались кое–как, экспедиция теряла бурение скважин и показатели плана. Поэтому заплатив огромные деньги, руководство надеялось завести максимум топлива, которого должно хватить до следующего «зимника», обеспечит бурение на все лето.
  На «болотоходе» стояли два бака по одной тонне двести литров каждый.  До посёлка Лунный, примерно, на шестьдесят километров горючего не хватало, приходилось дозаправляться из ёмкостей. Но, это капля в море. На обратный путь, я тронулся налегке, через два дня, хорошо отдохнув. «Болотоход» бежал на базу по проторённой подмороженной дороге на повышенной передаче, пятнадцать километров в час. Только клацали гусеницы да отлетали от них крепёжные болты, проносясь мимо кабины. Первый рейс показал все недостатки этой конструкции, но самым слабым местом, конечно, была сцепка седельного устройства, которая при каждом рейсе требовала капитальной сварки. По приезде на пос. Лунный, сварщик прятался, и его приходилось вылавливать. Долго, потом упрашивать, чтобы  он поработал на жутком морозе. Позже, я стал ставить в кабину к радиатору отопления за спинками сидений двадцатилитровую канистру браги, которая за три дня «выгуливалась» до полного употребления. Это, знак благодарности «сварному», за его работу. Теперь, он не прятался, а, наоборот ждал меня и радостно встречал, предвкушая попробовать  долгожданный гостинец.
Первый прокол колеса я сделал в крепчайший мороз, наехав на острый, мороженый прут молодой лиственницы, одним словом, - тычина, которую позже стал бояться хуже любого гвоздя, которая делала дыру в колесе, - палец пролезет. Обнаружив прокол, в первый раз даже не знал с чего начинать и как это делается. Гусеница чудом не слетела, вовремя заметил и остановил машину. Если бы «разулся»,   слетев лента с колёс, то один, наверное, не сделал бы быстро.   Было шестнадцать колёс, бегающих по гусеницам, и они были очень большие. Одному мне не закинуть такой баллон в кузов, поэтому, зацеплял его тросом и волок за машиной. Уставший, я не торопился приступать к этой работе. Хорошо поужинав, я лёг спать, чтобы набраться сил для предстоящего каторжного труда. Утром, когда просветлело за бортом, я стал менять проколотое колесо. Это занятие заняло у меня весь день, вернее восемь часов, которые пролетели незаметно, но колесо поменял. Теперь, промучившись и набравшись опыта, я в дальнейшем менял колесо за два часа, используя лебёдку и другие подручные инструменты. Одному сложно проводить такую работу. Не зря, по инструкции должны быть два водителя, которые помогали бы друг другу в трудную минуту, при такой тяжёлой работе. Все проходит, когда снова садишься за руль и трогаешься вперёд, забывая, что мучения остались позади.
По дороге,  по распадкам, ставил капканы на соболя, песца.  Один, особенный капкан «Зверобой», пришлось ставить на росомаху, которая рыскала по капканам, съедая попавших в них соболей. Каждый капкан отмечал на карте, чтобы легче было найти, и над ним прикреплял светоотражающую бумагу от дорожных знаков на ветках деревьев. Приманка была из протухших рыбьих голов, которая воняла как уксус и притягивала запашком зверье за несколько километров. Пурга заносит мои ловушки и на обратном пути, я их нахожу, только по яркому огоньку светоотражающей бумажки. Беру лопату и разгребаю двухметровый занос до капкана, в котором возможно ничего и нет, но проверить надо. Очень тяжёлая охота. Налопатишься, рук не чувствуешь, как будто отсохли напрочь. Но, охотничий азарт берет своё, и ты у следующего капкана забываешь об усталости, вновь лопатишь снег с новыми силами. Хотел лично поймать соболей на богатую себе шапку из двух больших с проседью «кошаков», так называли крупных соболиных самцов.
Первого песца, снял замёрзшего из капкана. Он вонял псиной и мех был с какой-то  желтизной, и весь слипшийся от пота, когда пытался, видимо  вырваться из ловушки, изрядно видно попотел? Якуты говорят, что они, отгрызают свою лапу и спасают свою шкуру, уходя на трёх ногах.
Зима была в самом разгаре, когда на второй «болотоход» нашёлся новоиспечённый водитель. Оказалось, что это племянник нашего главного инженера, который вызвал его, пообещав «длинный» рубль. Этот придурок, прилетел с Украины, не ведая, что такое Север и какая адская работа его ждёт? Вызвав меня к себе в кабинет, инженер попросил меня научить малого ездить на этой железяке, рассказать суть нашей работы, что, где и как. Я все понял. Этот  племяш, и, дизель в глаза не видел, а собрался осваивать неведомое, надеялся, что я буду у него как нянька - наставник. Не тут – то было,  предупредил его, что ездить буду один без него, а он сам по себе. Пусть, зарабатывает свои деньги без меня, - сам. Конечно, работая в своем совхозе на ГАЗ – 53, он не ожидал увидеть такую махину и остаться один на один в безлюдной тундре, не зная, с какой стороны находятся масляные фильтра? О чем можно с ним говорить? Поняв мой намёк, что ему нянек не будет. Покатался  два дня по вертолётной полосе, осваивая новую технику, но на третий день прилетел вертолёт, с которым он улетел, ничего никому не сказав, даже своему дядьке. Он правильно понял все, и поступил разумно. На кой ему «длинный» рубль, если жизнь окажется, коротка?
Так и стоял бесхозный новенький «болотоход», ожидая своего очередного нового хозяина, который проявит к нему свою любовь и профессиональный интерес. К тому времени, я уже перевёз 200 тонн топлива, и шёл по графику, намеченному мной, сделав уже, пять рейсов. Оставалось всего две ходки и 280 тонн будут полностью завезены. Машину, я полностью освоил, стал с ней на «ты», но к очередному рейсу подготавливал ее очень ответственно. Проваривал все появившиеся, после рейса трещины, протягивал более,  тысячи болтов на гусеницах, бортировал на базе пробитые колеса. Работы хватало, и расслабляться, как шофера, балуясь самогоночкой, просто не было времени. Всю зиму двигатель работал без остановки на улице. Масло приходилось доливать на «глазок», не дай Бог, если где, он заглохнет, то все. Сливай воду и вызывай по рации вертолёт, чтобы тебя сняли с трассы. Маслобак  замерзает моментально, если не качает насос, масло в трубках, которые проходят до задних поворотных гидроцилиндров быстро застывает, и машина становится полностью неуправляемой.
  Один такой случай, произошёл со мной ближе к весне. Привёз  топливо на Лунный и слив его в ёмкость, пошёл выписывать антифриз, который недавно завезли на склад и который я ждал всю зиму. Знал бы, что вся эта затея дорого мне будет стоить. Ездил бы спокойно на воде, так нет, антифриз подавай! Открыв сливные краники, подождав, когда основной литраж воды сольётся, тут же вдогонку заливаю антифриз на работающем двигателе. Когда из кранов появилась красная жидкость, краны перекрываю и доливаю полностью всю систему охлаждения до предельного уровня. Залив шесть вёдер, пошёл отмечать к ребятам с бензовозов, которые тоже привезли солярку, - день геолога. Отмечали два дня. На третий день, я, с больной головой и отравленными внутренностями, поехал на базу в Приленье, подальше от спиртного. Проехав всего шестьдесят километров, как вдруг на кабину обрушился сверху проливной «дождь». Я сначала не понял, откуда, что и как? Потом только дошло до меня, что это вылетает в выхлопную трубу антифриз, который продавив прокладку на головке цилиндров, -  вырвался наружу. Это все! Приехали, Надо глушить двигатель, больше не поедем.
Прикрепив аварийную «буржуйку» - капельницу на руле, раскочегарив ее, лёг спать, ожидая свои бензовозы, которые должны пойти назад. Только, неизвестно, когда? Может быть, шофера ещё дня два пропьянствуют? Кто знает? Связывался по рации, но все напрасно, сильно много помех в эфире. Остаётся только ждать и надеяться на то, что тебе рано или поздно помогут, но надо подождать. Чтобы не издохнуть от скуки, снял правую головку двигателя, поменял прокладку и стал топить снег на костре, чтобы заполнить систему. Часть антифриза все же  осталась,   ушло ведра четыре всего. Под железный патрубок поставил паяльную лампу и стал гонять воду по системе, чтобы разогреть замороженный мотор. За этим занятием меня и застали ребята, которые подъехали на своих «Уралах». Простояв на морозе двое суток, «болотоход» с замёрзшими мостами стоял, как вкопанный памятник. Четыре «Урала», пытались сдёрнуть его с места, но все напрасно. Стоит как скала, даже не шевелится. Нужны новые аккумуляторы, чтобы провернуть хоть на пол оборота двигатель. Замёрз гидробак. Он - то и не даёт возможности аккумуляторам завести 300 лошадей. Погрузив «банки» аккумуляторных батарей в машину, я впервые бросил машину на трассе, но к которой вернусь непременно, с новыми «банкам», полные энергией и с флягами горячей воды. Все это, я привезу на вертолёте через пару дней и заведу своего «кормильца», с которым мы ещё должны поработать до поздней весны.
В то время, морозы стояли, как назло лютые. И вот, из п. Айхал прислали в это время молодого парня, лет тридцати, который работал простым механиком, выпускавший на линию машины. У начальства душа болит, что второй «болотоход» пользу не приносит, и в приказном порядке его отправили осваивать новую технику у черта на куличках. Парень показался очень грамотным и проворным, сразу взял «быка» за рога, гоняя по взлётной полосе, привыкая к машине. Загрузились топливом, ехать, решило начальство только в спарке, что мы и сделали. Выехали утром, плотно позавтракав в столовой, вырулили на мою «автостраду», по которой было легко ехать, не проваливаясь в глубокий снег, как в первый раз, пробивал дорогу. Я, пустил его первым, чтобы он шёл без остановок, не оглядываясь назад. Мне, предстояло протрясти по дороге свои капканы, которые не проверял долго. Еду, не спешу, думая о чем – то своём, как вдруг за поворотом появляется хвост «болотохода», который стоит с неработающим двигателем и вокруг которого суетится механик наш. Запрыгнув на ленту гусеницы моего рычащего зверя, он сообщает мне, что «застучал» движок, что он уже слил воду и поедет со мной до посёлка Лунного пассажиром. Ну, дела! Не везёт этой машине никак. С рацией опять проблемы, - не прохождение сигналов в эфире. Чтобы выйти в эфир в такой мороз, наш начальник партии,  на вертолёте поднимается на высоту до двух километров.  Только потом, через Тикси, связывается с п. Айхал. Ну, а мы на земле и рация нам не поможет. Было правило неписаное, если болотохода, или машины четверо суток нет, то проводили поиск на вертолёте и выясняли причину поломки, забрасывали нужные запчасти или снимали водителя с трассы. Такого, конечно со мной не было случая, только один раз и то, прилетал на трассу с водой и новыми аккумуляторами, когда ушёл антифриз.
 Я ехал и сомневался, чтобы новая машина, не проехавшая и пятьдесят километров, вдруг вышла из строя с двигателем? Ерунда какая-то. Спрашиваю, его про давление масла, говорит, что прибор показывал, но, по его мнению, - врёт прибор. С механиком спорить не стал, потому, что я не слушал работу двигателя, да и дипломированный классный специалист, но в душе я сильно сомневался на этот счёт. Впоследствии, оказалось, была согнута штанга клапана. Приехав на Лунный, сразу же сообщили о поломке в Айхал, главному механику экспедиции Мантотову Михаилу, который, в срочном порядке, вылетает в г. Ленск за тысячу километров, где получает новый двигатель. Вертолет, цепляет его на подвеску, и уже, на следующий день движок был доставлен прямо на базу партии с главным механиком во главе, чтобы на месте организовать и выявить причину поломки болотохода. Вернувшись обратно на базу,  меня, как крановщика, попросили помочь в демонтаже  сломанного двигателя и установки нового, при этом все это время, мы втроём, с Мантотовым, должны жить не один день на жутком морозе, выполняя эту работу.  Автокраном, на базе «Урал», мы зацепили «пену» и в это - железное корыто, погрузили новый двигатель. Все необходимое:  палатку, железную печь, дрова, пару кроватей с панцирными сетками и палатку.  На неделю взяли продуктов питания,  антифриз и поехали на гиблое дело, не имея представления, с какого боку начинать производить ремонт. В такой лютый и ужасный мороз с ветром, от которого нигде нельзя спрятаться нам предстояло работать на улице. На месте, когда приехали, сидя в кабине, разработали план действий. Первым делом надо поставить палатку, разжечь печь и вскипятить чай, а дальше видно будет, что делать. Вооружившись лопатами стали расчищать снег, - место под палатку. Когда все установили, вскипятили чай, и уставшие легли за полночь на холодные матрасы, разморённые приятным теплом исходящее от раскрасневшейся «буржуйки». Под утро, печка потухла, и в платке свирепствовал холод, в которой было немного теплей, чем на улице. Раскочегарив печку, стали завтракать и готовиться выходить на работу, как в открытый космос, рискуя потерять своё здоровье. Расчистили под мотором снег, положили на землю толстый войлочный лист, закрыли место ремонта брезентом и зажгли пару паяльных ламп. Все. Место утеплили, можно приступать к работе.  Где в рукавицах, где голыми руками откручивали гайки, болты, снимали шланги и патрубки. Работали быстро, отогревая мерзлые ключи в пламени пояльных ламп, заодно и свои руки. К концу дня, полностью подготовили двигатель для демонтажа, но работу эту надо делать днём, чтобы не сломать что-нибудь в потёмках. На следующий день, надо было разогревать все узлы на кране: - крестовины карданов лебёдки и стрелы, поворотный механизм. Наконец нам удалось справиться с этой работой окончательно и мы, наконец, завели новый движок. Но, это ещё ничего не значило, что мы поедем. Нужно хорошо отогреть гидросистему управления паяльными лампами,  чтобы наш «болотоход» был управляемым, и поворачивал, - куда надо, нам пришлось побегать с лампой по глубокому снегу. Железные трубки, тянувшиеся до заднего моста, тоже тщательно грели, но поворотный механизм полностью не срабатывал, и нам пришлось ломать, и валить тайгу, четырёх тонным буфером, чтобы развернуться в сторону базы и ехать обратно домой. Толстые лиственницы ломались как спички, с громким треском, а с их крон снег падал, вместе с сучьями на «болотоход», засыпая кабину. Разворот был колоссальный по диаметру, метров триста. Позже, с вертолёта, пролетая над этим местом, называли этот разворот, - «Просека Свистуна)».  Леса было навалено, как после пролетевшего урагана. 
  Вернувшись на базу, с новыми проблемами так и не справились. Не идёт никак машина на работу, как напасть какая-то на неё навалилась. То одна, то другая неисправность выскакивает. Был бы тёплый бокс, там бы вся система полностью отогрелась, и не было бы таких проблем. А, так, где-то застрял сгусток замёрзшего масла и в этом вся проблема с рулевым управлением. Этот «болотоход» за весь зимник не сделал ни одного рейса. Помучались с ним, помучались, да и отступились от него до лета. Улетел, этот механик, оставив за собой кличку, - «свистун».
В начале мая, когда заметно потеплело, мне оставалось сделать только последний рейс, после чего всех водителей отправят на полгода в отгулы, на пять месяцев, до следующего зимника. С весёлым настроением, я погнал своего «рысака», шлёпая гусеницами по талому снегу, по  талым речкам без остановок, стараясь успеть на вертолёт. Шёл без сна двое суток. Начальство решило, загрузить мой «болотоход», разобранным гаражом, который соберут на базе специально для моего гиганта. Спорить не стал, сняли ёмкости с полуприцепа, часа за два, все было погружено и я, не мешкая, отправился на Приленье. Машину заправил под завязку. Два бака, каждый, но на всякий случай взял ещё пару бочек солярки, может не хватить. По дороге снимал все свои капканы, чтобы не потерять их за долгое время отгулов. Росомаху, я так и не поймал, хитрая зверюга оказалась. Зимой, выкопав сработанный капкан из  снега, я увидел лишь один коготь,  защёлкнутый в нем. Вырвав его с мясом,  ушла окаянная. «Зверобой», надёжный капкан. Если бы влетела в него, то сидела бы в нем, дожидаясь охотника.
   На вертолёт я успел, но начальник стал упрашивать меня, чтобы я остался на лето поработать. Придут баржи с пиломатериалом, трубами и разным оборудованием, которые я должен грузить краном себе на «болотоход» и вывозить с крутого берега в посёлок. Что тут поделаешь? Один, на двух машинах я должен загружать и вывозить триста тонн груза. Как же я,  завидовал ребятам, улетавшим на «материк» отдыхать до самой осени. Делать нечего, и я понимал, что без меня у них будет запарка без крановщика и болтоходчика. Я остался, проводив ребят на длительный отдых.  Успокаивало одно, - рыбалка, которая будет после ледохода. За зиму, я связал длинную сеть, с ячеей в двадцать сантиметров, хотел поймать нельму, которую и в глаза не видел. Почему – то был уверен, что поймаю эту рыбину, Баржи, прождали все лето. Только в середине сентября они показались на горизонте.  Но, лето я провёл по полной программе. Какая была здесь рыбалка?! Рыбы - море!  Я, ещё нигде так не рыбачил, как здесь. После ледохода, ловили на «закидушки» осётра, варили в ведре уху, которая была несравнима с сорной рыбой. Слой жёлтого жира, аппетитные куски нежного мяса, ели с черным хлебом, запивая шурпой. Ставили сети разного калибра ячеи, в которые попадались пятикилограммовые муксуны, сиги. Но, самое значительное для меня событие, была поймана в мою сеть заветная нельма и таймень. Почти ведро икры засолили и потом, вместо масла на хлеб намазывали. Сам собирал рыбий жир из омуля. Рыбины - килограмма по три, вешал на балконе, штучек по восемь над лотком, по которому стекал жир прямо в трёхлитровую банку. А, в июле месяце, когда на малых речках, появляется «ручейник», насекомое с крыльями, который тучами вьётся над водой, привлекая хариуса, который лакомится ими, быстро нагуливая жир. Каждый день, после работы, уходил на рыбалку. Наловил много рыбы, которую тщательно подвяливал, готовил   домой богатый гостинец своим девчонкам. Так, лето пролетело незаметно, кормя здоровых рыжих комаров, дожидаясь эти пропавшие баржи, мы проводили весело время. Собирались по вечерам в биллиардной комнате, накрывали на стол и ужинали до поздней ночи. Был у нас свой самогонщик, мотористом работал. По объёму выгонял приличное количество литров, снабжая все Приленье своим товаром. Начальник партии знал, но мер не принимал, сам бывало, отправлял, кого-нибудь за бутылочкой. Рассчитывались, кто чем. Шкурка соболя, оценивалась в три литра, рыбина муксуна, пол литра. Наличности не было. Посёлок жил своими буднями и праздниками, которые были похожими, как один день.
Наконец, пришли долгожданные баржи, которые тащил один буксир от порта Осетрово, до самого устья к нам. Был сентябрь месяц, по ночам уже появлялась шуга, которая днём на солнышке таяла. Но, дыхание осени чувствовалось с каждым днём все заметнее. Исчезли, наконец–то комары, вода становилась холоднее,  и лес  принарядился в цветной наряд. Все менялось на глазах. 
 Разгрузка шла полным ходом. Триста тонн груза, надо выгрузить и вывезти по крутому подъёму, наверх, к складу. Песок и камни, сильно затрудняли движение «болотохода», который по тридцать с лишним тонн, вывозил на себе груз, ревя, своим двигателем на всю округу, выцарапываясь на подъем. Все шло хорошо, по плану. Капитан буксира, не нарадовался такой стремительной разгрузке. Быстро закончить эту работу, и катер - буксир тут же отчалит от берега, и потянет против течения обратно свои баржи. До ледостава необходимо успеть. Торопились все. На второй день, должны были закончить, и к обеду, оставалось сделать пару рейсов, загрузить металл. Вроде бы и груза немного, но металл тяжёлый и меня упросили догрузить остававшиеся три пачки труб. А, это много не мало, лишние двенадцать тонн. Более сорок с лишним тонн, я потащил на своём героическом коне, включив самую пониженную передачу, преодолевать крутизну подъёма. Вдоль берега перегруза не чувствовалось, но, поворот на девяносто градусов с берега на подъем по тяжёлому песку сразу сказался на мощности двигателя. Поворачивая влево, двигатель стал «задыхаться», и вот - вот заглохнет. Что делать? Тормозов нет, даже ручного. Моментально нога нажала педаль слива, двигатель взревел на холостых оборотах, дёрнулся назад и покатился, шлёпая гусеницами прямо в Лену. Я, успевал только рулить, объезжая на бешеной скорости большие валуны и через мгновение болотоход врезался со всего лету в воду. Думал, что вода погасит скорость. Так бы и произошло, если бы не было глубоких у берега ям, которые и накрыли меня. Видя, что машина уходит под воду, через люк выскочил на крышу, успел сбросить сапоги с ног, как меня уже подхватила волна, идущая после «болотохода», и потащила подальше от берега. Моя железяка исчезла в холодной пучине, найдя себе там отдых в глубокой десятиметровой яме. Я не сопротивлялся волне. Когда утонул мой кормилец, и волна ослабла, я, перевернувшись на спину, стал выгребать к берегу, до которого было метров пятьдесят. Все произошло, так неожиданно со мной, я осознал все с исключительным спокойствием, и без всякого страха плыл к берегу, уверенно зная, что доплыву. Вода была ледяная, но тело терпело. Хорошо, что ноги судорогой не свело, и я спокойно доплыл до самого берега, пока задницей не почувствовал дно. Народ, который оставался на барже, толпой бежали на место происшествия, не веря своим глазам, что такое могло произойти у них на глазах. Выбравшись на берег, я встретился с инженером, который тоже прибежал на место Ч.П. Это он упросил догрузить эти двенадцать тонн труб, которые чуть не утопили меня.  Я, бегом побежал домой переодеваться и греться. Выкрутив одежду, налил кружку самогона и выпил, для согрева, все равно работы не будет больше. Компания, по спасению меня, переключилась на спасение моего, монстра, который надёжно приготовился зимовать под толстым слоем льда.  Подогнали буксир на место утопления, длинными шестами искали кабину «болотохода», обсуждая возможность как – то зацепить трос за клыки, которые были под рамой.  Но там сильное течение, и храбреца, который нырнет под него, затащит, мощным потоком холодной воды под него, и будет ещё одно Ч.П., про которые не хотелось сообщать в главк экспедиции. Стали думать, как спасать машину. При сильном течении, ныряльщика затянет под днище «болотохода», откуда не будет шансов выбраться.
Первым добровольцем выискался, наш дизелист, который частенько выбегал из бани и «моржевал», купаясь в сугробах. Опустили глубомерный шест, по которому он, зажав в трос, обмотав его тряпками, что - бы ни пораниться, опустился под воду, обвязавшись страховочной верёвкой. Зевак, собралось со всего посёлка, даже пришли больные и пьяные, поглазеть, на небывалый случай, который не часто можно посмотреть у себя дома, и ходить далеко не надо. Не часто можно посмотреть на такое зрелище. Первая попытка была неудачной. Саша, так звали механика, который обескуражил всех, высказав, что эта затея, - дохлый номер! Очень сильное течение, которое на дне сбивает с ног и тащит далеко от «болотохода», даже с тяжелым тросом.  Наступило всеобщее молчание и долгая пауза, соображали, что предпринять дальше, как принять нужное решение, и вообще, что делать? Отступать, никто не хотел. Все хотели спасти моего стального гиганта. Наконец, слово взял наш моторист, молчаливый по жизни и вроде бы не заметный в посёлке, не пьющий и целеустремлённый, весь нацеленный на приобретение машины по чеку. Он, поставил условие, перед начальством, что они, если он зацепит «болотоход», ему будет сделана скидка, в бессрочном получении чека. Разинув рты, инженер и начальник партии соображали долго, не зная, что ответить на такое заявление нашего добровольца. Понемногу, придя в себя, они пообещали ему в придачу, ещё и премию за такой подвиг. Поверив на слово, он на время отлучился, сказав, что пошёл готовиться для погружения, и что времени это много не займёт. Стали с интересом все ждать, как будут развиваться дальше события? Что придумал этот «водолаз»? А, водолазом он был в Армии, потом, как выяснили. Притащил четыре тяжёлых трака  гусеницы, от трактора, прицепил их за верёвку на поясе, растёрся самогоном с маслом и приказал опускать его на дно. Его поступок, никто не обсуждал, все происходило,  как экстремальное шоу на берегах Лены–реки. Затаив дыхание, все ждали какого-нибудь необычного финального конца. Время прошло, но его ещё не было на поверхности, и кто-то стал уже волноваться за его жизнь. Прошло более четырёх минут, когда он ни в чем не бывало, вынырнул из воды целым и невредимым, накинув на себя полушубок, сказал, что машину зацепил, можно вытаскивать. Бегом, из толпы зевак, два тракториста, без команды помчались заводить трактора, которые и вытащили тяжёлую махину из реки. Всю  ночь, стекала вода из всех щелей утопленника, оставив на песке следы стекающих потоков.
 Под утро пошёл снег, который шёл весь день, и, наверное, хотел скрыть все следы, которые мы оставили на голом песке.  Домой мне дорога была «заказана» до тех пор, пока я не приведу машину до полной технической готовности.  Наутро, снег начал таять, и я, собирая всю грязь, лазая под «болото - ходом», откручивал пробки из мостов, двигателя и коробки, спуская из них воду. Два дня, сушил на радиаторах отопления генератор и стартер, промывал масляную магистраль под давлением бензином и в завершении, разжёг под мотором костёр, который полностью высушил двигатель. В надежде, что не лопнули гильзы блока цилиндров, я завёл с первой попытки машину, и потом, бегая вокруг неё, смотрел, что, где и как? Мне повезло, что блок остался целым. Слава Богу, что все обошлось и меня отпустили в отпуск домой. По пути, в Айхале, я пришёл к шефу экспедиции на приём, чтобы напомнить ему, наш с ним уговор. Поздоровался он приветливо со мной, поблагодарил за смелость и за задачу, которую мне удалось выполнить, и в то же время спросил, как я не утонул? Вот тебе и сюрприз! Кто – то уже успел «капнуть» в главк про Ч.П. Но, он мужик  был простой и справедливый, все понимал и лишних вопросов не задавал. По селекторной связи вызвал главного бухгалтера и попросил связаться с банком, чтобы на моё имя был выписан чек. Я, сижу, помалкиваю и не дышу.
 Грянул дефолт, экспедицию разогнали и мне предложили уволиться по почте, что я и сделал. На этом и закончилась моя экстремальная работа у черта на куличках. Теперь, я, как никогда свободен. Но, при этой смуте всей, не пришлось расслабляться, потому, что прилавки пустые, а кушать хочется.  Прокормиться, чтобы, как раньше, уже не было возможности. Приходилось крутиться. Ездить заготавливать бруснику на продажу, сушить грибы и ловить рыбу. Все это, требовало большого труда, с которым мне удавалось справляться. Все это было. В дальнейшем, после двадцати лет, решили покинуть Якутию – Саха, которая дала нам возможность вовремя отправить контейнера за счет экспедиции на материк. Дядя Коля, - радист, с которым работали в одной партии, пообещал нам, что находясь в отпуске, он подаст объявление на обмен. В те года, когда можно было реально обменять машину на квартиру в любом регионе России.  Поехав в отпуск, мой дедок, как и обещал, дал  объявление в «Тульскую панораму». Тогда, в кризисный 91год, когда дефицит на машины был в полном разгаре, можно было спокойно  поменять, железо на камень. Но, нам не повезло, что поменяли машину, в Узловой. Когда оформляя документы у нотариуса, он, как бы, между прочим,  поинтересовался у нас, зачем мы приехали в местность, которую накрыло чернобыльское облако. Мы откуда могли об этом знать? Все умалчивалось нашим государством.  Ни по радио, ни по телевидению про это  ничего народу не сообщали. Сидим с женой, не зная, как отреагировать на эту новость? Но документы уже оформлены, обмен состоялся, и сделать уже отказ, было неудобно. Так и остались.