Пробуждение

Мир треснул. Темные полосы расчертили небо, будто бы нарисовавший его художник в ярости перечеркнул свое творение. Куски небосвода начали расходиться, между ними образовалась Пустота.  Как выглядит Пустота, представить невозможно. Это не тьма и не белый фон. Это… просто абсолютное ничего.
Треснуло не только небо, но и весь мир - море, земля, дома и все остальное.
Сегодня в Писплейсе весь день шел ливень, но люди все равно выходили из своих уютных убежищ, чтобы посмотреть на то, что происходило с их миром. На лице одних был написан страх, другие же не могли или просто не хотели поверить в происходящее. Кто-то спешил достать из кармана телефон, чтобы снять на камеру разваливающийся мир и выложить запись на YouTube, а кто-то щипал себя или тер лаза, пытаясь проснуться. Кто-то же, как ни странно, совсем не обратил внимания на творящееся безумие.
Единственным человеком в городе, который воспринимал все это безумие иначе, был Джек Харрис. По крайней мере, ему казалось, что во всем Писплейсе только он один может по-настоящему прочувствовать все великолепие и всю красоту разваливающегося мира.
Джек был молодым и довольно непримечательным парнем. Он не любил ни с кем общаться, одевался в потрепанную одежду, всегда будто бы о чем-то думал. В городе его считали странноватым, кое-кто даже опасался его, принимая за психа. Никто понятия не имел, где он жил, если у него вообще был дом, никто не знал, где он работал, работал ли вообще.
Джек сидел на тротуаре и молча смотрел на небо. Ему было интересно, как там, в пустоте. Впрочем, он, наверно, скоро это узнает.
Где-то позади себя Джек услышал крик. Он неохотно повернулся на звук и увидел, что треснул какой-то человек. Пустота разделила его на две части, обе они по-прежнему были единым целым, двигались одновременно. В глазах человека читался ужас и, даже больше, недоумение.
Джек отвернулся и вновь устремил свой взгляд на небо.
Случай с треснувшим человеком его очень заинтересовал, хотя внешне Джек оставался будто бы равнодушным ко всему. Но это всего лишь привычка. С годами Джек разучился показывать свои эмоции.
А мир все разваливался. Части его расходились на все большие расстояния, постепенно раскалываясь на новые, более мелкие кусочки. Джек был прав в том, что выглядело это прекрасно. В образовывавшейся пустоте была некая красота, которую нельзя было осознать: ты чувствуешь эту красоту, но каждый раз, когда ты пытаешься это чувство поймать, оно уходит прямо из твоих рук. Джек не пытался понять эту красоту. Он знал, что не сможет. Поэтому просто продолжал наблюдать.
Красота пустоты будила в нем сразу всю эмоциональную гамму. Ни один человек на свете не может себе представить, каково это - чувствовать одновременно страх, восхищение, ненависть, грусть, счастье и все остальное. А Джек почувствовал. Это было самым лучшим моментом в его жизни... Нет, не так. Этот был единственный момент, когда он по-настоящему жил. Вся его жизнь на самом деле была скорее так, существованием. А сейчас, когда мир разрушался, Джек впервые почувствовал, что он живет.
Джеку всегда казалось, что он спит. Это его очень мучило. Он хотел проснуться, он хотел жить, а не спать. Каждое утро Джек открывал глаза, но сон не уходил. Все было сном, с самого его рождения и до этого дня.
Иногда Джеку казалось, что вот он, тот самый момент пробуждения, тот самый долгожданный момент, когда он видит все в истинном свете, но вскоре он снова будто бы засыпал.
Сложно передать словами, что чувствует такой спящий человек. Безнадежность, бессмысленность существования... Это все не те слова. Но то, что такой человек страдает - это можно сказать точно.
Особенно больно было то, что он не знал, как ему проснуться. Он придумывал все новые и новые способы разбудить себя, но ни один из этих способов надежд не оправдал. Однажды ему пришла в голову мысль, что может помочь самоубийство. В итоге этот вариант он отмел. Джек понимал, что он не способен на такой поступок. Он был для этого слишком труслив. К тому же, у него все еще оставалось ощущение, что он должен жить, сам не знал, для чего, но в глубине души он знал, что дождется своего часа. Он знал, что однажды что-то разбудит его, вытащит из этого бесконечного сна.
И вот этот момент пришел. Весь мир летит в тартарары, люди в панике, а Джек в эту минуту чувствует, что что-то сдвинулось с места, что-то изменилось, что-то ожило... В этот момент он понял, что именно этого ему не хватало для жизни. Статичность - вот основа его сна. Он был неподвижен больше двадцати лет. Он ходил, при этом стоя на месте.
А все эти люди? Они что, тоже спят? Да, подумал он, они еще глубже застряли во сне. Но они этого не понимают и не хотят понимать. Для них сон - это синоним счастья. Наверно, каким-то уголком души все они сейчас чувствуют, что их толкают за плечо, что им кричат: "Проснитесь, мистер! Подъезжаем к станции Реальность". Но люди хотят проспать свою остановку. А между тем, остановка-то всего одна. После Реальности поезд будет мчать их далеко, в отвратительную тьму, пока двигатель его не сломаются, и он не остановится. Вместе с поездом люди застынут окончательно. Поезд останавливается тогда, когда приходит смерть.
Джек спросил себя: так зачем же они тогда живут? Зачем им это, если вся их жизнь замерла на месте? Ответить он не мог. Да это и не нужно. Гораздо важнее то, что он не проспал ту единственную станцию, свое спасение.
Джек закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он уже давно не замечал окружавший его шум. Он посмотрел вокруг, увидел почти все то же самое. Разница лишь в том, что маленький кусочек дороги, на которой он сидел, от всего остального отделила Пустота. Но он был тут не один. Джек не заметил, когда рядом с ним уселась девочка лет двенадцати. Джек ее помнил. Она жила в трех кварталах от его дома.
Девочка молча смотрела на островки неба. Джек хотел ее спросить о чем-то, но ответ на свой вопрос он знал заранее. Сейчас разговоры вообще были ни к чему.
Джек снова повернулся к небу. Оно напомнило ему разломанное печенье: большие кусочки, а между ними почти незаметные серые крошки.
Все куда-то исчезло. Джек понял, что разваливается не только материальный мир, но и звуки, запахи, развалились даже физические чувства.
Когда все это началось, Джек думал, что миру пришел конец. Теперь он понял, что это всего лишь изменения, всего лишь шаг с места. Просто все теперь будет немного другим. Просто теперь мир проснулся. Просто теперь он вступает в новый день, а потом, когда устанет, уснет снова, и все повторится.
Когда все это Джек думал, что мир умирает. Теперь Джек понял, что мир еще только рождается.
"Рождение - это пробуждение, - подумал он. - Пробуждение - это рождение".
Джека уже нет в привычном понимании. Все его частички были разбросаны в бескрайней пустоте. Он сам стал пустотой. Нет, он существует, но и не существует тоже. Он еще вернется сюда. Даже если он не хочет, у него просто не будет иного выбора.
Может быть, где-то есть человек, которому снится все это. Человек этот просыпается и думает, спит ли он сейчас или это уже та самая остановка под названием Реальность? Снится ли он кому-то, как снилась Алиса Белому Королю? А может быть, такой штуки – Реальность  - нет вообще. Может быть, все это сон. Ничей, просто сон, окруженный Пустотой.
Вопрос, который Джек хотел задать девочке: "Ты просыпаешься?" Ответ - и Джек это действительно знал - должен был быть таким: "Нет".