свадебные традиции Азербайджана

Отрывки из романа «На переломе эпох»
Читать полностью: роман «На переломе эпох».
https://ridero.ru/books/naperelomeehpoh/
https://sites.google.com/site/zemsha/Home/kniznyjmagazin

1.48 (79.06.)
Нигяр
Июнь 1979 г. Баку.

Какие милые улицы! Фонтаны, наполняющие пространство живи¬тельной влажной пылью. Запах жареного шашлыка. Ветер, трепящий нещадно волосы. Пивной павильон. И мутные каспийские волны, бью¬щиеся о набережную на фоне многочисленных портовых кранов…
Девушка подняла на Альяра свои длинные чёрные ресницы и загля¬нула, словно в глубину души такими чёрными, как спелые маслины, блестящими глазами.
– Нигяр, что скажет твой отец? Ведь он никогда не согласится на наш брак! – Альяр взял её за плечи.
Казалось, вот-вот он притянет её к себе, но нет, он отодвинул её.
– Прости Нигяр! Но мне придётся уехать. Меня призвали в Армию! Но я ещё вернусь!..
Юноша решительно пошагал прочь.
Он знал её с детства. Они дружили все эти годы. Незаметно вырос¬ли. Сменились игры. Сменилось всё. Теперь пришла пора расстаться. Ведь её отец явно не видел в нём, соседском пареньке Альяре достойно¬го жениха своей ненаглядной дочери. Кто даст согласие на такой брак!
«Но ничего! Я ещё вернусь! Скоро! Вот тогда и посмотрим!» – думал Альяр. Но в юные годы кто ценит стремительно летящее время!..?
***
Девичья поклажа – поклажа соли
Лето 1985 г. Баку.
Прошло несколько лет. Нигяр так и не получила ни единой весточки от Альяра. Что ж, не женское это дело, делать первый шаг мужчине навстречу. Доля женская – ждать, надеяться и верить. Однако и юность женская не вечна! В девичьей жизни наступает момент, когда «или сей¬час, или никогда»! Другими словами, если грубо сравнивать женскую красоту и обаяние с товаром, а здесь, в местном общественном созна¬нии таковым они и являются, то кому нужен «залежалый товар не пер¬вой свежести»?! Нигяр не питала никаких иллюзий на сей счёт, но всё же жила в глубине души томительная надежда…
Однажды в двери родителей Нигяр постучали. Это был молодой че¬ловек. Нигяр как-то видела его раньше. Но не могла точно припомнить где. Он закрылся с её родителями в гостиной. Они долго сидели, о чём- то беседуя. На улице стало темно.
– На сватовство ночью не идут! – только эти, сказанные на повышен¬ных нотах, слова отца достигли ушей девушки.
Спустя немного времени мужчина, явно обескураженный, вышел из комнаты. Они сухо сдержанно попрощались.
– Кто это был? – Нигяр распирало не только любопытство, но и охва¬тило интуитивное волнение. Своим женским сердцем она интуитивно чувствовало, что дело касается именно её!
– Так, не важно, чепуха, – отрезал отец, не глядя Нигяр в глаза…
Не прошла и неделя, как на пороге их дома появился пожилой че¬ловек. По всему виду, это был весьма почтенный уважаемый аксакал. Что было совершенно ясно от того факта, как учтиво с ним вёл себя её отец Нариман*, (*Нариман – значит мужественный) способный в другое время и на грубость. Отец был сперва напряжён, но вскоре на его лице появилась вполне довольная улыбка. Вскоре он пригласил в гостиную свою жену, а ещё через пару минут раздался его густой немного резкий голос.
– Нигяр! Принеси нам чая, дочка!
Семья Нигяр жила традиционной жизнью. И почти не оставляя ме¬ста сомнениям, её сердце учащённо билось в груди, от предположитель¬ного осознания того, к чему всё это идёт. Она терзалась в сомнениях, но что было однозначно и, несомненно, так это то, что данные визиты не сочетались с первичными планами её отца в отношении её будуще¬го. Было очевидно и то, что отец-таки принял эти жизненные поправки своих изначальных планов! И это внушало большие надежды. В душе девушки поселилась тень ожидания какого-то важного изменения в её жизни. Её старшая, уже замужняя, сестра Лала лишь пожала плечами, прижала сестрёнку к себе.
– Ты моя красивая, ты будешь самой лучшей, самой верной женой! Недаром тебя так назвали – Нигяр!..

***
Был ясный выходной день. Нигяр беззаботно возвращалась домой. Когда она переступила порог, то сразу увидела двух женщин в возрасте, которые о чём-то мило беседовали с её матерью. При её появлении разговор осёкся.
– Масуда, моему сыну очень нравится ваша дочка,.. – только и успела услышать девушка слова, адресованные её матери, сразу же покраснев. Сердце больно ёкнуло. Надежды насчёт Альяра в мгновение рухнули!
– Назим! – едва прошептала девушка. Теперь она вспомнила в пер¬вом приходившем молодом мужчине его ближайшего родственника. – Это ты, Назим Челябизаде!
Теперь она была почти уверена, в том, что это именно он добивается её руки и сердца. Они были недолго знакомы, и этот умный обаятель¬ный молодой человек успел произвести на неё неизгладимое впечатле¬ние, но чтобы вот так и сразу замуж, Нигяр совершенно не была к этому готова. Тем более, что, несмотря на свою практичность в «семейном строительстве», женщины движимы чаще велением сердца, нежели ло¬гикой и разумом! Ох, уж эта загадочная и непостижимая женская душа!
Теперь встречать в своём доме чужих людей стало для семьи На¬римана практически нормой. Вскоре дом посетил отец жениха с тре¬мя, примерно такого же возраста, сопровождающими родственниками. Эта почтенная делегация наполнила собой их небольшую залу. Отец пригласил Нигяр и, как полагается, спросил её согласия на брак с На-зимом. Девушка стояла молча, потупив взор в мягкий ковёр на полу, изучая замысловатые узоры. Она не знала, что и ответить. Назим мог бы составить ей отличную партию, тем более, что других достойных кандидатов на горизонте и не предвиделось в обозримом будущем. А «поезд её молодости» вот-вот и покажет перрону свой «последний ва¬гон»! Призраком витал образ Альяра, который так предательски её по¬забыл! Хотя конечно, преграда в виде родительского несогласия и могла развеять эти надежды. Но эта преграда всего лишь могла бы быть. Но нет предложения, нет и преграды! А так уж устроен практичный чело¬век, он чаще предпочитает видеть то, что есть на самом деле, а не то, что могло бы быть!.. Сейчас Нигяр, как полагается, молчала, а молчание, говорят, – знак согласия. Для согласия же родителей пока также было рановато. Тем более, что окончательное официальное согласие дается только на боль¬шом сватовстве. От того, что эти самые главные слова должны сказать главные люди в роду невесты на главном событии!
– Дверь невесты – дверь шаха. Мне нужно посоветоваться с доче¬рью, ее матерью, роднёй, затем я дам вам окончательный ответ, – На¬риман, отец Нигяр, проводил дорогих гостей. Осман Челябизаде, отец Назима с тремя почётными людьми вежливо откланялись.
– Девичья поклажа – поклажа соли!
– Лала! Они ушли! – Нигяр подскочила к старшей сестре.
Та, приобняв сестрёнку, ушла с ней в спальню.
– Я так рада за тебя, Нигяр! Тебе очень повезло, сестричка! И не сомневайся даже!
В комнате стоял нетронутый сватами уже остывший чай. Что ж, не¬даром говорят, что «чай, которым угощают сватов, не выпивается!»
– Что ты скажешь, Нигяр? – интересовались её близкие. Лала добави¬ла. – Это твоё счастье! Не промахнись, сестрёнка! Так что, ты согласна?
– Как вы скажите, – последовал вполне традиционный ответ,.. ожи¬даемый всеми.
Через день в дом пришли сёстры, и прочие родственницы Назима. Они долго и оживленно болтали. Так уж у них заведено! В завершении они сообщили матери Нигяр дату основного сватовства! Вся семья су¬етливо готовилась к этому важному дню. Приглашены были все важные родственники с обеих сторон! И снова был вопрос.
– Отдаёте ли вы свою дочь за нашего сына?
– Дайте нам подумать, посоветоваться, придти к согласию, сегодня же вы наши гости! – последовал абстрактный, но довольно традицион¬ный ответ.
Через некоторое время родня Назима снова предупредила традици¬онно «ломающуюся» родню Нигяр о своём очередном визите, во время которого их рассадили во главе стола. Здесь были как мужчины, так и женщины, все, кроме Масуды, матери Нигяр, которая хоть и была в комнате, но не могла садиться, согласно правил. Вообще Масуда* (*Ма¬суда– счастливая) была действительно счастливой традиционной азер¬байджанской женщиной, и это неравноправие её нисколько не беспоко¬ило. Самой же Нигяр не было в доме. Так повелевал обычай. Поговорив немного на «светские» темы, один из аксакалов-родственников жениха всё же вывел всех на главную тему встречи:
– Что вы теперь скажите, каково будет ваше окончательное решение? Выдаёте ли вы ваше родное дитя за нашего сына Назима? – последняя фраза, видимо для большей убедительности, традиционно повторилась трижды.
Дядя Нигяр поднялся. Он был не многословен.
– Вы уже не раз открыли дверь нашего дома. И мы теперь уже хоро¬шо знакомы! – он сделал паузу, – да, выдаём! Да, выдаём! Да! Выдаём! И пусть будут счастливы наши молодые, и пусть благословит их Аллах!
– Аминь!
К столу подали сладкий чай. Новые родственники оживленно по¬здравляли друг друга.
Когда сваты ушли, Нигяр привели домой.
– Поздравляем тебя, дочка, – родители принялись её обнимать. Ни¬гяр плакала. То ли от счастья, то ли по традиции, то ли от осознания бесповоротности её дальнейшей судьбы, от осознания разрушения её последних надежд и чаяний, то ли от всего этого вместе взятого!
***
В день самого обручения, из дома Назима в дом Нигяр были отправ¬лены блюда из мяса, сладости и прочие яства. Было приглашено око¬ло полсотни человек. Нигяр преподнесли кольцо с выгравированными именами её и Назима.
– Дарю тебе кольцо судьбы, будьте любимы и обзаведитесь мальчи¬ками и девочками, – брат Назима Челябизаде-Аскер надел кольцо на палец Нигяр.
Вскоре в дом невесты вошёл и сам Назим. Это был первый визит жениха в дом невесты! Ему преподнесли обручальное кольцо. Родня Назима хвалила Нигяр, которая скромно лицезрела всю эту суету, кото¬рая ей уже начинала нравиться.
Вскоре все, с подарками и яствами начали вытягивать «колонну» в дом жениха...
Тут нежданно, на пороге дома появился молодой офицер. Золотые пагоны гордо сияли на широких плечах.
– Ох, настоящий джигит! Прахады дарагой! – отец Нигяр даже и не узнал в нём соседского паренька Альяра Хашимова, но законы госте¬приимства не могли обойти своим вниманием столь важного гостя в форме! Взоры некоторых их гостей обратились в сторону вошедшего.
– Здравствуйте, дядя Нариман. А что у вас за праздник?
– Альяр! Ты ли это?! Дарагой! Вот неожиданность! Тебя трудно уз¬нать! Настаящим джигитом стал! Вах! А у нас радостное событие! По¬молвка у нашей Нигяр! Идём с нами! Вот все обрадуются!..
Эта «радостная новость» словно серпом резанула по ушам офицера. А ведь он так наивно надеялся все эти годы, что свалится таким вот сюрпризом на голову дяди Наримана, покорит его золотом своих офи¬церских пагон и тот благословит их брак. Наивные и глупые надежды! И ни единого письма самой Нигяр! А ведь и в военное училище он по¬шёл в большей степени для того, чтобы покорить суровое мужествен¬ное сердце её отца! Именно его, Наримана, а не её, не Нигяр!
Альяр вышел на улицу… Где-то за спиной веселились люди. А он даже и не взглянул на Нигяр. Нет, он не хотел её видеть сейчас. Слиш¬ком поздно. Теперь уже слишком поздно!.. И он не желал видеть этого «счастливчика» – её избранника...
Как хорошо, что в руках его не было «Ф-1*»!..
(*Оборонительная граната широкого радиуса поражения, именуемая в на¬роде «лимонкой».)
– Да, Аллах с ними! Мать мая жэншына! – прошептал Хашимов, зло сплюнув на землю и добавил уже вслух, – но ты ушла, лубви нэ понымая, абиду в сэрдце затая, так пуст с тобой жьивёт собака злая, а не такой орел, как Я!..
Случайный прохожий недоумённо обернулся при этих словах и по¬следовал дальше, погружённый в своё. Горячая кровь лейтенанта бур¬лила негодованием. Скорее, всё же, это было проявление восточного мужского эгоизма. А может, он просто не захотел портить всю эту идил¬лию своим внезапным появлением? Кто знает!..
В тот же день, в доме жениха и состоялся «пир на весь мир», вещав¬ший всем, что знакомство родственников жениха и невесты состоялось!
***
Очень скоро наступил и день свадьбы… Нигяр в великолепном сва¬дебном платье вышла из автомобиля. Отец Назима стоял рядом, уже ожидая её. Брат Назима Аскер Челябизаде держал милого ягнёнка, в бе¬лых кучеряшках, наивно блеющего. Маленькие темные глазки живот¬ного были словно подернуты пеленой наивного доверия, не ждущего ничего страшного от своего заботливого хозяина – человека… Ягнёнка бережно повалили на бок. Лихо сверкнул, до этого скрываемый, кинжал в руках юноши... Раздался, словно детский, короткий плач. Задёргались в конвульсиях копытца. Глазки ягнёнка мгновенно подёрнулись пеле¬ной смерти. Алая кровь жертвенного животного обагрила ноги и лоб невесты… Таков уж древний дикий обычай!..
(Люди становятся образованнее, оставляя темноту разума в далёком мраке прошлого, но зачем-то тащат эти дикие нравы и обычаи в день сегод¬няшний! Жестокие обычаи, такие чуждые образованному современнику, но всё ещё существующие!)
Зазвучала традиционная мелодия «Терекеме», а Нигяр ударила ногой пустую тарелку, которая разлетелась на куски, олицетворяя возможную судьбу самой женщины, в случае если та позволит себе оступиться с истинного пути строительства семейного очага и исполнения желаний своего благоверного!
Ведь сам брак, согласно местных традиций, – это, прежде всего, обязанности женщины, направленные на удовлетворение физиологи¬ческих потребностей мужчины и продление рода, без прав ни на удо¬вольствия, ни на ошибки. А семья, как таковая, рассматривается в здеш¬нем обществе лишь как средство для размножения…
***
Нигяр стояла на вершине «Девичьей башни*». (*Древняя крепостная постройка у прибрежной части «Старого города» Баку. Одна из легенд гла¬сит, что шах решил выдать свою дочь за нелюбимого ею человека. Пытаясь избавить себя от такой участи и отговорить отца, девушка попросила шаха построить башню и подождать, пока строительство не будет завершено. К моменту окончания строительства царь не изменил своего решения, и тогда девушка взошла на башню и оттуда бросилась в море.)
Морской ветер трепал локоны Нигяр, выбивающиеся из-под фаты. Она посмотрела вдаль. Задумалась. Когда-то мутные каспийские волны бились прямо о камни этого сооружения! Когда-то! В далёком «доис¬ламском» прошлом! Нигяр представила себя на месте той девушки, до¬чери Шаха, спрыгнувшей с этой башни на камни, спасая свою душу и тело от дикой участи стать женой нелюбимого человека! Как утвержда¬ет одна из легенд…
Она посмотрела вниз, потом на облака… Как бессмысленно всё в этом мире! Где живёт лишь тело, а душа похоронена под мощным гнё¬том правил, условностей и обстоятельств! Вот уж во истину, «девичья поклажа – поклажа соли»!..

3.70 (90.06.20)
Боевой вертолёт
Июнь 1990 г. Азербайджан.
Посёлок.
23 июня – объявлен суверенитет Молдавии.
В этот дом в тихом азербайджанском селении они переехали перед самыми Бакинскими событиями. Здесь, им казалось, будет спокойнее, чем в столице, сперва охваченной беспорядками, вылившимися в резню армян, а после жёстко взятой Советской армией под полный контроль.
– Нигяр, смотри за детьми, а я скоро вернусь, – Назим вышел из дома.
Нигяр, красивая стройная Нигяр осталась за его спиной. Он обер¬нулся, улыбнулся ей. Она помахала ему рукой вслед. Её волосы сияли чёрным бархатом, рассыпанным по плечам. Назиму отчего-то неудер¬жимо захотелось вернуться и обнять жену. Но какие глупости! Он от¬вернулся и уверенно зашагал дальше. Небо было ясным. Всё было тихо и спокойно, но только на душе у Назима словно кошки скребли…
***
Дорога.
Обляпанная грязью БМП-2 пыхтела выхлопами солярки по пыль¬ной дороге. Чумазый старший лейтенант Тимофеев качался в башенном люке оператора-наводчика. Длинная дорога тянулась от горизонта до горизонта. Странно было видеть на советской земле время от времени встречающиеся сожжённые грузовики, автобусы. Толпы то армянских, то азербайджанских беженцев, охраняемых от нападений боевиков, во¬еннослужащими Советской армии.
Когда-то там, в ставшей теперь такой далёкой, такой нереальной жизни в Чехословакии, он так любил ехать на броне, смотреть по сторо¬нам, лицезря мирную и счастливую жизнь, улыбающуюся ему навстре¬чу радушием, в общем-то, доброжелательных словаков. Теперь же всё было иначе. Ненавидящие, уставшие, ищущие защиты, растерянные, полные боли и страданий лица. 496
***
Азербайджанский посёлок.
Небольшая группа черноволосых мужчин сидела на корточках возле небольшого частного дома на окраине селения.
Двое в стороне.
– Назим, будь мужиком, бери оружие. Мы должны надрать задницы этим армяшкам! Мы сформировали уже отряд. Нас много. Этой ночью мы должны действовать!
– Аскер, брат, у меня семья. Зачем мне всё это нужно? И ты тоже никуда не пойдёшь. Вернёшься в дом. Нечего тебе там делать. Что я отцу-то скажу потом?
– Вот именно, что ты отцу-то скажешь? Скажешь ему, что твой брат герой и что ты трусло!?
– Тебя могут убить там, дурила!
– Сам дурила. А ты жди, когда тебя хачики придут громить! Забыл, как в Газахском районе они всех поубивали? А убьют меня – стану шахидом!
– Ша-хи-дом! А мог бы просто жить. И кто тебе этими опилками голову-то забил? – Назим с досадой махнул рукой и вышел.
***
Окраины армянского селения на соседнем склоне.
В воздухе буквально висело напряжение.
– Азат! Азат! – Озанян услышал оклики догоняющего его товарища.
– Не ори. Азеры услышат! – осадил он его. Присел на корточки.
– Смотри, айсберги вон там кучкуются. Вооружённые.
– Ага! – Азат принял бинокль из рук товарища.
– Не сегодня-завтра опять нам резню устроят. Накрыть бы этих ту¬рок, или хотя бы припугнуть, а?
– Мне бы вертушку, да ящик гранат! – Озанян с маниакальным удо¬вольствием втянул ноздрями воздух. – Я бы им отмстил за всё, за резню в Сумгаите, Кировабаде и Баку!
– Тогда я сам едва ноги унёс. Бежал по крышам и видел, как азеры пойманных армян живыми в костры бросали!
– За всё отомстим этим туркам!
Они продолжали всматриваться в бинокль…

***
Азербайджанский поселок.
В воздухе над азербайджанским селением появился боевой вертолёт МИ-24. Вертушка чинно прошуршала своими монотонными лопастя¬ми, что-то скинув, и вскоре скрылась из виду. Зычно ухнули разрывы беспорядочно сброшенных гранат Ф-1 в разных районах села…
Назим машинально пригнулся, проводил взглядом удаляющуюся вер¬тушку, ещё не увидев своего дома, услышал вопли, которые он никак не мог сразу сопоставить с ним. Ажиотаж, творящийся на улице, он был го¬тов отнести к чему угодно и к кому угодно, но только не к своей семье…
Нигяр, верная, красивая, молодая Нигяр, уже успевшая подарить ему детей, зачатых в любви, лежала, нелепо раскинув руки на земле, впитывающей в себя бурую лужу крови, в центре которой была её го¬лова. Влажные маслины её темно-карих глаз были широко открыты, глядя в голубое безмятежное небо своим незрячим взглядом. Горло перехватило у Назима. Всё ещё не веря в происходящее, он кинулся к любимой жене. Её губы были приоткрыты, словно она хотела ему что- то сказать… Она больше никогда ему ничего не скажет. И он никогда не ощутит тепло её молодого страстного тела, не услышит её голос. Не проведёт рукой по бархату тёмных волос, струящихся по плечам, ибо лежат сейчас они, безнадёжно спутанные, в луже крови. Её, Нигяр, крови, вытекающей из её остывающего тела. Никогда не повторится то счастливое, что было между ними. Она более не подарит ему детей и не согреет своим материнским теплом тех, что уже успела ему подарить. Ни-ког-да! Ни-ког-да! – Назим сидел на корточках возле своей мёрт¬вой Нигяр, обхватив голову руками, раскачивался, обезумев от жутко¬го горя, которое никому не понять, кто с ним не столкнулся лицом к лицу. – Ни-ког-да! Ни-ког-да! Ни-ког-да! А-а-а-а-а!
Кровь наполнила голову Назима, сердце разорвала ярость…
***
Дорога.
БМП-2 крутила пыль траками по дороге. Тимофеев, чувствуя жут¬кую усталость, опустился на сиденье своего «рабочего места», посмо¬трел просто так сквозь комбинированный прицел «БПК» в небо, опу¬стил ствол 30-миллимитровой автоматической пушки ниже. Теперь в прицел были видны камни, уходящая в бесчеловечную бесконечность пыльная дорога. Дорога в эту страшную этническую мясорубку, в ко¬торой было невозможно разобрать, где свои, а где чужие, кто прав, а кто – нет.
– Советскую власть нужно защищать. Говорил я, уйдём из Афгана, так Афган сам к нам придёт! – произнёс он скорее сам себе, нежели своим молчаливым бойцам. – Только сейчас ещё хуже оттого, что одни советские люди воюют с другими советскими же людьми. И куда это только катится мир?!.
Уже несколько практически бессонных ночей брали своё. Тяжесть наваливалась на его веки. И его мозг время от времени непроизвольно отключался, с каждым разом всё дольше, всё дольше…
***
Сон.
Он легко бежал босиком по бескрайнему полю, сбивая утренние ро¬синки с мягкой травы. Как когда-то в далёком беззаботном детстве, мяг¬ко светил солнечный диск жёлтым ласковым светом. Мягкие пушистые облака над головой. Казалось, нет на свете ничего их мягче и нежнее. Где-то вдалеке он видел её, ту, о которой мечтал с ранней юности, к ко¬торой стремился все эти годы, но она, как мираж, удалялась всё дальше, всё дальше…
***
Азербайджанский посёлок.
Назим, некогда счастливый Назим, сын Османа Челябизаде. Муж Нигяр, красивой и молодой Нигяр. Добрый отец своих малолетних де¬тей, смотрел на дорогу, на идущую по ней случайную боевую машину пехоты. БМП–2 неспешно крутила пыльные клубы траками по дороге. Сердце Назима было пропитано ненавистью. Мозг думал лишь о мести. О крови. О смерти. Всё равно чьей! Он присел на одно колено. Положил трубу РПГ–7 на плечо.
– Аскер! Выстрел!
Брат молча всунул в трубу зелёный гладкий холодный корпус боево¬го выстрела.
– Маладэц, брат! Ты настаящый мужзъик!
Жа-ах! И дикая боль пронизала ушные перепонки обоих. Дым поро¬ховых газов вздыбил воздух сзади. Горящий реактивный хвост выстре¬ла чиркнул по воздуху.
***
В тот же миг спящего Тимофеева обдало горячим жаром, и весь цветной мир сна вокруг рухнул в бездну безграничной головокружи¬тельной тьмы…
БМП окуталась дымом…

Отрывки из романа «На переломе эпох»
http://www.proza.ru/2014/04/02/43
Электронная книга скачать: http://ridero.ru/books/naperelomeehpoh.html