онкология

В онкологию попал легко, путь туда довольно легок по сравнению с выходом, которого практически нет, то есть, - есть, - но не очень приятный - вперед ногами.
Онкологический центр мне хорошо знаком, - еще в молодые годы работая в Медтехнике обслуживал его, мало того, в те времена это была больница Кировского завода, и нам там выделили каморку где наша бригада собиралась и решала производственные проблемы, а в основном пила портвейн. Замечательный и недооцененный напиток нашего времени. Как то разговаривал с коллегой по палате,  - вот их поколение почти вымерло, а моложе он меня лет на двадцать, - а все потому, что им пришлось пить паленую водку и всякую дрянь из каких - то порошков разводимых водой и называемую  портвейном.
Наш отечественный портвейн хотя и делался из дерма, но дерма качественного - натурального.
Народ лежал в основном, простой пролетарский, и зная нравы и понятия нашей новой жизни это настораживало, токаря и трактористы народ нужный, но лечить его, даже за деньги особо не умели, и наверно не очень могли.
Впрочем, о каких - то вариантах в той ситуации речи не шло - и я решил - как скажет врач - так и буду делать - резать так резать, умирать так умирать.
В бога я не верую, считаю самообманом и средством манипулирования толпой для достижения цели власть имущих, потому, как и всегда в безнадежных ситуациях сказал себе - вспомни армию, стисни зубы и вперед - как ни пафосно это звучит.
Народ был обреченный все прекрасно понимали ситуацию, теперь врачи не врали, подход изменился, все было как есть.
Мои подруги узнав, советовали - врачам не верь, вся их учеба теперь за деньги, на химию не соглашайся, и прочее, прочее…
Все это я и так прекрасно понимал, как и многое в нашем государстве, - ну а в этом деле мы теперь  впереди планеты всей, но  всегда уверены нас не победишь.
Я еще в Медтехнике был в шоке от хирурга, - когда по работе пришлось в предбаннике операционной видеть как он готовился к операции.
Он очень тщательно, как показывают в кино, мыл руки, локтями закрывал кран, потом их поднимал  вверх, и операционная сестра благоговейно вливала в него стопку спирта, - и он шел резать.
Прокопался я весь день, и в конце мы с ним подружились, и я осторожно поинтересовался чем вызвана такая подготовка к операции - алкоголизм, или есть тому другие причины.
И он мне все популярно объяснил, - во первых с утра у меня всегда трясутся руки, а в нашем деле это не допустимо, во вторых приходится нюхать и копаться в этом дерме, - приходится нейтрализовать все это спиртом, и к вечеру я напиваюсь, и так далее по кругу.
Понятно - сказал я, и мы с ним нарезались до очень плохого состояния.
Мой лечащий врач с виду мальчик, проверил все мои дырки, учинил мне короткий допрос, и сказал, - что на выходные он отпускает старую гвардию домой, а я должен лежать в диспансере и санкции у нас очень жесткие.
Лежать так лежать, я уже стал опытным в пребывании в больницах.
Стационар была в парке, - ходить туда не возбранялось, и я решил, что буду ползать по этому парку, отдыхать, и опять ползать - в смысле потихоньку прохаживаться.
В парке были деревья редких пород и, довольно,много многолетних,  когда то  это были дачи рабочих Кировского завода, а по растениям его можно было принять за бывшую усадьбу недорезанных буржуев.
В понедельник все вернулись, один даже успел побывать на свадьбе своей дочери, - война войной - а обед по расписанию - вот загадка русской души - завтра умирать, а надраться надо.
Всем им делали химиотерапию, и все верили, что это им поможет и все стали верить в бога.
Интересно, как с того света они сообщат, что они в раю и у них все хорошо - если только закопать их вместе с мобильником.
Волос ни у кого не было, думал это для гигиены, а оказывается, вылетают, сразу при химии.
Некоторые дамы носили парики и красили губы - вот неуемное племя, передвигаются с трудом, с палочкой, а туда же…
Согласие на операционное вмешательство было получено сразу и безапелляционно - от жены, - я только безмолвно кивнул.
Мне предложили лечебную, или диагностическую операцию, все путаю, - мы тебя разрежем, посмотрим,  если надо отрежем, если нет, то все равно зашьем.
Понятно, сказал я и пошел в палату - морально готовится.
В палате обстановка была гнетущая, все все понимали, но в душе каждый надеялся на чудо, и что это не должно с ним произойти.
Рядом лежал бывший военный - офицер, он сразу предупредил чтобы бы я не вздумал высказывать свое мне нашей военной мощи, - это религия простого русского человека и любимая тема для разговоров в мужской палате, - хотя женщины уверены, что они думают только о них и разговаривают только о бабах.
При нашем бардаке народ уверен, - с этим у нас все в порядке и мы всех победим, хотя профессиональный военный в этом очень сомневался и, видимо, успел нажить себе врагов.
Ночью мы втихаря курили в туалете, а днем можно было это делать   почти везде, несмотря на все запреты наших главнюков - и этому разврату предавались почти все, в том числе и наши медики.
Картина курящих впечатляла - вылезали те кто мог ходить, - кого уже резали таскали с собой какие то склянки в которые по трубочкам  капало из разных частей тела.
В столовой мы все собирались для совместной трапезы, почти все были чрезвычайно худы и это вселяло призрачную надежду о врачебной ошибке, так как я от природы был очень худ, может быть поэтому врачи так в меня вцепились - налицо один из признаков неизлечимой болезни.
Неизлечимые болезни у меня уже были, но с ними еще можно как то жить, но когда они все собираются вместе - это уже перебор.
В среду был операционный день,  а накануне я говорил дочери что бы ко мне никто не приходил,  я  не люблю когда меня жалеют, - это действует  мне на нервы - лучше находится в сообществе обреченных, а любое появление человека извне ломает мой настрой.
Перед операцией, как положено собрался консилиум - умные дядьки и тетки устроили мне перекрестный допрос, а мой лечащий врач очень скромненько стоял в сторонке, - благоговея от авторитетов.
Как то мне надо было у него что - то спросить, и я, как всегда, забыв как его зовут, посмотрев  табличку на дверях кабинета где сидели врачи,  прочитал ее,  и войдя в кабинет и не увидев своего эскулапа громко спросил - где такой - то кандидат.
Мне интеллигентная девочка ответила - кандидата нет, и где он ей неведомо, - откуда то из за угла вылез мой лечащий врач с квадратными глазами, и утащил меня в коридор.
- Запомните - моя фамилия не такая  и я не кандидат наук, - но улыбка удовольствия растягивала его рот, как ни старался он это скрыть.
Так невольно я стал льстецом - и как мало надо человеку для счастья…
Потом самый умный и самый толстый дядька сказал, что видел меня топающим на третий этаж, и я сказал, что  тоже его видел.
Значит практически и с одним легким вы можете подняться на третий этаж, - да потихоньку могу - ответил я.
И дядька послал меня … в палату.
Притопал мой лечащий доктор со всеми моими снимками, кардиограммами и прочими диагностическими  вещами.
- Мы вас выписываем, - у вас куча проблем, - но резать мы вас не будем, а дадим вам направление в центр Алмазова - может они вами там займутся.
В диагнозе еще дописали - эмфизема легких.
На прощание зашел врачу терапевту которая говорила, что у меня есть один здоровый орган - печень - чем меня немало удивила.
Дверь была уже заперта,  я осторожно постучал - женщина была  не в халате и явно собиралась домой, но пригласила меня зайти.
Мы с ней потолковали - в основном по поводу моего давления, в кое в чем она меня убедила, потом потолковали за жизнь - решили, что к жизни надо относится философически  - чему быть того не избежать, - на том и попрощались.
- И поехал я на дачу - как сказал мне невролог - возьми ты лучше в руки тяпку - и я взял.