Пока идет дождь

   Будучи детьми, мы очень боялись грозы. Поэтому всегда, когда небо над площадью маленького городка Арендала синело и превращалось в огромную волну, готовую обрушиться на землю потоками прохладной воды и ударами молний, приходилось прекращать все игры и спешить домой. Это настолько вошло в привычку для нас, что уже при мелком дожде и паре туч любая игра, насколько интересной она ни была, подходила к концу. Мы не сожалели, ведь укрыться от дождя стало новой игрой, в которой попадание пары капель на одежду было проигрышем.
   
   Почти каждый раз, когда мы с братом приходили домой, несмотря на грозу, мы буквально прилипали к окнам нашего дома, как раз выходящим на площадь. Было любопытно смотреть, как мир преображается из за дождя. Кроме легких сумерек, темных точек на асфальте и попрятавшихся по домам ребят и кошек, у дождя моего детства был еще один неотъемлемый атрибут. Каждый раз, когда в нашем небольшом городке начинался хоть сколько-нибудь сильный дождь, на площадь приходил один и тот же человек. Всегда. Наблюдая за ним так, через заплаканное небом окно дома, в течении многих месяцев, я запомнил до мелочей каждое его регулярное движение. Каждый раз последовательность его действий была одной и той же. Он приходил быстрым шагом, не запыхавшись, спеша занять свое место на одной и той же лавке. А потом он просто сидел. И ничего кроме. Ровно до того момента, пока солнце не приоткрывалось из за туч и поток воды сходил почти на нет, не позже. Порой он сидел три, четыре и даже пять часов к ряду. Тогда он вставал, глядел на солнце, и неохотно уходил, протирая лицо платком. Каждый раз, будь то глубокая осень или середина лета, он приходил в тонком сером пальто и невзрачных брюках. Эта одежда сильно старила его внешне, хотя вообще-то он был из тех, к кому следует обращаться “молодой человек”. Головного убора не было. Этот факт поражал меня больше всего, после самой этой странной привычки. Когда остаются считанные дни до первого снега, сидеть с мокрой головой на улице долгие минуты, а то и часы, было полной глупостью - это было понятно и ребенку.

   Помню, как однажды перед дождем площадь опустела не до конца - на ней осталась кучка подростков, которую, кажется, дождь только забавлял. Он снова пришел и как ни в чем не бывало сел на свою лавку. Этот мужчина был известен из за своей привычки почти всему Арендалу, он был чем то вроде местной достопримечательности, так что те ребята тоже знали о его ритуале. Этот день запомнился мне потому, что вскоре после появления этого человека, посовещавшись о чем то, подростки направились к нему. Они заговорили с ним о чем то, но я не мог разобрать, о чем именно - шум дождя и расстояние от дома до лавочки мешали мне это сделать. Было ясно, что их любопытство было некстати и тот человек разговаривал с ними неохотно. Спустя пару минут кто то крикнул: “Что, тебе нравится намокать?” и с размаху окатил человека в пальто из ведра. Толпа, обступившая лавочку, моментально разбежалась в разные стороны с криками и смешками. Он остался один на площади. И продолжал сидеть.

   Прошло какое то время после того случая, и мое любопытство только увеличивалось. Настала зима, дождь стал снегом, площадь побелела, грозы остались позади, как и его визиты на площадь. Не смотря на это, я продолжал думать о нем почти каждый день и стал представлять себе момент, когда я подойду к нему, тихонько сяду рядом, и заговорю. Да, я твердо решил - при следующей же возможности, пусть только представится случай, я подбегу к нему, и спрошу о его привычке, пусть даже потом в меня ударит тысяча молний, но я узнаю правду.

   Зима выдалась на удивление теплой. Выпав пару раз, снег таял почти до конца в течение недели. Отсутствие снега серьезно омрачило новогодние праздники для ребят. Новый год и зима всегда были связаны для нас со строительством снеговиков и снежных крепостей, войнушкой в снежки двор против двора. В этом году же нам ничего не оставалось, кроме как прыгать по лужам и играть в “летние” игры. Кто то даже катался на велосипеде.
 
   Утром в конце января я проснулся от стука капель по окнам и крыше нашего дома. Убедившись, что еще есть время чтобы поспать, я повернулся на другой бок, приготовившись вновь окунуться в мир снов, ведь в дождь всегда хочется спать. Я уже закрыл глаза и зарылся поглубже в одеяло, как меня осенило: “Дождь!”. “Это мой шанс”, - решил я и стал одеваться так быстро, как только могу. Собравшись почти до конца, я подбежал к окну. Какая удача! Он, как и полагается, сидел на своем месте. Сердце стало биться быстрее. “Неужели сегодня?”, - не верил я своим глазам, тихонько закрывая дверь нашего дома снаружи, чтобы не разбудить брата и родителей. Тогда я все еще боялся грозы, но знал, что зимой она бывает редко, да и грома в тот день не было слышно. Уверенным шагом я направился к лавке. Этот человек издали заметил меня, и, видимо, понял, что я направляюсь именно к нему, протер лицо платком и аккуратно высморкался.

   Подойдя к нему, я тихонько сел рядом. Капли дождя были довольно мелкими. Это был мой самый нелюбимый дождь, когда капли не уверенно стучали по земле, ветвям деревьев, крышам домов, а больше напоминали аэрозоль, распыленный кем то в воздухе. Если дождь, то ливень, или уж ничего - считал я. Незнакомец продолжал сидеть, смотря куда то вдаль, как ни в чем ни бывало.
   - Почему вы тут сидите? - сказал я, предварительно вздохнув и сжав всю волю в кулак.
   - Может быть, я просто люблю дождь, - улыбнулся незнакомец. - Почему тебе интересно, мальчик?
   - Взрослые всегда объясняют свои поступки. Когда я спрашиваю своего папу, о том, что он делает, он всегда объясняет, что и почему. Он автомеханик. У вас наверно тоже должна быть какая то причина, чтобы сидеть здесь.
   - Может и так. Как тебя зовут?
   - Меня зовут Свеин.
   - А я Фолкор. Будем знакомы, - сказал он и похлопал меня по плечу.
Фолкор… Где-то я уже слышал это имя. Кажется, мои родители обсуждали когда-то этого человека со своими друзьями.
   - Так вы расскажете? Мне очень интересно. Я уже давно ломаю голову над тем, почему вы приходите сюда.
   - Даже если ты ничего не поймешь? Как мальчику в твоем возрасте могут быть знакомы проблемы взрослых?
Настала минутная пауза. Фолкор взглянул на меня, и, видимо, понял, что я не отстану, пока не добьюсь своего.
   - Ну хорошо, - сказал он вздохнув.
В тот день Фолкор рассказал мне свою грустную историю, которую я запомнил на всю жизнь.

   “Мы познакомились три года назад. На этой площади. Тогда шел проливной дождь и мы спрятались вон под тем деревом. Когда мы переждали, я решил проводить ее до дома. Оказалось, что наши дома были совсем рядом. Уж не знаю, почему я не замечал ее раньше. Две золотистые косы. Клетчатый сарафан. Огромные голубые как небо глаза. Тонкие губы, которые так часто изображали робкую улыбку. Аккуратные руки, которые всегда было приятно держать. Она была очень мила. Когда она шла по улице, ее действительно было трудно не замечать.  Дегни. Красивое имя, правда?

   Мы длительное время встречались и однажды я решился и сделал ей предложение. У меня было не так много отношений, и мне практически не с кем было сравнить Дегни. Но почему-то я просто знал, она - то, что мне нужно. Тем более моим родителям она очень понравилась. Они прекрасно поладили с ней с первого дня, как я их познакомил, и вскоре мои родители стали для нее как родные. Да потому что родных и не было, она росла сиротой. Я даже шутил иногда, что всегда хотел, чтобы у меня была сестра, и вот мечта наконец-то исполнилась. 

   За два или три месяца до свадьбы ей пришлось поехать на машине в Осло. Как она объяснила, ее давняя подруга, с которой они знакомы чуть ли не с самого детского дома, тяжело заболела и нуждается в помощи. Перед поездкой Дегни уверяла меня, что постарается вернуться так, чтобы свадьбу не пришлось переносить, а пока с хлопотами я смогу справиться и сам. И я отпустил ее.

   Когда у тебя, Свеин, будут отношения, всегда, отпуская любимого человека куда-то, осознавай, что ты можешь больше никогда его не увидеть.

   Уже прошло несколько дней после того, как она, по моим расчетам, должна была достичь Осло, но никаких вестей от нее не поступало. Ни звонков, ни записок, ничего. Это было самое ужасное время в моей жизни. Я не находил себе места, почти не спал и не ел. Только проверял почтовый ящик несколько раз в день, и стоял у окна, в надежде, что вот-вот ее машина вкатится к нам во двор. Но почтовый ящик был пуст, а машина не вкатывалась, и в голове постоянно крутилось только одно: “Где же ты, Дегни? Где же ты?”. 

   И тогда мне надоело сидеть на месте, и я поехал искать ее.  Я объехал все города и коммуны, через которые мог лежать ее путь. Я даже заезжал в сам Осло, но на долго там не задержался  - попробуй найди человека в таком огромном городе, к тому же адреса ее подруги я не знал. “Если бы она вообще добралась сюда, то уж точно нашла способ связаться со мной”, - решил я и продолжил поиски по пути домой. Все тщетно. Никто не видел ни ее, ни ее машину. Я обзвонил все морги, больницы, травмпункты, отделения полиции, в которые не мог приехать лично. Ничего. Я даже не знал, в какой именно точке пути она пропала! Я даже не знал, где искать, у кого спросить!

   Я шел по центру Шиена, как увидел неподалеку отделение полиции и зашел туда. После того, как я рассказал, что случилось, описал полицейским Дегни и ее машину, меня вдруг попросили сесть. Я понял, что что-то не так. И тогда полицейский в аккуратной голубой рубашке с каменным лицом произнес: “Несколько дней назад с моста Шиена в реку упал автомобиль, очень похожий по приметам на тот, что описали вы. Машину пронесло по течению на какое-то расстояние, прежде чем она полностью опустилась на дно. Трупа внутри не обнаружено. Судя по всему, водитель попытался выбраться из машины, но утонул и его тело унесло сильно ниже по течению, может даже к порту Рафнес, - скрестил он руки на груди. - Тем не менее, поиски ведутся.”

   В эту минуту весь мой мир рухнул. Сперва я не осознал, что происходит. Не осознал, что эта жуткая история, быть может, про мою Дегни. Я подумал, что это просто чья-то злая шутка. Потом я просто закрыл лицо руками и заплакал так, как не плакал никогда прежде. Прямо там, на скамейке полицейского участка.

   Полицейские привычны к драмам и завихрениям человеческих судеб, поэтому они просто не обращали на меня внимания. Несколько человек, которые случайно стали слушателями этой истории, просто пошли заниматься своими делами дальше.
“Ну может быть есть хоть какой-то шанс, что она выплыла?” - сквозь град слез промямлил я.

   “Дверь машины была открыта. Дверь тонущего автомобиля можно открыть только либо в первые секунды, на поверхности, но тогда уже давно нашлась бы ваша девушка, либо когда салон почти полностью заполнен водой. К этому времени машина была уже почти возле самого дна. Я не хочу рушить ваши светлые надежды, но будем реалистами - с такой глубины не выплывают”, - сухо ответил полицейский.

   Когда я вышел из полицейского участка, руки мои тряслись. Я уже не плакал. Мне было как-то все равно. Я уже ничего не чувствовал. Ночь того дня я провел на лавочке недалеко от центра города. Я не спал, я не мог спать. Вместо этого я лежал, и думал, как это все могло произойти со мной. Думал над тем, за что меня могли так наказать, над тем, насколько злым должен быть тот, кто так вырвал мое счастье из рук, за считанные месяцы до того, как я мог стать еще счастливее.

   Утром я оставил свои контакты в отделении полиции с просьбой связаться, если они узнают что-нибудь еще, и, не завтракая, поехал домой. Что только я не делал дома, пытаясь забыться и отвлечься от своей боли! Было время, когда я уходил с работы в десять, одиннадцать часов вечера, даже в выходные. Иногда я просто ночевал на работе. Я прочитал все книги, что нашел у нас дома, кроме романтических. Я прошел и через неумеренное увлечение алкоголем, начал курить. Потом я понял, что единственное, от чего мне действительно становится легче - это светлые воспоминания о ней и о нас. Я взял за привычку приходить на площадь в дождь, совсем как в тот день, когда мы познакомились, и вспоминать о ней.

   Я прихожу сюда, когда идет дождь, и сижу тут, Свеин, потому что это моя единственная возможность воскресить ее хотя бы в своей памяти. Единственная возможность не проклинать себя за то, что отпустил ее тогда, за то, что не поехал с ней, за то, что если она действительно погибла, я даже не был на ее похоронах. Вот ответ.”

   Последние фразы своего рассказа Фолкор произносил уже навзрыд. Я плакал к этому времени уже в течении нескольких минут.
   - А еще ты приходишь в дождь потому что слез не видно, да?
Фолкор наклонился ко мне и крепко обнял.
   - Хорошо, что ты пришел.


   Прошло несколько лет. Я подрос. Брат поступил в университет Осло на юридический факультет, я готовился поступать в колледж в том же городе. Родители одобрили мое решение - этот колледж позволил бы мне без проблем поступить в университет, как и брат, к тому же, оба будучи в столице, мы приглядывали бы друг за другом, да и квартиру снимать вдвоем проще.

   Фолкор все также исправно появлялся на площади, за исключением пары продолжительных периодов, когда он тяжело болел. Тогда я носил ему из магазина мед с орехами и малину. За этот период мы стали хорошими друзьями, я регулярно здоровался с ним, иногда подходил поболтать и узнать, как у него дела. Он все также не мог забыть Дегни, все так же сидел, но, разве что, теперь не плакал.

   Из колледжа поступило подтверждение, что меня приняли. Настал день, когда я покидал отчий дом. Родителями было решено, что до Осло я доберусь сам, на автобусах с пересадками, а в городе меня встретит брат. Уже все вещи были собраны, до автобуса оставалось чуть больше часа, как я решил навестить своего друга. Когда я вошел в квартиру Фолкора, он сидел за своим столом и записывал что-то в ежедневник. Фолкор прыгал почти до потолка вместе со мной, когда узнал, что меня взяли в колледж, а потом я просто повалился на пол со смеху, насколько забавно это выглядело.

   Когда я попросил у него фотографию Дегни, он резко переменился. Улыбка моментально пропала с его лица, и Фолкор стал грустным и нелюдимым, таким, каким он был всегда, когда сидел на площади. Даже не верилось, что еще секунду назад этот человек смеялся как ребенок. Кажется, он понял, зачем мне нужна эта фотография.

   “Только пришли ее почтой, когда она уже будет не нужна тебе, ладно? Удачи в колледже!” - сказал он мне на прощание.

   Было грустно покидать родной Арендал. Почти весь наш небольшой район вышел к автобусной остановке провожать меня. Я даже чуть не расплакался от того, насколько это меня тронуло. И вот, знакомые крыши домов скрылись за холмами и Арендал с каждой секундой был все дальше и дальше. Все ближе и ближе с каждой секундой была манящая неизвестность, новая жизнь.

   Всего меня ждало две пересадки. Одна из них должна была быть в Шиене. Я взял с собой фотографию Дегни, чтобы повторить попытки моего друга хоть что-то узнать о ее судьбе. Конечно, спустя несколько лет, мои шансы были довольно малы. А если она все таки утонула в тот же день, когда машина с бедной Дегни упала с моста, то они и вовсе были равны нулю, но я старался не думать о таком исходе событий. Благо от одного автобуса до другого я мог провести в Шиене несколько часов, и, таким образом, попытаться узнать что-нибудь и там, и в Осло.
 
   Шиен встретил меня пасмурной погодой. С первых минут, как только я вышел из автобуса, я старался не терять времени зря, и начал опрашивать людей уже на автобусной остановке. Я обрадовался тому, что она была почти на границе этого города, в этом случае я мог обойти его почти полностью, двигаясь в центр, а потом обратно, спросить людей сразу из нескольких районов.

   Не знаю, сколько я прошел только в одну сторону. По пути мне встречались небольшие деревушки, нагромождения коттеджей, безлюдные поля и только через пару часов пейзаж вокруг меня стал обретать городские черты. В самом центре я потратил немало времени на то, чтобы обойти несколько кварталов, зайти в несколько кафе и магазинов. Никто, совершенно никто не мог мне помочь. Некоторые люди просто проходили мимо, не пытаясь выслушать, в чем же дело. Кто то позволял мне выговориться, но потом резко отрезал: “Нет, не видел”. И лишь немногие действительно слушали меня, а потом со скрипом пытались напрячь память и вспомнить, могли ли они видеть эту девушку.

   Осознавая, что у меня практически не остается времени что-либо предпринять, я совсем отчаялся. Я устал ходить, мне надоели равнодушные снующие вокруг люди, и тогда я зашел в одну из местных кофеен перевести дух. Заказав себе чашку кофе, я сел за столик, и, держа фотографию Дегни в руках, начал пристально всматриваться в черты ее лица. Вдруг я видел ее сегодня в толпе людей, но не обратил внимания?

   Я вглядывался в лицо Дегни пару минут, как услышал над собой строгий женский голос: “Парень, ты явно не из полиции, поэтому сразу скажи, что тебе от нее надо”. Я повернулся. Рядом со мной стояла женщина неприметной внешности лет сорока в аккуратном деловом костюме. Видимо, она была обычным посетителем кофейни, скорее всего, офисным работником где-то неподалеку.
   - Боже мой! Вы знаете ее? - встревоженно вскочил я со стула так, что чуть не опрокинул его.
   - Дай-ка посмотреть, - выхватила она фотографию из моих рук, и, прищурившись, посмотрев на нее, сказала: - Ну знаю, а ты кто такой?
   - Я друг человека, который любит ее и уже несколько лет ждет ее дома!
Глаза женщины широко распахнулись, рот искривился в странную улыбку.
   - Где же вы были раньше?
Мы стремглав выскочили из кофейни и быстрым шагом покинули оживленный район.

   Эту женщину звали Нанна, она рассказала, что Дегни уже несколько лет живет у нее. Моему счастью не было предела. Я не мог поверить, что мне так крупно повезло и вот-вот Дегни окажется в Арендале, вот-вот Фолкор увидит ее спустя столько лет! Как оказалось, какое-то время Дегни жила на улице, прежде чем Нанна заметила ее и решила взять  к себе. Ей стало жаль девушку, которая была прилично одета, но почему-то каждую ночь спала на лавочках в парке. Жаль вдвойне, когда оказалось, что она потеряла память. Теперь ее зовут Ребекка.

   Через четверть часа мы подошли к аккуратному белому трехэтажному дому. Поднявшись на второй этаж, Нанна сказала мне шепотом, что у Ребекки сегодня выходной и мне повезло вдвойне.
   - Ребекка, к тебе пришли, - сказала Нанна дрожащим голосом.
   - Кто там? - спросил звонкий голос, судя по звуку, направляющийся к нам.
В следующий момент из кухни вышла Дегни. Она почти не изменилась. Не считая прически, цвета волос и небольшого шрама на лбу - она была почти той же, что и на фотографии. “Боже мой..” - сказал я и от удивления закрыл рот рукой.

   Я рассказал Дегни всё, что мне рассказывал когда-либо о ней Фолкор. Она не перебивала меня, не задавала вопросов, а просто внимательно слушала и плакала. Было видно, что она действительно потеряла память, но, пока я говорил, пару раз мне показалось, что она вздрагивала и зрачки ее начинали бегать, словно она вспоминала ситуации, о которых я рассказывал.

   А потом Дегни поведала мне, что с ней случилось на самом деле. Последним, что она помнила, было то, как она пришла в себя в почти заполненной водой машине. Дегни не растерялась и набрала немного оставшегося воздуха в пустую сумку для вещей, перевернутую вверх дном. Затем она открыла дверь машины, выбралась из нее, и сумка, полная воздуха, вытянула ее на поверхность. У Дегни остались силы, чтобы выплыть на берег ниже по течению, и, несмотря на то, что она порядочно нахлебалась воды, выжила.  Документы и деньги были утрачены. Первые дни в Шиене были для Дегни чрезвычайно тяжелыми. Она не помнила совсем ничего. Ни о том, куда и откуда ехала, ни о родном городе, ни о близких. Она не помнила даже собственного имени и взяла себе понравившееся “Ребекка”. Так и пришлось ей жить на улице, питаться на средства, что накидают в ладони прохожие. До тех пор, пока Нанна не подошла к ней однажды, и не спросила, что с ней случилось.

   Теперь Дегни жила почти полноценной жизнью в Шиене. Сначала она подрабатывала уборщицей, но потом устроилась в овощной магазин кассиром. Нанна настаивала на специальной терапии, которая могла бы помочь вернуть хотя бы обрывки памяти, но она, увы, не оказалась особо успешной. В голове Дегни высплыли воспоминания из детства, детский дом и какой-то парень, которого она, кажется, любила. Она не смогла вспомнить его имени, и лицо вспомнила только смутно. Иногда он приходил к ней во сне. Теперь она знала, что его зовут Фолкор.

   Мы так заговорились, что когда я посмотрел на часы, то понял, что успеть на автобус могу только если побегу на остановку. Перед тем, как мы попрощались, я попросил Дегни добраться до Арендала как можно скорее. Найти там Фолкора не было проблемой, особенно в дождь. На прощанье она крепко обняла меня и тихо прошептала: “Спасибо тебе”.

   Когда я бежал на автобус почти через весь Шиен, я ощущал на душе необычайную легкость. И от того я бежал все быстрее и быстрее, при этом не чувствуя усталости. Уже в автобусе ко мне пришло осознание того, что сегодня я сильно поменял судьбы двух хороших людей, надеюсь, в лучшую сторону. Улыбка не покидала меня весь остаток дня, кажется, я прямо так и уснул в автобусе с этой глупой улыбкой настоящего счастья. Этот день я определенно никогда не забуду.


Первые дни в колледже прошли легко. Я даже успел найти себе пару друзей. Нагрузка, несомненно, оказалась посерьезней, чем в школе, но чтобы поступить в университет, точно стоило взяться за учебу. Я сильно скучал по дому, но с братом было весело и не так одиноко.

   Мне было очень интересно дальнейшее развитие этой истории. Я часто задумывался о том, добралась ли Дегни до Арендала, каково было выражение лица Фолкора, когда он увидел ее, я представлял, как спустя столько лет они обнимаются на площади  возле того дерева, где они познакомились, и почти весь город смотрит на них, умиляясь.

   Так прошло несколько дней, пока, придя домой после длинного учебного дня, я не обнаружил приятный сюрприз. Это было письмо из Арендала, подписанное Фолкором.

   “    Милый Свеин!
   Я и представить не мог, как сильно день, когда незнакомый мальчик подойдет ко мне и сядет рядом, сможет поменять мою жизнь! Я не красноречив, и потому ты и представить себе не можешь, как долго я подбирал слова благодарности! Поэтому я просто вложил в конверт тысячу крон. Сам был студентом, и знаю, как тебе нужны деньги. Особенно в столице. Много не пей.
Так вот, когда я, сидя на площади, увидел издали приближающуюся знакомую фигуру, я решил, что совсем сошел с ума от одиночества. Дегни и раньше мерещилась мне всюду, но теперь я отчетливо видел кого-то, уверенно приближающегося ко мне. Это действительно была она. Она просто подошла и села рядом со мной, как и ты когда то. Я уже не мог сдерживать эмоций, когда она спросила: “Тебя зовут Фолкор?”.

   Мы просидели на площади весь вечер, держась за руки. То плакали, то хохотали. Она рассказывала о том, что с ней произошло, как она устроилась в Шиене, а я о том, как жил тут без нее, не переставая верить, что мы встретимся вновь.

   Сейчас я стараюсь вернуть ее воспоминания. Мы гуляем по местам, где гуляли когда то, я рассказываю ей буквально каждый день из того периода, когда мы были вместе, и кажется, память постепенно возвращается к ней. Думаю, скоро я сделаю ей предложение. Во второй раз.

Твой друг, Фолкор

P.S. На радостях я подарил твоему отцу свою машину. Теперь они смогут часто приезжать к вам. Это минимум того, что я могу сделать для тебя и твоей семьи.”

   Дочитав письмо, я вышел на улицу прогуляться. Уже смеркалось. На душе было снова спокойно и радостно. Казалось, вечерний Осло отражает мое спокойствие, и так же тихо радуется вместе со мной.



Илья Соломатин,
2014.