Несчастье помогло

Всю свою жизнь, сколько себя помнил, жил Михаил в своем поселке, что на краю соснового леса. Здесь в детстве вместе со своими младшими братьями пас на полянах маленьких гусят, с друзьями бегал на берег реки купаться и ловить пескарей, по весне уходили в березовые рощи за соком. Пока тот капал в приготовленную посуду, без устали гоняли с соседскими ребятишками «Чижик» - игра такая.
   Молодым парнем ушел, как и все ровесники на войну с фашистом. Посчастливилось Михаилу, и хоть раненый, и с контузией, но все же вернулся он в свой родной дом. Счастье – жизнь!
   Молодой, красивый парень, а сколько горечи и тоски в его карих глазах, как знать, видно не сладко было на фронте. Рассказывать об этом он не любил.
  Работал в лесхозе на разных работах, а в выходные пил с мужиками горькую. Тогда становился добрым и даже позволял себе мысли о женитьбе.
  Так и случилось, засватали в скорости молодую соседскую девушку Клавдию – голубоглазую маленькую рукодельницу.
  Всем участникам войны поселок выделял землю для строительства домов. Справили Михаил с Клавдией себе небольшой домик на улице 9-го Мая. Зажили потихоньку. Вскоре у молодых родился сын – радости не было предела.
   На радостях Михаил то же пил, а молодая супруга плакала. Потом прощала ему этот недостаток и покорно несла женскую долю.
  Сын подрастал, других детей супругам бог не давал. И как-то Михаил, уже привыкнув к этому, не стал обращать внимания на мальчишку. Все он то у бабки, благо она жила на соседней улице, то у соседей. А мальчик, напротив, очень тянулся к отцу. Нравилось ему наблюдать, как тот плотничает, не смотря на свою израненную в боях руку, как ест левой рукой, держа ложку крепко зажатой в кулаке, все по той же причине ранения.
   Контузия и лишние выпитые рюмки подрывали здоровье Михаила, становился он озлобленным и смурным. Не известно из-за чего доставалось и жене, и сыну. И чем больше Михаил опускался, тем заботливее и тревожней был взгляд мальчика.
   Как-то раз, в весеннее половодие, отправились отец с сыном на берег реки, что бы посмотреть, как прошел ледостав и не прибило ли где какую подмытую лесину к берегу.
  Шли молча, мальчик, было ему уже лет восемь, то забегал вперед, то отставал и ногой обваливал крутой песчаный берег. Оторвавшаяся глыба почвы с грохотом падала в воду, оставляя на мутной воде круги. Занятие это, видно, забавляло мальчика и он не обращал внимания на замечания отца, что надо быть осторожным у самого края реки во время половодия. Еще там и сям попадались плывущие льдины и коряги-топляки.
   Вдруг после последнего всплеска обрушившегося берега, Михаил заметил, что сына нет рядом, не было его и впереди, и сзади. Оставалось только одно – он вгляделся в бушующий поток реки и увидел мелькнувшую между волн шапку. Не раздумывая, Михаил кинулся в холодную стремнину.
  Как нащупал в воде набухшую куртку, как вытолкал мальчишку на первый попавшийся утес и как сам еле цепляясь за сыпучие берега реки озябшими руками, выкарабкался на сушу, он сам не мог себе потом объяснить.
  Схватил, как щенка сына в охапку, заковылял в сторону поселка. По дороге все что-то приговаривал и матерился. Мальчик вполголоса плакал и дрожал.
  Сколько понадобилось времени, что бы добраться до дома не известно, но Михаилу казалось, что этот путь был целая вечность.
   Тут же скинув с сына всю одежду, отправил его на теплую печку, натер гусиным жиром и закутал в полушубок. Потом снял все с себя и одел сухое, что попалось под руки. Лихорадочно носил в ведрах воду из «Журавля», что стоял в центре огорода и так же лихорадочно выполаскивал одежды от песка, вешал на забор из штакетника.
   Закончив с намокшей одеждой, поспешил в дом. Сын уже не плакал, щеки раскраснелись, и испуганные глаза следили за отцом. Собравшись с мыслями и успокоившись, Михаил еще раз осмотрел мальчика и не найдя ни чего из вещей сына, одел на него теплую кофту жены и свои валенки. Велел есть до горяча разогретый суп и ничего не говорить о случившемся матери. Так и порешили, подробности оставить между собой, мужчинами, а то, что все вымокли объяснить, что упали в лужу.
    Ночью Михаил долго не мог заснуть, ему вспоминалась темная вода, сомкнувшаяся над головой ребенка, обжигающая стужа ледяной глубины и невыносимая тяжесть намокшей одежды, тянувшая ко дну.
   Человек, видевший на своем веку смерть, горе, слезы и ужасы войны, только теперь понял, как непредсказуема человеческая жизнь.
   С того самого времени Михаила ни кто больше не видел пьяным. Он стал много времени проводить с сыном и соседскими мальчишками. Первые корзины грибов появлялись в домах только с заветных полян дяди Миши. Самые длинные удилища для удочек строгала ребятня под руководством дяди Миши. Скворечники, ледянки для катания с горы, снежные горки и крепости мастерились основательно и с интересом. Михаил торопился жить, жить для них этих мальчишек, которым так нужна была его забота и внимание.
  Из лесхоза он ушел, надоело смотреть на пьяных сотоварищей. Устроился работать в школьную котельную. Ночами бросал уголь, чистил печи от золы и шлака, а днем придумывал всякие безделушки для школьных праздников и игр.
    Сын окончил школу и уехал учиться в техникум в ближайший город. Но к этому времени по линии супруги у Михаила появились племянники и маленькая племянница. Вот уж где был простор фантазии : поход за елкой для новогоднего школьного утренника и высадка молодых деревьев в честь дня победы в алее славы – все это дело рук Михаила и его вечно юной армии.
   Не было бы счастья, да несчастье помогло.