Глава 46 Книга 2 Мейлах в октябре

                ЗАЧЕМ МУЖЧИНЕ ЖЕНСКИЕ СЕКРЕТЫ…            
               
При наличии денег на сберегательной книжке финансовое положение Мейлаха позволяло ему почувствовать полную независимость от всех обстоятельств.

 Получив нужную сумму, он, накупив продуктов, направился с благодарственным визитом к Люперсольской, но по пути решил зайти в мастерскую по ремонту обуви.

В тюрьме один из матёрых заключённых проиграл в карты его новые туфли, и Мейлаху пришлось довольствоваться теми, что достались после принудительного обмена. Туфлям был необходим срочный ремонт.

Ожидая своей очереди в коридоре мастерской, он почувствовал запах гари и, когда распахнулась дверь, перед его носом выскочил из объятого пламенем помещения сапожник-инвалид с криком «Пожар!». Мейлах пробежал к соседнему помещению, где ранее случайно увидел висящий на стенке огнетушитель, схватил его, и рванул к очагу возгорания.

За ним, с криком «Куда понёс!» бежал какой-то мужик и, цепляясь за него руками, пытался остановить Мейлаха, но не тут-то было. Мейлах, заскочив в помещение, ударом о стенку привёл огнетушитель в рабочее состояние, ликвидировал очаг возгорания и только теперь заметил, что гнавшийся за ним мужик крепко держал добровольного пожарника за рукав, не отпуская, и орал:

– Ты зачем утащил огнетушитель! Он на мне числится!
– Так пожар ведь! Люди могут пострадать! – закричал Мейлах, но в ответ услыхал:
–  Пожар потушат, все разбегутся, забудут о случившемся, свидетелей не найдёшь. Скажут, что я унёс его домой и попробуй, докажи потом, что был пожар.

 Огнетушитель не спишут, да ещё деньги высчитают! – возмущался хозяйственный мужик. Прибежал заведующий мастерской, мужика успокоили, а Мейлаху, как поощрение, бесплатно сделали набойки на стоптанные туфли.

 Награда героя нашла!  Но за время геройствования он лишился авоськи с продуктами и шампанским, подготовленной к визиту. Пришлось покупки повторить.               
РИСУНОК № 16                *  *  *

Люперсольская ждала  Мейлаха. Она не любила одиночества, а её муж, не терпел беспокойства, связанного с наличием в семье малолетнего ребёнка. По этой причине он попросился в длительную командировку в северные края. Вот почему Тамара была рада любому мужчине,  залетевшему к ней на огонёк.

Мужчин было мало, а огонёк у неё ещё был… Она, вообще была неравнодушна к мужчинам. На неё  мужчине достаточно было глянуть, чтобы она проявляла волнение, а даже самое скромное прикосновение или ласковое слово, могло склонить её на всё, чего от других женщин добиться бывает не так просто…

– Проходи Мейлах, проходи. Тебе, как я поняла, не хочется возвращаться, сам знаешь куда. Она сказала такую неопределённую, двусмысленную фразу, что он сразу оценил её женскую мудрость.

Рома, уважал мужчин. Он сразу же оседлал колени гостя, и целый вечер не отходил от него. Мейлах ласково спросил Рому:
– Как  у тебя дела в школе? Тебе нравится там? – у ребёнка сразу испортилось настроение и он, не задумываясь, сказал о наболевшем:

– Ой, не говори, дядя, про школу. Каждый день одна и та же херня  – «Мама мыла раму, лиса рыла окопу!». За что нам такое горе? И возмущённый ребёнок готов был покинуть колени Мейлаха, но тот его успокоил:

– Прости, Ромочка, я ни хотел тебя обидеть, напомнив о школе. Мне тоже не нравилось ходить в неё, но знай, что ходить на работу ещё страшнее! Из двух зол пока тебя выбирает меньшее. На сегодняшний день это школа.

– Мама! Я хочу в туалет! – неожиданно закричал Рома.
– А ты уроки сделал? – спросила мама.
– Вот так каждый раз, без уроков и этой школы, даже в туалет не сходишь! – возмутился Рома.
– Если так и дальше будет, то буду всё делать в штаны!  - сказал Рома Мейлаху, но чтобы слышала мама.

  Мейлах, растроганный искренностью ребёнка, сводил его куда надо. Потом, устроившись в кресле, прижал его к себе как самое родное, драгоценное существо, дороже которого не представлял, и Рома почувствовав это, пригревшись в объятиях доброго человека, уснул тихим спокойным сном, каким спят только дети.
 
 Осторожно освободив ребёнка от одежды, Мейлах заботливо уложил его в кроватку и ещё долго умилялся, глядя на ангельское личико Ромы. От Тамары ничего не ускользнуло в поведении Мейлаха, и она с благодарностью к нему в своей душе отметила, что никто так искренне и нежно не проявлял своей доброты к её ребёнку.

                *  *  *
 Мейлаху было хорошо у Люперсольской. Он блаженствовал в её обществе, да и диван был для двоих не тесен, но Мейлаха  терзал вопрос – каким образом к ней попали вещи его Тамары.

 Усмотрев на корпусе часов характерную царапину, он теперь был уверен, в том, что  не ошибся.  На вопросы Мейлаха к Тамаре пояснить установленный факт она отделывалась шутками, а потом заявила:

– Мейлах! У каждой женщины есть масса секретов, которые она ни при каких условиях не разгласит. Женщина имеет на это право. И потом, уверен ли ты, если узнаешь правду, что тебе будет  от этого легче?

 Так вот, знай – не добивайся сведений от женщины, которые она не хочет разглашать. Тебе хорошо – радуйся этому. Если ты будешь настаивать, я не устою, расскажу то, что знаю, но не гарантирую тебе спокойствие и благополучие от этой информации.

Мейлах успокоился и больше не требовал объяснений. Он взял проснувшегося Рому на колени и, наслаждаясь счастливым общением с ребёнком, не стал уточнять, кто является папой Ромы, и появляется ли он пообщаться с сыном.

Тамара, занимаясь своими  домашними делами, искоса посматривала, на увлечённого общением с ребёнком Мейлаха заметила невзначай:
– Я знаю, о чём ты хочешь спросить.  Ничего тебе объяснять не желаю, но сообщаю следующее: в эти выходные в школе собираются выпускники, которые тебе близки и интересны.

Приедут на встречу: Миша Кренендельсон, Лёня Соколов, их друг Серёжа, что на баяне играл, Лёня Кибисов, Жорик Делейко, Люся Барташевич. Будут и остальные, с которыми ты на реке, на Конском, любил петь песни и терпеть их шалости. Сходи, пообщайся. Вспомни счастливое время!

Мейлах мечтательно задумался, но ничего не ответил.