Котик, котик, съешь наркотик

Ранее публиковалось на andersval.nl

       Леночка Трубина, дожив до тринадцати лет, почувствовала  вдруг  тягу к стихосложению. Трудно сказать, что повлияло, но однажды она села за стол и за считанные минуты написала стихотворение о своем котике - Пушкине. Пушкиным кота звали за то, что он просто был пушистый, поэзия тут не при чем. Она несколько раз перечитала ею же написанное стихотворение и осталась им довольна:

Котик, котик, мой пушистик,
мой игрюстик и душистик.
Я хочу,  чтобы в кухне всегда
для тебя у нас стояла еда.
Ты поешь и поиграешь,
со мной книжку почитаешь,
ну а ночью просто спать
ты придешь ко мне в кровать.
Ну а утром не забудешь
и лапкой ты меня разбудишь,
и мы примемся опять
снова с котиком играть.
 
        Как это часто бывает с девочками ее возраста, Леночка, не посоветовавшись с родителями, открыла индивидуальную страничку на литературном веб сайте и выставила свое творение на суд литераторов.  Несколько позже она все-таки рассказала маме - Людмиле Михайловне о начале своей литературной деятельности.  Мама, конечно, ее отругала, раскритиковала стихотворение и сказала, что нисколько не сомневается, что сей литературный опус останется без внимания маститых литераторов.  Она и не подозревала, насколько она была неправа.  На следующее утро, посетив сайт, она с изумлением увидела вверху цифру сорок семь, что говорило о том, что посетители оставили сорок семь комментариев.
 
        Первым откликнулся юморист Саша Черный с пародией:
 
«Котик, котик, съешь наркотик,
Ну, открой, собака, ротик»
Так один мой знакомый дебил
кокаином кота накормил.
Кот сожрал и заторчал,
и запрыгал, заскакал,
он крутился словно белка,
а потом нассал в тарелку,
он мяукал, выл как псина,
а наутро кони двинул.
И лежит, окрывши ротик,
лапки кверху, бедный котик.
 
        - Мам, ну что там? - услышала голос Лены Людмила Михайловна, - есть ответы?
        - Да, ничего интересного, доченька, - сказала Людмила Михайловна, быстро закрывая страницу от дочери.
 
         Спровадив дочку к соседской девочке, с которой они дружили с третьего класса, Людмила Михайловна продолжила чтение комментариев.  Вторым был эротоман, пишущий под псевдонимом Бабуин.  Почему Бабуин выбрал себе такой псевдоним, было непонятно. Некоторые на сайте утверждали, что это как-то связано со словом баба, а не с породой обезьян.  В рассказах Бабуина женщины все время пытались его соблазнить, распахивая халат.  Глядя на фотографию Бабуина, трудно было даже представить, как они могли так изголодаться по мужскому вниманию. То ли они срок отмотали, и Бабуин оказался первым мужиком, которого они увидели на свободе, то ли они просто любили секс с элементами визуального мазохизма, неясно.  Бабуин представил пародию:
 
Киска, киска, чую близко
созреваю как редиска...
 
        О господи, - вскрикивала Людмила Михайловна после каждой строчки.  Не выдержав Бабуина, Людмила Михайловна быстро напечатала свой комментарий.
        - Как вам всем не стыдно, я Ленина мать, девочке 13 лет, что вы себе тут позволяете, куда смотрит модератор?
        Ответ пришел моментально, стоило только обновить страничку.  Заголовок гласил: «Матери Ленина».  А далее автор комментария спрашивал, почему она не сделала вовремя аборт, ведь тем самым она могла спасти Россию-мать от коммунизма.
               
        Третьим был ветеринар Фурзиков, советовавший Леночке не спать с котиком, так как это может привести к глистным заболеваниям.   Он дал краткую классификацию этих, вызывающих отвращение и начисто лишенных интеллекта, тварей, которые делятся на круглых и ленточных и посоветовал Леночке сделать как можно быстрее анализ кала.  Саша Черный мгновенно разродился новым шедевром:
 
Если с котиком лежала,
то сдавай анализ кала.
Говорила тебе мать:
не пускать его в кровать.
 
         Последнее вызвало живое любопытство литераторов, разгорелась дискуссия о кишечных паразитах. Людмила Михайловна пропустила несколько чересчур натуралистических комментариев, начинающихся словами «вот у моего соседа...» и остановилась на инструкции, написанной бывшей учительницей русского языка и литературы, а ныне пенсионеркой Ниной Ивановной: «Говно в русском языке является собирательным существительным, не имеющим множественного числа, пишите грамотно, господа, это все-таки литературный сайт, стыдно за вас». 
         Чуть ниже она наткнулась на серьезную конфронтацию двух пенсионеров: господина Ухова из Хабаровска и господина Штихман из немецкого города Штутгарта.  Начиналась дискуссия довольно мирно. Ухов отметил, что строчки
 
Я хочу, чтобы в кухне всегда
для тебя у нас стояла еда
 
надо доработать. На что господин Штихман возразил, что у Ухова довольно отсталые представления о поэзии, и что на самом деле это большое искусство написать такие строки, где под непривычной шероховатостью слога скрывается гармония, доступная для понимания только элитной группы знатоков. И что это новое направление в поэзии называемое «иррегулярность гомоморфной слоговой цепочки».   Ухов престал быть вежливым сразу после иррегулярного гомоморфизма.  Неизвестно, что вызвало неожиданную вспышку гнева. То ли слово гомоморфизм породило неприятные ассоциации, то ли заявление, что господин Ухов не принадлежит к  элитной группе знатоков, но в следующем же комментарии он начал издевательски использовать стандартное немецкое обращение к мужчине herr в русской транскрипции, что писалось как херр Штихман.  Херр Штихман моментально записал Ухова в антисемиты и заявил, что при первой же встрече заедет ему в челюсть мощным хуком справа. Не имея возможности встретится в реальном пространстве, два пенсионера затеяли нешуточную драку в виртуальном мире.  После того как один пенсионер описывал атаку, другой описывал защиту и контратаку.  Людмила Михайловна скользнула вниз по тексту до фразы «и тут я тебя пригну вниз за шею и коленом по твоей гнусной антисемитской харе...».
         - Господи, - подумала она, - хорошо, что ни у того ни у другого денег на билет не хватит, но все-таки напечатала: «Господа, вам обоим за 70, не стоит, право, так реагировать на детское стихотворение».
         Вскоре она заметила, что дискуссии на литературном сайте многослойные, и идут параллельно и независимо друг от друга.  Литераторы, разбившись на пары, ведут нескончаемые диалоги, безошибочно определяя касающиеся их текстовые фрагменты в общем, казалось бы, хаотичном, потоке информации и отвечают своему собеседнику, не обращая никакого внимания на прочие комментарии. Два литератора общались на каком-то странном наречии, которое третий литератор называл дебилоидом и тщетно пытался вклиниться в беседу.  Их диалог выглядел примерно так:
               
         - Ну ваще «пушистик, игрюстик, душистик» ну дает, ну ч-чо за хрень ...
         - А чо, а мне аффтор очень даже ниччо, респектуха.
 
         Наконец  они снизошли до объяснения. Перейдя с дебилоида на нормалоид, один из них объяснил  надоевшему борцу за чистоту языка, что если это приемлемо для данных двух индивидуумов, то имеет право на существование, как, например, некоторые пары применяют ненормативную лексику во время интимной близости, т.е. грязно ругаются, а в обычной жизни они чудесные и деликатные люди и дальше постели их брань не идет.  При этих словах господин Ухов моментально оторвался от кровавой расправы над херром Штихманом и прокомментировал, что если б его жена позволила себе нецензурную брань во время интимной близости, то у него потом долго бы не получалось даже с виагрой.
         Дойдя до конца страницы, Людмила Михайловна обратила внимание на кнопку с надписью «Остановить поступления комментариев», она уже готова была нажать кнопку, но задумалась.  Ухов со Штихманом все еще мочили друг друга, упоминание виагры инициировало новую цепочку комментариев, несколько человек живо обсуждали этимологию слова «говно» и кому пришло в голову назвать это существительное собирательным.  Диспут о глистах все еще продолжался в вяло текущей форме, когда кто-то вставлял «а вот у моего соседа по даче...» дальше она предпочитала не читать.  Взвесив все это, Людмила Михайловна решила не лишать  этих  людей богатства человеческого общения.  Она быстро сменила пароль, чтобы дочка невзначай не прочитала не нужную ей пока информацию, закрыла браузер и пошла готовить обед. 
 
         Нарезая овощи, она многократно ловила себя на желании вернуться и дочитать, чем все-таки закончился бой литераторов из Хабаровска и Штутгарта.  Вот они первые признаки интернет зависимости, - поймала она себя на мысли.
        Вернулась дочка. 
        - Ну что стихотворение, не понравилось?  - спросила она, - а я еще одно написала.
        - Нет, зайка, ты знаешь, твое стихотворение было встречено очень положительно, только давай мы заведем тетрадку и будем записывать туда, договорились?