Глава 6. Questura di Verona

Начало романа http://www.proza.ru/2014/07/08/780

Предыдущая глава http://www.proza.ru/2014/07/11/19


Едва Элька положила трубку, как двое мужчин в форме взяли ее под белы рученьки и сопроводили в камеру предварительного заключения. Длинная лавка, небрежно окрашенные стены, тусклый свет лампочки, закрытая на ключ решетка и ни одного окошка… Оказывается, Италия не только magnifica, perfetta и bellissima (1), но и «Mannaggia!», «Minchia!» и «Che cazzo vuoi da me?!» (2)

(1) Великолепная, прекрасная и красивая (итал.)
(2) Эмоциональные итальянские ругательства


Вещи у девушки отобрали. Только и оставалось, что слезы лить и разглядывать цветочки на балетках. Ей было даже не страшно – обидно. Италия оказалась не только предательницей, но и жестокой, несправедливой страной. И теперь Элька сидит в этом обезьяннике, словно бандитка… Что может быть хуже такого унижения?.. Наверное, провести за решеткой всю этнологическую практику. Или ближайшие несколько лет.

От этих мыслей Элька разразилась новой порцией плача, да такого, что позавидовала бы даже Ярославна. Довели…

Послышался противный скрежет, и в камеру твердой походкой вошел охранник. Девушка тут же вытерла слезы, с надеждой вглядываясь в бесстрастное лицо.

- Руки за спину! – некогда красивая итальянская речь звучала так грубо, так пренебрежительно, что Элька сникла – выпускать ее, похоже, не планируют.

Они миновали несколько узких длинных коридоров и вскоре оказались у железной двери без номера и опознавательной таблички. «Камера пыток…» - с ужасом подумала Элька и задрожала. Распахнув дверь, охранник грубо толкнул девушку в спину:

- Лицом к стене!

Щелкнул замок, и незнакомый голос приказал повернуться.

В комнате царил полумрак, но Элька без труда рассмотрела мужчину напротив. Невысокий, обрюзглый, с залысиной и густыми черными усами. На вид – лет сорок-сорок пять. Ненавистный взгляд и злорадная усмешка могли означать одно: «Влипла ты, Элька, ой, влипла!»

- Следователь Лоренцо Мотта, - сухо представился он, скрестив на груди руки. – Вот ты и попалась, Белла.
- Я не Белла…
- Говорить будешь, когда я скажу! – рявкнул тот, и Элька вздрогнула. – Приступим!

Вспыхнул свет. За столами с кучей аппаратуры сидели двое мужчин. Элька расслабилась – на пыточное оборудование это похоже не было.

После того, как ей провели бесплатную фотосессию, сняли отпечатки пальцев и ладоней и описали особые приметы, настало время допроса. Мотта задерживался в «камере пыток», поэтому Эльке пришлось ожидать в коридоре на лавке.

Грозный охранник не сводил подозрительного взгляда, но Элька уже не помышляла о побеге – она думала лишь о том, где Васьвась. Привез бы уже эти документы, бросил в лицо карабинерам и сказал пару ласковых на итальянском, чтоб стыдно стало.

Элька так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила гостя.

- Buon giorno, - послышался тихий голос справа, и Элька от неожиданности вздрогнула. Сначала решила, что приветствие обращено к охраннику, но тот даже ухом не повел. Стало быть, здоровались с ней.

Повернув голову, увидела на другом конце лавки юношу. У Эльки перехватило дыхание. Слегка отпущенные черные волосы, чарующие темные глаза, прямой нос и фантастический изгиб шеи. Он будто сошел с полотен Тициана и Доменико Каприола (3), на худой конец – с футбольного поля в составе одной из итальянских команд.

(3) Имеются в виду картины Тициана «Портрет молодого человека» (ок. 1515 г.) и Доменико Каприола «Портрет молодого человека» (1512 г.)

Одет он был в красные брюки, тельняшку и темно-синий пиджак с рукавом три четверти. Он выглядел немногим старше Эльки – года на три-четыре, не больше. Исключительное совершенство... Или, как сказал бы Васьвась, eximia perfectum. Хотя вряд ли Васьвася интересуют итальянские парни в красных штанах.

- Buon giorno, - ответила и непроизвольно приподняла уголки рта, взяв на вооружение фирменную улыбку номер четыре «Смущенная лазанья». В ту же секунду от охранника последовало замечание – разговоры прекратить.

Успев заметить ответную улыбку, Элька резко отвернулась. Не зная, куда деть взгляд, принялась гипнотизировать балетки. Однако ее так и подмывало изучить соседа. Сначала украдкой взглянула на синие мокасины, затем оценила наручные часы с красным ремешком, а в третий раз уже смело смотрела в упор, любуясь изящными, точеными чертами. Но красавчик был поглощен собственными мыслями.

«Еще бы! Кому понравится в участке сидеть! Если только самим полицейским… - начала размышлять Элька. – Что привело тебя сюда, волшебный юноша?..»

Тут Эльку осенило – он тоже задержанный! Ведь, если б он, к примеру, пришел с заявлением о краже, то сидел бы не здесь, а в приемной, ожидая очереди в нужное окошко.

В общем, ясно. Он бандит. Говорят же – внешность обманчива! А если б они встретились на улице? Ночью! В темном переулке… На смену влюбленности тут же пришло разочарование, а вместе с ним и страх. Элька решительно сдвинулась на самый край скамьи, подальше от соседа-маньяка.

Из-за угла появился Мотта с бумажной папкой в руке. Он молча открыл дверь и кивком приказал следовать за ним. Охранник вошел в кабинет последним и с каменным лицом занял место у выхода.

Мотта включил компьютер и, облокотившись о стол, стал терпеливо ждать запуска Windows. Элька покосилась на монитор времен ацтеков и ретро-клавиатуру. Представить, что внутри системного блока, она побоялась. И где он только взял такой антиквариат?..

Время шло, следователь злился, а Элька от нечего делать блуждала грустным взглядом по кабинету. Дешево и уныло: старая мебель, сломанные жалюзи, дышащий на ладан древний кондей, стены, обклеенные грамотами, газетными вырезками и разного рода распечатками. По столу разбросаны папки и бумаги. Элька принялась непроизвольно вглядываться и вчитываться. Заметив это, следователь сгреб документы в кучу и спрятал в верхний ящик.

«Ну и пожалуйста! Не больно-то и хотелось…» - обиженно подумала Элька и демонстративно отвернулась.

Наконец, компьютер загрузился. Мотта нервно заколотил по клавиатуре и вскоре положил перед Элькой распечатанный лист бумаги.

- Подпиши.

Элька пробежалась глазами по документу и покрылась мурашками.

«Я, Белла Франко…»

Она не владела итальянским в совершенстве и многих слов не поняла, но суть была ясна – на нее хотят повесить дело. И, возможно, не одно. Задрожали колени, и Элька положила ногу на ногу, чтоб хоть как-то успокоиться.

- Я не буду это подписывать… - тихо произнесла, стараясь говорить увереннее.

Реакция следователя была молниеносной. Побагровев от ярости, он ударил по столу кулаком и перешел на крик. Безумие, хлынувшее из кривого рта потоком брани, могло бы смело служить иллюстрацией к «Медузе» Караваджо (4). Среди экспрессивной ругани Элька смогла расслышать только «bordello» (5), «stronza» (6), «cinque anni» (7) и «prigione» (8). Она не могла понять, при чем тут бордель и что означало второе слово, но в тюрьму-то ей точно не хотелось.

(4) «Медуза» — картина итальянского художника Микеланджело Меризи да Караваджо (ок. 1597 г.)
(5) Бордель! (итал.)
(6) Нехорошая особа женского пола (итал.)
(7) Пять лет (итал.)
(8) Тюрьма (итал.)


Элька замотала головой, бормоча, что плохо знает итальянский, и Мотта угрожающе подался в ее сторону. Она инстинктивно отпрянула – а вдруг в квестуре поощряется кровопролитие на допросах?..

Следователь явно был любителем гнобящей ухмылочки, сильно смахивающей на самую устрашающую из Элькиных улыбок – номер пять «Сожжение Джордано Бруно». Он выудил из кармана пачку сигарет. И тут же ее смял – пустая! Эмоционально выругавшись, положил перед собой распечатку. Он снова был спокоен как удав, но выглядел страшнее, чем в гневе.

Он молчал. Элька тоже. Тишину в кабинете нарушало лишь предсмертное завывание кондиционера.

Эльке стало не по себе. Она начала разминать пальцы, елозить на стуле и переводить взгляд с предмета на предмет, лишь бы не смотреть на следователя.

Мотта тем временем вынул из ящика диктофон. Резко щелкнул кнопкой.

- Итак, вы, задержанная Белла Франко, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения, разыскиваемая квестурой Вероны в течение последних пяти лет за совершение серии магазинных краж, заявляете, что невиновны.

«Вот изверг! Что ж он прицепился ко мне с этой Беллой! - негодовала Элька. – Где же мой спаситель…»

Время шло, но девушка молчала, думая лишь о том, как унять дрожь. Следователь вопрос повторил. Элька сделала глубокий, шумный вздох. Терять уже нечего.

- Я не Белла Франко…
- Что-что? Я не расслышал, что?!
- Я. Не. Белла. Франко, - произнесла громче, четко проговаривая каждое слово. – Я Курочкина. Эльвира. Степановна. Русская. Тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения…
- Да что вы говорите! – театрально воскликнул следователь, разведя руки в стороны. – Хорошо, спрошу по-другому.

Он выложил из ящика кипу папок и принялся копошиться. Выудил какое-то фото и ткнул им чуть ли не в лицо Эльке.

- Это вы?

Элька недоуменно посмотрела на черноволосую женщину в очках и отрицательно покачала головой.

- Нет, конечно!

Следователь молча положил фото на место и стал рыться в других папках.

- А это вы?

На фотографии был изображен темнокожий мужчина с жутким шрамом на щеке. Одно из двух: либо следователь – псих, либо издевается. Элька закачала головой еще интенсивнее, и Мотта открыл третью папку.

- Тогда, может быть, это вы? – с нажимом спросил, кладя перед Элькой третье фото.

Элька почувствовала, что из-под ног ушла земля. С фотографии смотрела очаровательная, но смешная веснушчатая девушка с рыжими кудряшками, вскинутыми бровями и восточным разрезом глаз. «Божечки, это же я…» - ошарашенно подумала Элька и заплакала.


***
Фото из интернета - квестура Вероны


Продолжение http://www.proza.ru/2014/07/14/1137